Деревенские ремесла в средневековой Европе

Часть первая. Раннее средневековье

Глава I. Материальная культура и «ручные занятия» европейцев в раннее средневековье

Промыслы

Наряду с сельским хозяйством во всем его многообразии, важнейшими и обычными занятиями средневекового крестьянина были различные промыслы. В общежитейском представлении промысел — это добыча средств к жизни, вообще способ прокормиться. В социально-экономическом смысле промыслы — неселькохозяйственное добывающее занятие: это использование или разработка различных некультивированных (сырых) природных богатств земных недр, вод, дикой фауны и флоры, при необходимости сопровождающиеся их первичной обработкой.

В раннее средневековье наиболее распространенными, важными по месту в хозяйстве и затратам труда были ловчие, охотодобывающие промыслы: добыча дикой птицы, пушного зверя, копытных животных, тюленей и китов, ловля рыбы. Свидетельства о различных приемах и приспособлениях для охоты, рыбной ловли и добычи морского зверя, о владении промысловыми угодьями и их использовании показывают, что значимость ловчих занятий для отдельных районов Европы была неодинаковой: она зависела от природных условий, уровня производства, а также от общественной ситуации. Соответственно и сами ловчие промыслы существовали в нескольких социально-экономических формах, первая — как основное занятие значительных и [17] компактных групп населения, например, у народностей крайнего Севера, жителей горных и глухих углов, где моно- или комплексно-промысловая экономика была господствующей. Известно также, что и в областях развитого земледелия жители некоторых поселений, в силу узколокальных условий, также из века в век занимались лесной охотой или промышляли в море. Эта форма охотодобывающего промысла, очень древняя, по мере развития сельского хозяйства, общественного разделения труда и рынка становилась важной частью национальных экономик, экономического районирования отдельных стран. Но непосредственно с историей крестьянства более связана другая форма: промыслы деревенского населения как часть (до известного времени) многоотраслевого крестьянского и барского хозяйств.

Средневековая деревня использовала великое множество ловчих приспособлений, большинство которых служит и сегодня. Очень ценились, специально приручались, разводились и обучались различные ловчие птицы и животные: собаки, хорьки, гепарды, подманные олени; их считали в числе наиболее ценных даров и военной добычи. Об охоте говорится во многих летописях, художественных произведениях, судебниках той эпохи.

Значительная роль охотодобывающих промыслов в средние века объясняется рядом причин и прежде всего нехваткой у рядового населения деревни продовольственных продуктов. Письменные памятники эпохи заполнены сведениями о хроническом недоедании, бескормице, массовой гибели людей и падеже скота из-за голода, подчас столь страшного, что дело доходило до людоедства (такой тяжкий голод, случившийся в 584 г., описан епископом города Тура Григорием в его «Истории франков», кн. VII, гл. 45). О вспышках небывалого голода в VIII—IX вв. говорят многие картулярии каролингского времени. По некоторым подсчетам, в разных областях германских земель 62 года XI столетия были голодными.

Голод происходил прежде всего из-за абсолютной и относительной недостаточности земледелия. Абсолютная недостаточность земледелия обусловливалась природно-географическими условиями в тех или иных районах. Но относительная недостаточность его порождалась условиями общественной жизни. Низкая техническая [18] оснащенность и мелкий характер производства приводили, как уже говорилось, к непосредственной, чрезвычайно сильной зависимости от воздействия стихийных сил природы. В обильной пищевыми ресурсами долине Рейна, давно освоенной земледельческим населением, еще в X—XI вв. неурожайные лета, повторяясь каждые три-четыре года, обязательно были голодными. Голод вызывали засуха, пожар или наводнение, эпизоотия или падеж скота от бескормицы, размножение хлебных вредителей и т. д.

Рассчитывать на запасы продовольственных продуктов не приходилось: их было трудно создавать, сохранять, транспортировать. Да крестьянин и не имел возможности воспользоваться всем своим урожаем: значительную часть (до 2/3) продуктов приходилось отдавать землевладельцу, церкви, государству. Нельзя забывать и о том, что по мере развития феодальных отношений происходило обезземеливание крестьян, дробление их участков, потеря прав общинников на альменду. В этих условиях крестьянин попадал как бы в заколдованный круг: неурожаи способствовали его закабалению, а феодальная зависимость, в свою очередь, усиливала его нужду.

Несомненно, велика была роль социально-демографической и политической нестабильности, которая нарушала нормальную цикличность сельского хозяйства, мешала регулярному землепользованию, накоплению запасов, поддержанию экономической устойчивости. Непрерывные эпидемии (подчас вымирало до 50% и более населения) приводили к запустению освоенных территорий. Смещения больших масс людей также порождали хозяйственные сдвиги, так как сопровождались военными действиями и, следовательно, разрушением производительных сил на значительных площадях. Такие миграции были особенно характерны для раннего редневековья и первого этапа его развитого периода: «великое переселение народов» III—VII вв., арабское завоевание Испании в VIII в., походы викингов VIII—XI вв., затем крестовые походы. Разумеется, отрицательно сказывалась на экономике «клочковатость» и неустойчивость государств, зыбкость границ, междоусобные войны.

В таких сложных условиях рыба, мясо морских и наземных диких животных, мед и плоды леса были для всего населения важным подспорьем к скудному [19] рациону, подчас спасением от голодной смерти. Рыба, коренья, орехи и ягоды особенно широко стали использоваться с распространением христианства во время частых церковных постов. Наконец, охота доставляла сырье для изготовления ряда предметов одежды, обихода, украшений.

Состояние и развитие в крестьянском хозяйстве разнообразных охотничьих промыслов определялось также широкими возможностями их осуществления. Примерно до середины XIII в., как считают исследователи, леса занимали до 3/4 площади европейского континента, их относительно регулярные вырубки производились лишь при освоении земель под пашню. Горы и холмистые районы были целиком покрыты лесом, всего же в Европе насчитывалось до 200 крупных лесных массивов в сотни тысяч га. И в каждом лесу водилось множество птицы и промысловых зверей. Прекрасные возможности для ловли открывали и обширные, разнообразные по условиям водные бассейны Европы.

Экономические факторы развития деревенских промыслов — наличие промысловых ресурсов и потребность в промысловой продукции — сохранялись практически на протяжении всего средневековья. На раннем этапе эпохи существовало и важное социальное условие: общинная собственность на леса, воды и земные недра. Впоследствии, по мере расширения частносеньориальных и государственных земельных прав, возможность для массы рядового населения заниматься охотодобывающими промыслами резко уменьшилась.

С богатейшей фауной средневековой Европы были связаны и такие специфически лесные промыслы, как добыча лесоматериалов, углевыжигание, смолокурение и перегонка дегтя, а также добыча дубильного экстракта и некоторых растительных красителей. По всей Европе древесина служила самым распространенным поделочным сырьем. Средневековый человек — и крестьянин, и его господин, а позднее и горожанин, — были буквально «окружены деревом». Постройки и их внутреннее убранство, мосты и ограды, орудия труда и утварь (рубленая, долбленая, связаная, плетеная, выжженная), транспортные средства — все это крестьянин срабатывал из находящегося под рукой красивого и чистого, податливого в обработке и прочного, поистине универсального материала — дерева.

Среди 30-40 пород деревьев, тогда [20] распространенных, преобладали лиственные. Многовековый опыт помогал человеку использовать свойства различной древесины. Из дуба и бука изготовляли предметы, требующе наибольшей прочности: сваи, крупные постройки, мебель и орудия труда. Резные поделки предпочитали делать из березы, ореха, посуду — из клена или ясеня. Разводили иву на лыко, обручи для бочек и прутья для плетения корзин, изгородей. Из коры дуба, ольхи, ивы получали дубильные вещества. Изготовляли красители: коричневый (из коры дуба и груши), желтый (из дрока, листьев березы, коры диких яблонь и ольхи), синий (из черники) и др. Из древесины березы гнали деготь, сосны и ели — смолу. Смолокурение, перегонка дегтя и углежжение производились традиционным ямным спобом.

Лесные промыслы, столь же повсеместно распространенные, как и охотодобывающие, имели, однако, иные экономические показатели, они отличались по технической базе, характеру исходного сырья и продукта. Так, ловчие промыслы доставляли предметы для питания и одежды, которые притом нуждались лишь в незначительной доработке и не требовали сложных инструментов. Лесные же промыслы наряду с предметами непосредственного потребления давали сырье для изготовления многих орудий труда, а также вспомогательных средств, необходимых для обработки, транспортировки, хранения продуктов. Поэтому лесной промысел во многих случаях давал полуфабрикат или сырье, нуждающееся в значительной доработке. Доведение лесопродуктов было технически сложнее, оно включало иногда несколько стадий, требовало особых навыков. И не случайно собственно лесоразработки в Европе отмечаются с XI в., когда выросли города, произошел скачок в развитии горно-металлургического производства и судостроения. До этого времени древесина, которая высвобождалась при расчистках, обычно сжигалась, служа удобрению полей.

Особая группа промыслов, технически наиболее продвинутая, была связана с разработкой ископаемых богатств — добычей удобрений, соли, известняка, строительного камня, поделочной глины, металлических руд.

По ряду показателей — затратам труда, особенностям технологий (рытье ям, шахт, штреков, использование текучей воды, применение отбойных орудий) и др. — эти промыслы складываются в общую группу, которую [21] с известной долей условности можно обозначить как группу горно-добычи.

Горно-добыча была представлена лишь в тех местностях, где имелись и были освоены запасы соответствующих природных ископаемых. И ее продукты были дорогостоящей редкостью, высоко ценились на ярмарках.

Технически наиболее простой (но и наименее тогда распространенной) была добыча природных удобрений: торфа и мергеля — крошеного известняка. Вообще, естественное плодородие земли в Европе раннего средневековья было сравнительно высоким, благодаря обилию целинных и залежных земель, широкому применению перелога (Примечание: При перелоге заброшенная земля зарастает лесом примерно за 20 лет.) и практике превышения пара над вспашкой. Но использовалась и подкормка земли, главным образом органическими удобрениями, особенно растительной золой и навозом. По мере уменьшения естественного плодородия земли (из-за интенсивного ее распахивания, включения в севооборот территорий с худыми почвами, сокращения практики перелога и т. д.; необходимость в удобрениях возрастала. Для этого применяли торф, а также мергель, который ценился высоко, но его систематические добыча и употребление начались позднее.

Пищевая соль на протяжении всего средневековья была в числе продуктов, наиболее ценимых всеми слоями населения. Она употреблялась не только к столу, но и для заготовки впрок пищевых припасов (муки, мяса, рыбы), и при обработке кожи, шкур, шерсти. Наиболее редкой была каменная соль. При тогдашней технике ее могли добывать лишь из открытых или высоко залегающих месторождений — в Южной Германии (район будущего Зальцбурга) и в Южной Галлии. Гораздо шире использовали горькую морскую соль, добывание которой было несложным. Концентрированный (выпаренный на солнце или на искусственном очаге) соляной раствор сливали на раскаленные угли, а затем употребляли полученную соленую золу. Был известен и более совершенный способ — солеварение: соляный раствор кипятили и осадок формовали в виде лепешек. Специальные соляные варницы (салины) рано и широко распространились по берегу Северной Адриатики, в Провансе, Лангедоке и на юго-западе Пиренейского полуострова, на [22] европейских берегах Атлантики (французских — от Гаронны до Луары, английских — на юго-востоке острова и др.), откуда соль ввозили во внутренние области континента.

Меньше сведений о добыче строительного камня, обычно употребляли мягкие его сорта, которые резали особой пилой. Добывали камень по преимуществу в открытых карьерах. Эта работа была тяжелой, считалась унизительной и чаще всего становилась уделом подневольных лиц — сервов или арестантов. Со временем добычей камня стали заниматься и местные крестьяне, выполняя барщины, оброки и для приработка; одной из наиболее обременительных барщин была транспортировка глыб. Ценные сорта камня редко добывались даже в Италии с ее запасами мрамора и традициями его обработки: при возведении и украшении зданий в раннеe средневековье предпочитали разбирать римские постройки.

Добыча гончарной глины уже в раннее средневековье была налажена повсеместно, за исключением редких районов, где таких глин не было (например, в Норвегии).

Особое место в занятиях людей раннего средневековья занимала добыча металлических руд. Главными сферами применения металлов, в частности железа, меди и драгоценных металлов, было изготовление оружия, воинского снаряжения и украшений, реже монет, еще реже — орудий труда или их деталей, предметов быта. Все это были дорогие, либо очень дорогие изделия.

Железную руду извлекали из ям, многочисленных озер и болот, из-под дерна и торфа, на романизированных территориях Европы сохранялись рудники. Кроме того, почти по всему континенту имелись выходы бурых железняков, также издревле освоенные славянами, кельтами, германскими и романскими народами. Известно о добыче железных руд на территориях современных Восточной Франции, Западной и Южной Германии, Центральной Швеции, Британии и Испании. Самые крупные разработки велись в Норике (впоследствии Штирия и Каринтия).

Цветных металлов добывали гораздо меньше, их постоянно недоставало. Медные разработки велись тогда на Скандинавском полуострове, на землях племен суми и еми, германских (около Цвикау) и западно-славянских, в Восточно-Сербских горах и на территории современной Албании, юго-западных отрогах гор [23] Сьерра-Морена. В Испании также добывали железо и ртуть (последнюю использовали тогда для амальгамирования золота), в Британии (на землях бриттов и в Корнуэлле) и Италии находили олово и свинец.

Благородных металлов в Европе добывали чрезвычайно мало: немного серебра — в Испании, золота — в одном шведском месторождении, а также по рекам Рейну, Роне, По, Тибру, Дунаю и некоторым другим, где его намывали из речного песка.

Добыча металлических руд, как и все промыслы того времени, носила мелкий, ручной характер. В рудниках на романизированных территориях применяли подневольный труд. У славян, кельтов, германцев этот промысел, прежде всего железо-рудный, еще долго оставался частью домашнего хозяйства. К концу I тысячелетия положение, однако, изменилось: легкодоступные запасы руды были истощены, а потребность в металле возросла. Примерно с VIII в. начали переходить к добыче глубоко залегающих запасов железа, меди, серебра; это потребовало распространения шахтопроходки, ранее известной лишь в Италии и Византии. В шахте, укрепленной деревянными стойками, породу раскаляли до появления трещин, вырубали молотами и кайлами, отгребали лопатами и поднимали, используя вороты. Для обогащения руду дробили, промывали, применяли кислоты и огонь. Затем она шла в плавку.

Стали складываться главные горно-металлургические районы: железорудные — в Штирии и Каринтии, Вестфалии; по добыче золота, серебра и свинца — в Венгрии; золота — из песка реки Влтавы в Чехии; серебра — из горных массивов Гарца (с X в.). К концу раннего средневековья добыча руды не только отчетливо локализовалась, но и специализировалась. Ведь шахтный способ требовал вложения немалых средств, применения особой техники (для отвода рудничного газа и воды, для подъема руды и др.), узкопрофессиональных знаний, большие затрат времени и труда. Важно также, что в течение почти всего средневековья разведка, добыча, калибровка, промывка и плавка руды производились преимущественно в теплые месяцы, при незамерзающих водоемах и длинном рабочем дне. т. е. в сезон наиболее интенсивных сельских работ. В результате горная добыча металлических руд стала специальным занятием особых групп людей. Но в горнорудных районах ею занимались и местные крестьяне как подсобным видом деятельности. [24]

Да и остальные промыслы в своей массе были делом не только рыбака, охотника, солевара, но и крестьянина, который затем подвергал их продукты необходимой обработке так же точно, как он делал это с продуктами сельскохозяйственного производства: заготавливал впрок рыбу, дичину, мех и лесоматериалы, вываривал мыло и ворвань, гнал смолу и деготь, делал поташ, клей, олифу и т. д.

Ремесло в вотчине

Классическая усадьба, «большой двор» вотчинника — сеньора, боярина, монастыря и т. п. — представлял собою сложный комплекс из жилых и хозяйственных построек (конюшня, скотный двор, птичник, псарня, погреба, житницы, пивоварня, пекарня), а также сада, огорода, хмельника, рыбных и охотничьих угодий и т. п. Это было сложное, универсальное хозяйство. В поместных описях постоянно упоминаются различные лично зависимые насельники усадьбы, чей труд был определенным образом профилирован, сосредоточен в обособленном круге деятельности. В их числе [40] фигурируют и лица, занятые ремесленным трудом. Судебник салических франков содержит целый перечень таких специалистов (artifices): это (наряду со свинопасом, егерем, виноградарем) мельник, кузнец, золотых дел мастер, плотник, каретник. Все они трудятся под присмотром старшего и старшой (major, majorissa).

Аналогичный подбор специалистов, которых закон выделяет из общей массы дворовой прислуги, был характерен для всей меровингской эпохи. Соответствующие специальности составили уже особую категорию занятий, требующих профессиональных навыков. Эта категория выделилась, получила терминологические обозначения, своих исполнителей и место в хозяйстве. Очевидно, что отделение ремесленных функций и вслед за ним отделение профессионального статуса ремесленника происходит достаточно интенсивно. Вместе с тем, ремесло в Салической правде — часть сферы услуг, возникшей первоначально с ростом социального неравенства. Входящие в состав дворни ремесленники в глазах населения и закона являлись личной прислугой.

Усложнение помещичьего землевладения и жизненного уклада, государственного аппарата, армии и церковно-монастырских учреждений сопровождалось расширением сферы обслуживания, дальнейшей дифференциацией ремесла. Великолепное представление об этом дает «Капитулярий о виллах» Карла Великого, который был составлен на рубеже VIII и IX вв. и адресован королевским имениям. Это был нормативный хозяйственный документ: общая инструкция относительно объема, качества, характера продуктов и работ. Она содержит своего рода эталонный перечень необходимых работ, дающий представление о максимальных возможностях крупной хозяйственной единицы того времени, реализовать которые должны были королевские управляющие.

Каждая имперская вилла — будь то имение фиска, наследственное имение Каролингов или личное владение государя — была построена по классической вотчинной системе, т. е. органически соединяла собственное барское хозяйство (с запашкой, домом, службами, дворней) и «приданные» ему поселения с зависимыми крестьянами. Рента состояла из барщины и оброка. Соответственно был организован и сам труд: сочетание работы крестьян на господском и «своем» поле; сочетание обязанностей зависимых крестьян, рабской челяди и весьма немногих тогда наемных лиц. Король должен был получать со [41]

Франкская деревня. VII век. [42]

своих имений все, что требовалось представителю общественной верхушки — воину, государственному деятелю, знатному и богатому человеку, окруженному свитой и чиновниками, охраной, гостями, челядью (гл. 34, 44, 45, 48, 65). Главное место в экономике поместий занимали производство и переработка продуктов сельского хозяйства и примыкавших к нему добывающих промыслов. В имении разводили ловчих животных, устраивали рыбные садки и пчельники, разводили сады и виноградники, оборудовали железные рудники. Многочисленными были хозяйственные постройки: амбары, загоны, сараи, мельницы, пекарни, мыловарни, помещения, где стояли давильни для масла и винограда, и др.

В этом большом натуральном хозяйстве существует система разделения функций и закрепления их за отдельными исполнителями, каждый из которых выполняет определенные, однородные виды работ. Бросается в глаза усилившаяся специализация лиц, занятых в сельском хозяйстве и смежных с ним промыслах: помимо известных по варварским правдам конюха, свинопаса, виноградаря, егеря «Капитулярий» называет садовода, пчеловода, лесника, птицеловов и рыболовов (гл. 17, 43, 44, 45); ведать добычей руды также должны были специалисты.

В поместьях были и ремесленники, именуемые «магистрами», что позволяет предположить их прочную специализацию и особую профессиональную подготовку. Это прежде всего довольно значительная группа мастеров, связанных со «столом» и обозначенных в соответствии со своими занятиями — повара, пекари, булочники, виноделы, пивовары и др.

Затем в «Капитулярии о виллах» перечисляются другие «хорошие» (bonos), т. е. квалифицированные ремесленники, которых должен иметь в своем распоряжении каждый управляющий: кузнецы по железу, золоту и серебру, сапожники, токари, плотники, щитники, мыловары, изготовители напитков из яблок, груш и других фруктов, плетельщики сетей для охоты, ловли рыбы и птиц «и прочие служители, которых перечислять долго»(! ). В распоряжении управляющих должны были находиться также мастерицы-прядильщицы, ткачихи и портнихи, собранные в особые мастерские — гениции, которые работали круглый год. Сырье — «лен, шерсть, алую и красную краску, гребни для чесания шерсти, ворсянку, мыло, жиры, сосуды и прочую нужную там [43] мелочь» — мастерицы получали от поместных властей (Примечание: Согласно описи одного из имений аугсбургского епископа (начало IX в.), на господском дворе, помимо прочих служб, находилась «девичья», где работали 24 женщины и имелось 5 кусков сукна, 4 куска холста, 5 кусков полотна.). Ремесленные изделия, созданные на господском дворе, как и все продукты домениального производства в основном потреблялись в самом поместье, излишки же подлежали продаже в пользу казны (гл. 31, 34).

Итак, для нужд большого, организованного натурально-феодального владения рубежа VIII—IX вв. требовался уже значительно более разнообразный круг специалистов, чем для имения знатного лица V—VI вв. Правда, нам почти неизвестно число ремесленников отдельных специальностей и их общее количество в таком хозяйстве. Но судя по форме документа, его составители желали, чтобы каждая обозначенная специальность была представлена хотя бы одним человеком.

Много сведений об усадебном ремесле содержат монастырские документы. Именно в VIII—IX вв. в большинстве передовых стран Европы складывались крупнейшие монастырские земельные комплексы, известные и весьма влиятельные. Среди них — Боббио, Фарфа, Монте-Кассино в Италии; Корби, Клерво, Сен-Жермен де Пре, Флери, Сите, Сен-Дени во Франции; Сант Яго де Компостелла в Испании; Лоршский, Прюмский, Сен-Галленский, Фульдский монастыри в Германии; аббатства Сент-Олбанс, Сент-Эдмонд, Гластонбери, Петерсбороу, Вестминстерское в Англии и др. В многих монастырях, а в Италии и Франции в монастырях в первую очередь, развивались художественные и редкие ремесла: живопись, книжное, ювелирное дело, вышивка. Сооружение монастырей и соборов стимулировало каменное строительство, резьбу по камню и дереву, витражное ремесло. Некоторые монастырские мастерские имели столь высокую репутацию, что светские господа посылали туда своих людей для обучения, например, работе с благородными металлами и стеклом, художественному шитью.

Свыше 50 ремесленников несвободного состояния имелось при усадьбах аббатства св. Петра в Корби. Судя по статусу аббатства от 822 г., в трех больших его мастерских трудились сапожники, сукновалы, кузнецы (не менее 6 человек), пергаменщики, портные, [44] слесари, серебряники, щитники, шпажники, литейщики. Около монастырских ворот постоянно проживало несколько плотников и каменщиков, за стенами размещались мельники и угольщики. Монастырь держал двух лекарей и многочисленных пекарей, пивоваров, поваров. Все они работали на монастырь даром. Аналогичное положение встречаем в Сен-Галленском монастыре, план перестройки которого от 820 г. предусматривал особые помещения для многих ремесленников, в том числе полировщиков мечей, ткачей, кожевников, седельников, токарей и др.

Однако широкий «набор» ремесленных специальностей в поместьях был, видимо, редкостью: обычно там отмечалось всего несколько, чаще 2-3 ремесленных специальности. Так, монастырское поселение VII в. (на месте выросшего впоследствии ирландского города Корка) имело лишь мельницу и кузню. В документах монастыря св.Ремигия в Реймсе упоминаются лишь кузнецы, рыболовы и мельники. Баварские монастыри VIII в. кроме ловчих, рыболовов, пастухов и виноградарей держали поваров, кузнецов, оружейников и токарей. Число профессиональных ремесленников в начале IX в. оставалось незначительным даже в таком большом монастыре, как аббатство Сен-Жермен де Пре (ныне на территории Парижа), в итальянских монастырях.

Проблема

Социально-правовое положение ремесленников в раннее средневековье не раз привлекало внимание специалистов. Но в историографии (преимущественно германской «вотчинной» историографии начала XX века) оно рассматривалось почти исключительно в связи с профессионалами, т. е. «бродячими» ремесленниками и мастерами из поместной челяди; при этом в фокусе дискуссии был их правовой статус.

Между тем в средневековую крестьянскую эпоху, особенно на догородском этапе, основным по валу и социально-экономическим формам ремеслом было крестьянское домашнее ремесло. К концу первого этапа формации из крестьянской среды выделялась основная масса профессионалов и полупрофессионалов, втянутых в сферу товарного производства. Очевидно, что без учета деревенского, крестьянского, массового ремесла проблема общественной эволюции раннесредневековой промышленности решаться не может. [54]

Далее, несомненно, что при характеристике общественной позиции ремесленника нельзя исходить лишь из его личного формально-правового статуса, как это напрашивается, например, при чтении судебников. Необходимо учитывать его имущественное состояние, профессионально-хозяйственные функции, реальный престиж. Нельзя, наконец, не иметь в виду различия и связи — в их эволюции — между статусом ремесленника как члена общества и работника и статусом ремесленного производства, т. е. вида деятельности.

Например, лично зависимые вотчинные ремесленники в хозяйственном отношении не были совершенно связанными. Закон меровингского времени позволял, например, зависимому ремесленнику из какой-либо виллы вступать в сделку со свободным франком, если на то получено согласие хозяина. Как видно из варварских правд, работа вотчинных ремесленников на третьих лиц была настолько обычным делом, что порожденные этой практикой казусы вошли в судебники. Возник даже специальный термин, обозначающий лично несвободного ремесленника, допущенного к публичной деятельности, т. е. к свободному обслуживанию заказчиков: это мастер publice probati (общественно одобренный, признанный). Согласно Алеманской правде, если убивали такого мастера, его владелец получал 40 солидов возмещения. Судебник указывает, что если серв-ювелир по серебру или золоту, кузнец, портной или сапожник, имеющий ценз «публичного мастера», присвоил выданное ему заказчиком сырье, то владелец раба «обязан возместить за него убыток или, если предпочитает, отказаться от самого раба» (гл. VI, § 8).

Положение даже профессиональных ремесленников в раннее средневековье не было единообразным. Сложилась узкая категория «бродячих» мастеров, которые относительно свободно распоряжались своей рабочей силой и часть которых, вероятно, обладала личной свободой. Отходничество, т. е. работа вне постоянного местожительства, с отрывом от своего домохозяйства, обычно было сезонным. Но среди «бродячих» мастеров, возможно, находились и порвавшие с сельским хозяйством, и не имевшие постоянного хозяйства вообще. Одновременно существовала категория лично зависимых вотчинных мастеров, которые могли получить право обслуживать третьих лиц и, возможно, подчас также отходничали. Таких ремесленников не только [55] нанимали, но и «занимали» у владельца, оплачивая как любой арендованный предмет — скотину, дом, грабли. Однако, работая на «публику», получая, выполняя и сдавая заказ, такой мастер-профессионал обретал немалую хозяйственную свободу. А последняя являлась важнейшим условием развития самого ремесленного профессионализма и выхода ремесленника за пределы вотчины. Не случайно В. И. Ленин, анализируя процесс отделения промышленности, особо выделял производство ремесленных изделий по заказу потребителя, независимо от того, кому принадлежит сырье (заказчику или ремесленнику) и какова форма оплаты: деньгами или натурой («помещение и содержание ремесленника, вознаграждение долей продукта, например, муки и т. д.»). В. И. Ленин подчеркивал, что хотя в этой форме нет еще чистого товарного производства — в ней преобладает участие в обращении товаров (товарообмене), — она очень важна, как первая фаза процесса отделения ремесленника от патриархального земледелия.

Ремесленники-крестьяне

Эта форма ремесла получила еще большее распространение. На подавляющей территории континента в деревне трудятся не только пильщики, ткачи, кожевники, кузнецы и плотники, но также портные, суконщики, шляпники, пекари, повара, мясники, бронники, серебряники и архитекторы. Xapaктерно, что в регионах с сильным городским строем, который рано втянул в себя промышленный труд (в Италии, почти по всей Франции, в некоторых германских землях), где деревенское ремесло было относительно редким и не составило заметно сложившихся [138] категорий сельской экономики и населения, на втором этапе зрелого феодализма произошло как бы его вторичное, уже на новой основе, на более высокой ступени товарности, усиление в деревне, что закрепилось в виде определенного общественного обособления.

Анализ состава и положения ремесленников-крестьян показывает, во-первых, значительно продвинувшееся разделение ремесленного труда в деревне и одновременно дальнейшее размежевание с городским ремеслом. Например, кузнецы в связи с развитием в ряде стран сложного литья и холодной обработки металла, с выделением слесарно-токарных работ с их сложным и дорогостоящим инструментарием все более сосредоточивались на горячей обработке металла и изготовлении сельскохозяйственного инвентаря.

Во-вторых, лица, постоянно занимавшиеся в деревне ремеслом, являлись уже отдельной категорией сельских жителей: так трактуют их составители поместных и законодательных документов в ряде стран, особенно там, где деревенское ремесло было традиционным и не поглощенным городами. Сравнительно рано и четко это проявилось в скандинавских странах, где после складывания городов (XI—XII вв.) профессиональное ремесло стало существовать в двух «равноправных» формах: городской (бюргерской), усиленно развивавшейся, и деревенской (преимущественно крестьянской), эволюционирующей медленнее. В областных законах XIII в. ремесленники в деревне — портные, сапожники, кожевники, кузнецы, каменщики, столяры и другие — особый объект законодательства. Они имеют право свободно покупать сырье и продавать свои изделия, а также переходить из поселения в поселение, из дома в дом, занимаясь ремеслом, только подати должны платить в местности постоянного проживания. Затем законодательство XIV—XV вв. также включило специальные разделы о «ремесленниках, которые живут в деревне», могут, как и городские, беспошлинно торговать на периферии, а в местах постоянного жительства платят подати и имеют «такие же права во всем», как крестьяне-общинники. По существу развитие сельских ремесел в Швеции и вообще в Скандинавии XIV—XV вв. является образцом адаптации и перестройки рудиментарной, сохранившейся со времен свободной общины хозяйственной формы.

Дальнейшее развитие получило крестьянское [139] ремесло в Северо-Западной России. Судя по материалам Шелонской пятины, деревенские ремесленники-специалисты обозначались писцами по своей специальности: «Ивашко кузнец», или «Софронко горонъчар» «захребетник Нестерко швец». Хотя число таких ремесленников было, вероятно, невелико, но их специализация в деревне стала весьма продвинутой, так как только по дереву там работали бердник (делал бёрда), решетник, ситник (делал сита), бочарник, ведерник, ковшечник; по коже — сапожники, шорники, овчинники и др. Все эти ремесленники формально оставались пашенными, оброчными крестьянами. И в их рядах, как и в рядах всего крестьянства, происходила дифференциация. Более богатые или состоятельные, которых было немного, обращали накопления в сферу торговли и ростовщичества, иногда уходили в город. Бедные («худые», «худяки», «бобыли») и непашенные крестьяне больше обращались в сторону найма, ремесел и промыслов, и этот процесс становился все более необратимым. В писцовой книге Обонежской пятины описан целый поселок на монастырской земле, в котором жили «молодые люди» (т. е. наименее зажиточные), вовсе не занимавшиеся хлебопашеством. Среди них — кожевник, пивовар, швец, просвирня. Этот пример не единичный.

Еще резче трансформация прослойки крестьян-ремесленников происходила в Англии. Лица, занимавшиеся в деревне ремеслом, обозначаются чаще всего в соответствии с этим занятием, и выделены в ocoбую категорию сельских жителей. Например, в описи поголовного налога 1380 г. по графству Сэффолк перечислены следующие категории населения: рыцари (milites), земледельцы (agricole), ремесленники (artifices), рабочие (laboratores), слуги (servientes). В сотне Stowe из 51 налогоплательщика было 11 сельских ремесленников (2 мясника, 3 плотника, 6 портных), 19 земледельцев и 19 слуг. Особенно много имен и специальностей ремесленников-крестьян встречается в «рабочем законодательстве», где эти люди фигурируют обычно среди тех, кто брал «незаконно» высокую оплату за свой труд. Судя по рабочему законодательству, сельские ремесленники либо берут заказы на дом, либо, что гораздо чаще, нанимаются за поденную, поурочную оплату. В каких-то случаях они еще недавно занимались сельскохозяйственным трудом, как пахарь [140] (pflowman) Роджер, который «сделался корабельным мастером». Подобные документы вызывают интерес в частности потому, что ремесленники там выступают как лица, стоящие на грани между ведением собственного хозяйства и трудом по найму. В рабочий ордонанс 1360 г., касающийся именно сельских жителей, включены «как плотники и каменщики, так и все другие рабочие, слуги и ремесленники», оплата которых нормируется. Там также говорится «о рабочих и ремесленниках, которые уходят со своей службы в другую деревню или в другое графство».

Сближение деревенских ремесленников, лишившихся земли, с наемными работниками — очень яркая линия деревенской жизни того времени, и не только английской. Это сближение, которое объяснялось превалированием в деревенском ремесле (а долго и в городе) работы на заказ, часто на дому у заказчика, имело место и раньше. Но тогда оно было обратимым: бедный ремесленник становился наемным работником, наемный работник мог перейти к самостоятельному занятию ремеслом. Теперь процесс стал необратимым — и не в пользу самостоятельного занятия ремеслом малоимущих лиц. Выделение деревенских ремесленников, а затем сближение с наемными работниками и вообще лицами, потерявшими в деревне возможность вести свое хозяйство, являлось частью процесса раскрестьянивания и более широкого процесса экспроприации мелких, соединенных со средствами труда, производителей. Поэтому деревенские ремесленники, рабочие и слуги в официальной документации того времени чаще всего идут в одном ряду с аналогичными категориями городского населения. В большинстве рабочих ордонансов никак нe уточняется, категории сельского или городского населения имеются там в виду, и по всему содержанию документов видно, что речь идет об общей, одинаково характерной для города и деревни категории бродячих, неустроенных людей, на которых не распространяются ни общинная защита, ни городские привилегии. Гораздо меньше известно о разбогатевших сельских мастерах, ставших предпринимателями или купцами: эта узкая группа также формировалась за счет деревенских ремесленников. В целом же очевидно: на фоне экспроприационных потоков сословно-корпоративная рознь тружеников города и деревни стирается, уступая место [141] различию и розни по имущественно-профессиональному и социальному признакам. Одновременно распадается и система личностных связей, характерная для феодального общества.

Английский вариант эволюции ремесленников не получил в тот период всеобщего распространения. Например, в германской деревне аналогичные явления выступали скорее как тенденция. Районы к востоку от линии Эльба—Заале отличались преимущественно домашним ремеслом. К западу от этой линии еще в XII—XIII вв. можно было чаще всего встретить кузнецов и мельников. С XIV в. в деревне уже обычны пекари, обслуживающие общественные хлебные печи, мясники, ткачи, портные, плотники, тележники, причем наличие некоторых ремесленников вменяется обычным правом (например, правом Мюнстерталя, XIV в.). Сельские ремесленники, выделившиеся в Швабии, Тироле, Рейнской и Мозельской областях, были преимущественно из числа малоземельных крестьян и поденщиков.

Однако гораздо типичнее было дальнейшее профессиональное обособление ремесла в деревне, закрепление статуса и позиций крестьян-ремесленников и одновременно усиление борьбы с ними со стороны городов. Часть сельских мастеров боролась с городами их же оружием, создавая корпоративно-защитительные coюзы. Наиболее яркий пример тому — строители, которые опираясь на артельные формы своего труда, создавали организации по типу городских ремесленно-торговых братств. Самыми сильными были братства «вольных каменщиков» («масонов»), возникшие и, невзирая на многие запреты, набравшие силу во многих европейских странах. Но чаще всего крестьяне, становясь ремесленниками, все же вынуждены были уходить в города либо из-за нужд своей профессии, либо под давлением городов, их монополии на производство и сбыт изделий ремесла. В некоторых странах города применяли такую меру, как насильственное переселение в свои пределы деревенских мастеров.

В целом с этого времени сельские ремесленники, постоянно торгующие изделиями своего ремесла, но сидевшие на земле, оставались четко выделившейся категорией и составили характерную черту деревенской жизни Европы.

Источники

Агрикультура в памятниках западного средневековья / Под ред. О. А. Добиаш-Рождественской и М. И. Бурского. М.—Л., 1936.

Английская деревня XIII—XIV вв. / Сост. Е. А. Косминский и Д. М. Петрушевский. М.—Л., 1935.

Немецкий город XIV—XV вв. / Сост. В. В. Стоклицкая-Терешкович. М., 1936.

Памятники истории Англии XI—XIII вв. / Пер. и введ. Д. М. Петрушевского. М., 1936.

Снорри Стурлусон. Круг земной / Отв. ред. М. И. Стеблин-Каменский. М., 1980.

Средневековый город / Под ред. В. Ф. Семенова. — Учен. зап. МГПИ, 1949, т. LIX, вып. 3.

Французская деревня XII—XIV вв. и Жакерия / Под ред. Е. А. Косминского и А. Д. Удальцова. М.—Л., 1935.

Литература

Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3.

Маркс К. Введение. (Из экономических рукописей 1857—1858 гг.). — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 12.

Маркс К. К критике политической экономии. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 13.

Маркс К. Капитал. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23—26.

Маркс К. Машины. Применение природных сил и науки. (Из рукописи 1861—1863 гг. «К критике политической экономии»). — Вопросы истории естествознания и техники. М., 1968, вып. 25.

Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке. — Маркс К.,

Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20.

Энгельс Ф. Диалектика природы. — Там же.

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства». — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21.

Энгельс Ф. Рабочее движение в Америке. — Там же.

Ленин В. И. Развитие капитализма в России. — Полн. собр. соч., т. 3.

 

Авдеева К. А. Внутренняя колонизация и развитие феодализма в Англии в XI—XIII вв. М., 1973.

Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV — начало XVI в. / Отв. ред. А. Л. Шапиро. Л., 1971.

Барг М. А. Исследование по истории английского феодализма XI—XIII вв. М., 1962.

Бернадский В. И. Новгород и Новгородская земля в XV в. М.—Л., 1961.

Бессмертный Ю. Л. Феодальная деревня и рынок в Западной Европе. По северофранцузским и западногерманским материалам. М., 1969.

Богданов Л. Краткий курс экономической науки. М., 1924.

Бюхер К. Возникновение народного хозяйства. СПб., 1923.

Грацианский Н. П. К критике Capitulare de villis. — Известия общества археологии, истории, этнографии при Казан. ун-те, 1919, т. XXX, вып. II.

Грацианский Н. П. Из социально-экономической истории западноевропейского средневековья. М., 1960.

Григорьян А. Т. Механика от античности до наших дней. М., 1971.

Гришина О. И. О формах земельных держаний и правах владения крестьян рейнской деревни XIV—XVI вв. — Вестник МГУ. Сер. IX. История. М., 1967.

Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента. М., 1960.

Гутнова Е. В. Классовая борьба и общественное сознание крестьянства в средневековой Западной Европе (XI—XV вв.). М., 1984.

Гуревич А. Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. М., 1967.

Даркевич В. П. Загадки средневековых мастеров. М., 1972.

Дживелегов А. К. Торговля на Западе в средние века. СПб., 1904. Европа в средние века. Экономика, политика, культура. М., 1972.

Зомбарт В. Современный капитализм. М.—Л., 1932, т. I, полутом I. Введение. Докапиталистическое хозяйство. Исторические основы современного капитализма. История техники. М., 1962.

Кеннингем У. Рост английской промышленности и торговли. Ранний период и средние века. М., 1909.

Ковалевский М. М. Экономический рост Европы. М., 1898; т. I.

Колчин Б. А. Техника обработки металла в Древней Руси. М., 1953.

Колычева Е. С. Холопство и крепостничество (конец XV—XVI в.). М., 1971.

Корсунский А. Р. О статусе франкских холопов. — Средние века, 1969, вып. 32.

Корсунский А. Р. Готская Испания. (Очерки социально-экономической и политической истории). М., 1969.

Корхов Ю. А. Догородское ремесло средневековой Германии. — Учен. зап. МГПИ, 1940, т. XXVI, вып. 1.

Косминский Е. А. Исследование по аграрной истории Англии XIII в. М.—Л., 1947.

Котельникова Л. А. Итальянское крестьянство и город в XI— XIV вв. По материалам Средней и Северной Италии. М., 1967.

Кочин Г. Е. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского централизованного государства. Конец XIII — начало XVI в. М.—Л., 1965.

Кулишер И. М. История экономического быта Западной Европы. М., 1931, т. 1, 2.

Культура Византии. IV — первая половина VII в. / Отв. ред. З. В. Удальцова. М., 1984. Курбатов Г. Л. Город, ремесло и торговля в Византии IV—V вв.

Константинополь и провинции. — История Византии / Отв. ред. З. В. Удальцова. М., 1967, т. 1.

Левицкий Я. А. К вопросу о характере так называемой gilda mercatoria в Англии XI—XIII вв. — Средние века, 1967. вып. 30.

Липс Ю. Происхождение вещей. М., 1954.

Луццато Д. Экономическая история Италии. М., 1954, т. 1.

Макаров И. С. К вопросу об организации ремесла во французском поместье в эпоху Каролингов. — Учен. зап. Ин-та истории РАНИОН, 1929, вып. (т.) 3.

Майер В. Е. Деревня и город Германии в XIV—XVI вв. (Развитие производительных сил). Л., 1979.

Медведев И. П. Проблема мануфактуры в трудах классиков марксизма-ленинизма и вопрос о так называемой византийской мануфактуре. — В кн.: В. И. Ленин и проблемы истории. Л., 1970.

Мильская Л. Т. Очерки по истории деревни в Каталонии X—XII вв. М., 1962.

Муравьев А. В., Самаркин В. В. Историческая география эпохи феодализма (Западная Европа и Россия). М., 1973.

Некрасов Ю. К. Очерки из экономической истории Германии конца XV — начала XVI в. — В кн.: Проблемы социально-экономической истории Германии и Австрии XV—XVI вв. Вологда, 1969.

Неусыхин А. И. Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе VI—VIII вв. М., 1956.

Ниитемаа В. Средневековое ремесло в районе Балтийского моря. — В кн.: Ремесло и мануфактура в России, Финляндии, Прибалтике. Л., 1975.

Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма. М., 1972.

Осипова Т. С. Ирландский город и экспансия Англии в XII—XV вв. М., 1973.

Очерки по истории русской деревни X—XIII вв. / Под ред. Б. А. Рыбакова. — Труды ГАИМК. М., 1956, вып. 32; 1957, вып. 43.

Очерки истории техники докапиталистических формаций / Под ред. В. Ф. Митиевича. М.-Л., 1936.

Петрушевский Д. М. Очерки из экономической истории средневековой Европы. М.-Л., 1928.

Полянский Ф. Я. Товарное производство в условиях феодализма. М., 1969.

Полянский Ф. Я. Экономическая история зарубежных стран. Эпоха феодализма. М., 1954.

Поршнев Б. Ф. Феодализм и народные массы. М., 1964.

Поршнев В. Ф. Очерк политической экономии феодализма. М., 1969.

Проблемы генезиса капитализма / Отв. ред. А. И. Чистозвонов, М., 1978.

Рейнхардт В. Очерки по экономической истории докапиталистических формаций. М.—Л., 1934.

Роджерс Т. История труда и заработной платы в Англии с XIII по XIX в. СПб., 1899.

Романова Е. Д. Прекарий на землях Сен-Галленского аббатства в VIII—X вв. — Средние века, 1959, вып. 15.

Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948.

Рутенбург В. И. Наемные рабочие в Италии XIV—XV вв. Из истории рабочего класса и революционного движения. М., 1968.

Сванидзе А, А. Ремесло и ремесленники средневековой Швеции (XIV—XV вв.). М., 1967.

Сванидзе А. А. Средневековый город и рынок в Швеции. XIII— XV вв. М., 1980.

Серовайский Я. Д. К вопросу о продуктивности французского земледелия в средние века (IX—XIV вв.). — В сб.: Вопросы истории. Алма-Ата, 1972, вып. 4.

Сказкин С. Д. Избранные труды по истории. М., 1973.

Смирин М. М. К истории раннего капитализма в германских землях (XV—XVI вв.). М., 1969.

Социальная история средневековья / Под ред. Е. А. Косминского и А. Д. Удальцова. М., 1927.

Средневековый быт. Л., 1925.

Стам С. М. Экономическое и социальное развитие раннего города (Тулуза в XI—XIII вв.). Саратов, 1969.

Стоклицкая-Терешкович В. В. Очерки по социальной истории немецкого города в XIV—XV вв. М., 1936.

Теоретические и историографические проблемы генезиса капитализма / Отв. ред. А. Н. Чистозвонов. М., 1969.

Удальцов А. Д. Система держаний на землях Сен-Бертинского монастыря в IX в. — Учен. зап. Ин-та истории РАНИОН, 1929, т. III.

Удальцов А. Д. Из аграрной истории Каролингской Фландрии. М.—Л., 1935.

Удальцова З. В. К вопросу о генезисе феодализма в Византии (постановка проблемы). — Византийские очерки. М., 1971.

Фрейденберг М. М. Деревня и городская жизнь в Далмации XIII—XV вв. Калинин, 1972.

Хачатурян Н. А. Город в системе феодальной формации. — Вопросы истории, 1983, № 1.

Чистозвонов А. Н. Генезис капитализма: проблемы методологии. М., 1985.

Шевеленко А. Я. Природный фактор и европейское общество V—X вв. — Вопросы истории, 1969, № 10.

Шевеленко А. Я. Производственно-трудовой опыт народных масс Европы в VI—X вв. — Вопросы истории, 1975, № 8.

Эшли У. Д. Экономическая история Англии в связи с экономической теорией. М., 1897.

Ястребицкая А. Л. Западная Европа XI—XIII веков. М., 1978.

 

Abel W. Geschichte der deutschen Landwirtschat't von frü hen Mittelalter bis zum 19. Jahrhundert. Stuttgart, 1962.

Agricoltura e mondo rurale in Occidente nell'alto medioevo. Spoleto, 1966 (Settimana di studio del Centro italiano di studi sull'alto medioevo, 1965).

Bloch M. Les caractè res originaux de l'histoire rurale franç aise. Р., 1956, t. I, II.

Bridburi A. R. England and the Salt Trade in the later Middle Ages. Oxford, 1955.

Carus-Wilson E. M. Evidence of Industrial Growth on Sotne Fifteenth-century Manors. — The Economic History Review, 2nd ser., 1959, XII.

Darby H. The Domesday Gcography of Eastern England. Cambridge, 1952.

Duby G. La seigneurie et l'economie paysanne. — Etudes rurales, 1961.

Duby G. L'é conomie rurale et vie des campagnes dans l'Occident medieval (France, Angleterre, Empire IX^e—XV^e sicles). Р., 1977.

Duncker H. Das mittelalterliche Dorfgewerbe (mit Ausschuß der

Nahrungsmittel-Industrie) nach den Weistumsü berlieferungen. Phol.Diss. Leipzig, 1903. Fellmann W. Die Salzproduction in Hanseraum. — Hansische Studien, 1961.

Fritze K. Bü rger und Bauern zur Hansezeit. Studien zu den Stadt-Land-Besienungen an der sü dwestlichen Ostseekü ste vom 13. bis zum 16. Jahrhundert. Weimar, 1976 (Abhandlungen zur Handelsund Sozialgeschichte, Bd. 16).

Gille B. Le dé velopements technologiques en Europe de 1100 à 1400. — Cahiers d'histoire mondiale, t. 3, № 1.

Gras N. S. В., Gras E. C. The Economic and Social History of an English Village. Cambridge, 1930.

Delatouch R. Regards sur l'agriculture aux temps carolingiens. — J. des savants. Р., 1977, № 2. Hagedorn B. Ostfrieslands Handel und Schiffahrts im 16. Jahrhundert. В., 1910.

Hilton R. H. English Peasantry in the Middle Ages. L., 1975. Histoire de la Franse rurale / Dir. par G. Duby, A. Wallon Р., 1975.

Histoire é conomique et sociale de la France / Dir. par F. Braudel, E. Labrousse et aut. Р., 1977, t. I (De 1450 à 1660), vol 1. Par P.Chaunu, R. Gascon.

Hodgen M. T. Domesday Water Mills. — Antiquity, 1939, v. 13.

Hodgen M. T. Change and History. A Study of the dated distribution of the technological innovations in England. N. Y., 1952.

Hoskins W. G. Provincial England. L., 1965.

Lamprecht K. Deutsches Wirtschaftsleben im Mittelalter. Leipzig, 1885, Bd. I, Hf. I.

Lipson E. The Economic History of England (8th ed.). L., 1945, v. 1.

Lipson E. А. A short history of wool and its manufacture. Cambridge, 1952.

Maurer G. L. Geschichte der Fronhü fe, der Bauernhü fe und der Hofverfassung in Deutschland. Erlanden, 1862—1863, Bd. I—IV.

Mickwitz G. Luxus- oder Massenware im spü tmittelalterlichen Tuchfernhandel. — Vierteljahrsschrift fü r Sozial- und Wirtschaftsgeschichte, 1939, Bd. XXXII, Hf. 3—4.

Power E. The wool trade in English Medieval History. Oxford, 1942.

Il problema storico dei salari. — Rivista Storica Italiana. Napoli, 1966.

Produttivita e tecknologie nei secoli XII—XVII. — Istituto Internazionale di storia economica «Francesco Datini». Publ., ser. II. Firenze, 1981.

Roth H. Handel und Bewerbe vom 6. bis 8. Jh. ö stlich des Rheins. — Vierteljahrschrift fü r Sozial- und Wirtschaftsgeschichte. 1971, Bd. 58, Hf. 3.

Salzman L. F. English Indusries in the Middle Ages. Oxford, 1923.

Schildhauer J., Fritze K., Stark W. Die Hanse. В., 1974.

Schultz H. Das Landhandwerk in der Epoche der ü bergange zum Kapitalismus. Phil. Diss. Rostock, 1978.

Settimana di studio del Istituto Internazionale di storia economica, n. I—XVI. Prato, 1969—1982. Stenberger M. Det forntida Sverige. Uppsala, 1964.

Stieda W. Litteratur, heutige Zustü nde und Enstehung der deutschen Hausindustrie. — Schriften des Vereins fü r Sozialpolitik. Leipzig, 1889, Bd. 39.

Slicher van Bath В. H. Yield ratios, 810—1820.

Wageningen, 1963. Titov J. Z. English Rural Society 1200—1350. L., 1969.

Wrigley A. Population and History. L., 1960. [170-174]

 

Деревенские ремесла в средневековой Европе

Рецензенты:

кафедра всеобщей истории Удмуртского государственного университета (зав. кафедрой проф. В. Е. Майер);
д-р ист. наук М. А. Заборов (ИМРД АН СССР).

 

Рекомендовано к изданию Министерством высшего и среднего специального образования СССР

 

Автор прослеживает историю деревенских ремесел в течение десяти веков — от падения Римской империи до начала развития капиталистических отношений. На материале почти всех стран континента показаны история развития ремесла в деревне и поместье, торговли предметами ремесла, положение разных слоев ремесленников и их постепенное превращение в наемных рабочих.

 

[3] – конец страницы.
OCR: Bewerr.
Ссылки на Маркса-Энгельса-Ленина частично опущены, ибо идеология.

 

Сванидзе А. А.
Деревенские ремёсла в средневековой Европе: Учеб. пособие для студ. вузов, обучающихся по спец. «История». — М.: Высшая школа, 1985. — 176 с.— (Б-ка историка). 35 к. Тираж 9000.

Введение. Проблема и задачи... 3

Часть первая. Раннее средневековье. .. 13

Глава I. Материальная культура и «ручные занятия» европейцев в раннее средневековье... 13

Глава II. Социально-экономическая организация ремесла в догородской Европе... 40

Глава III. Социально-правовое положение ремесленников, их место в общественной структуре и представлениях раннесредневекового общества... 54

Глава IV. Особенности ремесленного производства и положения ремесленников в раннее средневековье... 64

Часть вторая. Деревенское ремесло в условиях развитого феодального строя. Первый этап (XI—XIII вв.). .. 70

Глава V. Условия для деревенских ремесел и промыслов в Европе XI—XIII веков... 70

Глава VI. Эволюция деревенских ремесел и их социальная организация в XI—XIII вв.... 79

Глава VII. Деревенское ремесло, город и эволюция крестьянства на первом этапе развитого феодализма... 106

Глава VIII. Особенности деревенского ремесла в условиях развитого феодализма... 118

Часть третья. Крестьянские ремесла и промыслы на втором этапе зрелого феодализма (XIV—XV вв.). Возникновение элементов капиталистических отношений. .. 123

Глава IX. Факторы и условия развития деревенских ремесел в XIV и XV вв.... 123

Глава X. Деревенское ремесло и появление рассеянной мануфактуры... 136

Заключение. Роль, функции, особенности и исторические итоги развития деревенских ремесел в средневековой Европе... 158

Основные источники и литература... 170

Указатель терминов, понятий, определений... 175 {не оцифровывался}

Введение.
Проблема и задачи

Средневековое европейское общество, в котором господствовал феодальный строй, было в своей основе сельскохозяйственным, деревенским, крестьянским. Его экономическую базу составляла натурально-хозяйственная система. Взаимодействуя с товарно-денежными отношениями, натурально-хозяйственная система на протяжении двенадцати столетий средневековья видоизменялась и постепенно все более уступала свои позиции товарному укладу. Одновременно серьезные сдвиги переживали социальные и политические отношения. Однако сущностные признаки господствующей натуральной системы, прежде всего натурального воспроизводства, присутствовали на протяжении всей феодальной эпохи. Они проявлялись в деятельности, характере отношений, быте основных классов, и они же обусловили главные параметры развития деревенского ремесла.

Основным видом собственности в средние века были различные формы феодально-корпоративной собственности на всеобщее средство производства — землю. Подавляющую массу поселений составляли деревни, села, хутора, поместья, а населения — крестьяне. Ведущим типом производства являлось парцеллярно-крестьянское производство. Податной единицей служило домохозяйство, семья, основной формой хозяйственной организации — организация рабочей силы крестьян внутри их домового коллектива, в рамках общинных распорядков и вокруг двора господина. Характерным типом эксплуатации было присвоено феодалами и феодальным государством рент и налогов, т.е. части ресурсов, непосредственного труда или продуктов труда крестьян. Главной задачей производства — прямо или косвенно — была феодальная рента.

Господство мелкого индивидуального крестьянского хозяйства определило одну из наиболее характерных черт развития средневековых ремесел и промыслов: они [3] существовали тогда прежде всего, — а раннем этапе по преимуществу — в рамках этих мелких, индивидуальных хозяйств как их непременная составная часть. По определению В. И. Ленина, соединение крестьянских ремесел и промыслов с земледелием наиболее типично для средневекового хозяйственного режима, как его необходимая составная часть. Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге» подчеркивал, что даже в середине XVIII столетия в такой передовой стране, как Франция, и в «большей или меньшей степени во всей Европе, собственная домашняя промышленность крестьянской семьи доставляла ей значительнейшую часть тех необходимых для жизни продуктов, которые не принадлежат к разряду предметов питания; поэтому-то домашняя промышленность предполагается здесь как сама собой разумеющаяся принадлежность земледелия».

Города с их мелкотоварным ремеслом и специализированные промыслы типа горно-металлургического занимали в масштабах Европы небольшую часть населения и давали гораздо меньшую долю валового продукта, нежели деревня. Господство земледелия, которое в рамках континента стало полным именно по мере развития феодализма, сохранялось затем на всем протяжении средневековья как его основная хозяйственная особенность. Поэтому типичной чертой средневековой жизни было экономическое и социальное преобладание деревни над городом, земельной собственности — над капиталом и над личностью работника. И хотя несомненно, что магистральный, наиболее прогрессивный путь развития ремесла пролегал через город, в течение всего средневековья деревенское ремесло в его разных формах составляло постоянную конкуренцию ремеслу городскому. Оно играло важнейшую роль не только в крестьянском и поместном быту как одно из непременных повседневных занятий самого многочисленного тогда класса мелких земледельцев, но и в промышленной истории. Пестрое по типам, в разной мере соотносившееся с жизнью города и самой деревни, сельское ремесло заняло заметное место и в эволюции социальной структуры тогдашнего общества.

Развитие ремесел и промыслов в средние века — это процесс обособления промышленности от [4] сельскохозяйственного производства и превращение ее в особый — в масштабах общества — вид деятельности, в особую сферу труда и хозяйства, связанную с другими сферами через обмен, рынок. Отделение ремесла было тогда главной линией общественного разделения труда, т. е. одним из основных факторов технико-экономического прогресса и развития товарного хозяйства. Складывание городского строя стало важнейшим, но отнюдь не последним рубежом отделения промышленности от сельского хозяйства. Этот процесс продолжался на протяжении всего феодализма, в рамках его общих закономерностей и особенностей каждого этапа, проходя, в свою очередь, через ряд фаз, чаще всего соседствующих. Выявление хода этого процесса невозможно без детального изучения ремесла в самой деревне и «моментов отрыва» его от сельского хозяйства.

Развитие деревенского ремесла как часть общественного разделения труда при феодализме реализовывалось в двух плоскостях: 1) хозяйственно-экономической, где критериями эволюции данной отрасли являются степень функционально-профессионального ее обособления (т. е. отрыва от сельского хозяйства, в частности, от земледелия) и уровень товарности, и 2) социальной, где критерием является изменение, вплоть до обособления (реже), социально-правового статуса непосредственного производителя (работника), фактического и формального выделения последнего из класса-сословия крестьянства. Таким образом, развитие деревенского ремесла имело непосредственное отношение к эволюции всего хозяйства и социальной структуры деревни.

Как известно, одним из наиболее дискуссионных среди медиевистов стал вопрос о характере товарного уклада: феодален — не феодален. То или иное решение этого вопроса во многом зависит от понимания характера простого товарного уклада и границ его действия, в частности признания его бытия в деревне — сфере господства натурального хозяйства. История деревенского ремесла также входит в круг сюжетов товарного уклада, ее изучение проясняет и этот вопрос.

Наконец, деревенское ремесло, находясь в гуще народного быта, отражает непосредственный способ производства средств жизни в его присущих эпохе особенностях — ту область средневековья, изучение которой [5] современные историки считают одной из основных своих задач.

Очевидно, что деревенское ремесло как общественное явление стоит на скрещении важных сфер и процессов, происходивших в феодальной Европе: непосредственного производства и обмена продуктами деятельности, внутренней жизни крестьянского двора и помещичьей усадьбы, истории крестьян и ремесленников, деревни и города. Исследование этой темы связано со всеми основными сторонами той эпохи, от экономической до политико-правовой, от социальной до социально-психологической и историко-культурной. Можно подойти к этой проблеме с бытописательских позиций, выясняя черты уклада деревенской жизни, его изменения. Или — с историко-технических позиций, выявляя эволюцию отдельных отраслей производства. Возможен и социальный подход: определять роль ремесла, скажем, в эволюции крестьянства как класса мелких производителей и сословия феодального общества. Рассматривать тему деревенского ремесла допустимо как с каждой из этих (и ряда других) позиций, так и исходя из их взаимодействия, их исторически меняющихся связей.

Тема крестьянских ремесел, конечно, не новая в исторической литературе. Но она практически не ставилась как самостоятельная и комплексная проблема. В медиевистике феодальная промышленность до конца классического периода рассматривается преимущественно в связи с городом. Скромное, «рядовое» во всех отношениях, гораздо более простое деревенское ремесло несравненно реже становится объектом специального, обычно весьма конкретного исследования. Традиции разработки этой проблемы во многом связаны с изучением крестьянского быта, и культурно-этнографический подход к ней остается одним из заметных по сей день. Изучение социальной истории деревенского ремесла как в аспекте классовых процессов феодализма, так и в связи с переходом к капитализму началось в середине прошлого века. Как правило, этой теме отводилось тогда (и по сей день отводится) побочное либо вспомогательное место даже в историко-экономической литературе.

Изначально главное направление интереса к истории деревенского ремесла сформировалось на скрещении, с одной стороны, исследований генезиса городского строя, с другой, — дискуссий между представителями марковой (общинной) и вотчинной теорий. Соответственно, в [6] «центре оказывалась либо общинно-деревенская (Г. А. Маурер, Г. Белов), либо домениальная (А. Допш) организация ремесла, т. е. прежде всего профессиональное ремесло на догородской и раннегородской его ступени. В обоих случаях основной задачей было выяснение истоков права и форм городских муниципальных институтов и ремесленных цехов, прототипы которых разыскивались в хозяйственно-правовом устройстве деревенской жизни.

Другое традиционное направление — исследование деревенского ремесла в аспекте промышленной истории, от раннего средневековья до победы машинной индустрии. Оно возникло на рубеже XIX и XX вв. в рамках позитивной историографии и было разработано историком-экономистом К. Бюхером. В соответствии со своей теорией «хозяйственных ступеней», он предложил периодизацию промышленности в виде пяти ступеней, где первые четыре занимало ремесло: домашнее (в рамках полностью замкнутого, натурального сельского хозяйства), работа на заказ (переходный этап), собственно ремесло (профессиональное, работа на «свободный» рынок), домашняя промышленность (мелкотоварное производство, подчиненное скупщику, типа рассеянной мануфактуры), фабричное производство. Схема К. Бюхера получила в начале нынешнего столетия широкое распространение, она была подхвачена разными по взглядам учеными в разных странах (В. Зомбартом, У. Эшли, И. М. Кулишером и др.). К. Бюхер, как и большинство других «старых» историков-экономистов, исходил из специфики рыночных связей, а не характера производства, и заметно упрощал процесс развития ремесла в рамках феодализма. Но его построение явилось важным вкладом в экономико-исторические исследования, как первая и в общих чертах верная сводка форм доиндустриальной промышленности.

Исследование деревенского ремесла в контексте промышленной истории вновь несколько активизировалось со второй половины XX столетия, однако получило другой аспект: экономико-технологический. В специальной литературе главное внимание уделялось вопросам техники, методов, продуктивности, производственной организации отдельных отраслей ремесла в городе и деревне, более всего на рубеже нового времени (Примечание: Центром данного направления является Международный институт экономической истории «Франческо Датини» (Прато, Италия), организующий, начиная с 1969 г., ежегодные «исследовательские недели».). [7]

В трудах основоположников марксизма сюжеты деревенского ремесленного производства прежде всего были увязаны с проблемой товарно-денежных отношений, развития товарного уклада и его воздействия на структуру феодализма. Особое значение имеют характеристика, которую К. Маркс и Ф. Энгельс дали мануфактуре как раннекапиталистической форме промышленности, а также выработанные ими дефиниции, касающиеся крестьянства, средневекового ремесла, города, рынка, разделения труда, эволюции классов и отдельных групп феодального общества.

Исследование деревенской промышленности в связи с историей крестьянства выросло в особое направление также благодаря марксистской историографии. Важнейший вклад здесь сделан В. И. Лениным, который разработал тезис о роли крестьянского ремесла в эволюции крестьянства.

В. И. Ленин выявил особенности деревенской кустарной промышленности как основы рассеянной мануфактуры и характер связей между социально-экономическим положением крестьян и их несельскохозяйственными занятиями.

Рассмотрение проблем деревенского ремесла в связи с историей крестьянства стало наиболее традиционным для советской медиевистики. В трудах ряда ученых (И. С. Макаров, Н. П. Грацианский, Ю. А. Корхов) проводится мысль, что даже в условиях расцвета вотчинного строя центр сельского ремесла находился не в помещичьей усадьбе, не во дворах деревенских профессионалов, но на крестьянских подворьях, что деревенское ремесло — это прежде всего ремесло крестьянское. Важные выводы сделаны советскими историками относительно зависимости между ремесленными и аграрными занятиями деревни, особенно на материале Англии (Е. А. Косминский, М. А. Барг) и России (Б. А. Рыбаков, Л. В. Черепнин, С. А. Колчин, Е. С. Колычева и др.). В частности, доказано, что связь между аграрными и промышленными занятиями крестьян все больше определялась социальными причинами, нежели природными. Важным новым направлением в советской историографии стало рассмотрение деревенских ремесел в аспекте отношений между городом и деревней; при этом выясняется также роль деревенского ремесла и промыслов в развитии рынка (Я. А. Левицкий, С. М. Стам, А. Л. Хорошевич, A.A. Сванидзе и др.) [8]

Интерес к крестьянскому ремеслу в связи с изучением эволюции класса крестьянства, а также развития рынка, заметен и в зарубежной историографии, особенно английской (Р. Хилтон, Э. Липсон, Д. Титов и мн. др.). Изучение профессионального деревенского ремесла в плане общественного разделения труда и развития промышленности в последние годы возобновилось в ГДР (Х. Шультц).

Преимущественным вниманием ученых пользуется деревенское ремесло в связи с развитием ранней мануфактуры. В советской историографии весьма интересны исследования, касающиеся участия деревни в мануфактурном производстве «шерстяного треугольника» — Италии, Англии, Нидерландов, мобилизации сельских жителей предпринимателями Германии, Франции, Швеции, России (В. И. Рутенбург, А. Н. Чистозвонов, А. Д. Люблинская, Л. А. Котельникова, В. Е. Майер и др.).

В целом история деревенского ремесла в средневековой Европе изучена по разным странам и периодам весьма неравномерно. Она занимает относительно заметное место в исследованиях средневековья Англии, России, Фландрии, Скандинавии, меньше Германии и вовсе редка в литературе о домануфактурном периоде во Франции, Италии, Испании. Это объясняется не только различной ролью сельского ремесла в разных районах континента, но и историографической традицией. Из проблем истории деревенского ремесла более всего освещены вотчинная и кустарная промышленность; по северному региону сравнительно полно описаны коплексно-промысловые виды деятельности. Но собственно крестьянская промышленность изучена слабо, как, впрочем, и профессиональное внедомениальное ремесло деревни. Во всей широте эта тема не представлена даже в национальных историографиях. Движущие факторы, закономерности эволюции средневековой сельской промышленности специально не прослеживались, не разрабатывались критерии процесса, признаки различения его отдельных типов и этапов. Специально не изучался вопрос о роли деревенского ремесла в эволюции деревни до эпохи генезиса капитализма.

Осталось еще много других неизученных звеньев в цепи связей между развитием сельского ремесла и характером крестьянского хозяйства, социальным составом деревни, особенностями городской промышленности, структурой рынка. [9]

Настоящее учебное пособие (Примечание: В его основу положен спецкурс, прочитанный студентам кафедр средних веков исторических факультетов Саратовского (1980) и Московского (1981) университетов.) — первая попытка обобщения материала о деревенском ремесле в Европе с V по XV в., т. е. от начала средневековой эпохи и до появления в деревенской промышленности. элементов раннекапиталистических отношений, знаменующих завершение классического феодализма. Задача работы — вычленить, систематизировать социальные формы и этапы этого процесса в связи с развитием промышленности, феодальных классов, прежде всего крестьянства, товарно-денежных отношений. Соответственно прослеживаются обособление и специализация ремесла, номенклатура изделий, социальный статус данного занятия и общественные позиции работников, движущие факторы развития ремесленных занятий в деревне. Конечно, в рамках одной небольшой книги все эти вопросы не могут быть освещены; некоторые из них только поставлены (Примечание: В частности, исключены вопросы о роли в развитии деревенских ремесел таких факторов, как эволюция общины, специфика форм поселений и демографической структуры населения. Мало затронуты связи эволюции ремесла с характером семьи и развитием государства.).

Важнейшим условием при исследовании любого общественного процесса является определение его критериев. Критерием развития средневекового ремесла, в том числе деревенского, является, как хорошо известно, мера его отрыва от сельского хозяйства, фунциональное вычленение, превращение в особую отрасль производства, в занятие особых групп людей, а затем — дальнейшая трансформация уже как отдельной общественной категории.

Располагая лишь единичными количественными показателями обособления деревенского ремесла в эпоху средневековья, мы вынуждены прежде всего ориентироваться на качественные показатели. Это, во-первых, степень товарности ремесленного производства в деревне, которую, в свою очередь, приходится определять по ассортименту продукции, ее представленности в общем товарообороте, соотношению с продукцией городского производства, а также по характеру рыночных связей. Во-вторых, — способ социально-экономической организации труда занятых ремеслом людей, который в условиях ручной техники является важнейшим показателем и [10] каналом производственного развития. В-третьих, — административно-правовое оформлениедеревенского ремесла, его фиксация как особого занятия.

Применительно к разным периодам феодализма критерии развития деревенского ремесла, конечно, видоизменяются. Так, если на первой фазе зрелого феодализма главным критерием уровня деревенского ремесла служили его собственное профессиональное обособление и товарность, то применительно ко второй фазе — степень включения деревенского ремесла и промыслов в ранне-капиталистические отношения.

Историческая роль, место, формы развития несельскохозяйственных занятий деревенского населения в разных регионах континента варьировали: либо они представляли собой отдельную, общественно значимую отрасль хозяйства и явление социальной жизни, либо они такого заметного, самостоятельного явления не представляли. Феодальная Европа делилась на три неравных по площади региона, в пределах которых осуществлялся единый по основным признакам тип эволюции деревенского ремесла. Регионы различались также по уровню и характеру развития феодальных отношений, в том числе городского строя, аграрной экономики, промыслового хозяйства.

Первый регион включал страны европейского Средиземноморья, где отделение ремесла от сельского хозяйства имело еще античные традиции, а феодальные города быстро достигли значительного развития и концентрации. В этой группе стран ремесло уже на начальной стадии феодализма товаризовалось, концентрировалось в городах и профилировало, а в деревенской среде сохранялось преимущественно как бытовое занятие в рамках крестьянского двора и усадьбы помещика.

Второй регион — это страны Западной, Центральной, Восточной и, отчасти, Северо-Западной (Дания, Нидерланды) Европы, т. е. подавляющая часть континента. Здесь и после расцвета городов несельскохозяйственные виды труда являлись — в разной мере и форме — систематическим занятием деревни, занимали важное место в производстве и обмене.

Третий регион — это преимущественно Северная (Скандинавия) и Северо-Восточная (Прибалтика, русский Север) Европа, где большую роль в течение длительного времени играло комплексно-промысловое хозяйство, города развивались относительно негусто, промышленные [11] виды труда в значительной мере (а некоторые — преимущественно) оставались в деревне.

Рассматривая второй этап феодализма, в число критериев типологизации необходимо включить характер эволюции вотчинного строя (разрушение, сохранение, перестройка), а затем и момент охвата деревенского ремесла раннекапиталистическими отношениями (включение или невключение его в систему мануфактуры).

Соответственно состав и место (на шкале развития) основных регионов изменялись. Так, в период генезиса феодализма наиболее развитое для своего времени ремесло, прежде всего поместное, концентрировалось преимущественно в странах первого, отчасти второго регионов. После сложения городского строя наиболее перспективные позиции в развитии деревенского ремесла заняли второй, отчасти третий регионы, где происходила интенсивная товаризация крестьянских ремесел и промыслов. На второй фазе зрелого феодализма в регион с товарноразвитым деревенским ремеслом вошли Италия и Южная Франция — благодаря распространению здесь скупки и рассеяной мануфактуры.

Нетрудно заметить, что выделение регионов, характеризующихся тем или иным состоянием деревенских ремесел, в принципе согласуется с регионально-типологическим членением феодальной Европы в целом, хотя и не полностью с ним совпадает. Этапы развития средневековых деревенских ремесел и промыслов в целом также укладываются в периодизацию европейского феодализма, с его стадиальными закономерностями.

Стремясь учесть материал всей Европы, автор не претендует на равномерное его освещение: речь идет о том, чтобы выделить общие, характерные и значимые явления и процессы, опираясь на итоги имеющихся конкретных исследований в большей мере, нежели на непосредственный анализ источников. Из числа последних отобраны наиболее яркие, либо уникальные в своем роде свидетельства; в большинстве своем они известны историкам, что избавляет нас от специального обзора источников, а читателю позволяет взглянуть на них еще раз и по-новому. [12]

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: