Диаграмма, записи 2-ой доски потолочного перекрытия: узор 15

 

Каменный блок проскользнул внутрь, подтверждая догадку Шаллан. Они проникли в строение, в которое столетиями никто не входил и чьего внутреннего убранства наверняка не касался ничей взор. Ренарин отступил от проделанного им отверстия, пропуская Шаллан вперед. Воздух внутри оказался затхлым и пах плесенью.

Как ни странно, отпустив свой Клинок, Ренарин издал вздох облегчения и расслабился, прислонившись к внешней стене здания. Шаллан уже хотела было войти, но мостовики проскочили вперед, подняв фонари с сапфировыми сферами, чтобы сначала убедиться, что в помещении безопасно.

Свет фонарей озарил подлинное великолепие.

У Шаллан перехватило дыхание. Убранство большого круглого зала было достойно дворца или храма. Мозаичная фреска с величественными изображениями сияла ослепительными красками, покрывая стены и пол. Рыцари в доспехах стояли под небесами, в которых закручивались красные и синие вихри. Представители всех слоев общества были изображены за всевозможными занятиями, каждый выполнен из множества разновидностей камня ярких цветов. Шедевр, вместивший целый мир в одну комнату.

Опасаясь случайно повредить портал, Шаллан направила меч Ренарина к небольшой выпуклости, которая, как она надеялась, указывала на дверной проем, и, судя по всему, оказалась права. Проникнув через отверстие внутрь, девушка прошлась вдоль стены по круглому залу, молча сосчитав секции в мозаике на полу. Их оказалось десять — по количеству десяти орденов рыцарей, десяти королевств, десяти народов. Однако между сегментами, представляющими первое и десятое королевства, обнаружилась более узкая одиннадцатая секция. На ней была изображена высокая башня. Уритиру.

Портал. Она его нашла. И какое произведение искусства! Какая красота! От зрелища захватывало дух.

Тем не менее прямо сейчас было некогда восхищаться искусством. Большая мозаика на полу закручивалась вокруг центра, но мечи каждого рыцаря указывали на один и тот же участок стены, поэтому Шаллан направилась к тому месту. Видимо, все здесь сохранилось идеально, даже лампы на стенах с тусклыми драгоценными камнями.

На стене располагался вмурованный в камень металлический диск. Сталь? Он не заржавел и даже не потускнел, несмотря на то, что место было давно заброшено.

— Он надвигается, — заявил Ренарин с противоположного конца зала.

Его тихий голос эхом пронесся под куполообразным сводом. Шторма, этот мальчик сильно ее тревожил, особенно под аккомпанемент завывающего шторма и звуков дождя, заливающего плато снаружи.

Прибыла светледи Инадара с несколькими учеными. Войдя в зал, они ахнули от изумления и бросились исследовать мозаику, наперебой обсуждая увиденное.

Шаллан изучала странный диск в стене. Он был выполнен в виде десятиконечной звезды с узкой щелью в самом центре.

«Сияющие умели приводить портал в действие, — размышляла Шаллан. — И что такого было у Сияющих и ни у кого больше?»

Множество разных вещей, но форма щели в металле дала ей довольно ясную подсказку, почему только Сияющие могли заставить Клятвенные врата работать.

— Ренарин, подойдите сюда, — позвала она.

Мальчишка затопал в ее сторону.

— Шаллан, — предостерегающе заговорил Узор. — Времени очень мало. Они призвали Вечный Шторм. И… и там есть еще что-то, надвигается с противоположной стороны. Сверхшторм?

— Сейчас Плач, — ответила девушка, взглянув на Узора. Тот выделялся рябью на стене прямо рядом со стальным диском. — Никаких сверхштормов.

— Один все равно надвигается. Шаллан, они ударят вместе. Два шторма движутся навстречу друг другу с противоположных направлений. Они столкнутся прямо здесь.

— А не смогут ли они, ну, понимаешь, погасить друг друга?

— Они только усилят друг друга, — ответил Узор. — Это будет похоже на две схлестнувшиеся волны в их самых высших точках… Зародится шторм, каких еще не видел мир. Камни начнут раскалываться, сами плато могут обвалиться. Будет очень плохо. Очень-очень плохо.

Шаллан посмотрела на подошедшую Инадару.

— Есть предложения?

— Не знаю, что и думать, ваша светлость, — ответила женщина. — Вы были правы насчет этого места. Я... я больше не доверяю своим суждениям, что правильно, а что ошибочно.

— Нам нужно переместить армии на это плато, — сказала Шаллан. — Даже если им удастся победить паршенди, они обречены, если мы не сможем заставить портал заработать.

— Это место вообще не похоже на портал. Что произойдет? Откроется проход в стене?

— Не знаю. — Шаллан посмотрела на Ренарина. — Призовите Клинок Осколков.

Он сделал, как она просила, содрогнувшись при появлении Клинка. Подчиняясь интуиции, Шаллан указала на щель в стене, похожую на замочную скважину.

— Попробуйте процарапать металл Клинком. Будьте очень осторожны. Мы же не хотим разрушить Клятвенные врата, если я ошибаюсь.

Ренарин подошел и осторожно, зажав рукой лезвие, поместил острие меча на металл вокруг щели. Он хмыкнул, когда Клинок не оставил разреза, и надавил немного сильнее, но металл сопротивлялся.

— Щель сделана из того же материала! — взволнованно воскликнула Шаллан. — И имеет форму, будто способна вместить Клинок. Попробуйте просунуть лезвие внутрь, только очень медленно.

Ренарин повиновался, и, когда лезвие зашло в щель, отверстие целиком изменилось: металл обтек лезвие, чтобы соответствовать форме Клинка Осколков принца. Сработало! Ренарин просунул меч до упора, и они обернулись, осматривая зал. Явных изменений не происходило.

— Что-нибудь изменилось? — спросил Ренарин.

— Должно.

Возможно, они отперли замок. Но как повернуть то, что служило дверной ручкой?

— Нам нужна помощь светледи Навани, — решила Шаллан. — Что еще более важно, мы должны привести всех сюда. Солдаты, мостовики, быстрее! Бегите и передайте Далинару, чтобы собирал армии на этом плато. Скажите, если он не послушает меня, они обречены. Оставшиеся ученые, мы объединим наши умы и выясним, как, шторм побери, работает эта штука.

 

* * *

Адолин танцевал в шторме, обмениваясь ударами с Эшонай. Она была хороша, однако использовала стойки, которые он не мог распознать. Паршенди уворачивалась то в одну сторону, то в другую, прощупывая его ударами Клинка, и походила на разряд молнии, прорезающий шторм.

Адолин не оставлял ее в покое, широко размахивая Клинком Осколков, и вынуждал Эшонай отступать. Дуэль. Он мог победить на дуэли. Даже в самом сердце шторма, даже сражаясь против монстра, он мог это сделать. Он теснил ее через поле боя к месту, где его армии пересекали ущелье, чтобы присоединиться к битве.

Уклоняться от выпадов женщины-паршенди было сложно. Адолин встречал эту Эшонай только дважды, но ему казалось, что они уже давно знакомы из-за ее манеры сражаться. Он ощущал ее жажду крови, страстное желание убить. Дрожь. Он не чувствовал ее сам, но распознал ее в Эшонай.

Паршенди вокруг него спасались бегством или сражались из последних сил, измотанные его людьми. Он перешагнул через врага, сбитого с ног. Солдаты выпустили тому кишки, когда он попытался отползти прочь. По плато расплескались вода и кровь, между ударами грома звучали безумные вопли.

Прогремело. Отдаленный раскат с запада. Адолин бросил взгляд в том направлении и почти потерял концентрацию. Он увидел, как там зарождается что-то ужасное — ветер и дождь завертелись в гигантской воронке с красными всполохами.

Эшонай замахнулась на него, и Адолин крутанулся, блокируя удар предплечьем. Эта секция его Доспехов слабела, из трещин сочился штормсвет. Он шагнул под удар и, взмахнув Клинком, который держал одной рукой, ударил Эшонай в бок. Его вознаградил звук вырвавшегося из легких воздуха. Однако она не согнулась пополам и не отступила ни на шаг. Подняв свой Клинок, паршенди со свистом рубанула по его предплечью еще раз.

Доспехи в месте удара взорвались вспышкой света и расплавленного металла. Шторма. Адолину пришлось отдернуть руку и высвободиться из латной рукавицы, слетевшей с руки, — слишком тяжелой теперь, без соединения с Доспехами. Ветер, обдувающий его незащищенную кожу, поражал своей силой.

«Еще немного», — подумал Адолин, не отступая, несмотря на потерянную секцию Доспехов.

Он схватил Клинок Осколков двумя руками — одна в металле, другая обнажена — и бросился вперед, разразившись серией ударов. Он вышел из стойки ветра. Ему не нужны величественные взмахи. Требовалась неистовая ярость стойки пламени. Не столько из-за силы, сколько из-за того, что необходимо подобраться к Эшонай поближе.

Женщина зарычала, вынужденная отступить.

— Твой день подошел к концу, разрушитель, — сказала она из-под шлема. — Сегодня твоя жестокость повернется против тебя. Сегодня вымирать начнете вы, а не мы.

«Еще немного».

Адолин продолжил теснить ее непрекращающимся потоком фехтовальных приемов, а затем ослабил натиск, открывшись и подарив возможность для атаки. Эшонай немедленно ею воспользовалась, нацелившись на шлем принца, который уже сочился штормсветом от предыдущего удара. Да, женщина была полностью захвачена дрожью, которая придавала энергию и силу, но вела к безрассудству. Эшонай перестала обращать внимание на окружающую обстановку.

Получив удар по голове, Адолин споткнулся. Эшонай ликующе рассмеялась и стала замахиваться снова.

Адолин бросился вперед и врезался плечом и головой ей в грудь. От силы удара его шлем разлетелся, но уловка принесла успех.

Эшонай не обращала внимания, насколько близко они подобрались к ущелью.

От силы толчка ее швырнуло через край плато. Принц почувствовал панику Эшонай и услышал ее крик, когда она полетела в разверзшуюся темноту.

К несчастью, взорвавшийся шлем на миг ослепил Адолина. Он споткнулся, и, когда его нога опустилась, пытаясь найти опору, под ней оказалась пустота. Он покачнулся и упал в пропасть.

В течение бесконечного мгновения, превратившегося в застывшую вечность, он чувствовал лишь испуг и панику, но затем осознал, что не падает. Зрение прояснилось, и Адолин посмотрел в ненасытную утробу прямо под собой. Пелена дождя застилала все вокруг. Он оглянулся через плечо.

Два мостовика ухватились за стальные звенья кольчужной юбки его Доспехов и изо всех сил пытались оттащить Адолина от обрыва. Пыхтя, они цеплялись за гладкий металл, крепко упираясь ногами в камни, чтобы удержаться и не свалиться вместе с ним.

Появились другие солдаты, спешащие на помощь. Обхватив Адолина руками за пояс и плечи они все вместе тянули его от края обрыва над пропастью до тех пор, пока он не смог восстановить равновесие и не отпрянул от ущелья.

Солдаты радостно заголосили, и Адолин издал вымученный смешок. Он повернулся к мостовикам, Шраму и Дрехи.

— Полагаю, мне не стоит задаваться вопросом, отстанете вы двое от меня или нет.

— Пустяки, — махнул рукой Шрам.

— Ага, — добавил Дрехи. — Тягать откормленных светлоглазых совсем не трудно. Вы как-нибудь попробуйте потаскать мост.

Адолин ухмыльнулся и вытер воду с лица незащищенной рукой.

— Попробуйте отыскать ошметки моего шлема или часть наруча. Восстановление брони пойдет быстрее, если у нас будет фрагмент. Мою перчатку тоже подберите, если найдете.

Оба кивнули. В небе продолжали вспыхивать красные молнии, и вращающийся столб темного дождя расширялся, разрастаясь все больше. Это… это явно не к добру.

Ему нужно было разузнать, что происходило с остальной частью армии. Адолин побежал через мост к центральному плато. Где находился отец? Как обстояли дела на фронтах Аладара и Ройона? Вернулась ли Шаллан из своей вылазки?

На центральном плато все, казалось, погрузилось в хаос. Усиливающийся ветер трепал палатки, и некоторые из них уже завалились. Люди метались взад-вперед. Краем глаза Адолин заметил фигуру в плотном плаще, целенаправленно шагающую через дождь. Человек выглядел так, будто знал, что делает. Адолин поймал его за руку, когда тот проходил мимо.

— Где мой отец? — спросил он. — Какие приказы ты передаешь?

Капюшон плаща соскользнул вниз, и мужчина повернулся, встретившись с Адолином глазами, которые были чуть более широкими, чуть более круглыми, чем обычные. Лысая голова. Свободная одежда из тонкой ткани под плащом.

Убийца в Белом.

 

* * *

Моаш шагнул вперед, но не стал призывать Клинок Осколков.

Каладин ударил его копьем, но толку не было. Все свои силы он тратил на то, чтобы просто оставаться в вертикальном положении. Копье скользнуло по шлему Моаша, и бывший мостовик отмахнулся кулаком, переломив древко.

Каладин качнулся, пытаясь удержаться на ногах, но Моаш не закончил. Он сделал еще шаг и врезал Каладину под дых бронированным кулаком.

Внутри что-то хрустнуло, и капитан мостовиков задохнулся, согнувшись пополам. Невероятно сильный кулак переломал ребра как прутики. Каладин закашлялся, брызгая кровью на броню Моаша, и простонал, когда тот отстранился, убрав руку.

Каладин свалился на холодный каменный пол, перед глазами все заходило ходуном. Ему казалось, что глаза вылезли из орбит, и он свернулся на полу, обхватив руками сломанную грудь и дрожа всем телом.

— Шторма. — Голос Моаша казался таким далеким. — Этот удар вышел сильнее, чем я хотел.

— Ты сделал то, что должен был. — Грейвс.

«О... Отец штормов... как больно...»

— Что теперь? — Моаш.

— Закончим. Убьем короля Клинком Осколков. Надеюсь, это все еще будет походить на дело рук убийцы. Немного смущают те кровавые следы. Они могут побудить людей задавать вопросы. Давай-ка я вырежу эти доски, тогда все будет выглядеть так, будто он проник через стену, как в прошлый раз.

Холодный воздух. Дождь.

Вопль? Такой далекий. Он узнал голос....

— Сил? — прошептал Каладин окровавленными губами. — Сил?

В ответ тишина.

— Я бежал, пока... пока мог сделать еще хоть шаг, — прошептал Каладин. — Конец... гонки.

«Жизнь перед смертью».

— Я это сделаю. — Голос Грейвса. — Возьму на себя все бремя.

— Это мое право! — возразил Моаш.

Каладин моргнул, его взгляд остановился на бесчувственном теле короля. Тот еще дышал.

«Я буду защищать тех, кто не может защитить себя сам».

Слова обрели смысл. Теперь он понял, почему должен сделать такой выбор. Каладин перекатился на колени. Грейвс и Моаш спорили.

— Я должен его защитить, — прошептал Каладин.

Почему?

— Если я защищаю… — Он откашлялся. — Если я защищаю… только тех людей, которые мне нравятся, значит, меня не волнует, поступаю ли я правильно.

Если бы он поступил таким образом, то беспокоился бы только о том, что имело выгоду лично для него.

Это не означало защищать. Это был эгоизм.

Напряженно, мучительно Каладин подогнул под себя одну ногу. Здоровую ногу. Кашляя кровью, он кое-как поднялся и встал между Элокаром и убийцами. Дрожащими пальцами ощупал ремень и с третьей попытки вытащил нож. Из глаз брызнули слезы боли, и сквозь мутную пелену он увидел, как на него уставились оба Носителя Осколков.

Моаш медленно поднял забрало, на его лице застыло ошеломленное выражение.

— Отец Штормов... Кэл, как ты сумел встать?

Слова обрели смысл.

Вот почему он вернулся. Дело было в Тьене, в Далинаре и в том, что правильно, но больше всего в том, чтобы защищать других.

Таким человеком он хотел быть.

Каладин отставил одну ногу назад, коснувшись пяткой короля, и принял боевую стойку, вытянув руку с ножом перед собой. Рука тряслась, словно крыша под раскатами грома. Он встретился взглядом с Моашем.

«Сила перед слабостью».

— Вы. Его. Не. Получите.

— Кончай с ним, — бросил Грейвс.

— Шторма, — ответил Моаш. — В этом нет необходимости. Посмотри на него. Он не может сражаться.

Каладин чувствовал себя обессиленным. Но, по крайней мере, он встал.

«Это конец. Путь окончен».

Крики. Теперь Каладин слышал их, как будто они стали ближе.

«Он мой! — произнес женский голос. — Я требую его».

«ОН ПРЕДАЛ СВОЮ КЛЯТВУ».

— Он видел слишком много, — сказал Грейвс Моашу. — Если переживет этот день, то предаст нас. Ты знаешь, что я прав, Моаш. Убей его.

Нож выскользнул из пальцев, с лязгом ударившись о пол. Каладин был слишком слаб, чтобы его удержать. Рука обмякла, и он с изумлением уставился на нож.

«Мне все равно».

«ОН УБЬЕТ ТЕБЯ».

— Прости, Кэл. — Моаш шагнул вперед. — Я с самого начала должен был сделать это быстро.

«Слова, Каладин! — донесся голос Сил. — Ты должен произнести слова!»

«Я ЗАПРЕЩАЮ».

«ТВОЯ ВОЛЯ НАДО МНОЙ НЕ ВЛАСТНА! — прокричала Сил. — ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ ЗАБРАТЬ МЕНЯ, ЕСЛИ ОН ПРОИЗНЕСЕТ СЛОВА! СЛОВА, КАЛАДИН! СКАЖИ ИХ!»

— Я буду защищать даже тех, кого ненавижу, — прошептал Каладин окровавленными губами. — До тех пор, пока это правильно.

В руке Моаша появился Клинок Осколков.

Далекий раскат грома.

«СЛОВА ПРИНИМАЮТСЯ», — неохотно признал Отец Штормов.

— Каладин! — Голос Сил. — Протяни руку вперед!

Она заметалась вокруг него, внезапно появившись в виде ленточки света.

— Я не могу... — произнес полностью истощенный Каладин.

— Протяни руку вперед!

Он вытянул трясущуюся руку. Моаш заколебался.

Через отверстие в стене ворвался ветер, и Сил из ленточки света превратилась в туман — она часто принимала такую форму. Серебристый туман стал разрастаться и уплотняться перед Каладином, вытягиваясь в его руке.

Из тумана возник блестящий Клинок Осколков, сияющий ярким синим светом, исходящим от завитков узора, которые украшали лезвие по всей длине.

Каладин глубоко вдохнул, будто только теперь полностью пробудился. Коридор целиком почернел, когда штормсвет во всех лампах вдоль стен замигал и исчез.

На мгновение они погрузились в темноту.

А затем Каладин вспыхнул светом.

Свет вырвался из тела, заставив его засверкать в темноте как ослепительное белое солнце. Побледневший Моаш отступил, освещенный белым сиянием, и вскинул руку, чтобы прикрыть глаза.

Боль растаяла словно туман в жаркий день. Хватка Каладина на сияющем Клинке Осколков окрепла. По сравнению с его оружием мечи Грейвса и Моаша казались блеклыми. Одна за другой по всему коридору распахивались ставни, впуская внутрь завывающий ветер. За спиной Каладина на полу образовался иней и стал распространяться дальше по коридору. В инее сформировался глиф, по форме напоминающий крылья.

Грейвс закричал, бросившись бежать, но упал. Моаш отступил, уставившись на Каладина.

— Сияющие рыцари, — тихо проговорил Каладин, — вернулись.

— Слишком поздно! — прокричал Грейвс.

Каладин нахмурился и взглянул на короля.

— Диаграмма предупреждала о подобном. — Грейвс трусливо пятился по коридору. — Мы это упустили. Мы это полностью упустили! Сосредоточились на том, чтобы разделить вас с Далинаром, а не на том, что наши действия могли подтолкнуть тебя стать Сияющим!

Моаш перевел взгляд с Грейвса на Каладина и бросился бежать. Бряцая Доспехами, он свернул за угол в конце коридора и скрылся из вида.

«Каладин, — зазвучал голос Сил у него в голове. — Что-то по-прежнему очень не правильно. Я чувствую это в ветрах».

Грейвс рассмеялся как безумец.

— Разделить нас? — прошептал Каладин. — Меня и Далинара? Зачем?

Он повернулся, посмотрев на восток.

«О, нет...»

 

 

Но кто этот скиталец, сумасброд, тот, кто не вписывается в смысл? Я бросаю взгляд на его причастность к происходящим событиям, и мир открывается мне. В испуге я бросаюсь прочь. Невероятно. Не так ли?

⇐ Предыдущая17181920212223242526Следующая ⇒

Поделиться: