Особенности управления лесными экосистемами

 

Термином управление обозначается «командный механизм общественной системы и его функционирования, целью которого является обеспечение ее безопасности, процветания и устойчивого существования» /11/.

Под управлением системой понимается такое воздействие на нее, при котором обеспечивается ее устойчивое функционирование в условиях внешней и внутренней среды для достижения определенной цели. В лесном хозяйстве объектом управления являются лесные экосистемы разного ранга и основанные на них хозяйственные единицы (хозяйственная секция, хозяйственная часть, части разных категорий защитности или групп лесов и т.д.) /7/.

Устойчивое управление лесами – управление лесами, направленное на обеспечение экономического процветания и социальной стабильности в районах, где жизнь и деятельность людей зависит от лесных ресурсов. Устойчивое управление лесами призвано обеспечить экономически эффективное и социально выгодное ведение лесного хозяйства и лесопользования /4/.

Лесные экосистемы относятся к очень сложным вероятностным системам, и задача устойчивого управления ими значительно усложняется. Необходимо учитывать не только возмущающие внешние воздействия на объект, но также законы поведения самого объекта и прежде всего механизмы его устойчивости. Предполагается, что мы имеем дело с целенаправленной системой, т.е. ее функции поддерживаются для достижения какой-либо «цели» (система ведет себя так, как будто у нее есть цель). В одних случаях управление объектом облегчается, если цели управления и «цели» объекта совпадают, в других – существенно затрудняется, так как состояние объекта и естественный путь его развития противоречат хозяйственным интересам: например, это наблюдается в процессе заболачивания, на начальных стадиях сукцессии, при падении прироста в абсолютно разновозрастных древостоях и т.д.

Другая особенность управления лесными экосистемами заключается в наличии многих целей. Рассмотрим простой пример. Будем считать оптимальным управлением обеспечение сочетания устойчивости системы с возможностью изъятия из нее ресурсов в длительном процессе. На самом деле положение намного сложнее, так как нас интересует не только устойчивость и эксплуатация ресурсов, но также другие («невесомые») полезности; кроме того, наши требования к системе противоречивы, например, требование высокой продуктивности не сочетается с требованием устойчивости. Это значит, что мы имеем дело с задачей оптимизации, имеющей множество критериев, т.е. с задачей многоцелевого использования лесов.

Как очень сложные вероятностные системы лесные экосистемы характеризуются многими понятиями, имеющими фундаментальное значение для системного исследования, такими как разнообразие, сложность, организованность, дифференцированность, устойчивость и др.

Лес, как объект хозяйственной деятельности предполагает проведение в нем комплекса мероприятий, носящих лесохозяйственный и лесопромышленный характер. Поскольку на сегодняшний день промышленная деятельность отделена от лесного хозяйства, можно предположить, что классической формой ведения лесного хозяйства является комплексное лесное предприятие, в котором затраты на лесовыращивание должны покрываться за счет выручки от реализации древесины и различных услуг.

Как объект экономического исследования лес представляет определенные трудности, обусловленные прежде всего:

192. длительным процессом его воспроизводства;

193. мультифункциональным назначением лесных угодий, когда лес рассматривается не только как поставщик древесного сырья, но и многочисленных иных полезностей, например, социальных функций и т.п. Здесь надо отметить, что эти функции носят переменный характер и зависят от исторических условий;

194. тесным переплетением деятельности человека с естественным ходом роста деревьев. Причем, если в первые годы жизни лесных культур преобладает производственный фактор – «труд», то в последующие годы, наоборот, природный производственный фактор играет решающую роль. Тем не менее, труд в лесном хозяйстве носит постоянный характер и является главной движущей силой.

Некоторые авторы считают, что лес – это естественный ресурс, который только на относительно короткое время становится предметом и продуктом труда, возвращаясь назад в естественный ресурс, «длительный непрерывный биолого-технологический процесс лесовыращивания на каждом отдельном участке состоит из ряда последовательных биологических фаз роста и развития насаждений. К каждой из них приурочивается определенный трудовой процесс (рабочий период), имеющий определенную конкретную, поддающуюся четкому формулированию и количественному выражению цель, которая не совпадает с конечной целью лесовыращивания на участке, но является средством достижения ее. Каждый рабочий период (трудовой процесс, приуроченный к определенной биологической фазе роста и развития насаждения) характеризуется специфическими методами и средствами воздействия на условия и объект лесовыращивания, определенным материальным результатом (в котором реализуется цель) и сроком получения его». Подобной точки зрения по отношению к воспроизводству лесных ресурсов придерживается Н.И. Кожухов, который считает, что «вместе с тем экономической особенностью процесса воспроизводства лесных ресурсов является то, что созданная совместно трудовым и биологическим процессами биомасса (древесный прирост) не поступает в потребление в качестве совокупного общественного продукта, а входит в натуральном виде в новое производство» /12/.

Еще одна важная особенность – это идентификация средств производства и продукта труда (имеется в виду насаждение). Как известно, древесина прирастает только на древесине – на растущем дереве. Непосредственное хозяйственное пользование таким годичным приростом технически невозможно. Этот древесный прирост может быть изъят только в форме целевого дерева как количественный эквивалент, а пользование древесиной представляется в этом случает как изъятие средств производства. Джикович В. Л. называл этот процесс как «периодически изымаемую часть накопленного за десятилетия прироста» /7/.

Насаждения до момента рубки древостоя были продуцирующим имуществом, так как на них откладывался древесный прирост и накапливалась растительная масса. В момент их рубки (или в момент принятия решения об их рубке) это продуцирующее имущество автоматически превращается в производственный продукт. Нет никакой другой отрасли, где имеется такая идентичность между продуцирующим имуществом и произведенным продуктом. Здесь и возникает проблема по ограничению этих двух экономических категорий: продукт и средство производства. Если по каким-то причинам произошел переруб, то выручка от продажи срубленного леса основывается не только от продажи произведенного продукта, но и от продажи части потенциально продуцирующего имущества. Поэтому от сокращения этого продуцирующего имущества будут ограничены производственные возможности в последующих годах.

В любой другой отрасли это изменение было бы отражено в балансе предприятия как сокращение основных фондов материального имущества, и была бы показана денежная выручка от продажи этого имущества. В лесном же хозяйстве денежные доходы от продажи такого продуцирующего имущества не противопоставляются сокращению в балансе предприятия стоимости основным фондам в обычном их определении, а представляет собой неизнашиваемое основное имущество. Идентификация средств производства и продукта труда ведет к осложнению при определении потенциального дохода.

Благодаря тому, что имеется множество направлений потребления древесины различного породно-качественного состава, лесному хозяйству предоставлена возможность, имея еще только «растущий продукт», «спекулировать» им не только в рамках одного года, но и в более длительном промежутке времени. В противоположность этому, другой отрасли, занимающейся также пользованием землей – сельскому хозяйству – необходимо спелые продукты как-то особенно складировать и хранить, если в будущем ожидаются более благоприятные продажные цены, что требует особых складских помещений и стоит дополнительных затрат. К этому надо добавить, что многие сельскохозяйственные продукты при их длительном хранении теряют в стоимости. В этой связи представляется, что лесное хозяйство оказывается в более выгодном положении с точки зрения извлечения конъюнктурных прибылей. Джикович В.Л. говоря о различиях между эксплуатацией и выращиванием леса отмечал, что «лесовыращивание в эксплуатационных лесах – прежде всего производство запасов древесины на корню, необходимых для заготовки лесоматериалов главным образом в будущем» /33/. С другой стороны, спелость лесного урожая определить гораздо сложнее, чем урожай в других отраслях, например, в сельском хозяйстве, где спелость продуктов может быть определена по внешним характерным признакам, в то время как в лесном хозяйстве это сделать гораздо сложнее, так как нет жестких границ для снятия урожая, Здесь вопрос о спелости насаждения может быть решен отчасти калькуляционным путем. При этом длительный процесс производства определяет необходимость применения в расчетах, так называемого лесного процента, который всегда носит субъективный характер. Богословский С.А., рассматривая различные виды спелости: физическую, количественную, техническую, качественную, хозяйственную и финансовую, указывал, что «возраст спелости как отдельного дерева, так и целых насаждений, даже в пределах одной и той же породы и одинаковых почвенных условий, может колебаться в чрезвычайно широких пределах, в зависимости от тех целей, которые ставит перед собою данное хозяйство» /33/.

 Пользование древесиной в течение года может и не ограничиваться необходимостью принятия во внимание ежегодного прироста, а в сельском хозяйстве, наоборот, ежегодный прирост равен ежегодному пользованию. В этом отношении лесное предприятие совершенно эластично. Такого рода подвижность ежегодного пользования в какой-то степени защищает лесное предприятие и дает ему экономические преимущества. С другой стороны, длительный процесс лесовыращивания не позволяет быстро переключиться на производство другого вида насаждения. Говоря о подвижности, здесь надо упомянуть о неподвижности самих лесных площадей как места производства лесохозяйственных продуктов и услуг по сравнению с другими отраслями, где возможен перенос и производство одноименной продукции в другие регионы.

Постоянно растущие цены на древесину и землю (эффект постоянного вздорожания) позволяет говорить об удорожании древесного прироста, что можно рассматривать как автоматическое инвестирование в уже имеющиеся лесоземельные угодья.

Лесное насаждение можно рассматривать не только как источник получения потенциально увеличивающейся ренты (с точки зрения его экономической природы), но и как непосредственный прирост капитала (с точки зрения фактического учета его стоимости).

Прирост ренты происходит в области механического производства (заготовка леса, раскряжевка, трелевка и т.п.) и подчиняется этот процесс общим экономическим законам. Прирост капитала происходит в области биологического производства (естественный рост деревьев) и зависит от биологических законов развития лесонасаждений. Между этими категориями существует тесная взаимосвязь.

Еще одна особенность лесохозяйственного производства заключается в том, что здесь задействованы почти всегда собственные денежные средства и собственные средства производства. Учитывая фактор риска в лесном хозяйстве (пожары, вредители и болезни леса и т.п.), длительность оборота капитала и тот факт, что лесовладелец может рассчитывать на его прирост в размере примерно 2 % в год, а при нормальном развитии экономики в стране кредиты можно получить под 5 % и более годовых (например, Германия, Австрия, Франция), то получение и возврат их для лесовладельца становится проблематичным. Можно ли говорить о границах прироста такого капитала и увеличения ренты? Эта граница зависит от взаимоотношений «лес – рынок», а точнее от спроса и предложения на продукты и услуги лесного хозяйства или на сам лес, как объект купли-продажи. Предложения зависят от эффективности использования основных производственных факторов в лесном хозяйстве. Но, в силу ограниченности в пространстве лесных площадей (монопольный характер производства) и биологических границ производства, предложения на продукты(например, древесина) и услуги будут носить также ограниченный характер (справедливо для социальных функций леса и других услуг) или даже падать с течением времени (возрастание роли экологической составляющей в лесохозяйственном производстве и уменьшение его роли как поставщика сырья). Можно добавить проблематичность механизации процесса воспроизводства леса, так как основным производственным фактором был и остается природный, а его механизировать невозможно. Можно предположить, что несмотря на оптимально стабильный или даже где-то уменьшающийся объем предложений, спрос будет иметь тенденцию к росту, что и будет, следовательно, вести к росту капитала в этой отрасли. Таким образом, прирост капитала можно рассматривать как увеличение стоимости насаждений и земли независимо от пользования лесом, а прирост ренты предоставляется как получение ренты от пользования лесом.

Здесь необходимо указать на одну особенность: прирост капитала в основном происходит и входит в стоимости древесного запаса. В этом отношении лесное хозяйство отличается от сельского хозяйства, так как в последнем, прирост стоимости происходит только в земле, а не в стоимости получаемых продуктов. В этом отношении древесные насаждения как объект собственности требуют особого рассмотрения.

Длительный лесной производственный процесс, различие условия сбыта продукции и цены на древесину, применение процента при расчетах, который носит чисто субъективный характер и другие причины не позволяют точно вычислить также и стоимость леса, которая, в свою очередь, является основой при построении некоторых специальных экономических отношений, например, при страховании лесов.

Не существует путей, по которым стоимость лесоземельного угодья как настоящая, так и ожидаемая, могла бы быть вычислена в своей объективной величине. Как ожидаемая стоимость зависит от прироста вздорожания, так и настоящая стоимость лесоземельного угодья зависит от субъективных мнений оценщиков, целей оценки, а также от неподдающихся учету случайностей. В зарубежной лесоэкономической литературе при оценке природных ресурсов широко используется рентный механизм. Поэтому, исходя из изложенного, говоря об экономической природе леса, нельзя не признать, что лес – это имущество рентное.

В общем плане отличие рентного имущества от других видов имущества состоит в том, что к первому относят, как правило, дары природы: землю, лес и др. природные ресурсы, которые приобретают стоимость в результате экономических отношений собственника на эти ресурсы с другими субъектами. Все остальное имущество – это то, которое создано человеком. Искусственно созданные лесные насаждения также можно отнести к природным ресурсам, так как они зависят о природных факторов и продолжают свое развитие без участия человека.

 

 

Устойчивость экосистем

В качестве одного из идеалов современного лесного хозяйства обычно рассматривается некий «здоровый» лес, в котором нет места «вредителям и болезням», к тому же исключительно устойчивый к всевозможным «стихийным бедствиям» типа ветровалов. Многочисленные насекомые-фитофаги, дереворазрушающие грибы, многочисленные возбудители болезней деревьев однозначно рассматриваются как болезни и вредители, безусловное уничтожение которых является важнейшей задачей лесного хозяйства. Вывалы ветром отдельных деревьев, а тем более целых участков леса, рассматриваются как бедствие, приводящее к потере древесины. Такой подход, безусловно, справедлив, если рассматривать лес только как огород, единственной задачей которого является выращивание древесины; в этом случае, действительно, деятельность многочисленных дереворазрушающих грибов, насекомых-фитофагов, ураганных ветров приводит к потерям древесины, уменьшению товарной производительности лесов. Однако, если лес рассматривать как природную экосистему, ценную саму по себе благодаря многочисленным выполняемым ей экологическим функциям, подход к «вредителям» и «болезням», а также ко многим «стихийным бедствиям» должен быть принципиально иным и основываться на их роли в функционировании естественных лесных экосистем /35/.

Деревья действительно не вечны, и если какой-либо участок  леса состоит из деревьев преимущественно одного возраста, то рано или поздно он должен начать распадаться от старости, под воздействием дереворазрушающих грибов и насекомых-фитофагов. С другой стороны, огромные массивы лесов в самых разных частях земного шара тысячи и миллионы лет существовали без какого-либо вмешательства человека (в том числе и рубок). Кое-где такие массивы дожили и до наших дней, и на их территории практически нет участков погибшего от старости леса. Для того, чтобы понять, почему не стареют и не гибнут от старости естественные леса, надо разобраться в естественных механизмах смены поколений деревьев в этих лесах.

Если посмотреть на то, как устроен любой из массивов естественных лесов практически в любой части Земли, то первое, что бросается в глаза – сильная пространственная неоднородность этих лесов. Лес состоит из отдельных деревьев или их групп разного возраста, разных видов; практически везде можно найти подрост разной высоты; иногда встречаются участки, образованные преимущественно деревьями одного возраста, но это скорее исключение, чем правило. Связано это с тем, что процессы развития, роста, старения и гибели отдельных деревьев, их групп и отдельных участков леса в пределах такого лесного массива происходят не одновременно и зависят от огромного количества случайных причин – вываливания деревьев ветром, гибели от болезней, пожаров или экстремальных погодных условий и т.д. В результате в лесу формируется сложная мозаика из небольших участков, каждый из которых имеет свою историю развития, свою структуру древостоя и других ярусов леса, свой наиболее вероятный путь дальнейшего развития. Каждый из таких участков, безусловно, развивается и в какой-то степени «стареет» по мере старения господствующего на нем поколения деревьев; гибель старых деревьев в пределах такого участка дает возможность развития более молодым деревьям на той же территории. На каждом маленьком участке леса деревья растут, стареют, гибнут от старости или иных причин и замещаются новыми, которые вновь стареют и гибнут и так до бесконечности. Лес же в целом, состоящий из бесчисленного множества таких отдельных участков, тысячелетиями остается в состоянии устойчивого равновесия и никогда не стареет. 

Такая устойчивая система, позволяющая лесным массивам тысячелетиями оставаться в состоянии равновесия и обеспечивающая постепенность смены поколений деревьев по мере их старения и гибели, получила название динамики случайных нарушений. Эта динамика характеризует все естественные лесные массивы Земли, еще не преобразованные хозяйственной деятельности человека. Если говорить о бореальных лесах (лесах умеренных поясов Земли), в том числе о российской тайге, то основное значение для поддержания устойчивости лесных экосистем во времени имеют два вида нарушений – нарушения, связанные с жизнью популяций древесных пород (т.е. естественной гибелью отдельных старых деревьев или их групп) и пожары /35/.

В отечественной науке о лесоводстве одним из первых, кто затрагивает понятие устойчивости по отношению к лесу, был Г.Ф. Морозов. В связи с этим здесь уместно напомнить основные черты понятия леса в его учении. Он определил лес как совокупность лесных сообществ, состоящих из растений долголетних диких, неодомашненных, при этом «лес – не простая совокупность или простое множество деревьев, а такое соединение их, в котором обнаруживается совершенно реально, совершенно осязаемо их взаимодействие друг на друга… Лес создает свою собственную внутреннюю среду… Лес не есть только общежитие древесных растений, он представляет собой общежитие более широкого порядка: в нем не только растения приспособлены друг к другу, но и животные к растениям и растения к животным, и все это находится под влиянием внешней среды». В работе «О лесоводственных устоях» Г.Ф. Морозов говорил: «Всякое вторжение в лес, даже самое рациональное, всегда будет нарушением того подвижного равновесия, которым характеризуется природа вообще и природа леса в частности. Это нарушение равновесия в лесу отражается прежде всего на ослаблении биологической устойчивости объектов насаждений». Вопросы устойчивости лесонасаждений Морозова Г.Ф. были отмечены в работе Лобовикова Т.С., который писал, что «уделяя центральное место в определении леса тому, что он есть совокупность сообществ данных растений, создающая свою специфическую внутреннюю «лесную» среду. Морозов Г.Ф. подчеркивал большое значение «природной устойчивости насаждений» и «самостоятельности леса в его развитии». Направленное воздействие человека на развитие леса Морозов Г.Ф. понимал как целеустремленное использование природных особенностей самого леса, его «устойчивости» и «самостоятельности». Принцип устойчивости насаждений и принцип самостоятельности леса он называл «руководящими началами» лесоводства, а стремление создавать и сохранить эти свойства «центральным пунктом всей лесоводственной политики». Сравнивая лесоводство с другими отраслями растениеводства, он характеризовал последние как имеющие дело с культурными одомашненными растениями, хотя и взятыми во множестве, но не составляющими устойчивые естественные сообщества. Воспитывая одомашненные растения в искусственно созданных совокупностях, «сельский хозяин» поддерживает их в нужном состоянии постоянным своим воздействием, без которого эти растения и их совокупности неизбежно либо гибнут, либо возвратятся к своим естественным формам, тогда как в лесоводстве усилия лесовода направляются именно на создание естественной устойчивости соморазвивающихся сообществ неодомашненных растений, способных развиваться в присущем им виде при очень малых вторжениях человека или даже совсем без них /33/.

Лесные экосистемы обладают определенным сопротивлением как возмущающим, так и управляющим воздействием, то есть устойчивостью. Ранее предполагалось, что устойчивость сообщества (биоценоза) функционально связана с его видовым разнообразием. В настоящее время преобладает точка зрения, согласно которой разнообразие характеризует структуру и сложность сообщества, а связь разнообразия с устойчивостью неоднозначна.

Устойчивость S системы можно измерить соотношением между изменением некоторой ее характеристики R и мерой воздействия на нее F (Левич, 1976). Вопрос о связях S, R, F решается при изучении механизма воздействия. Чаще всего, однако, механизм неизвестен или слишком сложен, и тогда идут по пути упрощения ситуации.

Во-первых, можно принять S= Δ F / Δ R или по аналогии со вторым законом Ньютона, S₁ = F / Δ R, где S₁  уместно назвать мерой инерционности. Во-вторых, изменение системы не соотносят с интенсивностью вызвавшего его воздействия: S₂ = 1 / Δ R; тогда для S₂, можно использовать термин «стабильность». Могут быть выбраны и другие связи. Чувствительность системы можно измерять величинами обратными S, S₁ и S₂ /7/.   

Устойчивость стационарного состояния определяется следующим образом: если при достаточно малом отклонении от положения стационарности система не уходит далеко от него, то состояние устойчиво; если же система будет удаляться от положения стационарности, то оно неустойчиво.

Аналитические методы определения устойчивости стационарного состояния достаточно хорошо развиты в механике, например, методы Ляпунова пригодны для использования в экологии (Левич, 1976, Рубин, 1987). Используя эти методы, можно ответить на следующие вопросы: существуют ли они, возможны ли переходы между ними, как зависит характер устойчивости от параметров системы. Возможные резкие изменения в поведении системы изучаются методами теории катастроф (Гилмор, 1984, Свирежев, 1983, 1987) /7/.

Представление об устойчивости связывается также с возможностью длительного, или эффективного выполнения системой определенных функций – живучестью, надежностью и старением. Живучесть означает способность системы сохранять работоспособность и выполнять главные функции системы в целом при нарушении функционирования частей системы или даже их разрушении. Применяемые в технике и биологии понятия надежности и старения («износа») более узкие, так как подразумевают выход из строя элементов системы, что приводит к ее старению (необязательно в связи с воздействием окружающей среды). Особенность обсуждаемых понятий заключается в том, что они определяются через время, в течение которого система «функционирует нормально».

Надежность экосистемы обеспечивается многократным резервированием (множеством элементов, выполняющих одинаковые функции), даже если большинство элементов неработоспособно или выходит из строя. Например, элемент леса (в понимании Н.В. Третьякова) выполняет функции при наличии многих деревьев одной породы и близкой возрастной группы даже при отмирании части из них. Если элемент леса выпадает, возможно замещение его другой возрастной группой той же породы, замещение деревьями другой породы.

Можно выделить по крайней мере два типа устойчивости (Соловьев, 1987):

195. резистентную устойчивость, или буферность (постоянство, стабильность, инвариантность, жесткость, инертность) – способность не изменять свое состояние при изменении условий внешней среды или внешних воздействиях,

196. упругую устойчивость, или эластичность (лабильность, гибкость) - способность изменяться или возвращаться в исходное состояние после снятия воздействия. Во многом эти два типа устойчивости противоположны, но биологические системы используют обе стратегии для выживания и сохранения структуры и функций.

Если та или иная функция экосистемы под действием возмущения отклоняется от «нормы», степень этого отклонения показывает относительную устойчивость системы, а время, необходимое для восстановления «нормы», - ее относительную упругость. Область над кривой – относительная мера общей устойчивости ОУ (Одум, 1986).

Несколько разных механизмов обеспечивают буферные способности системы:

гомеостаз – постоянство достигается действием обратных отрицательных связей, удерживающих систему в области устойчивости;

гомеотакс – постоянство достигается избыточностью функциональных элементов; например, если в составе биоценоза имеются несколько популяций автотрофов, каждая из которых имеет свой оптимум температуры для фотосинтеза, то фотосинтез всего биоценоза мало реагирует на колебания температуры в определенных пределах (Одум, 1986);

адаптация – перестройка структурных элементов системы без существенного изменения ее функции; перестройка может быть и необратимой, как например, в процессе биологической эволюции.

Буферность характеризуется величиной буферной емкости, или степенью гомеостаза.

Приведем несколько примеров поведения систем в экологии. Из древостоя можно выбрать некоторую часть древесины без нарушения лесного гомеостаза, однако начиная с некоторого количества резко возрастает опасность ветровалов, развития вредных насекомых и болезней.

Для популяции существует минимальная (критическая) численность, ниже которой изменяется характер внутрипопуляционных отношений и популяция вымирает.

Озеро обладает естественной способностью к самоочищению, но в определенных пределах. Увеличение нагрузки биогенами приводит к медленному естественному эвтрофированию, но перегрузки ведут к катастрофическому антропогенному эвтрофированию. Аналогично ведут себя многие экосистемы под влиянием интоксикации. Часть вредных веществ может приходить через экосистему, часть – «складываться» и, таким образом, обезвреживаться, часть – разлагаться на безвредные компоненты. Но такая детоксикация «срабатывает», если не превышены определенные нагрузки. Продолжающаяся в течение нескольких лет интоксикация не приводит к катастрофе, но заключительная стадия процесса может быть неожиданной, необратимой и быстрой.

Из этих примеров ясно, какое значение имеет установление пределов устойчивости. Необходимо вместо сосредоточения основного внимания на достижении состояния равновесия стараться исключить возможность выброса системы из области ее устойчивости за границы ее «нормы». При принятии крупных технических решений «основной акцент переносится с максимизации вероятности успеха на минимизацию вероятности неудачи», «это смещает наши интересы от увеличения эффективности к достижению живучести системы» (Дж. ван Гиг, 1981). В данном контексте управление может быть определено как регулирующая деятельность, направленная на удержание системы в области устойчивого равновесия, где в максимальной степени используется ее естественная способность к авторегуляции.

Буферность и гомеостаз моделируются кибернетическими методами классической теории автоматического регулирования и пространства состояний (Новосельцев, 1978). 

 

⇐ Предыдущая27282930313233343536Следующая ⇒

Поделиться: