Я убегаю ради Бога, а о людях не пекусь»
Ты говоришь о старце, что он хочет совершить паломничество на Святую Гору. Доброе и святое дело он сделает. Только пусть не рассчитывает на то, что он меня знает или что я есть в этой жизни. Потому что я живу в совершенном безмолвии, по уставу, отличающемуся от обычного, и поэтому со мной трудно встретиться. Поскольку дверь закрыта и открывается только в определенные часы.
Если он чего‑то хочет, могу ему помочь при содействии братии. А того, что выходит за рамки устава, которому я следую, — чтобы я открыл дверь, заговорил, потерял свою молитву и безмолвие, — этого не могу никак. Только по необходимости, во время, которое определю я. Ибо мое время ограничено. И мне придется допустить небольшое упущение, потерять ради того, чтобы поговорить ночью один или два часа.
А пишу я это для того, чтобы дать объяснение прежде, чем меня неправильно поймут. Я во всех своих поступках имею обычай говорить и делать все ясно, как в зеркале, чтобы никому не давать повода для подозрения словом и делом или же мыслью.
Ибо приходили многие из разных мест, не пожелав узнать устав, которому мы следуем. И поскольку я их не принял, соблазнились. Но и здесь все соседи настроены против меня, потому что я им не открываю. Хотя я закрываю дверь не для того, чтобы соблазнились отцы. Но, наученный долгими годами, увидев, что не получаю пользы от этой «любви», — только разрушаю без пользы свою душу — закрылся от всех навсегда и успокоился. Теперь не открываю никому. Нет у меня даже лишней комнаты для приезжих. А если кто‑нибудь придет издалека, то должен прийти, когда отцы работают, утром. И если есть необходимость, он останавливается в комнате моего священника. Ибо во все субботы, воскресенья и праздники у нас бывает литургия. Приходит наш священник, совершает для нас литургию, и мы причащаемся.
Итак, я это сказал, чтобы не было соблазна. Я убегаю ради Бога, а о людях не пекусь. Хотя бы меня оскорбили, хотя бы поносили, хотя бы оклеветали, хотя бы имя мое опозорили, хотя бы все творение принялось говорить против меня.
Ибо я видел и много раз испытал, что если благодать Божия не просветит человека, то из слов, сколько бы ты ни говорил, пользы не выйдет. Одно мгновение он их слушает, а в следующее снова возвращается, плененный, к своему. Однако если одновременно со словом будет действовать благодать, то в тот же час происходит изменение, при благом произволении человека. И с этого часа чудесно изменяется его жизнь. Но случается это с теми, которые не ожесточили в себе слух и совесть. А со слушающими и не оставляющими непослушания по своей злой воле, хоть день и ночь беседуй, хоть мудрость отцов истощи в их уши, хоть чудеса сотвори у них перед глазами, хоть течение Нила на них обрати, — они не получат ни капли пользы. Они хотят только приходить, беседовать, чтобы провести время, из‑за уныния. Итак, поэтому я закрываю дверь и, по крайней мере, сам получаю пользу от молитвы и безмолвия. Поскольку молитву обо всех Бог всегда слышит, тогда как от празднословия всегда отвращается, даже если кажется, что оно духовное. Так как, согласно отцам, празднословие заключается, главным образом, в том, чтобы проводить свое время в словах, не исполняя свои слова на деле.
Итак, не слушайте того, что говорят, когда это говорят люди неопытные.
Тому же, кто не испытал, необходимо испытать, и с помощью опыта он узнает и найдет то, чего ему недостает. Опыт не покупается. Его приобретает каждый по мере своих труда и крови, которые он сам отдаст за это приобретение.
Поверьте, мои сестры, что труд в монашеском житии велик. Я не прекращал и не прекращаю день и ночь взывать и просить милости Господней и приближаюсь к отчаянию, как ничего не делающий, как никогда не «положивший начала». Но ежедневно, полагая начало, оказываюсь лжецом и грешником. Однако вы подражайте мудрым девам и, бодрствуя, горестно взывайте, призывая божественную милость. Ибо пришел для нас конец. Видимо, кончилось мирное время. Итак, и мы будем с умершими. Поэтому понудьте себя.
Пока достаточно того, что мы сказали. В другом письме напишу вам снова, если сказанное принесет плод и вы проявите усердие. Сейчас печалюсь только о матери маленькой монахини, о том, что она ропщет и злословит, как вы мне пишете. Многие матери потеряли, к сожалению, своих чад из‑за ропота, ибо не посвятили их Христу от всей своей души. И дочери спасаются по благодати Христовой, а матери остаются далеко от них.
Но вы проявляйте терпение и не спорьте с тем, что они говорят. Время, по благодати Божией, это исцелит. И она со временем раскается. И будет печалиться о том, что сейчас говорит и делает. Но сейчас по отношению к ней нужна терпимость. Нужны неподдельная любовь и полное молчание. Что бы они ни говорили, вы должны быть умеренными в словах. И когда вы говорите, творите умную молитву, чтобы ваши слова облекались силой свыше.
А ты, благословенная старица, все срастворяй рассуждением и великим долготерпением.
