Ганимед. Пятый Сектор исправитель-зоны. Сулико, та-ри-та-ра-тарай - пели Отец Всех Народов и Лика на два голоса. * * * кадр 94-й * * *

- Сулико, та-ри-та-ра-тарай… - пели Отец Всех Народов и Лика на два голоса, склонив-шись голова к голове. Вернее, «та-ри-та-ра-тарай» пела Лика, а ОВН то же самое тянул по-грузински. Выходило у него не слишком музыкально, но зато задушевно. У Лики же наоборот получалось музыкальнее, но по части души недотягивало. А попробуйте сами спеть, не зная ни слова, кроме пресловутого имени Сулико, кое к тому же изрядно смахивает на японское.

- Ну, ё-моё, самурай! - уважительно подумала Лика, глотнув из бокала «Хванчкари», и едва не оформила свою мысль вслух. Она третий день стенографировала Вождя и проводила полную реморализацию, как и полагается горным феям Альхтийи. Результаты сей реморализации были, как говорится, налицо - тиран улыбался в усы и с каждым часом становился всё человечнее и человечнее. Он хлопал окружающих по плечу, вгоняя их этим в дрожь, и говорил каждому:

- Ай, генецвале, какой сегодня славный день! Так хочется, чтобы всем вокруг хорошо бы-ло!

- И пусть никто не уйдёт обиженный! - добавила Лика мысленно. День добавляла, два добавляла, потом перестала – сей кадр становился ей симпатичен. Симпатичен по-настоящему…

- Шэни дэда! – бормотала Лика. – Ну что ему стоило быть таким в жизни? Таким славным и обаятельным…

Магия горных фей пробуждала в человеке всё лучшее, что было скрыто в нём на самом донышке души, задавлено жизненными обстоятельствами и распроклятыми благими намерени-ями, ведущими прямиком в ад. И чем дольше человек находился в обществе феи, желающей вернуть ему человеческий облик, тем необратимее становились изменения в нём и тем меньше у него оставалось шансов вернуть прежнее скотское состояние. С каждым часом меньше…

- Ты у меня зазвучишь гордо! – фыркала Лика, возвращаясь в мир Пятого Сектора - по-есть, попить и прочее тому подобное. На работе ей дали декаду за свой счёт и с этой стороны всё было в порядке. Не в порядке было другое - предчувствие того, что вся история закончится полным пшиком. Ну, не верилось ей, что Иосиф Виссарионович сможет забыть гнусное слово «коммунизм», как перед этим не верилось, что игра пойдёт прямо из резидент-номера. Такая вот она недоверчивая уродилась, эта Лика – сестра блика!

Бокал опустел и Вождь кивнул в сторону бутылки. Лика помотала головой: хватит, мол, я же на работе! Окосею и такого настенографирую - западные спецслужбы с руками оторвут. Или этот добрососедский Рейх…

- Райх, - поправила она себя и, подперев голову кулаком, грустно затянула:

- Но нельзя дубине к дубу перебраться…

- По-моему, не к дубине, а… - Вождь почесал в затылке. – Там какая-то иная флора была. Калина? Малина? М-м-м…

- Калинка-малинка – это из другой оперы, Иосиф Виссарионович! – сообщила Лика.

- Тогда рябинка! Точно, рябиновку мы ещё не пробовали!

- Нет-нет, Иосиф Виссарионович, я Вас, конечно, уважаю, но не до такой же степени!

- А зря. Вождя нужно уважать! – заявил И.В. – Вождь, он всем нам, как отец родной. Отец этой, как её… Лиги Наций.

- Отец всех Народов, - поправила его Лика. - А Лига Наций - это изобретение подлого Запада.

- Правильно говоришь, дорогая! Ну, где ты раньше была?

- Далеко, Иосиф Виссарионович, в ином мире и в ином времени – и обратно вернусь. А не хочется – простро ужас!

- И не возвращайся, если не хочется! У нас хорошо – мы со… сосо… соси… сосиализм строим! А вы что, не строите?

- Мы его давно построили. Потом убили, в ямку закопали и табличку написали. Какую ж мы табличку написали? Не помню, чес-слово, не помню!

- И не надо, хрен с ним, с сосиализмзом этим! Пусть каждый живёт, как ему нравится – но чтоб другим не мешал! А будет мешать, я на него органы натравлю, на козла этакого.

Вождь глотнул прямо из бутылки и осоловелым взглядом окинул кабинет. Над столом жужжала здоровенная муха.

- И ты не мешай! – Вождь замахнулся на неё сложенной в трубочку «Правдой». Муха ушла в сторону, обиженная таким отношением. Видимо, сочла, что «Правда» - это вам не «Вашингтон пост». И даже не «Дэйли ньюз»…

Анюта сошла со второго уровня, - подумалось Лике. - Интересно, на чём же она прокололась: на пьянке что ли?

Вождь снова замахнулся центральным органом - в смысле, печатным - и из кармана его френча выпала какая-то фотография. Лика, естественно, не стала дожидаться, пока И.В. за ней за ней наклонится и по пьяному делу припечатается лбом. Она быстро подняла снимок и протянула его шефу. Мельком заметила, что снимок чёрно-белый, качества соответственного, а изображены на нём какие-то детишки лет двенадцати-тринадцати или где-то в этом районе. Галстуки на них скореее всего пионерские и посему, надо полагать, красные.

- Мои отпрыски! – с гордостью сказал В.И. – Яков, Василий, Света.

- А Вы где? – спросила Лика.

- Так это ж они в «Артеке»! А я для «Артека» того, староват малость – ты не находишь?

- А какой здесь сейчас год? – спросила Лика.

- Восемнадцатый год Великой Октябрьской Соси…тьфу ты! Ну, и так далее! - Вождь махнул рукой, словно отгоняя злосчастную муху. – Тридцать пятый, короче…

- Иосиф Виссарионович! - в кабинет осторожно просунулась голова сталинского секрета-ря. - К Вам товрищ Молотов по неотложному вопросу!

- По неотложному, говоришь? Тогда тащи ешё «Хванчкари»!

- Слушаюсь! Товарища Молотова впускать?

* * * кадр 94-й * * *

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться: