Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Теневая стратегия Мао Цзэдуна



 

Ко времени моего приезда в Китай вполне определились взгляды Мао Цзэдуна и его сторонников в КПК на ход японо-китайской войны и на развитие революции в Китае.

Известно, что в мае 1938 г., в момент наивысшей активности японского агрессора в Китае, Мао Цзэдун опубликовал свои военные работы «Вопросы стратегии партизанской войны против японских захватчиков» и «О затяжной войне». На месте, в Чунцине, когда я ознакомился с обстановкой в стране, с положением на фронте, с состоянием китайских вооруженных сил, разобрался в какой-то мере во взаимоотношениях КПК и гоминьдана, для меня многое прояснилось. Если в установке Мао Цзэдуна на развертывание партизанской войны и содержалось рациональное зерно, то в его теоретическом разборе хода военных действий с Японией желаемое выдавалось за действительность.

Мао Цзэдун выдвинул положение, что война с Японией будет иметь затяжной характер. Так оно и случилось, но вовсе не в силу исторической неизбежности. Китай, несмотря на всю свою отсталость, не раздирай его политическая междоусобица, мобилизуй он все ресурсы, закончил бы войну в два-три года и нанес бы сокрушительное поражение агрессору. Скажу больше: Япония не решилась бы на эскалацию агрессии, если бы с самого начала натолкнулась на полное единство страны.

Проводя курс на уклонение от активных боевых действий с японскими захватчиками, Мао Цзэдун постарался свое положение обосновать теорией, специально разработанной им для руководства партией и войсками. Он утверждал, что война с Японией пройдет три «стратегических этапа»:

1) наступление японских войск, отступление и оборона китайских;

2) «равновесие сил», когда японская армия уже не сможет вести наступление, а китайская еще не в состоянии развернуть генеральное наступление на противника;

3) контрнаступление китайских войск и разгром японских.

Если следовать схеме Мао Цзэдуна, то с 1939 г. японо-китайская война вступила во второй стратегический этап — накопления сил для перехода в генеральное контрнаступление на японцев, которые якобы утратили боеспособность для дальнейшей экспансии в Китае. Мао считал, что на втором этапе «противник… перейдет к стратегической обороне», китайские регулярные войска (в том числе и регулярные части КПК) тоже будут «находиться в обороне на фронтах», а «основное значение будет иметь партизанская война…».

Из всего этого вытекал основной вывод Мао Цзэдуна: войска КПК на втором этапе свертывают активные боевые действия против японцев и стремятся накопить силы и оружие для дальнейшей борьбы. С кем, против кого — это показало будущее.

Как известно, теория должна подтверждаться практикой, тем более если это сказано человеком, к словам которого прислушивался народ, а подчиненные или зависимые от него организации и люди выполняли их как директиву.

Правильно ли Мао Цзэдун оценивал силы Японии, которая, по его мнению, к концу 1938 г. израсходовала свои возможности и резервы и дальше не могла вести наступательные действия в Китае? На этот вопрос можно твердо ответить — нет.

Япония, оккупировав значительную часть территории Китая и его главные промышленные центры, приступила к освоению захваченных районов. Начавшаяся вторая мировая война заставила японское руководство пересмотреть свои стратегические планы с учетом обстановки, складывающейся на Западе. Понимал ли это Мао? Японский военно-морской флот и значительная часть ВВС еще не включились в войну. Исходя из всего этого, японские милитаристы, очевидно, пришли к выводу, что лучшего времени для реализации своих экспансионистских планов в Юго-Восточной Азии у них не будет. Ясно, что не бессилие заставило Японию приостановить дальнейший захват территории Китая, а новая обстановка на мировой арене. Утверждение Мао Цзэдуна, что на новом «стратегическом этапе» будет происходить накопление сил для перехода в контрнаступление, также не соответствовало действительности. Я не говорю о людских мобилизационных ресурсах Китая — их было больше чем достаточно. Но Китай был раздроблен территориально и политически. В стране по-прежнему действовали милитаристы, которые в любой момент могли переметнуться в лагерь захватчиков. При расколе, который существовал в то время в Китае, трудно было сказать, кто кого считал для себя врагом номер один. Гоминьдан и КПК, входя в единый фронт, открыто враждовали друг с другом, и в тот период не было сил, которые могли бы размотать клубок их противоречий.

Для накопления сил против Японии как у гоминьдана, так и у КПК не было ни развитой промышленности, ни достаточного количества оружия. Накопить оружие за счет ввоза его из-за границы было невозможно. В Китае не хватало вооружения даже для организации обороны. Империалисты Запада продолжали смотреть на Китай как на разменную монету. Обещали, но реально пока ничего не давали, а когда начали предоставлять помощь сражающемуся Китаю, она оказалась и запоздалой и недостаточной: китайский фронт не смог стать существенной преградой на пути реализации новых стратегических планов японских милитаристов и не помешал им ринуться в новые военные авантюры.

Чжоу Эньлай и Дун Биу при встречах с нами, советскими работниками, категорически отказывались обсуждать вопросы военных действий войск КПК. Они всячески пытались доказать, что войска гоминьдана готовятся к решительному наступлению на Особый район. То, что Особый район был блокирован, это факт, но ни один милитарист с начала японо-китайской войны не решался наступать на него.

После неудачного наступления войск Чан Кайши с целью ликвидации японской группировки в районе Уханя (декабрь 1939 г.) на всех фронтах наступило затишье. Только во второй половине 1940 г. командование 8-й и Новой 4-й армий организовало крупную партизанскую операцию, которая вошла в историю антияпонской войны под названием «битва ста полков», — единственное с начала войны и до августа 1945 г. крупное наступление народных армий против японских захватчиков. В нем участвовало более 400 тыс. бойцов. Несмотря на свои масштабы, наступление имело ограниченную оперативную задачу: внезапным одновременным ударом по гарнизонам и коммуникациям противника дезорганизовать его тылы, нарушить связь, создать благоприятную обстановку для расширения территории Освобожденных районов и установления взаимодействия между ними. За три с половиной месяца боев народные армии вывели из строя более 20 тыс. вражеских солдат и офицеров, освободили от противника территорию с населением более 5 млн. человек. Но в ноябре 1940 г. японцы развернули контрнаступление и вынудили народные армии отойти на исходные позиции. После «битвы ста полков» японское командование усилило военные операции против Освобожденных районов.

Эта операция не была согласована с Чан Кайши и его генеральным штабом, более того, была засекречена от центрального правительства. Это не могло не отразиться на взаимодействии войск КПК и гоминьдана. Изолированная «битва ста полков» насторожила Чан Кайши, который решил, что войска КПК стремятся захватить больше территории Северного Китая и закрепить ее за собой, не допуская туда войска и администрацию центрального правительства.

После «битвы ста полков» основные армейские силы КПК по настоянию Мао Цзэдуна, по существу, прекратили войну с японцами. Пассивность войск КПК особенно проявилась после разгрома штабной колонны Новой 4-й армии. С этого момента о едином фронте гоминьдана и КПК в борьбе с агрессором можно было говорить лишь формально. В дальнейшем основными помыслами Мао Цзэдуна была не борьба с интервентами, а сбережение и по возможности увеличение и лучшее вооружение своих войск, расширение и создание новых баз и районов под руководством КПК. Мао Цзэдун выдвинул перед КПК задачу: иметь под своим влиянием районы с населением не 100 млн. человек, что якобы было достигнуто в 1940 г., а до 200 млн. человек, иметь армию численностью не менее миллиона солдат с хорошим вооружением и т. д.

Некоторые военные деятели КПК под давлением Мао Цзэдуна распространяли версию, что эти цели и задачи были бы достигнуты другими силами и другими (партизанскими) методами, если бы не «битва ста полков», которая якобы служила не интересам Китая и КПК, а понадобилась для предотвращения японской агрессии против Советского Союза. Мао Цзэдун объяснял принятое им решение об этой битве желанием сорвать «дальневосточный Мюнхен» и новое японское наступление. На самом деле это было не так.

Стремясь расширить районы влияния КПК, Мао Цзэдун намеревался также накопить силы для борьбы за власть в Китае. Трудно было сказать, кого Мао Цзэдун считал наиболее опасным противником — японцев или Чан Кайши. Ведь впоследствии выяснилось, что не без ведома Мао Цзэдуна, более того, по его указанию долгое время поддерживалась связь высшего руководства КПК с японским оккупационным командованием. Факт позорный, но от него не спрячешься.

Было видно, что Мао Цзэдун и его группа разочарованы результатами войны с японцами в 1937–1940 гг., которую в основном вел Чан Кайши. Мао считал, что война с Японией была ему навязана Коминтерном, который якобы связал КПК руки в рамках единого фронта с гоминьданом, что в военных действиях с японцами КПК мало приобретала, но многое теряла, поскольку помощь Китаю со стороны западных держав и Советского Союза шла центральному правительству, т. е. Чан Кайши, а последний ничем не помогал КПК и ее вооруженным силам. Понятно, что Мао Цзэдун, преследуя в качестве основной цели в будущем захват всей власти в Китае, стремился получить как можно больше современного оружия и создать базу для борьбы с гоминьданом. Вопросы войны с японскими захватчиками отходили для него на второй план.

За время пребывания в Чунцине я неоднократно был свидетелем, как срывалась организация взаимодействия регулярных войск КПК и гоминьдановской армии. Ответственными за это были в равной степени и Мао Цзэдун и Чан Кайши.

Весной 1941 г. японцы активизировали свои действия на фронте и в начале мая перешли в наступление в провинции Шаньси. В районе Лояна они в нескольких местах форсировали реку Хуанхэ и угрожали перерезать Лунхайскую железную дорогу.

Немедленно собрался на заседание Военный совет. О японском наступлении подробно доложил начальник оперативного отдела генерального штаба. Я понял, что наступил самый подходящий момент активизировать китайские войска и разгромить наступающие японские части. Я взял слово и предложил простейшую операцию — решение, которое напрашивалось при первом взгляде на карту. Японцы, наступая на юг, подставили свой фланг армейской группе коммунистических войск, а их тыл оставался открытым для удара войсками 2-го района, которым командовал генерал Янь Сишань. Я предложил немедленно провести подготовку этой операции и дать приказ означенным войскам перейти в контрнаступление во фланг и тыл наступающим японцам.

Члены совета и высшие представители военного министерства внимательно, не перебивая, выслушали мои предложения. Я ждал возражений. Возражений не последовало. Да и трудно было что-либо возразить против столь очевидного решения. Но никто не подал голоса и в поддержку. А казалось бы, наступил как раз тот момент, когда необходимо было в полной мере использовать взаимодействие войск КПК и гоминьдана против агрессора.

Из этого заседания я заключил, что перед членами Военного совета не имело смысла настаивать на осуществлении такой операции, в этом надо было прежде убедить самого Чан Кайши. Должен заметить, что мое предложение дать приказ о выступлении коммунистических войск и войск Янь Сишаня вызвало на лицах членов Военного совета улыбку. Мне дали понять, что такой приказ никто не будет отдавать, ибо он не будет выполнен. Вот тут я и решил спросить у Чжоу Эньлая и Дун Биу, выступят ли они против японцев в сложившейся обстановке.

Чжоу Эньлай и Дун Биу очень охотно и подробно обрисовали мне обстановку в Китае, они оказались целиком в курсе японской политики и военного положения на Дальнем Востоке. Их выкладки о возможных путях японской агрессии могли заинтересовать собеседника, но вопрос о действиях коммунистических войск они наотрез отказались обсуждать со мной как с главным военным советником. Мне удалось добиться от них лишь признания, что время для ударов по японским войскам еще не пришло.

Мои старания объединить действия войск гоминьдана и КПК при наступлении японцев на Лоян не были успешными. Войска КПК, гоминьдана и Янь Сишаня, официально подчиненные Чан Кайши как главнокомандующему, оставались самостоятельными силами, которые при благоприятных оперативных условиях не захотели взаимно поддержать друг друга. Хорошо еще, что японцы не имели достаточных резервов для развития успеха.

 

* * *

 

Мао Цзэдун требовал от партии неуклонного осуществления своих теоретических положений о трех фазах войны с Японией, что срывало сотрудничество с гоминьданом в антияпонской войне. Одно из положений, которое легло в основу политики КПК в отношении гоминьдана, было выдвинуто Мао Цзэдуном еще в 1937 г. В докладе на Всекитайской партийной конференции Мао Цзэдун спрашивал:

«Действовать ли так, чтобы пролетариат пошел за буржуазией, или так, чтобы буржуазия пошла за пролетариатом?»

Сам же он и отвечал на вопрос:

«От того, кто из них будет руководить китайской революцией, зависит ее исход».

Странно было бы ожидать, чтобы коммунисты отказались от ведущей роли в революции. Союз с гоминьданом они расценивали как обусловленный моментом и каждый раз говорили о необходимости отстаивать независимость КПК от гоминьдана. Но ведь «нормальное» течение китайской революции было нарушено нашествием агрессора, который легко мог пойти на соглашение с противниками компартии, с гоминьдановцами, и никогда не пошел бы на соглашение с коммунистами. В этих условиях под удар ставились все цели революции, а не только полная или частичная независимость КПК от гоминьдана в военных действиях против агрессора.

В то время, когда главную опасность для китайской революции представляли японские захватчики, Мао Цзэдун настойчиво проводил в жизнь линию на фактический раскол в стране, а не на единство.

«Отходить от принципиальных позиций партии, — говорил он, — затушевывать ее политическое лицо, приносить интересы рабочих и крестьян в жертву буржуазному реформизму — значит неизбежно привести революцию к поражению».

Можно было подумать, что КПК сумела бы защитить интересы рабочих и крестьян, если бы победили японские захватчики. Руководство КПК не могло не знать, против кого в основном была нацелена репрессивная политика захватчиков на оккупированных территориях. Именно против рабочих, крестьян, патриотически настроенной интеллигенции. Захватчики в то же время охотно вступали в сотрудничество с представителями компрадорской буржуазии и крупными феодалами и находили с ними общий язык. Мао Цзэдун ни на один час не переставал нацеливать КПК на борьбу за власть, не желая подчинить ее политику стратегическим целям победы над фашизмом.

Война — это не лабораторное исследование, в войне очень многое определяют инициатива, смелость, решительность в неожиданных ситуациях, которые невозможно предусмотреть ни в каких расчетах. Даже перевес в силах иногда теряет смысл. Теория «равновесия», которую проповедовал Мао Цзэдун, лишь маскировала его желание отойти от активного отпора агрессору ради накопления сил для борьбы с Чан Кайши. Стратегия Мао отдавала инициативу в руки противника. Ни в коем случае нельзя было ждать, когда образуется так называемое «равновесие сил», его предстояло создавать активными военными действиями. Временное затишье или, точнее говоря, приостановку японского наступления Мао пытался выдать за создавшееся «равновесие сил». На самом деле Япония просто пересматривала свои планы в связи с развитием войны в Европе, выбирая новые объекты для агрессии. Тогда никто не мог сказать точно, куда устремятся агрессоры — на юг или на север, но было ясно, что приостановка крупных наступательных операций в Китае связана лишь с выбором Японией нового главного направления для удара.

Мао в этот момент предпочитал отсиживаться и не предпринимать ничего, чем помогал и Чан Кайши уклоняться от активных военных действий. Один хотел перехитрить другого, в равной степени пренебрегая национальными интересами страны.

Из-за пассивности командования и политических разногласий между КПК и гоминьданом китайские вооруженные силы серьезной опасности для Японии не представляли. Как показали дальнейшие события, все попытки гоминьдановских войск и КПК в 1942–1945 гг. отвоевать что-либо из захваченных японцами районов терпели крах. Китайские войска не имели успеха до тех пор, пока в августе 1945 г. союзники по антигитлеровской коалиции, особенно советские вооруженные силы, не нанесли сокрушительного поражения японским захватчикам. Не произойди это, трудно сказать, сколько лет длился бы второй этап войны по «теории» Мао Цзэдуна.

Японское командование, готовясь к дальнейшей агрессии, стремилось экономически, политически и в военном отношении закрепить за собой захваченные районы Китая. В начале июля 1941 г. японское правительство добилось дипломатического признания правительства Ван Цзинвэя Германией и Италией. Японцы оснащали войска Ван Цзинвэя своим оружием и под руководством своих генералов привлекали их к операциям против партизанских районов, которые существовали у них в тылу. Карательные операции японских войск совместно с войсками Ван Цзинвэя в Шаньдуне, Аньхое и Шаньси — Хэбэе нанесли чувствительные потери силам КПК. В результате некоторые партизанские районы были ликвидированы или сокращены.

Таким образом, установки Чан Кайши и Мао Цзэдуна на пассивное ведение войны против японских захватчиков, а также военный конфликт между гоминьданом и КПК дали Японии передышку для подготовки к дальнейшей агрессии.

 


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-03-21; Просмотров: 318; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.033 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь