Существует ли связь между ростом толерантности в обществе и сходом этого общества с исторической сцены?

Как изменится мировая экономика, если все люди будут умирать сразу по достижении пенсионного возраста? ВЛАДИМИР НАЗАРОВ. Определимся, что такое нетрудоспособность. В аграрном обществе человек нетрудоспособен лет с 40, а в постиндустриальном может нажимать на кнопки и отвечать на звонки хоть до 80. По сути, речь идет о мире, в котором вообще не нужна пенсионная система. Это приведет к снижению налогового бремени и росту ВВП, потому что люди будут стремиться работать подольше. Изменится структура потребления: люди будут больше потреблять услуги, которые продлевают трудоспособность, инвестировать в здоровье и образование. Исчезнет инфраструктура пенсионных накоплений, зато резко вырастет роль медицинского страхования. Существенно сократится налоговое бремя. А деньги на пенсионную систему тратятся огромные: в развитых странах это 10–12% ВВП – около трети всех расходов. Вопрос не лишен смысла. Дело в том, что в развитых странах продолжительность здоровой жизни растет примерно на столько же, на сколько увеличивается общая продолжительность жизни. В итоге период нетрудоспособности в общей продолжительности жизни постепенно сокращается. Поэтому я не исключаю, что в какой-то момент любой человек будет оставаться трудоспособным ровно до смерти.

Сумела бы экономика молодых США сформироваться без использования труда рабов? АЛЕКСАНДР КИЯТКИН. Сформироваться-то в самые молодые свои годы она как раз смогла при минимальной роли рабства. К самому началу XIX века рабство казалось отживающим явлением. Масштабы его были ограничены, роль в экономике – все более снижающейся. И при этом подушевой ВВП Америки на тот момент был даже выше, чем, например, в Российской империи. Другое дело, что первая половина XIX века стала периодом беспрецедентного роста американской экономики. И как раз в этом росте рабство играло ключевую роль. «Король-хлопок» – выражение из тех времен. Он составлял 70% постоянно растущего американского экспорта, а вся связанная с ним экономика была рабской. На плантациях к 1860 году было занято до 4 млн рабов. О том, насколько велико было их экономическое значение, говорит совокупная стоимость американских невольников. В деньгах того времени она составляла около $3 млрд. Это больше всех тогдашних инвестиций в производство и железные дороги вместе взятых. Это втрое больше всех североамериканских банковских активов и в 48 раз больше расходов федерального правительства за 1860 год. Рабы были главной ценностью Америки, а Рабство – основой процветания США в первой половине XIX века. И, кстати, Великобритании тоже, несмотря на ее, вроде бы, крайне неприязненное отношение к рабовладению. Примерно пятая часть тогдашней британской экономики (и самая быстрорастущая часть) была основана на торговле американским хлопком и его переработке. Северные штаты тоже немало приобретали от характерного для Юга рабства, потому что были как раз посредником в этой трансатлантической связке плантации-Великобритания. Тем удивительней, что рабство все же пало. Южные штаты, которые были богаче северных, уже к 1880-м стали вдвое их бедней. Но Штаты в целом нашли другие источники роста и построили к началу XX века новую экономику – уже без невольников. IVAN KOROLEV. На деле экономика США к началу гражданской войны состояла из двух сильно различающихся частей: преимущественно сельскохозяйственной экономики Юга и гораздо более промышленной экономики Севера (civilwar.org). Понятно, что эти две части не были независимы и активно взаимодействовали, поэтому сложно ответить на вопрос о том, как бы развивался Север, если бы на Юге не было рабства, но все же можно сказать, что экономика Севера вполне успешно развивалась без непосредственного использования рабского труда (детали можно посмотреть тут: nps.gov).

Есть ли экономические модели, которые работают в 100 процентах случаев? НИКОЛАЙ КУЛЬБАКА. Давайте сначала скажем, что такое модель. Модель – это упрощение какого-либо реального объекта. Все упрощения, которые мы делаем, основываются на наших предположениях о том, что есть параметры объекта, которыми мы можем пренебречь. А дальше все очень просто. Если наши предположения правильно сделаны, то модель более или менее адекватно описывает процесс. Поэтому для любой модели надо сначала выяснить те допущения, которые были сделаны при ее создании. А дальше мы смотрим, если в данных условиях допущения неверны, то моделью пользоваться нельзя. В принципе, это верно для любой модели любого объекта. Моделями планеты Земля могут быть и топографическая карта, и глобус, и условная точка (если мы рассматриваем путь до другой звезды). Посмотрим на простейшую экономическую модель, такую, как закон спроса. Выглядит этот закон так: «При прочих равных условиях, чем цена на товар ниже, тем больше величина спроса». Так вот, фраза «при прочих равных условиях» как раз и означает, что у нас, кроме цены, ни один параметр на рынке не меняется. Пока это допущение работает, закон спроса выполняется. Как только меняются внешние условия (погода, мода, природа, число клиентов, цены на другие товары и т.п.), закон перестает отражать зависимость цены и количества. В общем, чем сложнее модель и чем больше допущений сделано, тем меньше диапазон применения модели. Так что, возвращаясь к поставленному вопросу, можно твердо сказать, что экономических моделей, которые работают в 100% случаев просто быть не может. Всегда есть ограничения, за пределами которых практически любая экономическая модель будет неадекватной.

⇐ Предыдущая53545556575859606162Следующая ⇒

Поделиться: