Текст из: Аристотель. Метафизика. Книга шестая. Глава первая

СОДЕРЖАНИЕ

 

ВВЕДЕНИЕ.. 4

АРИСТОТЕЛЬ.. 5

БАХТИН МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ.. 26

ВЕБЕР МАКС.. 40

ВИНДЕЛЬБАНД ВИЛЬГЕЛЬМ... 49

ГАДАМЕР ХАНС ГЕОРГ.. 66

ДИЛЬТЕЙ ВИЛЬГЕЛЬМ... 77

КОНТ ОГЮСТ.. 112

МАРКС КАРЛ.. 132

ПОППЕР КАРЛ РАЙМУНД.. 145

РИККЕРТ ГЕНРИХ.. 163

СОРОКИН ПИТИРИМ АЛЕКСАНДРОВИЧ.. 194

ЭНГЕЛЬС ФРИДРИХ.. 206

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

Данная хрестоматия представляет собой учебное пособие по философии науки для магистров и аспирантов социально-гуманитарного направления. Хрестоматия включает в себя оригинальные тексты современных авторов эпистемологических и методологических концепций западной и отечественной философии. Отрывки из текстов сопровождаются краткой биографической и тематической справкой об авторе и особенностях его творчества, а также вопросами на понимание.

 Тексты настоящей хрестоматии касаются проблем философской рефлексии над наукой в области социально-гуманитарных исследований и самосознания науки как особой сферы человеческой деятельности, в которой происходит выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности.

Работа с учебным пособием позволит обучающимся решить следующие задачи:

- о многообразии форм научного знания,

- о системах ценностей, на которые ориентируются ученые;

- ознакомиться с основными проблемами социально-гуманитарных наук и концепциями философии науки, фиксирующими особенности данной проблематики;

- сформировать представления о структуре, формах и методах социального и гуманитарного научного познания, их эволюции и предметной специфике.

АРИСТОТЕЛЬ

 

В учении Аристотеля (383-322 до н.э.), выдающегося мыслителя, философа античности, впервые относительно полно были описаны науки с точки зрения философии, т.е. заложены основы самой философии науки, сама ее возможность.

Пожалуй, наиболее сильное влияние на эволюцию человеческой мысли оказала его классификация (дошла до нас частично) научных знаний, научных дисциплин. Как разновидность логического приема – деления, классификация до сих пор представляет основной элемент типологического подхода в научном исследовании. Она выступает как логико-методологический способ организации научного знания, хотя эвристические возможности ее ограничены. Важнейшими принципами классификации у Аристотеля являются: установление соотношения части и целого; приоритетность общего; акцентирование теоретической компоненты в установлении связи элементов классификации (научных дисциплин, предметов и др.).

С полным основанием итальянские философы Дж. Реале и Д. Антисери, сравнивая творчество Платона и Аристотеля, отмечают, что «научный дух и гений Аристотеля... вели его к органическому синтезу и систематизации, к разведению тем и проблем по их природе, к дифференциации методов, с помощью которых решаются разного рода проблемы. Так что на смену платоновской извивающейся спирали, втягивающей в себя все проблемы, должна была прийти некая стабильная систематизация...»[1].

В классификации Аристотеля все науки делятся на: теоретические (математика, физика, психология, метафизика); практические (этика, политика, экономика); продуктивные – поэтические, творческие: (техника, эстетика, риторика). Основой классификации Аристотеля являются логика и метафизика (первая философия), что служит философско-логической ее предпосылкой.

Все это реализуется в дошедших до нас трактатах, входящих в «корпус Аристотеля». Первый цикл – логический: «Аналитики» 1-я и 2-я, «Об истолковании», «Топика», «О софистических опровержениях», «Риторика», к ним примыкают «Категории». Второй цикл – физико-космологический: «Физика», «О небе», «О возникновении и уничтожении», «Метеорологика». Третий цикл – трактат «первой философии» – «Метафизика» (14 книг). Четвертый цикл – биологическо-психологические: «О душе», «История животных», «О частях животных», «О возникновении животных», «О движении животных». Пятый цикл – этические работы: «Никомахова этика», «Большая этика», «Эвдемова этика». Шестой цикл – социально-политические и исторические работы: «Политика», «Афинская полития», эстетическая работа «Поэтика».

Аристотель, также как и его великий учитель Платон, заложил основы институционализации науки и образования (учебно-научные заведения, научные сообщества и др.). Как известно, Платон создал Академию, Аристотель – Ликей (перипатическую школу). Компаративистский анализ показывает их общность и особенности.

В Академии и Ликее осуществлялись дифференцирование и интегрирование образования и науки, но разными способами. С полным основанием на IV Российском философском конгрессе (2005г.) Академия Платона и Ликей Аристотеля рассматривались как два типа научно-образовательных институтов, как философские школы. «Анализ функционирования Академии и Ликея показывает, что различие в философских установках Платона и Аристотеля обусловило не только возникновение разных образовательных программ, но и своеобразие самого процесса организации работы Академии и Ликея, в рамках которых был заложен фундамент всего последующего образования в Европе»[2].

Именно здесь закладываются основы создания научных сообществ и научных школ, позволяющих обеспечить преемственность научного знания и условия для его развития, связать личностный характер обучения и исследования (учитель-ученик) с формализованными программами, методиками и т.д. В основу структурирования деятельности Академии Платона был положен принцип подчинения «многого единому». Это достигалось не за счет количественного расширения круга изучаемых предметов, а благодаря качественной глубине их постижения (обучение в гимназиях, получение высшего образования в процессе академических занятий, проводимых философами и учеными, дальнейшее научное совершенствование в коллективах философов-единомышленников).

Образовательно-научная деятельность Ликея соответствовала принципам классификации Аристотеля. Она отличалась энциклопедичностью, стремлением к охвату наиболее полного знания о природе. К работе привлекались известные ученые того времени: Теофраст, Эвдем и др. При преемнике Аристотеля Теофрасте Ликей превратился в крупнейший научный центр с большой библиотекой, коллекцией минералов, гербарием, собранием конституций греческих городов.

Обратимся к произведениям самого Стагирита (второе имя Аристотеля по городу его рождения – Стагир). Как уже отмечалось, Аристотель включил метафизику, математику и физику в разряд теоретических дисциплин, акцентируя их взаимосвязь. Они являются умозрительными науками.

Метафизика оказывает здесь определяющее теоретическое и логическое влияние. Аристотель называл ее «первой философией». Многие исследователи неоднократно отмечали условность названия основного философского трактата, данного в 1 в. до н.э. Андроником Родосским. Логично было бы назвать его не «tameta ta physika» (то, что после физики), a «proto ta physika» (то, что до физики). Об этом шла речь на IV Российском философском конгрессе: «...онтологические идеи Аристотеля в его учении о сущем, выделение родов сущностей и сущего по параметрам «находиться в подлежащем» и «сказываться о подлежащем», проводимые в книгах по «Метафизике», определяют ее место как «первой мудрости» или «первой философии» по отношению к науке (физике) как «второй мудрости», «второй философии»[3].

«Первая философия» (метафизика) изучает неподвижное и самостоятельно существующее. Это наука о сущем как таковом. «Первая же философия исследует самостоятельно существующее и неподвижное... Но если есть некоторая неподвижная сущность, то она первее и учение о ней составляет первую философию, притом оно общее (знание в том смысле, что оно первое). Именно первой философии надлежит исследовать сущее как сущее – что оно такое и каково все присущее ему как сущему»[4].

«Вторая философия» – учение о природе (физика) связана с «первой философией» (метафизикой). Это учение изучает сущее, которое способно двигаться (подвижные предметы), но существующее самостоятельно. «Так как учение о природе также имеет теперь дело с некоторым родом сущего, а именно с такой сущностью, которая имеет начало движения и покоя в самом себе... В самом деле, учение о природе занимается предметами, существующими самостоятельно, но не неподвижными»[5].

Предметом математики, по Аристотелю, является сущее, которое не способно двигаться. Оно мыслится и как отдельное от материи, и как предполагающее некий субстрат. Причем первое относится к некоторым математическим наукам, второе – к некоторым частям математики. Выделяются общая математика и отдельные математические науки (например, геометрия). «...Некоторые математические науки рассматривают свои предметы как неподвижные и как существующие отдельно... некоторые части математики исследуют, хотя и неподвижные, однако, пожалуй, существующие не самостоятельно, а как относящиеся к материи»[6].

Таким образом, теоретические науки имеют дело с началами. В то же время основные начала доказательства рассматриваются «первой философией», математика и учение о природе лишь части «мудрости». «Хотя математик на свой лад и пользуется общими положениями, но начала математики должна исследовать первая философия»[7]. Математика исследует части своего предмета и количественные соотношения (линии, углы, числа), но не как сущее, а как «нечто непрерывное в одном, в двух или трех измерениях». Точно так же учение о природе рассматривает начала вещей, поскольку они «суть движущиеся», а не потому, что они существующие. Начала связаны с причинами.

Приведя классификацию видов начал (всего шесть видов), Аристотель в пятой книге «Метафизики» рассматривает и виды причин (всего четыре – материя (содержимое вещи), форма, начало движения или покоя, цель). Эти основные начала и причины определяются при помощи понятий, характеризующих виды сущего: возможности («сущее в возможности») и действительности («сущее в действительности»). При этом первое и третье выражают понятие возможности, а второе и четвертое – действительности. В то же время первое и четвертое есть абстрактно всеобщее, а второе и третье – конкретное.

С проблемы «начал» начинается и изложение содержания «физики», точнее «Лекций по физике» («Physike akroasis»), состоящей из восьми книг. Сам Аристотель первую часть именовал книгами «О природе», вторую – «О движении». Отдельные комментаторы называли первую часть – о физических началах, вторую – о движении.

Прежде всего, начала и причины в «Физике» выводятся из характера знания, научного познания и исследования. Научное познание включает знания, основанные на уяснении причин или на доказательствах (episteme – наука): «...знание, и (в том числе) научное познание, возникает при всех исследованиях, которые простираются на начала, причины и элементы, путем их уяснения»[8].

Аристотель последовательно рассматривает взаимосвязи начала с другими понятиями: единое и многое, количество и качество, конечное и бесконечное. Так, критически оценивая положения своих предшественников, он анализирует соотношения единого и многого с возможностью и действительностью. «И тут они уже зашли в тупик и стали соглашаться, что единое есть многое, как будто недопустимо, чтобы одно и то же было и единым, и многим – конечно, не в смысле противоположностей: ведь единое существует и в возможности, и в действительности»[9].

По мнению комментатора, здесь мы встречаемся с понятиями, играющими важную роль в философии природы Аристотеля, а на наш взгляд, и в современной методологии. «Аристотель хочет показать, что в действительности (в своем актуальном бытии) ни одна вещь не может иметь исключающих друг друга свойств или определений, но последнее допустимо, когда она существует в возможности (потенциально)»[10]. Далее, Аристотель рассматривает понятие самой природы. В «Метафизике» он приводит шесть различных видов истолкования природы или естества (physis) и делает вывод, что она есть «сущность того, что имеет начало движения в самом себе как таковом: материя называется естеством потому, что она способна принимать эту сущность, а возникновение разного рода и рост именуются естеством потому, что они движения, исходящие от этой сущности. И начало движения природных вещей – именно эта сущность, поскольку оно, так или иначе, находится в них – либо в возможности, либо в действительности»[11]. Таким образом, природа характеризуется наличием внутреннего источника самодвижения.

В «Физике» природа характеризуется как то, что существует естественно, в отличие от предметов, созданных искусственно. Природа относится и к материи, и к форме, поскольку форма есть результат движения: «...природа есть первая материя, лежащая в основе каждого из (предметов), имеющих в себе самом начало движения и изменения. По другому же способу, она есть форма (morphe) и вид (eidos) соответственно определению (вещи)»[12]. В конечном итоге форма и есть природа. Физика должна познавать природу и как материю, и как форму.

Проблемы движения у Аристотеля также связаны с рассмотрением начал и причин. В «Метафизике» (книга двенадцатая) движение выводится из общего описания изменения и соотношения противоположностей. Отсюда следует классификация видов изменений (всего четыре). «Если же видов изменений четыре – или сути, или качества, или количества, или в отношении «где», а изменение определенного нечто есть возникновение и уничтожение в безотносительном смысле, изменение количества – рост и убыль, изменение состояния – превращение, изменение места – перемещение, то каждое из этих изменений есть переход в соответствующую противоположность»[13].

Проблемы движения, как уже отмечалось, Аристотель рассматривал и во второй части «Физики». Здесь перечисляются различные подходы к рассмотрению изменения (metabole) и движения и, в конце концов, все сводится к следующей дихотомии: изменения по принципу противоречия (возникновение и уничтожение); изменения по принципу противоположности (это и есть движение в собственном смысле – (kinesis): качественные изменения; количественные изменения – рост и убыль; изменение по месту – перемещение.

Специально выделяются вопросы единства движения, соотношения движения и покоя, как «лишенности носителя движения».

В целом же физика, изучающая способное двигаться сущее, является как бы теоретическим введением к другим естественнонаучным трактатам Аристотеля. Таков, например, трактат «О Небе» («Peri Oyranoy»). Под небом здесь понимается то, что окружено сферой неподвижных звезд, включая и Землю.

Отсюда анализируется устройство Космоса в целом, а также особенностей верхнего «надлунного» мира и закономерности нашего «подлунного» мира, состоящего из традиционно понимаемых элементов: легких (огонь, воздух), тяжелых (земля, вода), их связи с телами, свойствами, действиями. «Различия между элементами определяется не конфигурациями. Поскольку же важнейшие различия между телами суть различия в свойствах, действиях и способностях, то, прежде всего, надлежит трактовать об этих (характеристиках тел), дабы, исследовав их, мы постигли специфическое отличие каждого элемента от всех остальных»[14].

Итак, классификация наук Аристотеля конкретизирует и актуализирует теоретико-логическую составляющую взаимосвязей метафизики и физики как «первой и второй» философии, служит одним из оснований философского анализа феномена науки.

 

Первоисточник:

Аристотель. Метафизика. Книга шестая (Е), главы 1 – 2./ Соч. в 4-х тт. Т.1. – М.: Мысль, 1976. – С.180 – 184:

 

Глава вторая.

А так как о сущем вообще говорится в различных значениях, из которых одно, как было сказано в главе 1 – это сущее в смысле привходящего, другое – сущее в смысле истины (и несущее в смысле ложного}, а кроме того, разные виды категорий, как, например, суть вещи, качество, количество, «где», «когда» и еще каким-нибудь, что может быть обозначено этим способом, а затем помимо этого, сущее в возможности и сущее в действительности, – то прежде всего следует сказать о сущем в смысле привходящего, что о нем нет никакого учения. Доказательство тому – то, что ни – какому учению нет дела до него: ни учению о деятельности, ни учению о творчестве, ни учению об умозрительном. В самом деле, и тот, кто строит дом, не строит того, что привходящим образом получается вместе с возникновением дома (ведь такого – бесчисленное множество: ничто не мешает, чтобы построенный дом для одних был приятен, для других – вреден, для третьих – полезен и чтобы он был отличен от всех, можно сказать, существующих вещей; ни с чем из всего этого домостроительное искусство не имеет дела); равным образом геометр не рассматривает такого привходящего у фигур и не спрашивает, отличаются ли между собой «треугольник» и «треугольник, углы которого [в совокупности] равны двум прямым». И это имеет разумное основание: ведь привходящее есть как бы одно лишь наименование. Поэтому Платон был до известной степени прав, когда указывая, что несущее – это область софистики. В самом деле, рассуждения софистов, можно сказать, больше всего другого имеют дело с привходящим, например: рассуждение о том, разное ли или одно и то же образованность в искусстве и знание языка. И можно ли обо всем, что существует, но существует не всегда, сказать, что оно стало таким, что сели человек, будучи образованным в искусстве, стал сведущим в языке; то значит, он, будучи сведущим в языке, стал образованным и в искусстве. И другие тому подобные рассуждения. А ведь очевидно, что привходящее есть ничто иное как несущее. И это ясно и из таких рассуждений: у того, что существует иным образом, имеет место и возникновение и уничтожение, а у того, что есть привходящим образом, того и другого нет. Но все же необходимо еще сказать о привходящем, насколько это возможно, какова его природа и по какой причине оно есть, так как, вместе с этим станет, может быть, ясно и то, почему нет науки о нем.       

И вот, то, как с одним из существующего дело обстоит одинаково всегда и по необходимости (это необходимость не в смысле насилия, а в смысле того, что иначе быть не может), с другим же не по необходимости и не всегда, а большей частью, – то это начало и это причина того, что существует и привходящее, ибо то, что существует не всегда и не большей частью, мы называем случайным, или привходящим. Так, если в летнее время наступит ненастье и холод, мы скажем, что это произошло случайно, а не тогда, когда наступает зной и жара, потому что последнее бывает [летом] всегда или в большинстве случаев, а первое нет. И что человек бледен – это нечто привходящее (ведь этого не бывает ни всегда, ни в большинстве случаев), живое же существо человек есть не привходящим образом.

Первоисточник:

Вступительное слово известного философа Ф.Х Кессиди. Аристотель. Этика / Аристотель; Пер. Н.В.Брагинской, Т.А.Миллер – М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. – 492, [4]с. – (Philosophy).

 

В данном отрывке речь идет об этическом наследии Аристотеля.

 

Много хлопот доставляет ученым проблема периодизации творчества Аристотеля, эволюции его воззрений, а тем самым и вопрос о хронологической последовательности входящих в трактаты книг.

Исследователи полагают, что «Никомахова этика», а также некоторые части «Метафизики» и «Политики» были написаны Аристотелем в последний период (т.е. с 336 по 322 г.) его жизни и деятельности. В это время он подвергает критике теорию идей Платона и развивает учение о форме и материи, изложенное в ранних частях «Метафизики», а также формулирует идею о единстве души и тела. Он выдвигает концепцию, согласно которой взаимоотношение души и тела аналогично отношению формы и материи; душа является энтелехией (осуществлением цели) тела, т.е. органического существа, предназначенного для жизни; душа придает смысл и цель жизни. Тем самым, психология Аристотеля служит основой его этики, изучающей индивидуальное поведение человека, а в значительной степени и его политики, являющейся по преимуществу социально-политической этикой, т.е. областью знания, исследующей нравственные задачи гражданина и государства, в особенности вопросы воспитания хороших граждан и заботы об общем благе.

В «Политике»: «Поскольку, как мы видим, всякое государство представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага; больше других и к высшему из всех благ стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством или общением политическим» (Роl. 11, 1252 а - 5).

В «Никомаховой этике» Аристотель пишет: «Итак, поскольку нынешние [наши] занятия не [ставят себе], как другие, цель [только] созерцания (мы ведь проводим исследование не затем, чтобы знать, что такое добродетель, а чтобы стать добродетельными, иначе от этой [науки] не было бы никакого проку), постольку необходимо внимательно рассмотреть то, что относится к поступкам, а именно как следует поступать».

О периодизации творчества Аристотеля и эволюции его воззрений см. также: А. В. Кубицкий. Что такое «Метафизика» Аристотеля? – Аристотель. Метафизика. Пер. и прим. А. В. Кубицкого. М. – Л., 1934, с. 255-266; А.Ф.Лосев. История античной эстетики (Аристотель и поздняя классика). М., 1975, с: 11-27; А. Н. Чанышев. Аристотель. М., 1981, с. 13-28). Все даты, кроме оговоренных, – до новой эры.

Место этики среди наук. Этика Аристотеля занимает среднее положение между его психологией и политикой. К числу заслуг Аристотеля относятся определение и классификация наук, точнее, видов знания. Он разделил науки на три большие группы, или категории: теоретические (умозрительные»), практические и творческие (производительные, созидательные). К первым Стагирит отнес философию, математику и физику; ко вторым – этику и политику, а к третьим – искусства, ремесла и прикладные науки.

В иерархии наук, установленной Аристотелем, философия – наиболее умозрительная из наук; она исследует то, что наиболее достойно познания – «первоначала и причины, ибо через них и на их основе познается все остальное» (Met. 1 2, 982 Ь 3). По Аристотелю, наука тем ценнее, чем более она созерцательна и удалена от утилитарных целей и технологического освоения внешнего мира; «созерцательная жизнь» (bios theoretikos), чуждая корыстолюбивых расчетов и выгод, является высшей формой жизни; она посвящена познанию, поиску истины, т.е. представляет собой высший вид духовно-творческой деятельности. С этой точки зрения созерцательно-познавательное отношение к действительности приближает человека к безмятежному счастью, к чистому блаженству, которое в полной мере доступно лишь богам.

Для античных мыслителей познание есть отношение человека, его познавательных и вообще его деятельных способностей к миру, отношение микрокосмоса к макрокосмосу, установление связи единичных вещей с их всеобщим первоначалом. Иначе говоря, познание всеобщего означает, прежде всего, нахождение в многообразии вещей и явлений их общего принципа, главенствующего начала (архэ), уразумение единого миропорядка (космоса) и всеобщего «логоса» вещей, необходимых их связей и отношений. Вот одно из высказываний Гераклита: «Желающие говорить разумно должны опираться на всеобщее, так же как город на закон, и даже еще крепче» (DK 22, В. 1143). Рассуждая на более высоком, чем Гераклит, уровне отвлеченного мышления, но следуя традиции, Аристотель утверждает, что «то, что составляет предмет научного знания (to episteton), существует с необходимостью» (EN УI 2, 1139 Ь 20-25), всеобще, т.е. то, что «существует вечно или в большинстве случаев» (Met. ХI 8, 1064 Ь 35). Поэтому философия – «главенствующая» из всех наук (см. там же, 1 2, 982 Ь 5), высшая из них, так как ее целью является познание ради познания, т.е. постижение науки (епистеме).

Аристотель – сын своего века и народа; он «прирожденный» интеллектуалист; для него разум составляет субстанциальную основу познавательной и всякой иной деятельности человека и его отличительный признак. Следуя Аристотелю, мы были бы вправе спросить о том, чья жизнь и деятельность являются наилучшими и наивысшими (т.е. наиболее соответствующими природе человека): ученого, художника, государственного деятеля, философа, жреца или, скажем, святого, хотя в то время еще не знали о том, что жизнь человека может быть посвящена религии и церкви. Такую постановку вопроса, которую в наши дни расценят как некорректную, Аристотель считал вполне правомерной на том основании, что разум составляет истинную сущность человека, отличительный признак его жизни и индивидуальности.

Аристотель рассуждает примерно следующим образом: хотя люди, имеющие опыт и навыки в какой-либо области производственной практики (например, в изготовлении обуви), преуспевают более, чем те, кто обладает отвлеченно-теоретическими знаниями в соответствующей области, тем не менее, последних мы почитаем больше, чем первых, подобно тому как «мы и наставников в каждом деле почитаем больше, полагая, что они больше знают, чем ремесленники, и мудрее их, так как они знают причины того, что создается» (Мет. 11, 981 а 30-981 Ь 2). «Таким образом, – заключает Аристотель, наставники более мудры не благодаря умениям, а благодаря знаниям…; они обладают отвлеченным знанием и знают причины» (там же, 11, 981 1. 1). Фрагменты досократиков приводятся по изданию: Die Fragmente der Vorsokratiker, hrgs. Н. Diels – W. Кranz, Bd. 1, 13 АиЛ. DubIinjZiirich, 1968.

Сообразно с этими суждениями, Стагирит приходит к выводу о том, что знание тем ценнее, чем более теоретично и не связано с получением непосредственной выгоды: ведь и в случае, когда человек изобретает что-то полезное, этого человека называют мудрым не столько из-за пользы от его изобретения, сколько за его умственные способности. Поэтому «умопостигаемые (theoretikai) науки выше созидающих (poietikai) (там же, 982 а), а теоретическая (созерцательная, умозрительная) деятельность выше практической, например, политической. По словам Аристотеля, люди, занимающиеся практической деятельностью, «исследуют не вечное, а вещь в ее отношении к чему-то и в настоящее время» (там же, II 1, 993 Ь 20). Хотя от философии мы не получаем непосредственной пользы, тем не менее она – наиболее ценная из наук, ибо, существуя ради самой себя, направлена на познание истины (первопричин, сущего и вечного). «Таким образом, все другие науки более необходимы, нежели она, но лучше – нет ни одной» (там же, 12, 983а10).

Античная episteme ориентирована не на овладение силами природы, т.е. не на использование приобретенных знаний в практических целях, а на познание всеобщего мирового строя вещей, на осмысление общественных отношений и назначения гражданина полиса, на уразумение нравственных и правовых норм и основанной на них общественной (государственной) жизни, на воспитание граждан полиса и регулирование их взаимоотношений и поведения, на достижение этического идеала. Словом, античная episteme есть в первую очередь философия, предметом которой являются всеобщие, предельные основания (первые начала и причины бытия и познания). В качестве руководящей и первой из наук она определяет место человека в мире и направление его деятельности в нем; так как она «познает цель, ради которой надлежит действовать...» (Met. 1 2, 982 Ь 5).

Таким образом, философия как познание, предполагает теоретическую деятельность, во вторую очередь, episteme исследует политические проблемы, и лишь в третью, она занимается проблемами искусства, ремесел и прикладных наук. Таким образом, нельзя сказать, что аристотелевская episteme в качестве руководящего принципа нравственно-политической и практической деятельности, сводится к отрыву ее от практики, от практических потребностей жизни, если, конечно, слово «практика» используется в широком смысле, а не узко – только как деятельность по получению непосредственных материальных выгод и удовлетворению производственно-технологических потребностей». И если, тем не менее, Аристотель противопоставляет episteme практике, то это следует рассматривать как непоследовательность в его рассуждениях.

Аристотелевское противопоставление теории практике чрезмерно преувеличено. Если наукой в современном смысле слова является деятельность по получению новых знаний, а знания есть постижение истины (независимо от практических потребностей), то отсюда следует, что аристотелевское понимание науки не так уж «странно», как это принято считать. К тому же, если смысл науки и право на ее существование ставятся всецело в зависимость от решения практических задач, она перестает быть наукой в строгом смысле слова и переходит в область прикладных дисциплин. Во всяком случае, мы не наблюдаем противопоставления теории практике, когда Аристотель исследует проблемы так называемых практических и производительных (созидательных) наук. Он не проводит строгого различения между нравственным образом поведения и наукой об этом поведении, между производительной деятельностью и наукой об этой деятельности.

В древности «этика» (ta ethika – множественное число от to ethikon, т.е. «учение о нравственности») означала жизненную мудрость, «практические» знания относительно того, что такое счастье и каковы средства для его достижения; этика – это учение о нравственности, о привитии человеку деятельно-волевых, душевных качеств, необходимых ему в первую очередь в общественной жизни, а затем и личной; она учит (и приучает) практическим правилам поведения и образу жизни отдельного индивида, отнюдь не становясь вследствие этого индивидуалистической этикой. Аристотель не мыслит отдельного человека (гражданина) вне общества, вне государства. Для него человек – dzoon politikon, т.е. существо общественно-политическое. (Подробнее об античной теории и ее отношении к жизни см: Ф. Х. Кессиди. «Теория» и «сознательная жизнь» в древнегреческой философии. – «Вопросы философии», 1982, № 6, С, 65-73).

Этика Аристотеля тесно связана с его политикой, с учением о сущности и принципах государства. Наконец, возникают вопросы: являются ли нравственность, этика и политика, а также «искусства», ремесла и прикладные знания науками, точнее, разновидностями episteme? На каком основании Аристотель считает эпистемой учение соблюдать правильные нормы поведения и вести нравственный образ жизни, равно как и практические навыки по созданию художественных произведений и производству ремесленных изделий?

Согласно Аристотелю, «всякое рассуждение направлено либо на деятельность или на творчество, либо на умозрительное... » (Met. VI 1, 1025 Ь 25). Это значит, что посредством мышления человек делает правильный выбор в своих действиях и поступках, стремясь добиться счастья (eydaimonia), воплотить в жизнь этический идеал. Аналогичное можно сказать относительно создания произведений искусства и производства различного рода изделий, в которых с помощью интеллекта мастер воплощает в материале идеал красоты и полезности сообразно своему пониманию этого идеала. Иначе говоря, практическая (нравственная и политическая) сфера жизни и различные виды производительной деятельности входят в сферу эпистемы (науки), так как они невозможны без мышления. Тем не менее, следуя Аристотелю, мы не вправе считать области человеческого поведения и производственной деятельности науками в строгом смысле слова.

В отличие от теоретической эпистемы, для которой познание является самоцелью («знание ради знания»), практическая эпистема занимается получением знания и реализации идеала, будь это в поведении человека или производстве продукта. В области практических, производительных «наук», цель мышления не познание, но поступки, деятельность (praxis) (см. EN 11, 10 1 и 7), точнее, нахождение правильной идеи и верного основания для целесообразного действия в определении ситуации и для производства того или иного предмета. Согласно Стагириту, цель практической науки не столько «созерцание», т.е. теоретические знания, сколько осуществление его: ведь недостаточно только знать добродетель, но нужно и обладать ею и стараться осуществить ее, или каким-либо иным путем стать хорошим человеком (см. там же, Х 10, 1179 Ь).

В практической эпистеме деятельность (praxis), необходимая для реализации этического идеала, и носитель этого идеала (человек) нераздельны. В производительной же эпистеме созданный по определенному идеалу и замыслу предмет отделен от мастера и оценивается по своим собственным достоинствам, независимо от своего создателя. Проводя различие между различными видами деятельности, Аристотель пишет, что творчество (poetik) и поступки (praxis) не одно и то же; поэтому необходимо искусство отнести к творчеству, а не к поступкам (см. там же, УI 4, 1140 а 18-20). «Творчество» направлено на создание произведений искусства и предметов технического производства, а поступки связаны со свободным выбором, с «практической: (этической и политической) жизнью, с универсальными правилами человеческого поведения, с общими нравственными и правовыми нормами граждан полиса.

Нравственная деятельность направлена на самого человека, на развитие заложенных в нем способностей, особенно его духовно-нравственных сил, на совершенствование его жизни, т.е. на достижение человеком высшего блага, на реализацию им смысла своей жизни и назначения. В сфере «деятельности», связанной со свободой воли, человек «выбирает» себя, «творит» самого себя в качестве нравственного и разумного существа, т.е. личности, сообразующей свое поведение и образ жизни с нравственным идеалом, с представлениями и понятиями о добре и зле, должном и сущем и т.п. Тем самым Аристотель определил предмет науки, названной им этикой.

Мы не имеем никакой возможности затронуть круг проблем, исследуемых философом в его этических трактатах, и подвергнуть их более или менее детальному анализу. Ограничимся установлением некоторых особенностей этических воззрений Аристотеля, в частности его отношением к своему учителю – Платону. Можно даже сказать, что в этике Аристотель, более чем в других частях своего философского учения (например, в «метафизике»), расходится с Платоном. Именно в «Никомаховой этике» содержится известное высказывание, которому по сложившейся традиции придан статус поговорки: «Платон мне – друг, но истина дороже».

 

БАХТИН МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ

 

Бахтин Михаил Михайлович (1895-1975) – философ, лингвист, культуролог, литературовед.

Первый период творчества охватывает период 1920-х гг., он характеризуется интересом к философской проблематике. Во второй период (конец 1920х – сер.1930 гг.) Бахтин публикует один из своих основных трудов «Проблемы творчества Достоевского» (в последующих изданиях «Проблемы поэтики Достоевского»). В третий период Бахтин занимался в основном проблемами истории и теории литературы. Бахтин коренным образом переосмыслил проблему связи между Я и ТЫ, Я и Другим. Диалогу него выступает не просто как средство обретения истины, модус благоприятного человеческого существования, а оказывается единственным средством узнавания бытия. Бытие, по Бахтину, это не просто мир вещей, не всепроникающая материя. Онтология рождается только тогда, когда между различными сущностями возникает общение. Это и есть единственный бытийственный мир. В ранней работе Бахтина, названной публикаторами «К философии поступка», ключевые понятия – «бытие», «событийность», поступок», «не-алиби в бытии». Особо важным является понятие «Другого», позволяющее открыть «архитектонику» человеческих взаимоотношении, выявить роль диалога и полифинии в целостном постижении бытия.

Ценность исследований М. Бахтина прежде всего заключается в том, что им утверждены принципиально новые установки изучения литературного творчества и культурной практики в целом. Исследуя творчество Ф.М.Достоевского, Бахтин утверждает, что диалогичность есть особая форма взаимодействия между равноправными и равнозначными сознаниями. Эту особенность он транслирует на методологию литературоведения и гуманитарных наук в целом.

Произведение «К методологии гуманитарных наук» отражает специфику данной области научного познания и приводится в примечаниями, поскольку в них также содержится важная информация для понимания позиции автора.

 

ВЕБЕР МАКС

 

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: