Глава 3. То, что реально, и то, что нет.

 

        «-     Вот эта гора, например, - сказала мама. Она взяла мальчика за подбородок и повернула его голову так, чтобы он тоже смотрел на гору. – Эта большая гора. В какой-то момент мне показалось, что я действительно ее вижу.

На какую-то долю секунды мама увидела гору, не думая о горнолыжных курортах и снежных лавинах, не думая о заповедниках дикой природы, о движении тектонических плит, о микроклимате, дождевой тени и расположении инь и ян. Она увидела гору без обрамления речи и слов. Без тесной клетки ассоциаций. Она увидела гору без всей совокупности знаний о том, что собой представляет гора.

То, что мама увидела в эту долю секунды, было даже не горой. Это был не природный ресурс, не физический объект. У него не было имени.

Это великая цель, - сказала мама, - найти лекарство от знания.

От образования. От умозрительной жизни внутри сознания.

Еще со времен Адама и Евы, говорила мама, люди были уж слишком заумными – что не пошло им на пользу. Не надо было им вкушать это яблоко с Дерева Познания. Мамина цель – найти если не полное исцеление, то хотя бы лекарство от знаний…

Моя цель, - говорит мама, - не в том, чтобы упростить себе жизнь.

Она говорит:

Моя цель – упростить себя…

Любая зависимость, говорила она, это всего лишь еще один способ решить эту проблему. Наркотики, переедание, алкоголь или секс – всего лишь еще один способ обрести мир и покой. Бегство от знания. От этого яблока.

Язык, говорила она, это наш способ дать рациональное объяснение чудесам. Разобрать непостижимое целое на части. Способ освободиться. Забыться. Она говорила, что люди просто не в состоянии выносить истинную красоту мира. Мира непостижимого и неподдающегося никаким объяснениям.

Мы живем в мире, который давно уже нереальный, - сказала мама. – Мы живем в мире символов…

Мама часто ему говорила, что ей жалко людей. Они так стараются превратить этот мир в безопасное, организованное место. Но никто не понимает, как здесь тоскливо и скучно: когда весь мир упорядочен, разделен на квадратики, когда скорость движения везде ограничена и все делают то, что положено, - когда каждый проверен, зарегистрирован и одобрен. В мире уже не осталось места для настоящего приключения и истинного волнения. Разве что для такого, которое можно купить за деньги. На американских горках. Или в кино. Но это волнение все равно – искусственное. Конец обязательно будет счастливым. В мире уже не осталось места для настоящего бедствия, для настоящего риска – а значит, и для спасения тоже. Для бурных восторгов. Для истинного, неподдельного возбуждения. Радости. Новых открытий. Изобретений.

Законы дают нам относительную безопасность, но они же и обрекают нас скуке…

Вот что говорила ему мама.

Главное – изменить способ людского мышления, говорила она. Изменить взгляд людей на себя. И на мир. Если это получится, тогда ты сумеешь изменить и их образ жизни. Это – единственное, что ты можешь создать, что останется навсегда.

К тому же, говорила ему мама, когда-нибудь ты осознаешь, что твои воспоминания, твои приключения, твои истории – это единственное, что у тебя есть.

На последнем суде, перед тем, как ее посадили в тюрьму в очередной раз, мама уселась рядом с судьей и заявила:

Моя цель – расшевелить людей. Сделать их жизнь нескучной.

Она посмотрела прямо в глаза глупому маленькому мальчику и сказала:

Моя цель – сделать так, чтобы людям было о чем рассказывать.

Прежде чем охранник отвел ее на место, она выкрикнула:

Сажать меня в тюрьму – это лишнее. Наши законы и бюрократизм и так превратили весь мир в чистый и безопасный исправительно-трудовой лагерь.

Она выкрикнула:

Вы растите поколение рабов.

Так Ида Манчини вернулась обратно в тюрьму.

«Неисправимая» – не совсем верное слово, но это первое, что приходит на ум.

Та самая женщина – личность не установлена, - которая неслась по проходу в театре, она кричала:

Мы учим наших детей быть беспомощными.

Эта самая женщина неслась по проходу в театре к пожарному выходу и кричала:

Мы все такие упорядоченные и управляемые, что это уже не мир, а какое-то круизное судно…»

 

Чак Паланик «Удушье».

 

После полуночи Арлег и целая толпа детей вместе с ним пошли на полянку, чтобы посмотреть, что сталось со Светленой.

         Они застали ее сидящей в цветущих травах и плетущей венок. В радиусе нескольких метров вокруг девочки цвели цветы и травы, хотя такого не должно было происходить ночью... Мало того, вокруг нее кружилось множество бабочек, их было так много, что казалось, будто попал в какое-то благоухающее чудо... Арлег и другие, не отрываясь, с восхищением, смотрели на эту красоту - сотни самых прекрасных бабочек летали вокруг нее... Некоторые садились ей на плечи, на волосы...

- Прошу Тебя, расскажи… - сказал Арлег.

Она взглянула в сторону отца и своих друзей, и быстро встала им на встречу. Заулыбалась, посмотрела именно на Арлега... Ее глаза... Эта недетская осмысленность на ангельски красивом лице... Что с нею случилось? Ведь даже по глазам, по лицу было видно, что нечто необыкновенное произошло... Но что? Что?

- Я летала, коханэ, - ответила девочка.

- Я знаю. Расскажи это всем. – улыбался мужчина, своей молодостью больше напоминавший двадцатилетнего юношу, чем чьего-либо отца. Его голос звучал самой чудесной акустической вибрацией из тех, какие только можно себе представить. Голос напоминал космическую музыку, согревающую все пространство… Так же маняще согревала, привлекала, кружила голову Его улыбка, улыбка Богочеловека                                      

- Ах, если бы Вы только знали! Я летала на огромном-приогромном шаре... – воскликнула Лена, улыбаясь в ответ.

- Интересно... И куда же?

 Девочка задумалась. Она опустила голову и ковыряла пальцем босой ноги в песке. Несколько раз она поднимала голову и всматривалась в прекрасные глаза Арлега. Потом она тихо произнесла:

- Я летала в Корабль Асов.

Арлег восторженно посмотрел на девочку и с интересом переспросил:

- Куда-куда?

- Туда, - Лена показала рукой в темно-фиолетовое небо. – Я летала в Корабль Асов. Да Ты же знаешь о нем, папочка, Ты называешь его «это Солнце». На этом Корабле Он вместе с «Нами» прилетел во Вселенную.

Арлег улыбнулся и заметил:

Интересная интерпретация. А кто Он?

Бог.

Я понял, что Ты говоришь о Боге. Ты видела Бога?

Да.

 Кто Он? Какой Он, скажи…

Это Я.

То есть?

Это Я создала все. И травку, и деревья, и горы, и речку, и даже Солнце и Звезды. Все сотворила Я. И Я на самом деле там – в центре всего этого, - она развела руки, очевидно, пытаясь показать безграничность Мироздания. – И Я смотрю сюда, и думаю, что Я – в этих ручках и ножках, в этой голове, и что Я – Лена. А в этих ручках и ножках, в этом животе, в этой голове, - она показала на отца, - Я думаю, что Я – Арлег. А здесь, - она показала на мальчика, - Я думаю, что Я Лель. Но на самом деле никого нет. Есть только Я …

            -    Ты хочешь сказать… - начал было Арлег, но тут же замолчал.

Воцарилась тишина. В принципе, с самого начала было довольно-таки тихо, вот только Лель сидел на четвереньках и разговаривал с мотыльками. Но когда Светлена произнесла предпоследнюю фразу про него, он уставился на нее своими синими, как васильки, глазами, и даже рот открыл…

- Солнце, которое в центре Вселенной - это что, космический Корабль, да? - воскликнул он.

 Посмотрев на него с улыбкой, Леночка отвечала ему:

-     Да братец, да...

-   Если Вселенная уже существовала, когда «Мы» прилетели в нее, тогда кто же ее создал? Тоже Он? То есть Я? – поинтересовался Арлег.

-     Ту Вселенную, которая была вначале, создал бог-ревнитель.

-     Бог-ревнитель? Я говорил с тобою о боге-ревнителе и Нефилим?

- Да, Арлег, говорил. Говорил про них и про их бога-ревнителя. Про него еще в Библии рассказывается... Я рассказал про их страну, которую они создали в древности, и которая до сих пор там... Я называл эту страну Садом Эдема. 

-    Садом Эдема? Где же он, этот Сад?

-    Там.

-    Где " там"? - спросил отец.

-    Там, за нашими горами, прямо вон там... - она ткнула пальцем на Запад.

-    Что это, скажи?

- За нашими горами, тата, оказывается такие большие, такие серые... Такие-такие серые... Они называются " города"... В этих городах, в больших серых каменных коробках живут люди. Такие же, как и мы на вид, тата. Взрослые есть, как Ты; и маленькие, как я или как Златаяна. Они, эти бедные люди, только внешне похожи на нас. А на самом деле они рабы, как и их предки - Адам и Ева. Они живут в рабстве у Нефилим... Но сами про это ничего не знают, не подозревают даже...

        -    Про Адама и Еву Я тебе тоже рассказал?

Другие дети, которые все это время с интересом, молча слушали, видимо, перестали понимать суть разговора. Они начали переглядываться, потом один мальчик, повзрослее, с улыбкой спросил:

-    Вы это о чем?

- Да, о чем это Вы? Расскажите и нам, - подхватили еще несколько старших мальчиков и девочек.

Арлег улыбнулся и сказал:

-   Мы говорим про Эдем – страну, которая находится за нашими горами. Некоторые  из Вас видели людей из этой страны, особенно там, за перевалом, в ущелье возле Дороги. Когда Ната в первый раз увидела их, она сказала:

       «По-моему, они больны»

       «Почему Ты так думаешь? » – спросил я.

       «Папочка, они постоянно чего-то хотят. Им постоянно что-то нужно, они все время что-то ищут. Я думаю, они просто забыли о том, кто они…»

Это действительно так. Можно сказать, что люди Эдема находятся в постоянном забвении. Они как бы спят, хотя при этом ходят, разговаривают, что-то делают, но говорю вам, они – зачарованные инфракрасным светом… Эта Дорога, если по ней пойти, выйдет на еще более широкую дорогу, сделанную из асфальта. По ней ездят машины. Эта дорога приведет Вас прямо в Эдем, в один из его городов, который они называют Архыз.

- А что такое машины?

- Думаю, Вам лучше посмотреть на это самим. Но только будьте осторожны. Эдем - странная Страна. Там царят законы, правила, порядки полностью ограничивающие и подавляющие то, что в каждом из нас можно назвать словом «Человек». Поэтому в тех существах, что встретятся вам на улицах, «Человек» либо полностью, либо частично подавлен… Часто бывает, что идет просто тело, а Человека там нет.

- Как это?

-    Да, это весьма трудно понять, пока не увидишь своими глазами. – ответил Арлег, наблюдая растерянные взгляды окруживших его детей. – В каждом из нас присутствует Источник, благодаря которому мы живем, мы есть. Этот Источник можно назвать Жизнью, и проявляется он отчасти в желаниях, которые каждый из нас, не задумываясь, осуществляет. Из-за этого мы живем, понимаете – мы – живые (воистину, это понимание не купишь ни за какие деньги)! В людях Эдема вместо этого Источника искусственно привнесен зомбирующий Голос, в заблуждении именуемый ими «совестью». На самом деле этот Гипноголос, как гигантский рупор, как гудок огромного завода, ограничивает их во всем, заставляя строиться и подчиняться. Они живут в Эдеме, в полном неведении относительно того, что на самом деле происходит вокруг них. В буддийских легендах это неведение сравнивают со сном, но это очень мягкое сравнение. Я бы назвал это хорошо контролируемым нейрогенетическим очарованием. В этих чарах Нефилим содержат их сознания. То, что они «видят», - весь тот мир со всеми его «ценностями» – есть ни что иное, как голографическая фикция, поддерживаемая в них на уровне восприятия, в основном, с помощью волн инфракрасного диапазона, продуцируемых из психических и сенсорных клише в их подсознаниях. Каждому из них пришлось бы испытать самое настоящее потрясение, если бы с него вдруг сняли эти «розовые» очки искусственного ума, заставляющие видеть то, чего нет.

- А что такое «законы»?

- Законы, совесть, мораль – это то, что постоянно ограничивает Жизнь в людях Эдема. Вы не знаете, что такое ограничения, потому что никогда не испытывали этого. С самого рождения Вы всегда могли делать то, что желаете, и в этом Вам никто не мешал. Но в Эдеме все по другому…

- А что такое «деньги»? – опять одновременно заспрашивали все.

- Ну, например, если Ты что-то хочешь, там Ты никогда не сможешь получить это без денег.

- Даже еду?

- Особенно еду.

- Но ведь без еды можно умереть?

- Там почти всем все равно, умрешь ли Ты или будешь жить. Если Тебе нечего есть, значит у Тебя нет денег. А если у Тебя нет денег, значит считается, что Ты … На их языке это называется «быдло»…

- И что? Что такое быдло?

- У них верят, что есть плохо и хорошо. Быдло – это хуже некуда.

- Что такое «плохо», «хуже»?  

- Это один из миазмов совести. Совесть – это когда общество живет по принципу Пирамиды. Тогда они считают, что существуют значимые и незначимые вещи. Тогда все воображают себя выше чего-то или кого-то… Мужчины считают себя выше женщин, и наоборот; взрослые думают, что они выше детей; люди считают, что они выше животных и растений; начальники полагают, что они выше подчиненных; интеллектуальные или образованные люди воображают, что они более полноценные, чем те, у кого образования нет. В общем, это целая болезнь. Наиболее деградировавшие в этом направлении считают, что они выше всех остальных. Эти иные, действительно, находятся на вершине Пирамиды, а за ними – только Глаз Манипулятора… Эти дегенераты подчинили себе все. Они управляют обществом, разрабатывают для него законы, правила, порядки, мораль, заповеди, используя остальных людей в качестве рабов, хотя сегодня для этого придуманы более благовидные названия – «граждане», например. При этом мозг у правящей элиты работает всего на 10 процентов. Они не осознают многие вещи. Если все работающие клетки мозга у кого-нибудь из них собрать вместе, получится небольшой комочек размером с козий экскремент. Остальной мозг не работает, – совершенно спокойно констатировал Арлег. Он говорил без злости, мягко и спокойно, не вкладывая никаких отрицательных эмоций в такие, казалось бы, грубые слова, как «дегенераты» или «мозг размером с козий экскремент». Он просто констатировал факты, вот и все…

 

      На следующее утро Арлег предложил Светлене:

Хочешь побывать в Эдеме?

Хочу, - сказала она.

Арлег улыбнулся и просто щелкнул пальцами у нее перед носом. Они оказались на берегу Черного моря на новомихайловском пляже… Были утренние сумерки, солнце еще не взошло…

Взрослый мужчина и маленькая девочка стояли и смотрели на горизонт. Смотрели на очень тёплый, тихий и чарующий свет впереди. Первые лучики этого розового света падали в воду, и пустыня перед ними сверкала золотыми огнями, облагораживая душу. Огни света отражались в серо-голубых добрых глазах взрослого мужчины и на сияющем лице малышки.

— Сияешь? Отчего ты так сияешь, Леночка? — негромко и тепло спросил мужчина. Лёгкий ветерок взял в свои ласковые руки прядь волос девочки и, очевидно, играясь, набросил ей на лицо эту пышную прядь. Девочка естественным движением головы откинула каштановые волосы назад и, улыбаясь, ответила:

— Ой, папочка, мне так тут нравится. Так хорошо.

— А чем ты чувствуешь, что тебе хорошо? — спросил Лену отец.

Дитя задумалось, опустив голову. Опять воцарилась тишина, прерываемая лишь легким шумом первых дочерей прибоя. Чтобы не нарушать это задумчивое молчание, один парень, бродивший по пляжу невдалеке от них, тоже остановился, перестав шлёпать ногами по воде… Он видел, как серьёзно, но со всё тем же лёгким сиянием в глазах, без напряжения, девочка думала. Мгновение, и вот она улыбнулась вновь. Она ответила отцу, прижав маленькую ладошку к груди:

— Здесь моя радость. Это мое сердце. Оно вдруг превратилось в такое большое-пребольшое. Оно хочет всех обнять...

Несколькими годами ранее…

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: