Когда в семье появился малыш, родители пытались как можно меньше задеть сердце Ритиса — четырехлетнего сына. Как и преж-

I

де, они уделяли определенное время для игр только с ним, не афиши­ ровали свою любовь к новорожденному. Однако теперь большую часть времени с ним проводил отец, а не мать, так как она не всегда могла оторваться от малыша, бывала усталой и раздраженной. Не­ которое время спустя Ритис начал играть в странные игры: взяв соску, он заворачивался в простыню и кричал, хныкал, просил пить из бутылочки, требовал, чтобы его носили на руках. Такое поведение сына очень раздражало отца — он перестал играть с Ритисом, стыдил его. Совсем иначе реагировала мать. Она стала потакать Ритису, при­носила «новорожденному», закутавшемуся в «пеленки», соску, однако тут же уходила, занималась домашними делами. С другой стороны, мать пыталась как можно больше вовлечь старшего ребенка в общие заботы, позволяла ему ухаживать, заботиться о малыше, при этом хвалила его как «помощника», радовалась тому, что он взрослеет. Две недели спустя странные игры Ритиса закончились так же неожи­данно, как и начались.

Почему поведение Ритиса так неожиданно и резко изменилось? С одной стороны, родители поступили пра­вильно, пытаясь уделить максимум внимания старше­му сыну, стараясь, чтобы его обычная жизнь осталась прежней. Все же отношения между ним и родителями изменились — с сыном теперь проводил время отец, а не постоянная прежде участница игр — мать. С другой стороны, нет ничего особенного в том, что Ритис попы­тался вжиться в роль малыша. Наверняка ему пришла в голову та же мысль, что и Лине: «Если мать заботится о беспомощном малыше, может, и я, поступая, как он, смогу вернуть себе мать?»

Ритис начал вести себя, как новорожденный, и по­смотрим-ка, каких результатов он этим достиг. Начав играть в эти странные игры, он потерял расположение отца, прекратились игры с ним. Однако это не слишком огорчило Ритиса, так как его «игры» были направлены на восстановление общения с матерью. Мать интуитив­но поняла это и постаралась больше общаться с маль­чиком. Может показаться, что Ритис достиг цели своим нелепым поведением и что внимание матери только за­крепит его. На самом деле «игры» Ритиса послужили для матери сигналом эмоционального неблагополучия у старшего сына, и она сумела выбрать правильную линию поведения: она уделяла минимальное внимание Ритису тогда, когда он «играл в младенца», и выбира­ла такие моменты, при которых они могли полноценно общаться, поощряла такие формы поведения, которые больше соответствуют возрасту первенца.

Она продемонстрировала доверие к силам ребенка

I                    ²⁹

и его стремлению к более совершенному, а это всегда «святое помазание» души ребенка. Если же мать по­ступила бы иначе, то есть обращала внимание на Рити-са только тогда, когда он «играл в младенца», то возник­ла бы угроза, что ребенок признает справедливость своего «умозаключения», будто мать обращает внима­ние только на маленьких и беспомощных детей, и тем самым зафиксирует нежелательные формы поведения. Теперь же Ритис почувствовал, воспринял обратное — мать нуждается в нем таком, каков он есть.

Поведение старшего ребенка в рассказанной ситуа­ции достаточно распространено: большое число детей после появления в доме младенца пытаются пить из бутылочки, держать во рту соску, закутываться в пе­ленки и т. д. Некоторых родителей такое поведение детей пугает, настораживает. Однако в этом нет ни «бо­лезни», ни «ненормальности»; не обязательно это озна­чает и то, что ребенок таким способом хочет воспол­нить возникший дефицит любви и внимания матери. Такое поведение часто бывает простым проявлением общей психологической особенности детей дошкольно­го возраста — стремлением осмыслить происходящее вокруг путем ролевой игры. Нас ведь не волнует, когда ребенок играет в папу или маму, милиционера или доктора.

Аналогично этим играм, дитя хочет почувствовать, что значит быть на месте младенца — что бы он делал, будучи им, как бы с ним обращались окружающие и т. д. Насчет положения младенца у многих детей бывают раз­личные иллюзии, например думают, что пить че­рез соску из бутылочки большое удовольствие. Ре­ально попробовав, ребенок испытывает разочарование, даже недоумение, почему малыши едят именно таким способом.

Проигрывая различные формы поведения малыша, имитируя его отношения с окружающими, старший ре­бенок постепенно разочаровывается в такой игре и вы­бирает занятие, более соответствующее своему возра­сту. Лежание в пеленке, хныканье, сосание бутылочки с водой не дают такого удовольствия четырехлетнему, как подвижная игра или работа с интересным конструктором. Нежелательное, инфантильное поведение фиксируется в тех случаях, когда при помощи его ребенок получает нечто, что обычным поведением не может достичь, или

30

 

же вследствие неправильных воспитательных воздейст­вий.

В описанной ситуации не следует прибегать к стро­гим запретам, наказаниям, стыдить ребенка. Таким поведением мы можем только помешать ребенку пере­жить новую для него роль. Применяя различные санк­ции или старательно пытаясь прекратить такие игры, родители уделяют слишком много внимания ребенку, а привлечение внимания к себе как раз может быть целью такого поведения. Если родителей сильно раздражает такое поведение, они могут предложить ребенку другую, более занятную игру или просто уйти из комнаты. На­стоятельные запреты «играть в младенца» могут косвен­но внушить ребенку, что родители хотят отнять у него что-то, по-настоящему приятное, или же ребенок может сделать вывод, что он не так значим для родителей, как малыш, — поэтому ему и не разрешается вести себя так, как ведет маленький его брат (или сестра).

Хорошо помогает осмыслить сложный период ста­новления новых отношений в семье и в особенности мес­та в ней младенца совместная игра со старшим ребен­ком. Мать предлагает ребенку играть то роль одного из родителей, то роль младенца. Выполняя различные функ­ции, ребенок в итоге поймет и, главное, почувствует различные стороны жизни «опекуна» и «опекаемого», найдет в них и привлекательное, и неприятное. Как пра­вило, в такой игре очень быстро развенчивается «приви­легированное положение» младенца.

Джюгас, четырех лет, часто говорил родителям, что хочет брати­ка. Отцу он рассказывал, что он будет вместе с ним делать, во что играть и т. д. Отец поддерживал и поощрял фантазирование сына, ду­мая, что они помогут старшему полюбить малыша. Однажды отец сказал сыну, что они с матерью выполнили его просьбу и вскоре в семье будет малыш. Когда новорожденного привезли, Джюгас под­бежал к нему, пытался разговорить его, хотел взять на руки. Малыш начал плакать, и старший брат тут же был отогнан прочь. Стоя в сто-|тоне, он угрюмо сказал матери: «Я просил братика, а ты кого тут привезла?»

В последующие дни Джюгас пытался помочь матери присмотреть ia новорожденным, однако мать побоялась подпустить его к малышу, опасаясь, чтобы тот нечаянно чего-нибудь не сделал. Она говорила пер-•енцу: «Видишь, какой он еще маленький, слабенький и ничего не умеет. Лучше теперь не подходи к малышу. Вот он вырастет, и тогда гы с ним сможешь играть в разные игры». Мальчик со временем стал меньше требовать общения с малышом, однако мать заметила, что в кчультате изменился характер Джюгаса. Прежде покладистый, неж-

31

ный и послушный ребенок после рождения брата стал упрямым , про­ тиворечил родителям , часто грубил .

В отношении Джюгаса родители сделали несколько ошибок. Во-первых, им не следовало говорить Джюгасу, что братика «купили» только для него хотя бы потому, что это неправда. Уже в самое первое мгновение ребе­нок понял обман — «ничего себе подарочек, к кото­рому даже подойти и прикоснуться нельзя!» Во-вторых, отец зря поощрял нереалистичный образ малыша. Дети, как правило, неадекватно представляют себе «братика» или «сестричку», которых просят у родителей. Наблю­дая во дворе или на улице за маленьким и смешным го­довалым или двухлетним карапузом, они загораются же­ланием приобрести похожего, чтобы можно было бы играть, дружить с ним, руководить им и заботиться о нем. В детском воображении малыш значительно более раз­вит, чем на самом деле. Часто дети представляют его как умеющего говорить, ходить или, по крайней мере, ползать. В ожидании, пока приедет мать с младенцем, старший ребенок строит разные планы, что он с ним будет делать. Задумки бывают самые фантастичные, на­чиная от «будем играть в кубики», кончая «поедем ку­паться к морю».

Представьте себе удивление и разочарование так настроенного ребенка, когда он видит лежащий в коляске кокон, который смотрит блуждающим, бессмысленным взглядом вокруг и вдруг ни с того ни с сего плачет. По­нятен разочарованный вздох Джюгаса в такой ситуа­ции «...кого ты тут привезла?» Желая сформировать как можно более положительное отношение ребенка к новорожденному, родители рассказывали о разных удо­вольствиях при общении с ним, поощряли фантазии Джюгаса. Хорошо, когда старший ждет малыша, хочет с ним играть, дружить. Однако не следует подкреплять нереалистичное представление — ведь цель подготовки старшего к появлению нового члена семьи заключается в создании не столько первичного хорошего отношения к нему, сколько внутренней готовности воспринять ма­лыша таким, какой он есть, полюбить уже существую­щего, а не воображаемого. Иногда родители способст­вуют созданию нереалистических представлений, так как считают, что образ маленького и беспомощного ма­лыша будет неприятен старшему ребенку. Такое мнение

32

несправедливо — детям приятно опекать, присматри­вать за малышами (конечно же, когда это не становит­ся их принудительной обязанностью). В таких ситуациях они чувствуют себя взрослее, умеющими и много знаю­щими или воображают себя в роли родителей — это при­носит им большое удовольствие.

Почему после рождения малыша изменился харак­тер Джюгаса? До появления в семье нового члена ему были свойственны близкие и нежные отношения с отцом и матерью. Когда семья увеличилась, положение первен­ца в семье существенно изменилось. Новорожденный стал объектом постоянного внимания и заботы, на него были обращены все теплые чувства отца и матери. Из-за этого Джюгас очутился в такой ситуации, в которой, для того чтобы ощущать внимание родителей и свою значимость в семье, ему непременно надо было менять свое поведение. Мать Джюгаса упустила возможность поддержать стремление старшего принять роль опеку­на, учителя. Она отказалась от его услуг, говоря: «...Луч­ше теперь не подходи к малышу. Вот он вырастет, и тогда ты сможешь играть с ним в разные игры».

Таким образом, мать, в сущности, отвергла старше­го от себя, получая при этом сомнительную выгоду, что тот не будет «путаться под ногами». Тем самым она от­няла у первенца возможность занять новую позицию в семье — Старшего сына, опекуна, учителя младше­го; потеряла помощника (уже 2,5—3-летний ребенок может эффективно помочь матери в ухаживании за ма­лышом). Прежде покладистый и нежный ребенок стал грубым и упрямым. Конечно, таким поведением тяже­ло заслужить благосклонность и любовь родителей, однако в таких ситуациях дети часто руководствуются частной логикой: «лучше упреки и наказания, чем быть забытым». Если родители не помогут Джюгасу иначе осмыслить отношение к семье, в недалеком будущем могут возникнуть существенные воспитательные про­блемы.

Приведенные примеры показывают, насколько значи­мо для первенца появление нового члена семьи. Единст­венный ребенок становится одним из детей, ему прихо­дится делиться любовью и вниманием родителей; часто старший вообще теряет былые привилегии. Нередко происходящие изменения в семье для первенца сопоста­вимы со свержением с престола. Ребенок, ранее бывший

33

в центре внимания, вдруг ощущает себя в стороне от жизни семьи. Так, шестилетний Томас нарисовал семью (рис. 2), в которой изобразил отца, мать и малыша. Когда его спросили, почему на рисунке нет его, он со слезами на глазах четко ответил: «Не осталось места».

Не менее значим период рождения ребенка в тех

34

семьях, где уже есть два или более детей, и особенно чувствителен к нему самый маленький. Ведь именно для него вдруг настала теперь очередь расставаться с ролью «малютки», привилегированной позицией самого ма­ленького. Часто ребенок начинает испытывать недо­статок внимания родителей и вынужден искать новые формы и средства, чтобы добиться внимания, любви ро­дителей, ощутить свою значимость в семье. Как вы убе­дились, этот сложный период не всегда протекает глад­ко и без проблем. Можно утверждать, что этот период будет проходить легче, если родители обратят внимание на следующие обстоятельства: 1. После появления в до­ме новорожденного надо избегать существенных изме­нений в жизни семьи, в отношениях родителей со стар­шим и, если есть, другими детьми. 2. Как и прежде, стар­шему необходимо уделять столько же внимания, демонст­рировать ему свои нежные чувства.

Вспомните Лину и Джюгаса — они потеряли близ­кие эмоциональные отношения с родителями, оказа­лись в стороне от забот семьи. Поэтому они начали вести себя таким образом, чтобы вернуть былое внимание ро­дителей, почувствовать свою значимость в семье. Резко изменившееся поведение, появление таких нежелатель­ных его черт, как капризность, агрессивность, упрямст­во, как правило, свидетельствуют о том, что не удовлет­воряются основные потребности ребенка (в любви и ува­жении родителей, безопасности, включенности в жизнь семьи) и ребенок не находит своего места в системе семейных взаимоотношений. 3. Надо помочь старшему найти адекватный путь, чтобы включиться в жизнь из­менившейся семьи.

Это интуитивно поняла мать Ритиса и деликатно направила ребенка. В определенной мере ребенку без­различно, какими средствами достигать своих целей, удовлетворять потребности — «младенческим» поведе­нием, упрямством или путем сотрудничества добивать­ся полноценного включения в жизнь семьи. Важно, чтобы родители поощряли поиск таких форм участия в жизни семьи, которые совпадают с логикой развития ребенка, соответствуют социально желательным фор­мам поведения. Поощрение — это не конфеты, подар­ки, слова похвалы, точнее — не только они. Главное, чтобы ребенок постоянно чувствовал, что его любят, ува­жают его индивидуальность, что воспринимают его как

35

неотъемлемую часть семьи. Поощрение — это доверие, общая радость в общении с ребенком и желание вместе с ребенком пройти путь его развития.

Присутствие младшего ребенка в семье и дальше продолжает влиять на развитие личности старшего. Ин­тересны в этом аспекте исследования психолога Г. Джон­са. Им было проделано обширное изучение биографий знаменитых деятелей науки и искусства в Англии и США. Больше всего среди них оказалось первенцев. Исходя из теории вероятности в семьях с двумя детьми среди знаменитых людей должно было быть по 50% первых и вторых детей, но оказалось, что первенцев сре­ди знаменитостей 64%. Такие и похожие результаты получены и в других исследованиях. Одна из гипотез объясняет этот факт существующей в капиталистических странах традицией дать лучшее образование старшему, так как для обучения других детей часто не хватает материальных средств. Однако почему тогда различия между старшим и младшим по обучаемости, по устрем­лению к знаниям наблюдаются в довольно раннем возра­сте? Наверняка существуют какие-то психологические факторы, обусловливающие такое развитие первенца. Попробуем в них разобраться.

Когда малыш немножко подрастает, становится бо­лее самостоятельным, не таким беспомощным, ажиотаж вокруг него начинает снижаться, он больше не центр «семейной карусели». Наступают более солнечные дни для старшего, который в это время обычно достигает школьного возраста, на него чаще начинают обращать внимание и родители, и малыш. В семье звучат такие фразы, адресованные малышу: «Посмотри, как аккуратно ест твой старший брат, — ты тоже постарайся так» или «Поучись у старшей сестры, как надо чистить зубы» и т. д. Первенец начинает реально воспринимать свое превосходство над малышом, и, главное, родители при­дают большое значение его достижениям — навыкам опрятности, контроля над своим поведением, а также его умениям, знаниям.

Часто такое отношение родителей старший ребенок осмысляет следующим образом: «Я буду любим и зна­чим в семье, если достигну еще больших успехов в уче­бе, спорте и т. п.». И тогда старший ребенок ставит пе­ред собой различные социально значимые цели, так как их достижение дает ему (хотя часто кратковременно и

36

иллюзорно) психологические выгоды — ощущение зна­чимости, люб им ост и. Особенно ярко такая тенденция наблюдается в семьях, где разница в возрасте между первым и вторым ребенком небольшая. Первенец все время чувствует, что малыш постоянно «наступает ему на пятки», — старший начинает учиться, и малыш, ви­дя, как он трудится, также распознает буквы; старший увлекся изготовлением игрушечных лодок — малыш то­же пытается сделать что-нибудь подобное. В таких слу­чаях стремление старшего к достижениям особенно интенсивно, к тому же часто сопровождается и стрем­лением унизить, ущемить младшего. Тем не менее стар­шие дети достигают в избранных ими сферах деятель­ности очень многого.

В некоторых случаях бывает и так, что младший обгоняет старшего в определенной, для обоих значимой сфере. Такие ситуации особенно тягостны для старше­го, и в результате у него почти всегда возникают нару­шения поведения, ощущение собственной неполноцен­ности. Похожая ситуация создалась и в семье семи­летнего Ромаса. В момент обращения родителей в кон­сультацию для него были характерны вспыльчивость, агрессивность, особенно по отношению к сверстникам, недисциплинированность, большие перепады в настрое­нии, плохая учеба в школе. Семья Ромаса состоит из четырех человек: отца, матери, младшего брата (пяти лет) и его самого. Нарушения поведения особенно ярко проявились через полгода после начала учебного года. Родители связывают это с переутомлением, насыщенной школьной программой. При более детальном изучении семейной ситуации проявилась своеобразная душев­ная травма этого ребенка.

Ромас начал посещать школу явно с большим желанием, прихо­дя домой, гордо показывал тетради родителям и младшему брату, все­ми средствами подчеркивал серьезность учебной деятельности. Неко­торое время спустя по настоянию музыкального руководителя детско­го сада младший сын начал дополнительно учиться пению. Такое за­нятие сына оказалось удачей — малыш охотно пел и дома восхищал всех выученными новыми песнями. Как раз это обстоятельство и ока­залось наиболее травмирующим для Ромаса, усилило его чувство не­полноценности, ненужности — он воспринял эту ситуацию как дока­зательство того, что и в сфере достижения чего-то ему не удается быть лучшим в глазах родителей.

Такое отношение к себе деструктивно — ведет к стремлению отгородиться, вызывает злость к окружаю-

37

щим или реализацию себя асоциальным путем. Поступая каким-то окружным и порицаемым путем, ребенок как бы руководствовался следующей логикой: «И все же я заставлю вас признать мою значимость и обращать на мои «достижения» внимание, пусть вам это не нравит­ся!» Это трагедия ненайденного пути к ощущению собст­венного достоинства, самореализации.

ВТОРОЙ РЕБЕНОК

Появление на свет второго ребенка вызывает гораз­до меньше тревоги родителей. Матери часто говорят, что вторая беременность была чем-то качественно иным — рост ребенка в утробе, его движения принесли чувство удовлетворения, и в то же время мать больше могла жить своей привычной жизнью. Вторые роды восприни­маются матерями как более приятный опыт. Таким об­разом, второй ребенок еще до рождения растет в более спокойной атмосфере. Имеют ли эти обстоятельства до рождения ребенка хоть какое-нибудь отношение к его развитию в дальнейшем? Обратимся к исследованиям. При обследовании детей двух групп матерей — одной, которой в период беременности были характерны тревожность, отрицательные эмоции, конфликтные отношения, и группы с уравновешенным эмоциональ­ным состоянием, преобладающими положительными эмоциями — выяснилось, что после рождения детям первой группы матерей более свойственны беспокой­ство, тревожность.

После рождения вокруг второго ребенка родители меньше создают атмосферу эмоционального напря­жения, неуверенности. Родители не так его опекают, суетятся вокруг его самочувствия, правильности раз­вития, «нормальности» и т. д. Мать по отношению ко второму ребенку, как правило, последовательнее, неж­нее, ласковее. Изначально различное отношение роди­телей ко второму ребенку понятно. В памяти еще живы воспоминания о первых днях старшего, о том, как он развивался, как из-за разных мелочей тревожились впустую. Часто мать за время между родами становится настоящим экспертом по уходу за детьми — скольким подругам-«дебютанткам» в материнстве даны советы, произнесены слова утешения, оказана помощь в пер­вом купании ребенка и т. д.

38

Поэтому второй и следующий дети, сами будучи бо-iee уравновешенными, к тому же оказываются и в бо-iee спокойной, стабильной атмосфере семьи. Можно сказать, что они имеют лучшую «стартовую площадку» для развития, чем первенец, но... Каждая позиция ребен­ка в семье имеет свои положительные и свои отрицатель­ные стороны. Второй ребенок сталкивается с иными, но не менее сложными обстоятельствами семейных отношений, чем старший.

Второй ребенок в семье никогда не переживает ситуа­ции единственного ребенка, которому отданы все внима­ние, любовь, безоговорочное восхищение. Исследования показывают, что со вторым ребенком мать меньше раз­говаривает, меньше им занимается. Частично это воспол­няет старший ребенок — по собственной инициативе или по настоянию родителей.

Годовалый Римас учится ходить, его придерживает за руку четырехлетняя сестра: «Иди, маленький, смелей. Смотри — как я». «Образование» старшего не только частично заменяет родительское обучение, но и сущест­венно его расширяет. В него входят и те небольшие от­крытия или ситуации, которые важны для старшего и будоражат его воображение: например, как сде­лать рогатку, дискуссия насчет жизни на Луне и т. д. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в отноше­ниях старшего с младшим часты и непредвиденные «вос­питательные» воздействия. При этом хотелось бы обра­тить внимание на одну часто появляющуюся особен­ность, а именно — тенденцию старшего возвысить себя над младшим. Примером может быть хотя бы этот случай. Семилетний брат сидит на заборе и говорит трехлетнему: «Держись руками: ноги поднимай выше. Это так просто!» Когда малыш, не удержавшись, шле­пается обратно на землю, говорит: «Эх, ты! Слюнтяй! Ну ладно, я сам тебя «переправлю». Малыш при такой учебе часто чувствует, что не может равняться со стар­шим, воспринимает его безоговорочно.

Так как старший (или старшие), как правило, пока­зывает свое превосходство во всех сферах жизнедеятель­ности, в этом отношении он (они) часто превосходит по своему авторитету и родителей. Иллюстрацией тому может служить рисунок семьи семилетнего мальчика, на котором двенадцатилетний брат изображен значи­тельно выше своих родителей. В этом рисунке,

39

как древний египтянин в пиктографических рисунках, ребенок использует размеры фигуры для передачи зна­чимости, статуса старшего брата.

В большинстве семей старший раньше или позже становится вожаком младшего, сильно направляющим развитие, интересы младшего. Это становится сущест­венным стимулом развития младшего. Однако за этим скрывается и менее привлекательная сторона их взаимо­действия. Младший часто чувствует, что никог­да не сможет сравняться со старшим. Чувство собствен­ной неполноценности у малыша иногда просто провоци­руется старшим, который, сперва поощряя малыша на различного рода состязания, впоследствии высмеивает его, наглядно демонстрирует собственную силу и пре­восходство. Такое поведение первенца, с одной стороны, своего рода месть за отобранные у него малышом лю­бовь и внимание родителей, с другой — недоумение, адресованное родителям: «Как вы можете любить тако­го беспомощного и никчемного, тогда как у вас есть такой сильный и смелый». Такое отношение старшего ребенка провоцирует достаточно типичные реакции младшего. -Их мы увидим на двух последующих при­мерах.

В семье второй мальчик появился через три года после первого. Вначале старший бурно реагировал на появление нового члена семьи, днями не подходил к нему даже тогда, когда этого требовали родите­ли, ревновал, если родители слишком много времени уделяли малышу. Однако, когда маленькому мальчику исполнилось 2,5 года, их отноше­ния резко изменились. Старший стал возиться с братом, брал его на про­гулку вблизи дома, играл с ним в разные игры. В это время родителей начало озадачивать уже поведение младшего, его проделки, явно не желательные в доме и наказуемые: вытаскивал крупу и высыпал ее на землю, мял рабочие бумаги отца, к которым раньше не прикасался, 1 и т. д., причем делал это с явным удовольствием. Кроме того, родите- i лей волновало то, что игры старшего с малышом почти всегда кончались I плачем и жалобами последнего. В то же время родители стали отмечать I повышенную требовательность и капризность малыша — он времена-1 ми отказывался самостоятельно есть, подниматься вверх по лестнице, просился на руки и т. д.

Как зафиксировались нежелательные формы поведе-j ния малыша? Почему он проявляет инфантильные спо-1 собы общения (плач, требовательность)? Причин этому] несколько. В этой семье старший, начав «заниматься»] малышом, провоцировал его на разного рода состяза­ния, в которых тот неизбежно проигрывал. Более того,| старший, подсознательно стремясь доказать родителя]*

40

свою «хорошесть», а иногда стремясь просто подшутить над малышом, подталкивал его на совершение явно на­казуемых поступков. Малыш, стремясь сравняться со старшим, проявлял браваду, высыпая крупу, мял рабо­чие бумаги отца и т. д. За такое поведение родители на­казывали его, и малыш оказывался в противоречивой ситуации: с одной стороны, им владеет стремление за­служить уважение брата, сравняться с ним, и поэтому он получает истинное удовольствие и ощущение значи­мости, когда непослушен, когда делает такие вещи, на которые и старший не отважится; с другой — ему хо­чется вести себя таким образом, какой позволит ощу­щать внимание и любовь родителей. По отношению к родителям ребенок выбирает испытанный способ пове­дения — «Когда я беспомощен, слаб, я могу требовать всего, чего хочу, родители обязательно будут заботиться обо мне». Так в сложном переплетении отношений со старшим братом и родителями образуются внешние про­тиворечивые формы поведения второго ребенка. Для са­мого ребенка они не являются таковыми, они — субъ­ективно оправданные средства удовлетворения потреб­ностей.

Как изменить такое тревожащее родителей положе­ние дел?

Уместно обратить внимание на то, что изменение поведения малыша в этом случае практически мало­осуществимо без коррекции поведения старшего. Когда первенец ощутит собственную значимость в семье, ре­альное превосходство из-за того, что он старше, ему не надо будет провоцировать младшего на нежелательное поведение, получать псевдоощущение собственной зна­чимости, прямо или косвенно унижая малыша. Решение этой задачи мне представляется основной в коррекции поведения младшего.

Соперничество, конкуренция старшего и младшего ребенка — явление настолько распространенное, что не­которыми психологами, психиатрами считается не­избежным. Как бы там ни было, можно наблюдать в отношениях двух детей определенную закономерность: чем больше разрыв в годах, тем меньше проявляются конкурентные отношения и наоборот — чем меньше различается возраст детей, тем ярче их соперничество. Это можно объяснить достаточно просто: если второй ребенок младше первого на четыре и более лет, перве-

41

нец для него представляется недостижимым идеалом, малыш даже представить себе не может, как можно стать сильнее его, знать, уметь больше, чем старший, и т. д. Вследствие этого он и не стремится прямо кон­курировать со старшим.

Однако, когда различие в возрасте один-два года, между детьми иногда разыгрывается острая конкурент­ная борьба. Психологический ее сценарий, как правило, таков. Старший стремится показать родителям, малышу и самому себе превосходство в одной из значимых для него сфер — в силе, в опрятности, в знаниях, в твор­честве и т. п. Такие его устремления часто обусловли­вают чувство неполноценности второго ребенка и вместе с тем определяют и интенсивное его стремление прев­зойти старшего. Конкурентное отношение младшего не остается незамеченным первенцем, и тот еще боль­ше старается показать свое превосходство. Так созда­ется замкнутый круг все нарастающих конкурентных отношений между старшим и младшим ребенком.

Дети очень гибки, имеют громадное число скрытых способностей. Нас не перестают удивлять темпы их раз­вития, особенно когда у ребенка появляется какое-ни­будь искреннее устремление. Приходилось ли вам наблю­дать, как учится ездить на двухколесном велосипеде че­тырехлетний коротышка? Несколько десятков драмати­ческих падений, ободранные колени и нос, добрый литр пролитых слез и наконец счастливая улыбка победителя, когда он небрежно проезжает мимо других детей... Что-то подобное иногда наблюдаем в поведении младшего относительно старшего ребенка. Всеми силами, во что бы то ни стало он старается достичь уровня старшего, суметь сделать так, как он, и превзойти его. Если об­стоятельства складываются благополучно, случается и так, что четырехлетний способен физически перебо­роть шестилетнего брата, пятилетняя девочка лучше чи­тает, чем ее сестра-первоклассница.

Но такие ситуации, хотя и прекрасно иллюстрируют рвение младшего сравняться со старшим, все же отно­сятся к исключениям. Они возникают, как правило, из-за каких-то внутренних или внешних причин, тормозя­щих развитие старшего, будь то физические недостат­ки, нарушения функций центральной нервной системы, яркие различия в отношении родителей к обоим детям и т. п. Чаще бывает так, что старший, почувствовав на-

42

растающую конкуренцию со стороны младшего, сам устремляется к новым достижениям. Иначе говоря, на­чинается гонка с преследованием, в которой оба ее участ­ника хотят быть первыми и недосягаемыми и которая ичнуряет до предела обоих — ведь эта гонка не имеет финиша.

Такое поведение обоих детей изнутри поощряется определенным жизненным сценарием, сформировавшим­ся самоотношением: «Я ценен соответственно тому, на­сколько больше я достигаю, чем другие окружающие ме­ня люди». Подобное «спортивное» осмысление себя сре­ди других людей ведет, с одной стороны, к интенсивно­му стремлению достичь все больше и больше; с другой — к тому, что обесценивается сам процесс творчества, учебы (или другой сферы, на почве которой сложились конкурентные отношения), ценностью же становится сам факт «победы». Сложившийся сценарий может про­ходить красной нитью через всю жизнь человека и вызы-n.iTb постоянное напряжение, недовольство собой (ведь •и егда остается кто-то, достигший большего!), «потерю ■куса к происходящему» (ведь то, что я делаю, — всег-ди не из-за того, что это мне приятно, а для определен­ной цели). К тому же данное отношение часто стано­вится жизненной философией, оправдывающей бесце­ремонное обращение с другими людьми, моральными нормами: «все средства хороши ради достижения цели».

Конкурентные отношения между детьми одной семьи, как правило, имеют прямое или косвенное поощ-|нние со стороны родителей. Один из механизмов та­кой поддержки — повышенное внимание и любовь к ре­пс мку преимущественно в качестве награды за какие-то достижения. Конкуренция особенно взвинчивается, ес­ли при этом родители сравнивают обоих детей: «Какой ты молодец, Юра! Собрал игрушки вдвое быстрее, чем Степан!»; «Маша умница! Опять получила пятерку. А у Наташи в дневнике опять четверка — как заяц с уша­ми». В этих невинных с первого взгляда ежедневных иыеказываниях — одна подоплека, глубинное отноше­ние родителей: «Неважно, каковы обстоятельства твоей деятельности, нравятся тебе они или нет, ты всегда дол­жен быть впереди, на высоте!» Завышенные требования родителей обусловливают конкурентные отношения детей друг к другу, а позже — и восприятие мира как •рены борьбы.

Конкурентные отношения двух детей в таком виде, как мы их описали, представляют лишь один вариант возможного взаимодействия. Описать все варианты вряд ли вообще возможно — мир человеческих отноше­ний никоим образом не менее разнообразен, чем сами люди. Все-таки нам бы хотелось дать читателям такую образную схему, которая могла бы им помочь сориенти­роваться в сложных взаимоотношениях детей в семье. Мы бы назвали эту схему экологической, подчеркивая тесную связь взаимоотношений детей и отношения ро­дителей к детям. Это небольшое отступление от анали­за развития личности второго ребенка позволит нам в последующем глубже взглянуть на динамику развития его личности.

ЭКОЛОГИЯ СЕМЬИ

Семья для всех ее членов является определенным жизненным пространством, в котором протекает боль­шая часть жизни каждого из них. Это не просто малень­кая группа людей, но такая, в которой каждый стремится удовлетворить свои потребности, реализовать, разви­вать себя и в то же время находиться в теснейшей связи со всеми членами семьи. Для этой «экологической сис­темы» характерно то, что несогласованность психологи­ческих потребностей и взаимоисключаемость способов их удовлетворения ведут к распаду семьи или процвета­нию одного из ее членов за счет другого (до опреде­ленного времени, конечно).

Образно говоря, каждый член семьи занимает опре­деленную «экологическую нишу», т. е. выполняет опре­деленные, необходимые для поддержания баланса сис­темы функции. Как пример опишем один тип семьи, в которой ребенок становится козлом отпущения. Когда встречаешься с такой семьей, кажется, что все беды родителей происходят из-за никчемного ребенка — и то он не так, и это... Сколько ни ругай, ни наказывай, ничто не помогает... Да и на ребенка когда посмотришь, ка­жется, что и вправду он все делает как бы не своими ру­ками, все невпопад.

Если взглянуть на семью поближе, то выясняется, что такой ребенок в семье выполняет совершенно необ­ходимые функции, без которых она просто бы разва­лилась. Недовольство супругов друг другом, неудовлет-

44

иоренность их психологических потребностей, жизнен­ные проблемы — частые особенности этой семейной пиры. Интенсивная тревога, агрессивность при нараста­нии неудовлетворенности пробиваются наружу, и тогда супруги сталкиваются в конфликте, сыплются взаим­ные обвинения. Однако по мере роста супружеского стажа муж и жена начинают подсознательно избегать таких ссор: вместо того чтобы выплеснуть свое раздра­жение на супруга и успокоиться, от него получаешь столько же, да еще с придачей. Вместо успокоения впле­таешься в яростный обоюдный конфликт, из которо­го выходишь еще более раздраженным. Уж лучше по­молчать... Однако напряжение остается, как и стремле­ние его разрядить.

И оба родителя находят подходящий для этого объект — своего ребенка, который не может дать отпо­ра. К тому же себе и другим можно объяснить такое собственное поведение: ведь наставления — на благо ребенку, все для его будущего и т. п. Убрать из этой сис­темы отношений ребенка, и супруги сразу же почувство­вали бы чрезмерно напряженные отношения между со­бой, нерешенные собственные проблемы. Большая ве­роятность, что такая семья без «козла отпущения» не смогла бы дальше существовать.

На этом примере хорошо видно, какие сложные вза­имосвязи возникают между членами одной семьи. Одна­ко было бы ошибочно считать, что только отношения, описанные выше, вынуждают ребенка принять роль «козла отпущения». Это может показаться невероят­ным, но ребенок, неосознанно воспринимая семейную ситуацию, в определенной мере сам принимает такую позицию. Дело в том, что данный ребенок появился в такой семье, в такой «экологической ситуации», в кото­рой для ее выживания потребовалось связующее роди­телей звено, что-то помогающее разрядить или умень­шить напряжение в семье.

Однако ребенок может выполнить функции связу­ющего звена не только занимая позицию «козла отпу­щения», но и другими способами. Скажем, агрессивный, непослушный мальчик, причиняющий массу неприят­ностей родителям, также будет «соединять» их посред­ством включения в «работу» по его перевоспитанию, или же ребенок может подсознательно выбрать болезнь, стремиться быть беспомощным для того, чтобы объеди-

45

нить родителей в заботе о нем. Таким образом, развитие личности ребенка в конкретной семье зависит от систе­мы межличностных отношений в ней, с одной стороны, а с другой — он сам делает собственный неосознанный выбор, какие и как ему выполнять функции, необходи­мые для существования данной семьи.

Ребенок в семье появляется полностью беспомощным, и его жизнь прямо зависит от родителей. Именно они обеспечивают основные его потребности. Это в равной степени относится к физиологическим потребностям (пища, тепло и т. п.) и потребностям психологическим (любовь, внимание, безопасность). С самых первых дней их удовлетворение зависит от родителей, но уже после непродолжительного периода младенчества, ког­да связь матери с ребенком особенно тесна, наступает период ослабления непосредственной связи матери и ребенка. Ребенок теперь уже в большей степени должен заботиться о себе сам.

Если родители показывают способы и средства для удовлетворения потребностей физиологических (то есть ему показывают, как он должен питаться или как просить пищу, как утолить жажду, оградить себя от хо­лода), то по отношению к потребностям психологиче­ским такое воспитание практически отсутствует. Да и не каждый родитель догадывается о наличии таковых. Маленький человек сам должен найти способы поведе­ния, которые вызывают одобрение родителей, которые дают ему ощущение собственной значимости. Используя свой изо дня в день накапливающийся опыт, развиваю­щийся ум и чувства, ребенок все чаще начинает делать то, что больше всего нравится отцу и маме, или то, что привлекает их внимание (не обязательно позитивное в своей эмоциональной окраске!).

Уже в конце первого и начале второго года ребенок становится настоящим «экспертом» своих родителей, он по-разному ведет себя с матерью и отцом, выраба­тывает в себе различные «стратегии» влияния на поведе­ние родителей. Примером может служить поведение девочки Расы (2 года 10 мес).

Когда девочка не находила, чем заняться, и испытывала потреб­ность в непосредственном контакте с родителями, она поступала дво­яким образом. Если поблизости была мать, Раса внешне беспричинно становилась плаксивой, хныкала, жаловалась на различные несчастья и таким образом достигала своей цели — мать брала ее на руки и

46

успокаивала. Когда поблизости был отец, девочка действовала совер­шенно иначе — тихо и незаметно подходила ft отцу, стояла некото­рое время рядом, потом еле заметно прикасалась к нему, и тот уже 1>ал ее на руки.

Результат тот же, но какими разными средствами он достигнут! Обратите внимание на то, как тонко де­вочка ориентируется в «слабых местах» родителей и как умело ими пользуется. Очень рано дети начинают воспринимать мир людей вокруг себя и строят свой об­раз, создают «концепцию» об окружающих их людях и о собственном месте ,рядом с ними. Другой пример.

Ритис рано воспринял нереализованную тягу отца к изобрази-юльному искусству — он всегда мог оторвать отца от работы любой нежности, если приносил ему свой новый рисунок. Ритис нашел путь получить необходимое ему внимание и достичь чувства значимости, пыбрав, наверное, одну из немногих возможных форм поведения.

Ребенок строит свое поведение, основываясь на субъективной, подсознательной оценке происходящего вокруг. В большинстве случаев оно соответствует сис­теме сложившихся межличностных отношений в семье. Однако не всегда поведение детей разумно, с нашей, м фослой, точки зрения. Иногда дети из-за своеобраз­ного и неполного понимания окружающего мира выби­рают такие формы собственного поведения и воздейст­вия на родителей, которые плохо влияют не только на к собственное развитие, но и на взаимоотношения в ■мье. Чаще всего это наблюдается в семьях с серьез­ными проблемами в отношениях, личностными откло-м-ниями родителей, хотя и не обязательно. Дети, не аходя в «нормальном» репертуаре форм такого поведе->| я, которое им помогло бы ощутить собственную зна-имость и любовь родителей, используют все возмож-Hiae варианты. Одним из них может быть даже болезнь. Чувствуя, что внимание родителей в этом случае пол­ностью принадлежит ему, к тому же у кроватки боль->го ребенка родители как бы на минутку забывают о >бственных конфликтах, он воспринимает болезнь ж средство улучшить свое самочувствие в семье. Ин-ресно, что дети сами «вырабатывают» симптомы, вызы-нощие наибольшую тревогу у родителей и, следова-льно, максимальную их заботу. Например,  дети, в мье которых есть больной бронхиальной астмой, ра-II постигают эмоциональное напряжение членов семьи,

47

сопровождающее астматический приступ и последующую заботу о болеющем члене семьи. Для ребенка это мо­жет иметь такой смысл: «любим тот, кто болен». Очень возможно, что ребенок, испытывающий недостаток любви в семье, попробует сыграть такой приступ. Одна­ко первый симулированный приступ как имитация, игра в необычное может зафиксироваться, если родители сильно испугались, увидев «болезнь» ребенка.

Внутренняя позиция ребенка «любим тот, кто болен» может проявляться у ребенка в самых разнообразных симптомах. Но, как правило, они появляются у детей из тех семей, в которых родители чрезвычайно чутки к проявлениям нездоровья членов семьи, даже незначи­тельным, временным и вообще сомнительным. Раз об­разовавшись, болезненные симптомы ребенка не так уж легко исчезают, сам ребенок начинает серьезно из-за них переживать. Однако почти всегда есть возможность понять внутреннюю логику заболевания, если внима­тельно проанализировать взаимоотношения ребенка с людьми, его оценки окружающего мира.

Мы так подробно рассмотрели весьма нежелатель­ные примеры детского развития не случайно, а потому, что они ярче поясняют основную мысль — ребенок сам, хотя и в определенных условиях жизни, выбирает сред­ства для удовлетворения своих основных психологи­ческих потребностей. Это в равной степени относится к любому ребенку. Его творческое отношение к проис­ходящему вокруг проявляется не только в выборе опре­деленного поведения. За ним кроются способ осмысле­ния себя в структуре' взаимоотношений, своеобразная детская философия: «я любим, когда достигаю чего-то», «любим тот, кто беспомощен, болен», «любим тот, кто вызывает улыбку родителей» и т. д.

Уяснив эти закономерности, мы можем вернуться к вопросу, поставленному в начале главы: «Почему в на­шей семье оба ребенка такие разные?» Мы уже частич­но ответили на него и знаем: оба ребенка имели раз­ные ситуации развития. Первенец — всегда первенец. Он получил больше любви, внимания и больше испытал на себе последствия тревоги родителей, ощутил непосле­довательность их отношения. Он испытал горечь «свер­женного с престола» после появления второго ребенка.

Младший появился в более спокойной атмосфере, но, придя в этот мир, встретился не только с родителя-

48

ми, но и со своим предшественником. Однако ко всему этому мы должны добавить еще один не менее важный фактор, который проявляет себя в структуре межлич­ностных отношений семьи.

Первенец первым «прощупывает», находит «слабые места» родителей и приспосабливается к ним. Он нахо­дит своеобразные способы поведения в семье, при помо­щи которых ощущает свою значимость, получает необ­ходимое внимание родителей. Например, первенец чувст­вует, что внимание родителей обусловлено тем, какие новые навыки он освоил, чему новому научился, что любовь родителей зависит от того, сколько он помогает, дома, насколько способен придерживаться порядка и т. д. Иными словами, старший принимает роль «маленького помощника».

^ Второй ребенок после младенческого периода (без­оговорочной любви матери) попадает в ситуацию выбора средств, какими он может достичь любви и внимания родителей. В отличие от старшего, которому были от­крыты все пути, малыш находится в более сложной си­туации. Если он будет строить свои отношения с роди­телями по модели старшего, в нашем случае — стремить­ся к роли помощника, то он рискует остаться «в тени» старшего. Часто младшие дети и пытаются вести себя, как старшие, но отношение родителей к их пока еще не­умелым попыткам бывает разное, и от этого зависит даль­нейший выбор. Поощрение даже за попытку действо-нать так, как старшие брат или сестра, — явление до­статочно редкое, хотя только такое отношение может способствовать принятию младшим внутренней установ­ки, аналогичной установке старшего.

Тогда при благоприятных прочих условиях мы на­блюдаем в семье кооперацию, то есть братья, не конку­рируя между собой, стремятся, например, как можно больше помочь родителям, берут на себя определенные домашние^ обязанности или вместе составляют костяк футбольной команды двора. Однако чаще наблюдается противоположное. Попытка малыша следовать за стар­шим, конечно, сперва нелепая, неумелая, смешная вызы­вает снисходительную улыбку взрослых, вначале ста­вится в пример, а потом такие попытки остаются без вни­мания. Следуя за старшим, сам малыш часто восприни­мает свою слабость, незначительность, говоря иными словами, попадает «в тень» старшего, остается позади

49

Fa.

него. Малыш может устремиться «вдогонку» за стар­шим, с большим рвением развивать в себе способности для полноценной конкуренции и в надежде когда-ни­будь стать лучше его, сильнее в каком-то значимом от­ношении. Все же дети чаще выбирают более легкий и простой путь — найти свой, индивидуальный способ ощу­щения значимости в семье, получения внимания и люб­ви родителей.

Ситуацию развития второго ребенка образно можно представить в виде такой схемы-рисунка (рис. 3).

В этом рисунке солнце — прообраз древнего симво­ла благополучия — изображает родительскую любовь и внимание. Первый ребенок (дерево № 1) находит свой «путь к солнцу» — определенные способы получения люб­ви, поощрения родителей (например, принимает роль ма­ленького помощника, роль ребенка, постоянно нуждаю­щегося в присмотре, и т. д.). Иными словами, он как бы оставляет за собой определенную тень; если второй по­ведет себя так же, как и первый, то, будучи моложе, не имея достаточной жизненной практики, он останется в этом отношении слабее, будет «всегда вторым». А это воспринимается ребенком как урон чувству его значи­мости, более того, будучи менее совершенным в опре-

50

челенных формах поведения, чем старший ребенок, он 1>сально может замечать, что ему меньше достается по-чвалы, добродушного внимания ррдителей, а вместо i ого постоянно надо следовать чьему-то примеру. Второ­чу ребенку, как и реальному дереву в представленной картинке, приходится искать собственный путь, чтобы "ыйти из «тени», пробиться к «солнцу» — то есть «про-цупать» те способы поведения, которые обеспечивали

ы ему родительское внимание, восприятие и любовь то как индивидуального, ни с кем не сравнимого чело­века. Примером логики развития личности второго ре-

енка может служить следующий пример.

Первый ребенок — мальчик семи лет, послушный, покладистый. 'к стремится к усвоению новых навыков, знаний, особенно в тех сфе-IX, которые кажутся важными его родителям. В школе с первых дней штся только очень хорошо, что вызывает восторг родителей. Он, iK говорит мать, серьезный, дисциплинированный, на него можно по­ежиться. Второй мальчик, моложе на два года, — «живое серебро» юдобие ртути). Он неугомонен, у него на уме только разные продел-.1, шутки, ничем не может серьезно заняться, ему бы только дура-

ИТЬСЯ.

При более пристальном знакомстве с семьей, вы бы

несомненно увидели причины такого разного личност-

ого развития детей. Второй ребенок таким своим раз-

итием обязан, во-первых, своему творческому отноше-

ию к окружению, во-вторых, способу поведения перво-

> ребенка и, в-третьих, личностным особенностям сво-

1 ч родителей. Мать, говоря о втором, «проблемном»

■бенке, рассказывая о его проделках, все же не может

1ержать улыбку. Почему?

Второй ребенок, подсознательно приняв роль шута и семье, своей непосредственностью, шутливостью, не-> онвенциональностью поведения принес то, что надо, и •дителям, и всей семье, — эмоциональность. И на­пел он это, опираясь не на какие-то знания, сверх­чутье и т. д. Все значительно проще — как только он || тал вести себя иным способом, чем его брат, а именно i.iк, как он ведет себя теперь, он ощутил внимание к it-бе, к своим индивидуальным проявлениям и, нако­нец, улыбку и расторможенность в поведении родите­лей. Образно говоря, он вылез из «тени» брата, нашел путь к тому, чтобы ощутить свою значимость, не кон­курируя с ним. ц Старший общается с родителями на «взрослом уров-

 

не» — делится идеями, расспрашивает их и т. д. Вто- |
рой же — на детском, непосредственном, эмоциональ- *
ном уровне. Каждый из них заполняет определенную
«экологическую нишу» в семье, получая при этом необ- _г
ходимую «психологическую пищу» — чувство значимо- 1
сти, любовь и внимание родителей к ним как индиви­
дуальным и автономным людям. Это способствует и раз- 4
витию доброжелательных и терпимых отношений между |
братьями: оба брата прекрасно общаются между со- )
бой — младший — постоянный выдумщик, генератор j
идей, а старший — интеллектуальный контролер, pea- |
лизатор, руководитель.                                                I

Хорошо это или плохо, что дети выбирают столь раз- 1 ные формы поведения? Вопрос сложен, и однозначно на ' него ответить, наверное, невозможно. В описанном слу- , чае братья как бы дополняют друг друга, делают жизнь J всей семьи более разнообразной, полной. И все же вто- 1 рой ребенок вызывает и определенную тревогу — смо- 1 жет ли он стать «порядочным» человеком? Наверняка, | если эмоциональная связь родителей с ним продержит-ся, об этом беспокоиться не следует, хотя очевидно, что будет он совершенно другой личностью, чем его брат. Смотреть на их различие можно с точки зрения философии обыденного сознания: все люди по-своему красивы и ценны. Каким скучным стал бы мир, если бы в нем жили одинаковые личности.

Однако существует не только такая жизненная фи­лософия, но и научные аргументы в пользу того, что терпимое, в некоторой степени снисходительное отно­шение к путям развития личности служит одним из важ­ных факторов психического здоровья развивающегося человека. В психологии накоплено много фактов о том, что необоснованное стремление «сделать из ребенка что-то», «перекроить» его по нередко фантастическому представлению родителей, то есть нетерпимость к инди­видуальным, творческим (в широком смысле слова) проявлениям ребенка, как правило, приводит к плачев­ным результатам: искаженным отношениям к окружаю­щим и себе, протесту, негативизму, а часто и к психи­ческим нарушениям.

В некоторых семьях процветают однообразные, час­то ничем не обоснованные жесткие представления о том, как должен вести себя ребенок, каким быть и да­же... кем быть двадцать лет спустя! Конечно, такой на-

52

бор правил ложится тяжким бременем на развитие каж­дого ребенка в семье, но это отдельная тема. Давайте ограничимся только ситуацией второго ребенка, кото­рый в этом случае попадает в очень сложное положение. Не так же образно можно представить в виде схемы-рисунка 4. Его отличие от рисунка 3 в том, что родитель­ские требования ставят очень жесткие ограничения воз­можному поведению ребенка. Первенец быстро распо­знает их и, если они не слишком противоречат его пси­хологическим потребностям, приспосабливается к ним. Психологическое пространство или «свет родительско­го солнца» оказывается полностью заслоненным для второго, преграды окружают его со всех четырех сторон. Стремление второго «пробиться на свет» постоянно бло­кируется ограничениями родителей и косвенно — избран­ным путем развития первенца.

Второй может выбрать путь следования за старшим и как-то существовать в его «тени». В таком случае он постоянно недополучает родительской любви и внима­ния как автономное, неповторимое существо. Это трав­мирует его самоуважение, ощущение собственной зна­чимости. Как реальное дерево, растущее в подобных условиях, остается малорослым и недоразвитым, так и ребенок в таком положении в личностном плане не вы-

53

Рис . 5

рабатывает в себе жизненных сил. Однако подобные условия развития не могут хотя бы эпизодически не вы­зывать протеста, поиска выхода из положения. В решении подобной ситуации можно наблюдать, по крайней мере, три стратегии.

Первая стратегия. Второй ребенок очень рано на­чинает воспринимать старшего как препятствие, стоящее между ним и родителями. Это ведет к конкурентным отношениям с ним и начинает проявляться в чувстве зависти, стремлении унизить старшего в глазах роди­телей, ябедничестве, чрезмерном хвастовстве с целью искусственно повысить свою значимость. Такое поведе­ние диктуется искаженным умозаключением: «Я буду ценен и любим, когда превзойду старшего, и все сред­ства хороши для достижения этой цели». Старший, как правило, быстро улавливает «нечестную игру» млад­шего (ябедничество, хвастовство, обман) и, со своей стороны, наказывает малыша за это собственными средствами или унижает, дискредитирует его в глазах родителей. Тот, в свою очередь, или пытается прямо «по­бороть» старшего, или еще яростнее прибегает к «запре­щенным» приемам, например пытается оклеветать стар­шего, делает что-то недозволенное и сваливает вину на старшего. Это опять взвинчивает старшего. И т. д. Так

54

образовывается замкнутый круг, в котором все нараста­ют конкурентные, чрезвычайно напряженные отноше­ния, что, как правило, приводит к разнообразным выра­женным нарушениям (преимущественно младшего ре­бенка), к долговременной вражде, ненависти между братьями. Наверное, и вам приходилось сталкиваться с, казалось бы, внешне необъяснимой враждой между уже взрослыми сестрами, братьями и быть ошеломлен­ным ею. В восьми случаях из десяти — это отголоски детских сражений. Описанная ситуация как раз образ­но и представлена на рис. 5.

Вторая стратегия. Ребенок направляет свою энергию не на конкурирование с братом, а на ломку родитель­ских ограничений (рис. 6). Внутренняя позиция в таком случае как бы направляет поведение ребенка одновре­менно против родителей и на поиск контакта с ними: «Я заставлю вас считаться со мной таким, какой я есть». Хотя отчаянное стремление ребенка бороться с ограничениями родителей выражает ощущаемую не­нужность, отверженность, эмоциональный холод, оно очень редко воспринимается родителями именно так. Чаще — как проявление «плохости», как результат не­достаточно строгого воспитания, разбалованное™ и т. д.

Таким образом, стремление ребенка пробиться сквозь

РИС. 6

ограничение встречается с нарастанием ограничений со стороны родителей, с их ужесточением. Создается порочный круг: протест против ограничений — ужесточе­ние ограничений — более сильный протест и т. д. С воз­растом реакции протеста ребенка становятся все силь­нее. В конце младшего школьного и особенно в под­ростковом возрасте немалая часть правонарушений со­вершается как своеобразный протест против семейной ситуации, как иллюзорное средство ее решения.

Третья стратегия. Она представлена на рис. 7. Дере­во, вместо того чтобы расти вверх, к солнцу, повора­чивает назад, в землю. Не знаю, насколько это реаль­но в природе, но в отношении развития личности иног­да происходит нечто подобное. Ребенок в таких случаях как бы совершенно отказывается от борьбы за себя, те­ряет надежду достичь ощущения собственной значи­мости и любви со стороны окружающих. Всем своим по­ведением он как бы говорит миру: «Разве вы не видите, какой я никчемный? Так оставьте же меня в покое!» Это закрытый, необщающийся ребенок, целыми дня­ми, кажется, ничем не занимающийся. Если взрослый пытается ему помочь, заняться с ним, он, кажется, спе­циально показывает свою глупость, неловкость. «Оставь­те меня в покое» — это внутренняя позиция ребенка, в психологическом аспекте находящегося в самом тяже­лом положении.

Обобщая, можно сказать, что развитие второго ребен­ка происходит легче и полноценнее в тех случаях, когда родители с пониманием относятся к различным и раз­нообразным проявлениям личности, обладают способ­ностью воспринимать и любить своих детей такими, ка­кие они есть. Это дает шанс обоим детям найти прием­лемые неконкурентные позиции по отношению друг к другу, сохраняет эмоциональный контакт между роди­телями и детьми. Такое «нестесненное» развитие не­которым может показаться вообще неконтролируемым. На самом деле эффективнее в воспитании не прямая ма­нипуляция путем системы жестких ограничений, а вера в мудрость развивающегося человека, поддержка его и эмоциональная теплота. Это основа того, чтобы малень­кий человек сам разобрался в окружающем его мире, был достаточно храбрым, чтобы идти по избранному пу­ти и в то же время чтобы он смог открыто, с привязан­ностью и нежностью смотреть своим родителям в глаза.

56

Рис. 7

Анализ семьи с двумя детьми не будет полным, если умолчать о «природных» обстоятельствах, облегчаю­щих развитие первого и второго ребенка. На первый взгляд кажется, что семьи, в которых растут дети про­тивоположных полов, находятся в психологически более благоприятной ситуации. Традиционно с очень раннего возраста мальчики и девочки встречаются с разными требованиями. В нашей культуре, например, мальчи­ков чаще поощряют за инициативу, храбрость, предпри­имчивость, независимость и даже агрессивность. Тради­ции воспитания нацеливают мальчиков на обширный мир социальных и трудовых отношений. От девочек ждут, что они вырастут лежными, душевными, чуткими, отзыв­чивыми. Они направляются на ограниченную сферу со­циальных действий, на глубокое и тонкое понимание че­ловеческих отношений, на семью.

Таким образом, брат и сестра редко жестко конфлик­туют друг с другом, если их поведение соответствует ожи­даниям родителей. Конкурентные, трудные взаимоот­ношения в таких семьях возникают главным образом из-за явного предпочтения родителями какого-то одно­го пола. Чаще всего это мальчики, по крайней мере в ев­ропейской культуре. Возможно, что предпочтение мужско-

57

го рода относится к реликтам ушедшего феодального строя, в котором мальчик — и наследник, и продолжа­тель рода, и физическая сила, защищающая семью. Как бы там ни было, явное желание иметь только маль­чика (реже девочек) приводит к ярким внутрисемейным психологическим проблемам.

Девочки, растущие в семьях, ориентированных на мужские ценности, часто начинают чувствовать собст­венную неполноценность из-за своей половой принадлеж­ности. Стремление к значимости, которая осмысляется так: «я буду любима и желанна, если во всем сравнюсь с мальчиком» — ведет к принятию мужских форм по­ведения, усвоению мужских ценностей. В таких случаях развивается и острая конкуренция между сестрой и бра­том, все больше отдаляющая девочку от «женских» спо­собов самовыражения. Почти в каждом дворе можно найти девочку, гоняющую вместе с мальчишками мяч, бегающую с ними наперегонки и даже одетую подобно мальчику. В сущности, эти девочки демонстрируют свое­образное приспособление к преобладающим ценностям в семье. Как правило, такое поведение не дает желаемого ощущения значимости — сколько ты ни старайся, все равно останешься девочкой. Даже несмотря на хорошо усвоенное «мальчишество», они постоянно находятся под угрозой обострения внутреннего конфликта «кто я?»: «я девочка — я мальчик».

Это противоречие дает о себе знать, как только рас­ширяется привычное социальное окружение (новое место жительства, детский сад, школа и т. п.), когда их мальчишеское поведение вызывает недоумение и на­смешку окружающих. Внутренний конфликт обостряет­ся в пору полового созревания. Возникает ощущение неадекватности собственного поведения, мучительное переживание неполноценности. В то же время девочка начинает смотреть на мальчиков как на что-то иное, да и отношения мальчиков к ней окрашиваются тонами первой любви, ожиданием чего-то большего, чем от простого компаньона детских игр.

Все это либо ведет молодую девушку к кардиналь­ной перестройке привычных способов поведения и осмысления мира, либо отгораживает ее от сверстни­ков: «я — ничто и ни с кем не могу сдружиться», ли­бо девочка еще ярче проявляет свои мальчишеские чер­ты, пытаясь не отстать и даже обогнать мальчишек в

58

самых дерзких их затеях. В последнем случае разви­вается маскулинная личность женщины, которой наря­ду с сильным, решительным отношением к жизни при­ходится постоянно переживать ситуацию «белой во­роны» как среди женщин, так и среди мужчин. Часто такая, внешне жесткая женщина прячет за подобным обликом высокую чувствительность, ранимость и чувст­во отчужденности.

 

МЛАДШИЙ РЕБЕНОК И СРЕДНИЙ РЕБЕНОК

Развитие второго ребенка, как мы видим, во мно­гом зависит от личности старшего и от отношения роди­телей к детям. Ориентируясь на эти два и другие об­стоятельства, ребенок выбирает свой путь, который ста­новится стержнем его личности. Второй или третий ре­бенок, в зависимости от дальнейшего развития семьи, может оказаться младшим ребенком или стать сред­ним. В первом случае его первичные установки приоб­ретают постоянство. Младший ребенок дольше, чем первый или средний ребенок, испытывает к себе снис­ходительное отношение взрослых и продолжительное время остается «малышом». Ему не выдвигаются жест­кие требования, ему больше помогают даже тогда, ког­да он может справиться с возникшими трудностями сам. Снисходительное отношение приводит к тому, что он мало включается в обычную жизнь семьи. «Ты еще маленький — погоди. Это еще тебе не по силам». Видя перед собой более умелых, «взрослых» старших брать­ев и сестер, он стремится их достичь, обогнать. Одна­ко это сильное желание в то же время непоследова­тельно. Привыкнув к помощи окружающих и принимая ее как должное, встретившись с более серьезными пре­пятствиями, он ожидает и требует их поддержки.

На личность младшего ребенка оказывает большое влияние и то обстоятельство, что отношение родителей к нему по сравнению с первенцем резко не менялось. Не испытав, как старшие его братья или сестры, «свер­жения с престола», он более уверен в постоянстве эмо­ционального отношения родителей к себе и растет бо­лее самоуверенным и оптимистичным.

В семьях с большим количеством детей второй (третий, четвертый и т. д.) ребенок сталкивается с изме­нением семейной структуры в связи с появлением ма-

59

лыша. Это накладывает определенный отпечаток на средних детей, суть которого попытаемся проанализи­ровать.

Средний ребенок никогда не имел привилегий стар­шего — самого первого продолжателя фамилии, кото­рый постоянно виделся им и родителями тоже как са­мый развитый, сильный, умный. Для большинства вто­рых детей он — недосягаемый идеал. Второй ребенок часто находит себе место в семье, выбирая роль «малы­ша». Понятно, что рождение еще одного малыша выби­вает у него из-под ног начавшиеся формироваться жиз­ненные установки. Поэтому второй ребенок ярко реа­гирует на появление «конкурента». Часто он действу­ет по принципу регресса, то есть как бы возвращается на более раннюю стадию развития. Продолжительное время он остается плаксивым, постоянно требует за­боты, просит соску и т. п. Такими своеобразными дей­ствиями он хочет возвратить себе позицию малыша. «Посмотрите, я тоже такой же беспомощный, как мла­денец. Чего же вы прыгаете лишь вокруг него?»

Смена позиций для среднего ребенка осложнена тем, что он как бы ограничен сверху первым ребен­ком — в семье уже есть сильный и способный. В то же время он чувствует, что не может конкурировать с малышом, так как не обладает его непосредствен­ностью, очаровательностью. Оказавшись между этих двух позиций, средние дети чаще, чем другие, чувст­вуют несправедливость, считают себя обиженными, отвергнутыми. Такое внутреннее состояние вынуждает их добиваться «доказательств», что родители их любят. Они спрашивают об этом, им особенно хочется ласки, физического контакта с матерью или отцом. Это необ­ходимо им для поддержания внутреннего равновесия, нахождения новых способов включения в жизнь семьи. Они бывают разными. Ребенок может стать по отно­шению к родителям очень покладистым, послушным, соблюдать везде порядок, оказывать родителям раз­ные услуги, принять по отношению к младшему роль няни, проявить интерес к определенным сферам заня­тий или наукам и т. п. Если ему это не удается, он на­чинает воспринимать этот мир несправедливым, что вы­зывает у него агрессивные мысли и действия. Для то­го чтобы конкурировать со старшим и младшим, он использует все возможные средства — интриги, ябед-

60

ничество, средство физической борьбы. Родителям — это первый сигнал, что ребенок не находит себе места в новой структуре семьи и нуждается в помощи. Если он ее не получает, установка, что свой путь в этом ми­ре можно пробить и удержать только локтями, закреп­ляется, становится его характерной чертой.

ЕДИНСТВЕННЫЙ РЕБЕНОК

Единственные дети с самого рождения развивают­ся в особенной атмосфере. Окруженные долгое время лишь взрослыми, они получают более ограниченный личностный опыт по сравнению с детьми, имеющими братьев и сестер. Психологи начала нашего века очень скептически относились к такой семейной структуре. Слова американского психолога С. Холла о том, что быть единственным ребенком — это уже иметь болезнь в себе, постоянно цитировались в специальной и попу­лярной литературе. Однако такая однозначная оценка недостаточно обоснованна и в последнее время встре­чает все больше возражений. Но давайте разберемся по порядку.

Главное в развитии единственного ребенка заключа­ется в том, что он длительное время близко общается лишь со взрослыми. Быть одному, маленькому в «стра­не великанов» не так легко и просто. Не имея возмож­ности сравнивать себя в семейной обстановке с братья­ми и сестрами подобного возраста, а видя перед собой лишь недосягаемых, все умеющих и могущих взрос­лых, ребенок остро ощущает свою слабость, несовершен­ство. Так, опосредованно, самой ситуацией развития ребенок обескураживается и в итоге может потерять веру в свои силы.

Единственный ребенок всегда на глазах у родите­лей. Они бдительны, замечают, когда ему что-либо не удается, когда ему трудно, и спешат с помощью. Если в большой семье малыш никак не может застег­нуть пуговицу и только после десятой неудачной попыт­ки, разразившись плачем, получает помощь, то един­ственный ребенок часто делает лишь первую попытку, и то вполсилы. Единственным детям, как правило, слиш­ком много помогают, и со временем малыш начинает осмыслять себя постоянно нуждающимся в помощи. Такую внутреннюю позицию иллюстрирует рисунок

61

Рис . 8

семьи шестилетнего Ярика (рис. 8). В окружении ма­мы и папы он изобразил себя ничтожно маленьким, беспомощным, требующим заботы.

Развиваясь в атмосфере чрезмерной опеки, един­ственные дети не только теряют уверенность, но и привыкают воспринимать служение, помощь родите­лей как само собой разумеющееся, требуют ее, когда надо и не надо. Ребенок начинает чувствовать силу в своей слабости, злоупотребляет вниманием и забо­той окружающих. Так родители зачастую просто по­падают в сети маленького деспота: ему во всем необхо­дима помощь, ему ни в чем нельзя отказать. Иначе — истерика, слезы, злоба или очередная демонстрация сла­бости. Ребенок иногда использует и менее привычные способы манипулирования поведением родителей. На­пример, демонстрирует ночные страхи, соматические расстройства (головные боли, боли в животе и т. п.) для того, чтобы удерживать родителей в постоянной забо­те о нем, чтобы настоять на том, чтобы было так, как он (она) хочет. Дети становятся маленькими тирана­ми, причем родители, хотя и чувствуют себя из-за это­го изможденными, не понимают, что творится: думают, что ребенок просто чрезмерно чуток или болен.

62

В одной семье из трех человек сложилась структура отношений, которая стала серьезной проблемой для родителей. Восьмилетняя девочка стала бояться оставаться дома одна, ложилась спать только тогда, когда рядом спала ее мать. Мать должна была организовать свою работу так, чтобы постоянно быть с девочкой тогда, когда она была дома. В эти периоды она даже не могла пойти в магазин — де­вочка жалобно просила остаться, так как ей страшно. Начали ухуд­шаться и супружеские отношения, так как жена всю свою энергию вечером тратила на укладывание девочки спать, к тому же девочка постоянно лежала рядом с супругами.

Тщательный психологический анализ отношений в семье показал, что девочка просто использует свои страхи, свою слабость для получения собственных вы­год. Каждому ребенку неуютно оставаться в квартире одному, одному спать в своей комнате. Однако для боль­шинства детей преодоление себя, своих страхов служит средством достичь самоуважения, признания себя со стороны родителей. В описанной нами семье девочка основывает поведение на неполезной ей самой пози­ции: «Я добиваюсь и делаю то, что хочу, только тогда, когда я слаба».

Ее можно понять — такая установка сложилась на основе повседневного опыта. Однако ее будущая судь­ба и жизнь в семье целиком зависят от того, попадет ли она в положения, в которых увидит прок не от своего бессилия, а от силы, преодоления себя самой. Если это произойдет, а помочь ей в этом могут родители или кто-то со стороны, то девочке не придется в будущем лечить­ся от настоящего невроза.

Другая характерная особенность развития единствен­ных детей — они не имеют возможности близко общать­ся с другими детьми своего возраста (братьями, сестрами), что чаще всего приводит к неверной самооцен­ке. Единственные дети склонны считать себя уникаль­ными, ценными, ставить себя выше других. В школе, где они попадают в ситуацию сравнения с другими детьми, которая часто раскрывает их завышенное самомнение, они изо всех сил борются за то, чтобы поддержать фиктивный образ себя. Чтобы достичь этого, они часто шалят и проказничают.

Отсутствие возможности близко общаться с братьями и сестрами приводит и к тому, что единственным детям труднее общаться со сверстниками. Во-первых, они не имеют опыта, как приспосабливаться к нуждам других детей, не учитывают их интересов. Единственный ребе-

63

 

 

Рис. 9

нок от остальных часто отличается и лексиконом. В его речи много терминов, не понятных ему самому и ок­ружающим детям, взрослых выражений, ему нелегко понимать детские шутки.

Все это приводит к тому, что единственные дети ме­нее популярны в среде сверстников, что, в свою оче­редь, влияет на развитие личности ребенка. Испытывая недостаток близкого общения с другими детьми, един­ственные дети уже в дошкольном возрасте начинают ак­тивно искать такие контакты. Они просят родителей, чтобы им «купили» братика или сестричку, в других случаях страстно хотят иметь собаку или кошку. Потреб­ность иметь постоянного спутника в играх, друга в семье, с которым можно было бы общаться на равных, отражается и в их рисунках семьи. Как Рамуне, де­вочка 5,5 лет, они очень часто включают в состав семьи двоюродных сестер (рис. 9. На нем в порядке очереди изображены две двоюродные сестры, отец, мать, она сама) или дополняют семью разными живыми существа­ми: кошками, собаками, птицами и т. п. (см. рис. 10, на котором мальчик дополнил семью реально отсут­ствующей собакой и котом, или рис. 11, в котором де­вочка в качестве своей подруги изобразила черепаху).

64

Однако в ситуации развития единственных детей есть свои положительные стороны. Во-первых, они получают больше внимания и любви родителей. Только в тех слу­чаях, когда родители «перегибают», не оставляют места для инициативы ребенка, не дают возможности ему самому испробовать свои силы, преодолевать препят­ствия, вреда бывает больше, чем пользы. К сожалению, тенденция именно такова: ведь у родителей он един­ственный. Однако есть родители, которые пересиливают эту свою «слабинку» и создают ребенку нормальную обстановку развития.

Во-вторых, родители единственного ребенка имеют больше возможностей развить его способности, быть более внимательными к его внутреннему миру, его пе­реживаниям. Будучи ближе к ребенку, родители больше влияют на развитие его личности, чем в других семьях. Таким образом, можно заключить, что как плохие, так и хорошие аспекты родительского отношения в семьях с одним ребенком оставляют более яркий след в его личности. В социальном плане единственные дети также имеют определенные преимущества над другими. На их обучение тратится больше времени, привлекаются раз­личные репетиторы, дети устраиваются в разнообраз­ные кружки и т. п. Позже, в юности, единственные дети лучше обеспечиваются материально, что важно для на­чала самостоятельной жизни.

 

Каждый ребенок в семье развивается в несколько различающихся условиях. Со временем вы сами меняетесь, поэтому первый, второй и т. д. ребенок, придя в этот мир, встречается с вами, но уже несколько другими. Более того, сама семья, в которую приходят дети, для каждого иная. Первый ребенок встречается только с вами, а второй сразу общается и с вами, и со старшей сестрой или братом; строит свое поведение, ориентируясь не только на вас, но и на личность старшего. Отличается и опыт, приобретаемый в семье. Старший вначале был единственным ребенком, центром жизни семьи, но впоследствии был "свергнут с престола" приходом малыша. Этого не пережили младшие дети, долгое время находившиеся в роли "малыша".

Средние дети живут в еще более сложном мире семьи: "сверху" ограничены старшим, "снизу" - младшим ре-

 

бенком. Своеобразное семейное положение складывает­ся у единственных детей, постоянно находящихся под пристальным взглядом и опекой взрослых. Каждое из этих положений вынуждает детей искать свой способ приспособления, свое «место под солнцем», что спо­собствует развитию такой личности, которая отличает­ся от личности других детей в той же семье.

Какое положение ребенка в семье является самым благополучным? Однозначного ответа нет. Положение первого, второго и последующих детей имеет и свои преимущества, и свои сложности. Кроме того, каждый ребенок активен и сам формирует свое отношение к происходящему, выбирает свой путь. Главное, чтобы дети выбрали такие средства самоутверждения, нашли такие способы получения родительского внимания, люб­ви, которые были бы им полезны с точки зрения разви­тия их личности, приспособления к более широкой со­циальной среде, такие способы, которые повышали бы их веру в свои силы. Родители могут им в этом помочь, во-первых, понимая сложности, которые возникают перед детьми и тактично направляя их на более пра­вильный путь, во-вторых, более терпимо относясь к индивидуальным проявлениям их личности, к их пробле­мам и ошибкам, в-третьих, поднимая их уверенность в себе, побуждая к поиску.

ГЛАВА IV

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: