Жаренный воздух тяжело выходит из лёгких. Мысли, путаясь, прыгают друг на друга, и невозможно сконцентрироваться на чём-то одном, на том, что важно. За что же ты так себя бьёшь, Раис? За что?

ЖАРЕННЫЙ ТРЭШ

Или

КАК БОЛЕЮТ ВОЛШЕБНИКИ.

Плотный туман изменил пространство комнаты, сделав воздух тяжёлым и вязким. Казалось, что в бильярдной очень долго курили. Нет-нет, накурено не было. Табаком даже не пахло, ведь помещение для курения этажом выше. Но настолько реальная затуманенность не может остаться незамеченной. Раис вошёл в бильярдную в хорошем настроении, но сразу обратил внимание на эту странную атмосферность: даже очертания предметов и людей будто подрагивали и слегка расплывались по контурам. Взгляд мгновенно сделался замыленным и сонным. Жара могла бы стать достойным объяснением, если бы не кондиционеры. Эмоции. Здесь было невыносимо жарко от насыщенных, горячих эмоций.

Андрей и Насыр уже были там. Причём, Андрей сегодня явно переборщил с пивом.

- Да, оно здесь хорошее, - подумал Раис, - но зачем же так грубить своему организму?

- Ооо! Наконец-то, молодая смена пришла! – радостно воскликнул Насыр, - а то мне надоело уже одному всё это слушать.

- Что? Я с тобой, как с другом… - огорчился Андрей.

- А я тебе, как другу, говорил: оставь пиво на завтра.

- Завтра ещё куплю.

- Катаете? – только и нашёл что спросить прибывший.

- Нет, бросаемся шарами, хи-хи-хи! – пошутил Андрей и полез в лузу своей огромной лапой.

Насыр сунул Раису в руки кий и достал сигареты:

- Играй, а я обдышусь пока пойду.

- Давай, обдышись.

Насыр вышел в вечернюю духоту, а Раис принялся усердно натирать мелом накладку кия. Вместе с Андреем они составили пирамиду. И с первого же удара Раис загнал шар в угловую лузу.

- Повезло, - сказал он и забрал шар со ската.

- Ага, говори теперь. Явился тут молодой да ранний стариков обижать.

- Да я вообще играть не умею. Это ты-то старик?

Раис посмотрел на огромного Андрея снизу вверх, на его широкие плечи, огромные руки, на его светлые волосы… Сам-то он среднего роста и довольно узкоплечий, худой мало чем напоминал Джеймса Бонда, разве что белыми зубами и открытой улыбкой. Андрея же можно назвать настоящим красавцем и силачом. Бывший военный, а ныне опытный авиационный техник гражданской авиации он закручивал руками крышки топливных фильтров так хорошо, что открутить потом даже с помощью гаечного ключа было совсем не просто. На вилле было комфортно. Созданы все условия для нормального человеческого отдыха после тяжёлого трудового дня, поэтому свободные вечера Андрей часто проводил в бильярдной или плескался в небольшом бассейне. Несмотря на то, что Раис пробыл в Шардже уже четыре месяца, а Андрей прилетел лишь три недели назад, у них успели сложиться добрые приятельские отношения. Да и разница в возрасте чуть больше десятки тоже не смущала.

Пока Раис продолжал расправляться с шарами, Андрей открыл ещё одну банку с пивом и начал быстро поглощать её содержимое.

- Чего это ты сегодня? Первый раз тебя таким вижу.

Андрей не ответил. Лишь махнул пренебрежительно рукой. Лицо его всё больше расплывалось в некой хмельной отёчности. Есть такие люди, которых всего одна рюмка делает похожими на желе. Вот и Андрей всё больше перевоплощался в свиной холодец и растекался по комнате, наполняя её горячим дрожанием своего внутреннего состояния.

- Скучаю я, - сказал он чуть позже, сделав неловкий удар по шару, - У меня ведь семья: жена-красавица и дети. Ты знаешь, как я их люблю?! Я готов на всё, лишь бы они жили достойно. А что я могу?

Раис несколько удивился:

- Разве ты мало зарабатываешь здесь?

- Я мужик. Я должен зарабатывать, но я хочу быть рядом со своей женой, видеть, как растут мои парни… А я торчу здесь, в этих полугодовых и годовых командировках с перерывом в пару месяцев. Скоро вообще забуду, как они выглядят. Но я так люблю их!

На глазах у Андрея блеснули слёзы и покатились торопливыми струйками по щекам. Видеть, как плачет здоровенный, сильный муж – зрелище не для слабонервных. Раис сухо сглотнул, застрявший в горле комок чужой обиды, но ничего не сказал.

- А если посчитать расходы на достойную жизнь, то я скажу тебе прямо, Раис: нам здесь платят копейки. По нашей работе – копейки.

- Авиация всегда была убыточной. Сам знаешь…

- Но мы с тобой в этом не виноваты! Я так люблю свою жену… Света! Света!

Андрей прикрыл глаза ладонью руки и упал локтями на бильярдный стол. Крутые плечи его подрагивали.

- Ты знаешь, какая она у меня красавица! – снова начал он, приподнявшись, - я её так люблю…так люблю! И ничего не могу… а ведь я военный.

Раису стало ужасно жаль Андрея, но как помочь ему в этой ситуации он не знал. Единственное проверенное средство от всех депрессий, которое всегда спасало и которое долгие годы было под рукой – это губная гармошка тональности До. Раис достал её из кармана брюк и заиграл задорную мелодию.

- Ай, молодца! – встрепенулся Андрей. Он попытался поставить кий в угол, но уронил. Затем задел ногой стол и чуть не упал. Раис ловко подхватил пьяного товарища, а губная гармошка упала на пол и проскользнула куда-то в угол под соседний стол. Как раз в это время вернулся Насыр:

- Эге! – воскликнул он и подскочил ближе, - а ну ка, давай вдвоём этого жеребца…

- Часто у него такое?

- Не обращай внимания. Практически всегда, когда напьётся, вспоминает о жене.

- Ну, Нассс…, я тебе припомню, - пробормотал Андрей.

- Что у трезвого на уме…, - сделал вывод Раис, - Значит, любит.

Насыр помог довести этого неповоротливого теперь здоровяка до комнаты и уложить в постель. Раис подумал, что один он, пожалуй, не справился бы – очень уж тяжёл бывший военный.

Вернувшись в бильярдную, Раис долго ползал на коленях в поисках своей губной гармошки, но так и не нашёл. Его смуглое лицо перекосилось, выражая глубокую досаду.

*******

Наташа появилась в его жизни внезапно. Раис помнил, как один из молодых технарей (Санёк) предлагал ему однажды:

- Хочешь, познакомлю с красивой стюардессой? Правда, у неё развод и двое детей.

- Нафига ж она мне нужна с таким багажом? Незамужних мало что ли?

- Ну а что ты сидишь один? Пошли тогда с нами. У Гули чаю попьём.

- Нет, не хочу. Спасибо. Я лучше на море схожу. Обожаю ночное море.

Сейчас Раис сидел в уютном кафе на побережье Персидского залива, слушал музыку и наслаждался видом на море именно с той девушкой, от которой так брезгливо отказывался ещё пару недель назад и, вспоминая тот разговор, понимал, что был просто надменным идиотом. Стоило им однажды встретиться на борту самолёта, который он выпускал в рейс… и всё: влюбился по самые уши. Стройная, среднего роста, чуть раскосые глаза, прямой нос и вьющиеся светло-русые волосы. В общем-то, ничего особенного. Не фотомодель. Но было в ней что-то магическое, что-то такое притягательное, что Раис не мог оторвать взгляда от её лица. Захотелось прикосновений и объятий. Захотелось поцелуев.

С тех пор они встречались часто: вдвоём или целой шумной компанией гуляли по берегу моря, ходили по магазинам, в кафе, просто общались. Им было хорошо вместе. И это главное.

- Какая разница, что было у неё прежде, - думал он, - какая разница, кто был с ней, сколько детей, разница в возрасте… всё это так несущественно. Ведь это же Наташа! Она такая… такая хорошая! И я готов принять её любую. Лишь бы она тоже была готова принять меня.

Наташу к Раису тянула его необычность, о которой он, скорее всего и не подозревал. Он казался ей слишком светлым, слишком чистым…не бывает таких. Странный парень, будто из другого мира. Инопланетный какой-то. Рядом с ним Наташе тоже хотелось быть необычной, она выискивала в себе подобное качество и удовлетворённо понимала, что так и есть, что они в этом похожи. Поэтому, вспоминая о своей особенности, девушка часто говорила, что она – ведьма. И от этого становилась ещё привлекательнее.

Сейчас они пили коктейли, названия которых Раис не помнил. Он довольно плохо говорил по-английски, владея по большей части технической терминологией. Зато Наташа шпарила, как и положено стюардессе. Молодые филиппиночки играли и пели довольно прилично. Непонятно по каким критериям, но любимой песней русскоязычных посетителей кафе была «Отель Калифорния» группы «Eagles». Вот и сейчас кто-то попросил сыграть её, и Раис пригласил Наташу на танец.

- Ты хорошо двигаешься, Раис.

- Спасибо, ты тоже.

- Я говорила тебе, что умею читать мысли?

- Нет. Умеешь?

- Угу. Я ведьма. Вон видишь двоих постаревших рокеров? Они смотрят на нас и думают, что мы очень красивая пара.

- Я не знаю, что они думают, но взгляды завистливые – это точно. Не удивительно. Я сам себе почти завидую.

- А вон тому пакистанцу ты понравился. Он на тебя глаз положил. Ха-ха-ха!

Они рассмеялись. Потом Раис притянул Наташу ближе к себе:

- Ну их всех. Давай танцевать.

И они танцевали, подпевая знакомые слова из песен на английском языке. Наташа положила голову Раису на плечо, и он почувствовал, что сердце сейчас выпрыгнет из груди от волнения. Запах её духов творил что-то невероятное. Он прикоснулся щекой к её волнистым волосам и закрыл глаза, растворяясь полностью в музыке и в ней.

А дальше… дальше ничего. Что-то изменилось внезапно. Наташа вышла припудрить носик, а когда вернулась, сразу было ясно, что девушка плакала.

*******

День первый. Вяленый.

Странно. Вчера был прекрасный вечер. Библионочь. Я вернулся из библиотеки в час ночи довольный и улыбающийся. А сегодня к вечеру накрыло так, что лежу пластом, как вяленая рыба и недоумеваю от происходящего. Температура 39 градусов. Сопли, кашель, позвоночник крутит, голова раскалывается на сотни кусков…ломает, брежу… полный набор.

Нужно осознать причины болезни: найти ситуацию, которая её спровоцировала и обострила, выйти на первоисточник. Понять ошибку, взять силу, пропустив её не только через анализ умом, но и через образы и чувства.

Каждая болезнь, каждая боль, каждый вирус имеют свой образ, который можно увидеть. По сути – это информационный код искажения, то есть некой неправильной программы, которая способна проникнуть в человека, если в нём уже есть подобная неправильность, именно подобная.

Не получается. Не могу увидеть образ. Но чувствую, как душа плачет. Боль выходит со слезами. Начинаю хвататься за вспыхивающие воспоминания ближайших дней и чувствую…чувствую…чувствую, где цепляет боль. За несколько часов непрерывной работы совсем потерялось различение между мирами. Лежу на спине…вроде бы… тела уже почти не чувствую, лишь процессы, протекающие в нём. Волна жара от головы, мелкие и резкие удары дрожи по позвоночнику и ногам, боль перерастает в звон, пульсация крови, стук сердца, движение воздуха в легких…Отслеживание в одновременности с проработкой воспоминаний.

Внезапно разразившийся кашель заставил вскочить с кровати. Он был настолько сильным, что начало выворачивать наизнанку. Стоп. Стоп! Это произошло, когда увидел себя в образе тряпки. Мой позвоночник выкручивает так, будто тряпку выжимают. Больно. Попал. Наконец-то. «Тряпка» вышла через библионочь и знакомство с некой Лидией…

*******

Я пил тёплую минеральную воду и закусывал сушками. За столом нас осталось совсем немного. Маша фотографировала присутствовавших. Я спохватился, вспомнив, что она ждёт от меня…

- Маш, я так и не написал статью, наверно и не напишу. Не идёт.

- Пиши-пиши, время ещё есть. Мне к понедельнику нужно. Я в тебя верю.

- Хорошо. Я постараюсь…., но не уверен.

- А я уверена.

Машины глаза блестели хитрой игривостью. Я отвлёкся на Игоря, который громко сказал:

- Зря говорят, что поэзия умирает. Пишут, много пишут, да ещё как!

Маша ушла ещё раньше, во время чтения. Начал собираться и Игорь – новый знакомый из среды поэтов. Библионочь подходила к концу. Я чувствовал внутри наполненную удовлетворённость. Улыбка не сходила с лица, так что даже щёки начали болеть. Лида оказалась рядом совсем незаметно. Она очень легко и органично вступила в разговор о поэзии и современной молодёжи. Женщина, которой на вид я дал 36, произвела впечатление грамотного, даже умного человека с большой любовью к природной красоте.

- Я уже перестала добавлять друзей в интернете, - рассказывала она, - потому что даже запомнить этих людей не в состоянии.

- Ну и что? – не понял я.

- Как, что? Я люблю настоящее, реальное общение. А этих людей я даже не знаю и никогда не видела.

- Для этого создают группы с творчеством или публичные страницы. А если у вас всё в одной, то ничего удивительного, что друзья и почитатели творчества смешались в кучу.

- Нет, у меня своё мнение. Я считаю, что даже в сети должны быть только те, с кем знаком.

- Принимается. Ну, давайте тоже собираться потихоньку.

Она увлекла меня, и мы довольно мило кружились, правда, неизвестно, кто кого вёл. Я чувствовал в Лиде некую мужественность при недостатке женственности: командир-логик в ней шёл впереди чувств и желаний.

- Как говорится, нам детей вместе не крестить, - подумал я, - возможно и не встретимся никогда больше. Потанцуем.

- Ты очень хорошо двигаешься! – похвалила она.

- Ты тоже.

Стало жарко. Мы раскраснелись и даже захотелось отдышаться. Когда музыка стихла, она показала рукой на балкон четвёртого этажа:

- А это мой друг. Я его всё женить пытаюсь. А он такой стеснительный, не может познакомиться. Всё ещё не женат.

День второй. Раскручивание.

Моя ошибка в том, что я всё же повёлся на аналогию и сравнил себя с другом Лиды. Почему? Потому что я тоже один? Нет – я совсем другой человек, и то, что проходит сейчас он в качестве жизненных уроков, мною пройдено давным-давно. Почему же так больно?

Я вспомнил друга, который подталкивал меня когда-то на знакомство самым мерзким образом. Например, начинал кричать проходящей мимо незнакомке из-за моего плеча или толкал прямо на неё. А я начинал стесняться ещё больше. Я был молод тогда – очень молод. Позднее я понял, что этот человек вовсе не хотел меня знакомить, наоборот, старался отвратить. Так ему было приятнее успокаивать свою собственную неудовлетворённость в личных отношениях. Его жизнь была полна пустоты… сексом без любви, болью, постоянными нервотрёпками… и он отыгрывался на мне. Ему было приятно осознавать, что кому-то ещё хуже, чем ему, что у кого-то нет даже того, что есть у него! И всё это под маской дружбы.

Вот почему сработала аналогия – аналогия на подталкивания. Да, именно это я увидел тогда в Лиде – желание кормить свой эгоизм за счёт лжепомощи другу. Она не поняла главного: подобное притягивается к подобному. Они вместе, потому что имеют общую грань, общую проблему. Она не хочет смотреть в глаза своего друга как в зеркало, иначе давно увидела бы в этом потрясающем отражении, что мужественность в нём не раскрыта ровно настолько, насколько в ней не раскрыта женственность. Даже при наличии семьи и детей подобный перекос во внутреннем мире остаётся темой острой, животрепещущей. Если бы она искренне, от души старалась помочь этому доброму, стеснительному парню в сером свитере, она помогла бы и себе. Но ведь тогда для начала пришлось бы признать, что ей действительно нужна помощь и ничуть не меньше, чем ему.

Ныряю в образы. Захотелось найти этого парня. Лидия говорила о группе в интернете, в которой она зарегистрирована, а в списке её друзей найду его. Я напишу ему, что могу помочь, позову на психологические консультации к себе в Центр. Обязательно скажу, чтобы он ни в коем случае не обижался на Лиду за то, что она рассказала о его проблеме незнакомцу.

- Я ведь необычный человек, - скажу я, - ко мне, как магнитом притягивается подобная информация. Случайностей не бывает: я сейчас имею возможность предложить вам поработать над собой именно потому, что в вашем окружении есть такая женщина, как Лида.

И первое, что я предложу ему сделать – это перечислить самые оскорбительные для него (как для мужчины) слова, а затем выбрать одно самое-самое оскорбительное. Перебираю у себя в голове: размазня, тюфяк, слабак, нЮня, баба, сопляк, тряпка… Вот. Это моё слово. Сейчас этот парень – зеркало для меня. Моё воображение, моё видение этого парня, моя часть. Тряпка. Сразу всплыл образ, позвоночник скрутило, будто в попытке разорвать, а из горла вырвался резкий кашель.

Я – тряпка. Когда я стал ей впервые? Да именно тогда, много лет назад, когда вёлся на подталкивания псевдодруга. Именно он своими действиями и словами очень ловко внушал мне мысль, что я не мужик, а тряпка. Это делается примерно так:

- Ты очень симпатичный и умный пацан, - говорит псевдодруг, отводя в сторону глаза.

- Да тебе любая девка будет рада, - добавляет он, выражая всем своим видом жалость ко мне.

И я повёлся на манипуляцию, поверил. Обидно. Весь я становлюсь серой тряпкой, которую отжимают. В чём достоинство тряпки? Вижу, что я протираю стёкла очков и окон… мной протирают. Я тряпка, открывающая обзор, протиранием*… прозревающая.

Формула составлена верно. По телу пробежала волна сладкого удовольствия, выкручивать перестало. Целой вереницей пронеслись перед глазами события прошлого, когда меня отвращали от женщин под видом помощи, которой я, кстати, не просил. И отвращали искусно, подленько так, мерзко. А я… я расценивал это совершенно иначе, потому что любил тех людей. Многое из того, что сейчас увидел, происходит будто впервые, настолько чётко были забыты, заблокированы эти события в памяти, чтобы уберечь от постоянной боли прошлого до момента прозрения. Сейчас.

*******

Тишина расплылась, словно размазалась по столикам этого, теперь уже совсем неуютного кафе. Она была напряжённой и вязкой – эта жаренная тишина. Рядом, как и раньше, играла музыка, танцевали люди, шумели волны…, но Раис с Наташей словно застряли в неловкой размазанности, поглотившей только их двоих.

- Что случилось? – наконец спросил он.

Наташа мотнула головой. Она не хотела говорить пока. Раис сел ближе и начал бережно гладить её волосы.

- Да, погладь, погладь меня пожалуйста. Меня бабушка всегда по голове гладила… я очень люблю.

Пальцы парня дрожали трепетностью. Он аккуратно водил ладонью по волосам, вкладывая в эти движения всю свою ласку. Он чувствовал, как напряжение в девичьем теле то спадает, то снова накатывает океанической волной. А когда он поцеловал Наташу в висок, девушка расплакалась навзрыд и упала к нему на грудь.

- У тебя такие руки волшебные, - проговорила она, хлюпая носом, - ты очень хороший… Но, понимаешь, ещё раньше, чем мы познакомились, я влюбилась в Андрея. Мы гуляли, он тогда снял майку и побежал купаться ночью в море. Весь такой большой, сильный, красивый… Я поняла тогда, что теряю голову. И… ты мне нравишься, но я не виновата, я не могу себе приказывать, понимаешь?

- Понимаю.

Раис тяжело вздохнул и подумал, что Андрей ни разу ещё не согласился выкупаться ночью, когда они гуляли вдоль берега. Видимо, он знал, что делал, находясь рядом с девушкой. Показуха какая-то.

- А он? – спросил он Наташу и внимательно посмотрел в её глаза.

- Он. Он сказал, что любит жену. Вот так.

- Во всяком случае, честно.

- Тогда зачем он…

Наташа оборвала фразу и прикусила губу.

- Зачем он флиртовал? Или даже больше?

- Ладно, проехали. Я уже в норме. Хочу пить.

- Ещё коктейль?

- Да. А потом пойдём гулять. Do you agree with me?

- Разумеется.

Они заказали ещё напитков, а через несколько минут Наташа снова начала заигрывать с Раисом и стрелять глазками. У неё это очень хорошо получалось.

- Ну, покажи, как ты умеешь обнимать, – сказала Наташа два часа спустя, когда Раис проводил её до номера виллы. Он обнял её довольно холодно, скорее, по-дружески, чмокнул в щёку и быстро отстранился:

- Спокойной ночи. Иди спать.

У девушки тут же вспыхнули щёки. Она нахмурила брови, фыркнула и хотела ответить резкостью, но посмотрела в глаза влюблённого, наивного парня, полные грусти, и пыл её иссяк незаметно, будто и не было. Она понимала, о чём думал он. У самой на душе было ничуть не лучше:

- Зачем я, дура, всю прогулку – все два часа – говорила с ним об Андрее? Ведь ему же, наверно, было очень больно. Какая же я дура! Но и он хорош – индюк влюблённый. Как он не может не любить меня, так и я не могу не думать об Андрюше. Всё честно.

Они стояли у двери номера и молча смотрели друг другу в глаза, разговаривая в мыслях каждый сам с собой.

- Нет уж, Наташа. Я не покажу тебе, как умею обнимать. Сначала сделай выбор. Любить, так уж одного. А быть запасным вариантом меня совсем не прельщает.

- Уходи! Ну что ты стоишь? Уходи. Больно же… обоим. Почему я сама не уйду? Почему стою и смотрю в его чуть раскосые глаза? Свет их завораживает. Притяжение настолько сильное, что кажется - нет мира более реального и другого, кроме мира этих глаз.

- Иди же! Не зови меня в треугольник и не оставляй на всякий случай. Рви, иначе я порву. Я выбрал тебя. А ты?

- Я не знаю, как можно выбирать. Я… я… Андрей. Раис, не уходи. Нет, иди. Стой. Иди же! Я не хочу выбирать – это может свести с ума. Я знаю, что ты думаешь обо мне. Ты думаешь, что я ветреная. А я растерянная.

- В голове всё ещё играет «Отель «Калифорния», и мы всё ещё танцуем там. Мы танцуем… сейчас и никак не хотим, чтобы танец закончился. Не хотим отпускать друг друга, чтобы не растерять остатки созвучия… Растерянные.

- Музыка должна звучать, мальчик. Я девушка. Мои чувства противоречивы, и я хочу, чтобы всё было так, как есть. Не заставляй меня что-то менять. В этом взгляде ожидание последнего слова. Его не будет.

Кто знает, сколько ещё они стояли бы так и беседовали безмолвно, если бы на балконе не появилось тело второго пилота в трусах и майке. Тело закашлялось и почесало спину.

- Пока, - шепнула Наташа.

- Пока, - ответил Раис.

Вернувшись к себе на виллу, он постоял несколько секунд перед дверью номера, а потом пошёл наверх. Через потолочную дверь, Раис вышел на крышу. Он часто бывал здесь и всегда питался хорошим настроением, любуясь звёздами, наслаждаясь тёплым ветром и тишиной. Крыша – это всегда что-то прекрасное и романтическое.

Но сегодня хотелось выть.

*******

Температура не падает.

- Лекарства? Нет, мам, не надо. Аспирин с парацетамолом и хорош…, максимум ещё что-то, чтобы пропотеть. Ты же знаешь, я по-другому лечусь. Ведь главное не последствия устранить, а причину. В прошлый раз вон за один день справился, помнишь?

- Тогда хотя бы поешь что-нибудь, Раис, ведь нельзя так. Понимаю, что тошнит и не хочется…

- Я ел, мам, вчера… кажется. Не хочу – я в работе.

- Ох, ну как знаешь. Не мне тебя теперь учить.

Я посмотрел в образах на свою болезнь и обнаружил, что это вовсе не вирус гриппа. Этих мутирующих «друзей» я встречал не раз. Они очень похожи на лярвы и имеют отличительные особенности: голову, напоминающую волан и переплетённые длинные жгуты щупалец, садящиеся на три точки энергетического тела человека. Трёх точек, трёх пороков достаточно для возникновения подобного вируса.

В этот раз я увидел программу в виде округлой, угловатой, колючей сущности. Она неровно вращалась, выпуская и втягивая шипы, будто балансируя. Я спросил «от кого? » и тут же увидел лицо Маши. Маша, библионочь, поцелуй в голову.

Она была одной из немногих стюардесс, которые не гнушались общаться с техническим персоналом и не считали технарей вторым сортом. Горделивое и предвзятое отношение было только у тех, кто очень и очень высоко ставил свою роль стюардессы в общем процессе полётов. А таких много.

Наташа. Её звали Наташа! Точно. И глаза у неё были светло-зелёные.

*******

Маша. Маша – дизайнер. Молодой, но весьма талантливый. Нас связывает трёхлетнее общение и творческое взаимодействие. Будучи даже чрезмерно активной натурой, Маша постоянно придумывает что-то новое, интересное, но забывает о том, что её личные интересы не всегда соответствуют интересам других людей. Зная эту особенность, я старался не обещать ей лишнего или даже того, в чём не уверен на сто процентов. Две недели назад она попросила меня написать статью об особенностях современного дизайнерского искусства в Тамбове. Я сразу почувствовал внутри сильное сопротивление. За эту работу браться совсем не хотелось, но и обижать резким отказом не хотелось тоже.

- Я не уверен, что справлюсь, - сказал я в ответ на предложение, - работа сложная. У меня нет достаточной информации обо всём, что происходит в мире дизайна нашего города. Более того, многих из них я просто не знаю. Для весомой и честной публикации придётся провести очень тщательное исследование.

- Ничего. Я в тебя верю.

- А я совсем не уверен. Хочется спросить: такой труд ради чего?

- Ну, я собираюсь начать выпускать интернет-журнал, в котором будут освещаться разные интересные темы.

- Цель?

- Цель? Расширение круга потенциальных клиентов. И вообще – это круто.

- Что-то как-то…

- Ну, ты же умничка! Я знаю, что ты справишься. Хотя бы попробуй. Ты будешь одним из первых авторов в моём журнале. Хочу, чтобы это был ты.

Какой-то нехороший холодок пробежал по спине. Тогда я не понял, отчего неприязнь, а сейчас понимаю, что почувствовал корысть, желание Маши прокатиться на чужой шее. Я ответил:

- Хорошо. Я попробую, но обещать не буду.

- Не обещай, просто сделай. Гы-гы!

*******

Трэш всегда начинается с самогнобления, с излишнего самобичевания и обид.

Теперь ОНИ встречались гораздо реже. Раис вдруг заметил, что после очередного разговора с Наташей и разочарования в Андрее как в друге, пространство запеченного солнцем города резко изменилось. Ушла романтика, ушёл восторг и лёгкость, а на смену им явились автоматическая сухость работы и печаль. Стало чаще тянуть домой, на Родину. Странным образом началось притяжение негативных ситуаций. На прошлой неделе Раис по собственной глупости, поддавшись на давление и уговаривание со стороны начальства, чуть было не сделался фаршем. Чудом успел он выбежать из-под вращающихся лопастей воздушного винта. Через пару дней 686-ой борт задержался в рейсе на два часа. Выпускал его в полёт Раис. Связь пропала. Топливо должно было давно закончится. К счастью в баках оказался запас, а задержка произошла по вине форс-мажорных обстоятельств… все счастливы, но за эти два часа можно было поседеть. Нужно сказать, что некоторым это удалось.

Следующий штрих – прогулка по берегу моря. Проходившие мимо полицейские заподозрили в иностранцах, что копаются в темноте в песке, наркодиллеров. Оказалось довольно сложным делом объяснить им, что русским очень нравится собирать ракушки, потому что они красивые… а ночью, потому что днём – работа. Полицейские долго не могли понять, что тут такого красивого? Они видят эти осколки всю свою жизнь. Поэтому, успокоились, только когда перекопали весь песок в том месте, над которым так подозрительно склонились иностранцы.

Вчера упал пассажирский самолёт местной авиакомпании. Раис видел падение собственными глазами. Пилот задал слишком большой крен при заходе на второй посадочный круг. В результате – срыв пограничного слоя, падение подъёмной аэродинамической силы и катастрофа. Несколько техников и Раис в том числе, залезли на смотровую вышку, увидели спасательные машины, дымящиеся останки лайнера. Хвост и обрубок фюзеляжа – вот и всё, что осталось.

Через двенадцать дней рухнет ещё один самолёт, тот, с которого только-только снимут Раиса и заменят на другого, более опытного борттехника. Стойка передней опоры шасси войдёт в кабину до самого потолка в том месте, где обычно находился он, наивный романтик, с восторгом наблюдавший за красотой природы в окна кабины пилотов.

Сейчас он этого ещё не знает, как и никто другой в мире, а потому пока не осознаёт, до какой степени пространство бережёт его. Он продолжает думать о том, что, возможно, изначально неправильно повёл себя с девушкой или сделал не всё от него зависящее, или… да зачем он вообще влюбился?! Почему именно в неё?

Сейчас. Сейчас они сидят за столом вместе с Андреем и Насыром. Есть не хочется. Сыр здесь противный, а помидоры будто вылеплены из парафина. Впрочем, дело не в помидорах. Один Насыр уплетал ужин с отменным аппетитом. Поджарый и шустрый мужчина лет тридцати пяти, и жевал он так же шустро, быстро работая челюстями и, постоянно улыбаясь, рассказывал всякие истории. Видя, что сегодня собеседники его не в духе, он то и дело поворачивался к соседнему столику, где находил общение с большей отдачей.

- Что вы хмурые такие? – удивлялся он, - не, про Андрюху я знаю. Ему приснилось, что прилетает домой к жене, а там…

Он громко ударил ладонь о ладонь и «заржал».

- Не смешно.

Андрей был в нормальном настроении, но болтовня Насыра несколько раздражала.

- А ты, Раис, почему прокис? А? – не успокаивался Насыр.

- Траур у меня. Я гармошку потерял.

- Знаю я, какой тебе гармошки не хватает. Рыженькую хочешь? Тут есть одна…

- Не хочу.

- Вообще, иди уже, балагур! – с улыбкой воскликнул Андрей.

- Да запросто! Через час в бильярдной, понял? Сегодня я тебя, как котёнка сделаю.

- Как в прошлый раз?

- Нет, сегодня точно сделаю. Я одну хитрость освоил.

- У неё День Рождения сегодня. Ты в курсе? – спросил Андрей Раиса, когда Насыр ушёл.

- Угу.

- Подарок купил?

- Угу.

- Угу-угу! А чего ждёшь? Дари иди.

- Андрей, я благодарен тебе за участие, но давай ты не будешь лезть не в своё дело?

- Вот дурачок. Это и моё дело тоже. Я хочу, чтобы у тебя всё получилось с Наташей. Что, думаешь не видно, как ты киснешь? У тебя же на лице всё написано.

- Она тебе нравится?

- Слушай, я в курсе всего. Знаешь, она же мне звонила тогда, с танцев. Говорила, что не может без меня. Она меня вообще уже замучила этим. А мне это зачем? Нафиг не надо. Я семейный человек. Я ей так и сказал. Она – в истерику. При всём том, я вижу, как она на тебя смотрит. Нужно только сделать шаг.

Андрей наклонился совсем близко к столу и перешёл уже на шёпот, стараясь при этом сохранять вид деловой и важный.

- Не понятно только, почему у тебя так забегали глаза? – думал Раис, - Лукавишь, но в чём?

- Что купил в подарок? – спросил Андрей.

- Игрушку заводную – собачку. И цветы.

- Да, она любит игрушки, молодец. Но мало. Возьми вот ещё яблок, апельсинов… всё равно лежат бес пользы. Бери-бери.

Андрей начал собирать с тарелки яблоки и пихать их в пакет. Очень быстро, даже нервно. Раис почувствовал, как искривилось его лицо в некотором пренебрежении.

- Не надо, - сказал он, - я лучше в магазин схожу.

- Да бери, чего ты стесняешься?

- Я думаю, что у неё на вилле в столовой тоже яблоки есть.

- Да не дуйся ты! Я же помочь хочу. Я-то лично с этого ничего не имею. Мне ничего не надо.

- Не пойму никак, - думал Раис, - чем мне так нравился этот человек? Ведь мы очень быстро сдружились. Лицо у него мясистое и в оспинах, хоть и имеет красивые черты. Глаза почти всегда воспалённые. Сильный? – да. Обаятельный, с хорошим чувством юмора? – да. Часто выручает по работе. Искренний?

Вот, где я ошибся. Я приписал ему искренность. А он просто очень хорошо пользуется своим обаянием и чувством юмора. Не могу назвать его плохим человеком, но… ошибся.

- …нафиг не надо! – услышал он обрывок слов Андрея, вырвавшись из собственных мыслей.

Снова подумалось:

- Если человек столько раз настойчиво повторяет, что ему ничего не нужно, значит, на самом деле очень НУЖНО, причём всё.

Вслух же он сказал:

- Я не думаю, что у нас с Наташей что-то будет. Я просто хочу сделать приятный подарок в День Рождения и всё. Никакого расчёта.

- Ну, и зря.

- Возможно.

- Точно зря. Такой шанс упускаешь. Другого может не быть.

- Может быть, действительно, зря? – подумал Раис. Сомнения залезли в его мысли самым наглым образом и начали выбрасывать в беспорядок, уложенные некогда на полочки события и чувства. Началась мешанина. Раис понял, что запутался в двух соснах между «хочу» и «не хочу», между «моё» и «не моё».

- Наташа классная! - добавил Андрей, видимо, заметив сомнения Раиса.

- Ладно, - решил Раис, - попробую ещё раз… последний раз.

А Наташа в это время сидела у себя в номере, нервно рвала платье и заранее обижалась на всех.

*******

Вход. Почему я пропустил удар? Определить, где вход, значит, увидеть причину. А выход – это перевёрнутый в положительный полюс вход. Температура от сопротивления. У меня внутри почему-то очень сильное сопротивление включилось. Маша озлобилась на меня за ненаписанную статью. Вот. Да, признаю. Я не хотел делать эту работу, но повёлся на уговаривания Маши, побоялся обидеть и в результате не просто подвёл, но и заболел. Нет ничего хуже, чем делать то, что не хочешь и понимать, что ты можешь этого НЕ делать. Уговоры с одновременным подталкиванием, с некой диктовкой. Я чувствую себя крайне неловко. Залезаю в интернет и пишу Маше:

«Привет. Прости меня. Я только сегодня признался себе в том, что не хочу писать статью для тебя. Настолько сильное сопротивление, что даже заболел – сильно заболел. Прости».

Ответ Маши:

«Я тебе запомню и припомню».

Я:

«Ты хочешь, чтобы я болел? »

Ответ Маши:

«Нет. Я просто не люблю людей, которые обещают, а потом подводят в самый последний момент».

Я:

«Что ж, оправдываться не буду. Зато я теперь вижу, как ты умеешь прощать и принимать человека в боли».

Ответ Маши:

«С кем не бывает».

Манипуляции с помощью навязывания чувства вины со мной не проходят. Главное, что я сам себя прощаю. Прощаю даже не за то, что подвёл, а за то, что повёлся. Я вижу сейчас, что это недоработанная тема всплыла ещё оттуда, из Арабских Эмиратов. И главное: вертел я на всех каруселях болеть вот так из-за уступок чужому эгоизму. Маша прекрасно видела, что я не хочу браться за это дело, но…. А дальше ясно. Тпрррруууу!!! Слезай! Приехали.

Я вспомнил, как в Эмиратах поддался на уговоры Андрея. Он уговаривал меня, что ему не нужна Наташа, что он будет рад, если у нас с ней всё получится. И он подталкивал меня на шаги к ней, когда я этого уже не хотел. Манипуляция оказалась действенной. Притягивать девушку, вроде бы отказываясь. Он просто выторговывал себе необходимые условия для отношений с ней. Встречи без претензий, любовь без обязательств. А тот, доверчивый лопушок (Раис) – разменная карта.

Глубина в мелочи. Простая ситуация. Простая история… и столько всего внутри. Бог любит объёмы. Бог любит многомерность, многослойность и неоднозначность. А мы привыкли рассуждать узко в своей категоричности, в своей непоколебимой убеждённости. Воистину, все мы просто дети – взрослые и глупые дети вселенной.

Я был совсем другим тогда – 10 лет назад. Я был наивным, неопытным, но горящим. Нужно сейчас из настоящего момента с тем багажом, который есть во мне теперь, нырнуть на 10 лет назад, чтобы увидеть всё иначе, чтобы разобраться окончательно и победить эту боль.

Кем Андрей был тогда для меня? Какую силу я всё ещё не взял? Я – это он. Вот я сижу за столом во время обеда и полушёпотом уговариваю Раиса. Я опытный. Я всё это давно знаю, а ему прыгать. Пусть летит. Я – инструктор по прыжкам с парашютом. Вижу самолёт и парней, которых готовлю к выброске, а некоторым и помогаю хорошим пинком.

Фух! Сладость потекла по телу. Теперь из вида деятельности нужно осознать образ и силу. Всё у меня шиворот навыворот, не как у людей J. Но иначе в этот раз не получается.

*******

Вчера вечером по пути к пляжу Раис, проходя через шоссе в неположенном месте неподалёку от отеля Coral Beach, заметил Андрея и Наташу, которые целовались рядом с машиной такси. Теперь всё встало на свои места. Сделалось очень стыдно за глупость и доверчивость. Нет, нового для себя он уже ничего не открыл, просто жизнь, как говорится, подтвердила умозаключения. Горькая улыбка. Пара села в такси, и машина тронулась…

Море шумело волшебно и мощно. На краю каменной гряды, уходящей далеко от берега, словно разрезая водные просторы, Раис сидел в одиночестве, обдумывая всё, что сложилось за эти без малого полгода, и боль постепенно таяла. Всё, как всегда, к лучшему. Принятие вливалось в сердце вместе с шумом волн, которые, ударяясь о камни, накрывали с ног до головы солёными пенными брызгами. Он чувствовал себя величественным маяком, свет которого простирается на многие мили и зовёт корабли в покой и защиту твёрдого берега. Маяк – он один такой для каждого судна, для конкретного берега. Он призывает в любовь, умиротворение и сближение в радости и открытости. И горе тому, кто идёт на свет ложных маяков, лицемерно распыляющих свет надежды на спасение у грозных, скалистых берегов безысходности. Не получится плыть на два огня сразу, если они стоят на разных берегах.

Сегодня после ужина Раис заглянул в бильярдную, разыскивая Насыра, чтобы вернуть ему вчерашний долг – 10 дирхам. Знакомый запах слезливо-жареных эмоций ударил в лицо. Насыра в зале не было. Зато был смертельно пьяный Андрей и зарёванная Наташа.

- Ты знаешь, как я люблю свою жену?! – восклицал Андрей со слезами на глазах.

Увидев Раиса, Наташа отвернулась лицом в угол и продолжала беззвучно плакать.

- Она у меня…

- Насыра не видел? – перебил Андрея Раис.

- В бассейне был.

И Раис пошёл дальше, отметив только про себя, что жалости к Андрею больше нет. И хорошо. А его чувство вины перед женой обусловлено, видимо, совсем иными причинами.

Насыр как раз выбрался из маленького бассейна с ярко-синей водой и сразу всплеснул руками:

- Раис, дружище! Совсем забыл сказать. Уборщица вчера подошла и спросила, не знаю ли я, кто губную гармошку потерял. Я сразу понял, что твоя. Она у меня в комнате. Пошли-пошли.

- Да, музыка должна звучать, - подумал Раис, приложив к губам свою заветную диахроническую подругу, - Пойду ка я сегодня играть на крышу. Давненько я там не был.

*******

Богомолы убивали меня, потому что сам я не хотел применять эту силу. Слишком часто в прошлом боялся я обидеть человека, которого считал близким. Именно поэтому эти хищные насекомые и старались приблизиться по максимуму. У богомола одна тактика, одна привычная схема нападения, которая срабатывает на уровне инстинкта. Именно поэтому самка и пожирает своего самца – техника, привычка. Оторвала голову, сожрала, а потом стоит и думает, зачем она это сделала? Поэтому, увидев в человеке богомола, можно с лёгкостью предугадать, как он будет действовать. Схема-то стандартна, а на большее ума не хватает.

День пятый. Динамика.

Наташа играла. Игра в разжигание ревности. Мне никогда не были интересны подобные искушения: кто кого быстрее в себя влюбит, кто кого заставит за собой бегать, кто наберёт больше доказательств для собственного удовлетворения... Разжечь ревность у объекта воздыхания, начав на виду у него развивать отношения с другим человеком. Это подлость по отношению к тому другому. А потом, вдруг поняв, что добилась своего, привлечь первого и не отпускать второго, чтобы всегда иметь запасной вариант, иметь, таким образом, рычаг воздействия на каждого и манёвр для игры. Мерзко по отношению к обоим.

Игры временны и настоящих отношений на манипуляциях не построишь, лишь такие же временные, хоть порой и долгосрочные. Но от нечестности устают. Вот ведь в чём вся штука. И многие проблемы можно решить так просто.

Ошибка в том, что внутренне я не отпустил девушку, которая звала меня в любовный треугольник. Поэтому много раз впоследствии встречался с аналогичной ситуацией, и все девушки в этих ситуациях делали одно и тоже: встречались с женатыми парнями, говорили мне, что любят другого, но это было лишь на словах, потому что всей манерой поведения они звали меня, и я это чувствовал. Отсюда и то неприятное ощущение чего-то незавершённого. Марина, Валя, Света... Они и сейчас живут в треугольниках. С другими людьми, но всё в том же. А я сомневался и корил себя: вдруг, я сделал не всё возможное, чтобы завоевать девушку, вдруг, нужно было просто не слушать её отказы, терпеть истерики и продолжать завоёвывать? А теперь вижу, что нет. Я всё сделал правильно. Сомнения были на самом деле оттого, что я чувствовал противоречия в этих девушках и нечестность по отношению к себе и ко мне. Они не звали меня в отношения, они не звали меня в честную игру или честный бой, они тянули меня в искажения. Сейчас я говорю всем этим девушкам «НЕТ! ». Наташа, я говорю тебе «НЕТ! ». Ты получала удовольствие от того, что я влюбился в тебя и подпитывала эту мою влюблённость, играя на моих чувствах. Тогда, десять лет назад, я отпустил тебя во внешнем мире. Сейчас я отпускаю тебя и во внутреннем. Прощай. Дай Бог тебе всего, чего ты хочешь, чего заслуживаешь. Прощай. Я достоин девушки, которая будет честна со мной и в словах, и в чувствах. Прощай! Ты свободна. Я свободен.

Итак, я – богомол. Почему? – потому что сила неосознанная действует во вред мне же. Используя её осознанно, я не буду причинять человеку боль ради боли и боль ради эго, как это делают Маша, Лида и им подобные. Используя своего богомола, я буду убивать искажения в других и в себе.

- Как? – спрашиваю себя.

Думаю. Чувствую. Вхожу в образ. Вижу, как я отрываю головы жукам, другим богомолам. Я ОТРЫВАЮ и делаю это резко, неожиданно, привычными движениями. Подкарауливаю и … внезапность. Мой козырь – внезапность. Никто не ожидает подвоха от такого милого существа, как я. Я – богомол, отрывающий внезапностью*. Есть! Ура! Мощная, приятная волна прокатилась по организму. И как же это похоже на меня! Почему я боялся раскрыть этот потенциал. Боялся, а в подоплёке – любил.

Сопли куда-то пропали, и нос дышит! Дышит! Теперь уже осталось совсем чуть-чуть. Проживаю нахлынувшие образы всем своим существом, не отделяя себя от них. Я сдвигаю с себя надгробную плиту и встаю из гроба, который, как оказалось, висит на воздухе. Учусь ходить по воздуху: осторожными шагами поднимаюсь вверх, доверяя невидимой, упругой опоре. Натыкаюсь на стекло сверху, пространство вокруг набухает, промокает и оказывается жидкостью. Под стеклом в панике хватаю ртом остатки спасительного воздуха, начинаю захлёбываться. Вспоминаю об обратной гравитации. Стекло переворачивается. Я стою на зелёном стекле, а вода осталась под ним и течёт снизу вверх.

Возвращаюсь в образ колючей и округлой программы. Она изменилась, стала более мягкой и гладкой. Вижу клешни. Понимаю, что я – рак, ползущий по морскому дну с ракушкой на спине. Инструктор с парашютом – рак с домиком. Ракушка – это моя защита, мой багаж и мой мир, который всегда со мной. Вот только тяжела ноша и живу, постоянно прячась от врагов. Это мир, в котором я нуждаюсь в дополнительной защите. А так ли это на самом деле? Давно не так. А главное, зачем я тащу свой мир тем, кому он не нужен? Переворот обратной гравитации: море выворачивается наизнанку по линии соприкосновения с воздухом, и вот я – белоснежный голубь, выпорхнувший на свободу в чистоту и свободу как постоянное и естественное состояние. Вестник небес. Голубь, увлекающий воркованием*. Здесь моя среда и мой дом. Небо – мой дом. Весь мир – мой дом!

Жаренный петух клюёт очень больно. Что ж, полки богомолов повержены. Я вздохнул свободно, ощутил прилив бодрости и радости жизни. Я понял, что могу теперь обойтись без капель в нос, без этих вечных блокаторов, которые были моими постоянными спутниками долгие годы. Голова прояснилась. Я резко иду на поправку. Пора лететь дальше. Пора творить. Залежался я что-то. Но встаёт с постели уже совсем другой Раис, обновлённый. И чувство такое, что за время болезни промчалось много-много-много лет.

PS:

- Здравствуй, родная! Прости, что пропал так надолго. Я болел. Отпахал, как сволочь, зато рассказ новый написал. Да, абсолютно реальный – всё именно так, как было. Скоро выложу. Жди. Когда увидимся? – сейчас.

*формирование энергий по методу Каплуновой Т.В.

(май 2014)

ЖАРЕННЫЙ ТРЭШ

Или

КАК БОЛЕЮТ ВОЛШЕБНИКИ.

Андрей и Насыр уже были там. Причём, Андрей сегодня явно переборщил с пивом.

- Да, оно здесь хорошее, - подумал Раис, - но зачем же так грубить своему организму?

- Что? Я с тобой, как с другом… - огорчился Андрей.

- А я тебе, как другу, говорил: оставь пиво на завтра.

- Завтра ещё куплю.

- Катаете? – только и нашёл что спросить прибывший.

- Нет, бросаемся шарами, хи-хи-хи! – пошутил Андрей и полез в лузу своей огромной лапой.

Насыр сунул Раису в руки кий и достал сигареты:

- Играй, а я обдышусь пока пойду.

- Давай, обдышись.

- Повезло, - сказал он и забрал шар со ската.

- Ага, говори теперь. Явился тут молодой да ранний стариков обижать.

- Да я вообще играть не умею. Это ты-то старик?

- Чего это ты сегодня? Первый раз тебя таким вижу.

Раис несколько удивился:

- Разве ты мало зарабатываешь здесь?

- Авиация всегда была убыточной. Сам знаешь…

- Но мы с тобой в этом не виноваты! Я так люблю свою жену… Света! Света!

Андрей прикрыл глаза ладонью руки и упал локтями на бильярдный стол. Крутые плечи его подрагивали.

- Эге! – воскликнул он и подскочил ближе, - а ну ка, давай вдвоём этого жеребца…

- Часто у него такое?

- Не обращай внимания. Практически всегда, когда напьётся, вспоминает о жене.

- Ну, Нассс…, я тебе припомню, - пробормотал Андрей.

- Что у трезвого на уме…, - сделал вывод Раис, - Значит, любит.

*******

- Хочешь, познакомлю с красивой стюардессой? Правда, у неё развод и двое детей.

- Нафига ж она мне нужна с таким багажом? Незамужних мало что ли?

- Ну а что ты сидишь один? Пошли тогда с нами. У Гули чаю попьём.

- Нет, не хочу. Спасибо. Я лучше на море схожу. Обожаю ночное море.

- Ты хорошо двигаешься, Раис.

- Спасибо, ты тоже.

- Я говорила тебе, что умею читать мысли?

- Нет. Умеешь?

- Угу. Я ведьма. Вон видишь двоих постаревших рокеров? Они смотрят на нас и думают, что мы очень красивая пара.

- Я не знаю, что они думают, но взгляды завистливые – это точно. Не удивительно. Я сам себе почти завидую.

- А вон тому пакистанцу ты понравился. Он на тебя глаз положил. Ха-ха-ха!