Дитмар Эльяшевич Розенталь

Дитмар Эльяшевич Розенталь

А как лучше сказать?

 

Busya http://lib.aldebaran.ru/

«Д.Э. Розенталь «А как лучше сказать?»»: Просвещение; Москва; 1979

Аннотация

 

В книге в популярной форме изложены важнейшие вопросы речевой культуры, связанные с нормативностью речи, ее благозвучием, выразительностью, а также словоупотреблением и оптимальным выбором конструкций.

Книга поможет школьникам в усвоении лексических, грамматических, орфоэпических и стилистических норм русского языка.

 

Дитмар Эльяшевич Розенталь

А как лучше сказать?

Кн. для внеклассного чтения. (VIII–X кл.)

 

К читателю

 

На вопрос, который поставлен в названии этой книги, вы, юные читатели, получите ответ, прочитав ее. Книга поможет вам повысить речевую культуру и грамотность в широком смысле этого слова.

В нашу эпоху расцвета социалистической культуры подлинной грамотностью следует считать не только умение читать и писать без орфографических и пунктуационных ошибок, но и умение правильно выражать свои мысли в устной и письменной форме. Сегодняшний и завтрашний строитель коммунистического общества должен быть культурным во всех отношениях, должен стремиться овладеть духовными народными богатствами, в том числе богатствами национального языка, культурой национальной речи.

Что понимать под культурой речи? Культурной можно считать такую речь, которая отличается смысловой точностью, богатством и разносторонностью словаря, грамматической правильностью, логической стройностью, выразительностью. Культурная речь в своей устной форме должна отвечать существующим в настоящее время нормам произношения, в письменной форме – нормам орфографии и пунктуации.

Что понимать под языковой нормой? Нормы бывают двоякого рода. Одни из них строго обязательны и не допускают никакого нарушения, как, например, грамматические или орфографические нормы. Такие нормы применяются, когда решается вопрос: как надо говорить или писать? Другие представляют собой наиболее распространенные, предпочтительные языковые (речевые) варианты из закрепившихся в практике использования, варианты, наилучшим образом выполняющие свою функцию. Именно с этими вторыми нормами (вариантами норм) мы сталкиваемся в стилистике, когда решается вопрос «А как лучше сказать?».

Напрасной была бы попытка ответить на этот вопрос однозначно, стремление дать своего рода рецепты на все случаи речевой практики. Дело в том, что, несмотря на известную свою устойчивость (иначе перед нами будет что-то преходящее в языке, а не прочный образец), норма изменяется в результате развития самого языка. Эта подвижность нормы нередко приводит к тому, что для одного и того же языкового явления имеется в данный период не один-единственный способ выражения, а больше: прежняя норма еще не утрачена, но наряду с ней возникает уже новая. Сравните сочетания типа много народу – много народа, чашка чаю – чашка чая,  в которых формы на – у(-ю)  свойственны прежнему употреблению, а формы на– а(-я) – современному. Другой пример: произношение суффикса – ся  (в возвратных формах глагола) с твердым [с] – прежняя норма, с мягким [с'] – теперешняя. В обоих случаях прежнее и теперешнее сосуществуют, между ними возможен выбор, перед нами варианты нормы в хронологическом плане, т. е. в их временной последовательности.

Другой путь появления вариантов нормы связан с тем, что в языке, в зависимости от выполняемой им функции (служить посредником при общении, или способом передачи мыслей и чувств, или средством воздействия на других членов данного языкового коллектива), в зависимости от конкретных условий его использования, возникают особые разновидности – стили, характеризующиеся каждый своими признаками (преимущественным использованием определенных лексических и фразеологических средств, синтаксических конструкций и т. д.): Среди стилей выделяются две большие группы: стили книжные (чаще в письменной форме) и разговорный (чаще в устной форме), которые обычно располагают своими вариантами норм. Сравните формы именительного падежа множественного числа договоры – договора, слесари – слесаря,  из которых одни (с окончанием – ы  или – и)  являются книжными, а другие (с окончанием – а  или – я) – разговорными. Другой пример: формы предложного падежа единственного числа в отпуске, в цехе  (с окончанием – е) –  книжные, а формы в отпуску, в цеху  (с окончанием – у) – разговорные.

Таким образом, наряду с вариантами нормы, возникающими в хронологическом плане (старые и новые варианты), сосуществуют варианты, обязанные своим появлением выделению в языке различных стилей (книжные и разговорные варианты). Остается добавить, что, как правило, старые варианты совпадают с книжными, а новые – с разговорными.

Наличие вариантов нормы, наличие двояких форм для выражения одного и того же языкового явления обогащает язык, создает возможности более точного и более тонкого оформления высказывания. Но при этом выбор в каждом конкретном случае должен быть обоснован, должен быть стилистически оправдан. Уместно вспомнить слова А. С. Пушкина: «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности».

Вернемся к заглавию предлагаемой книги: «А как лучше сказать?» Сама формулировка вопроса говорит о том, что имеются возможности улучшать качество нашей речи, совершенствовать ее. Какие же требования предъявляются к хорошей речи? Какие признаки ее характеризуют?

Правильность речи, т. е. соответствие принятым в определенную эпоху литературно-языковым нормам. «Неправильное употребление слов ведет за собой ошибки в области мысли и потом в практике жизни». (Д. И. Писарев.)

Точность речи, т. е. соответствие мыслям говорящего или пишущего. «Точность слова является не только требованием здорового вкуса, но прежде всего – требованием смысла». (К. Федин.)

Ясность речи, т. е. доступность пониманию слушающего или читающего. «Говори так, чтобы тебя нельзя было не понять», – писал еще в античные времена римский учитель красноречия Квинтилиан.

Логичность речи, т. е. соответствие законам логики. Небрежность языка обусловливается нечеткостью мышления. «Что неясно представляешь, то неясно и выскажешь; неточность и запутанность выражений свидетельствует только о запутанности мыслей». (Н. Г. Чернышевский.)

Простота речи, т. е. безыскусственность, естественность, отсутствие вычурности, «красивостей» слога. «Под напыщенностью и неестественностью фразы скрывается пустота содержания». (Л. Н. Толстой.)

Богатство речи, т. е. разнообразие используемых языковых средств. «Задачи, которые вы ставите перед собой, неизбежно и настоятельно требуют большего богатства слов, большего обилия и разнообразия их». (М. Горький.)

Сжатость речи, т. е. отсутствие лишних слов, ненужных повторений. «Если пишет многословно, – это тоже значит, что он сам плохо понимает то, о чем говорит». (М. Горький.)

Чистота речи, т. е. устранение из нее слов нелитературных, диалектных, жаргонных, просторечных, вульгарных, а также слов иноязычного происхождения, употребляемых без надобности. «Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус», (В. Г. Белинский.)

Живость речи, т. е. отсутствие шаблонов, выразительность, образность, эмоциональность. «Язык должен быть живым». (А. Н. Толстой.)

Благозвучие речи, т. е. соответствие требованиям приятного для слуха звучания, подбор слов с учетом их звуковой стороны. «Вообще следует избегать некрасивых, неблагозвучных слов. Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих звуков, избегаю их». (А. П.Чехов.)

В какой мере указанные выше требования соблюдаются вами, мои юные читатели? К сожалению, нередко в вашей речевой практике встречаются значительные отклонения от литературной нормы. Возьмем на выбор письменные работы ваших сверстников – старшеклассников и абитуриентов – лиц, поступающих в вузы. Ознакомимся с отдельными выдержками из этих работ, и, может быть, некоторые примеры вызовут у вас улыбку.

«Салтыков-Щедрин изобразил тяжелое положение крестьянства в лице лошади»; «Базаров – молодой человек с захудалым лицом»; «Катерина и Кулигин – лучшие представители „темного царства“. (Авторы приведенных курьезов слабо разбираются в значении слов, не учитывают способности слов соединяться друг с другом по смыслу.) „Сатин первый раскусывает Луку“; „Манилов умеет только трепать языком“. (Ошибочно употреблены просторечные слова.) «Иудушка отличается от своих братьев подхалимством и дурманными  методами». (Автор занимается неоправданным словотворчеством.) «Партизан спрятался в закуте»;  «При этом известии у них сполох  произошел». (Ненужная в сочинении диалектная лексика.) «Роман „Что делать?“ сыграл  большое значение  в литературе и обществе». (Искажение устойчивых оборотов.)

Таков далеко не полный перечень характерных для старшеклассников лексических ошибок. Работе над их устранением посвящен первый раздел этой книги.

А как обстоит дело с использованием форм частей речи, с построением предложений? Все ли здесь благополучно? Не будем забегать вперед, подождем до рассмотрения материалов второго раздела, посвященного вопросам грамматической стилистики.

В последующих двух разделах книги мы обратим внимание на использование изобразительно-выразительных средств языка, его стилистических возможностей, оживляющих речь, создающих ее выразительность, на нормативное произношение и ударение.

Как же все-таки правильно писать и говорить? Как лучше выразить мысль при наличии допустимых языковых вариантов? Как придать высказыванию выразительность? Как пользоваться правилами литературного произношения и ударения?

Для получения ответов на поставленные вопросы нам с вами придется проделать небольшое путешествие в разные области языка – его лексику, грамматику, стилистику, орфоэпию.

Итак, в добрый путь!

 

Вначале было слово

 

Начнем наше путешествие с лексики, т. е. области, в которой сосредоточено основное богатство языка – его словарный состав. Если язык в целом является первоэлементом литературы, то первоэлементом языка является слово.

 

 

«Слово – одежда всех фактов, всех мыслей»

Этими словами М. Горький подчеркивал неразрывную связь между содержанием и формой высказывания: эту одежду необходимо подбирать «по мерке» и «со вкусом». В первую очередь важно учитывать присущее каждому слову значение.

Возьмем такой пример: «На образе Павла Корчагина мы видим, как закалялись и мужали наши современники в годы борьбы за Советскую власть». Ученик, написавший эту фразу, не учел, что современник – «тот, кто живет в одно и то же время с, кем-либо». Очевидно, вместо «наши современники» следовало написать наши сверстники.

Другой пример из сочинения: «Образ Базарова был подмечен Тургеневым верно». Но подметить  значит «наблюдая, заметить, обнаружить». Получилось, что И. С. Тургенев был не создателем образа Базарова, а только тонким наблюдателем со стороны.

Попутно укажем, что термин «образ», часто встречающийся в ваших работах, многими из вас понимается нечетко. Например: «Героем романа М. Горького „Мать“ является образ Павла Власова». Но ведь герой (главное действующее лицо) в этом произведении – сам Павел Власов, а не его образ (художественное изображение человека в литературе). Аналогичная ошибка, связанная с неверным толкованием понятия «образ»: «В романе „Евгений Онегин“ представителем лучшей части дворянской интеллигенции является образ Евгения Онегина». И здесь слово образ  излишне: представителем дворянской интеллигенции в романе был сам Евгений Онегин, а не его образ. Если взять еще одну фразу из ученического сочинения: «Образ Печорина крайне противоречив в романе», то получается, что М. Ю. Лермонтов был слабым писателем, не сумевшим создать цельный, законченный образ. На самом деле, не образ Печорина противоречив, а противоречив его характер .

Говоря о литературоведческих (и лингвистических) терминах, встречающихся в ваших работах, нельзя не упомянуть и о таких, как «язык» и «стиль». Если язык – это совокупность лексико-фразеологических и грамматических средств, используемых его носителями для целей общения, воздействия, то стиль – приемы, способы, манера их использования. Неразличение этих понятий приводит к такого рода ошибкам: «В стиле романа „Отцы и дети“ простые предложения чередуются со сложными, используются разные эпитеты, имеется много метафор, сравнений и т. д.» (вместо В языке романа …); «Для языка ранних произведений М. Горького характерна романтическая приподнятость» (вместо Для стиля…).

Для правильной речи важно учитывать не только значение отдельно взятого слова, но и его связь с другими словами, так называемую лексическую сочетаемость, т. е. способность одного слова образовать по смыслу сочетание с другим словом. Возьмем для примера такое предложение: «Наш народ сумел завоевать революцию и перейти к новой, счастливой жизни». Ученик, написавший эту фразу, не учел, что революцию не завоевывают , а совершают (завоевывают власть). С этой точки зрения вы сами можете оценить «достоинства» таких предложений из школьных письменных работ: «Однажды Павел предупредил мать, что к нему придут запрещенные люди» (подумайте, сочетается ли слово запрещенный  с названиями одушевленных предметов); «В конце романа Павел Власов – это уже закоренелый революционер» (подходит ли прилагательное закоренелый  со своими значениями «застарелый, неисправимый» как определение к слову революционер?);  «Молодогвардейцы верили в неминуемую победу советского народа в Великой Отечественной войне» (сравните: неминуемая беда, неминуемая гибель,  и решите, удачно ли сочетание «'неминуемая победа», укажите, каким подходящим словом можно заменить в этом сочетании прилагательное неминуемый);  «Добролюбов под Катериной видел луч света, а под Кабанихой – темное царство» (удачно ли использован глагол видеть?);  «Ученик подробно рассказал автобиографию писателя А. А. Фадеева» (вместо биографию; автобиография –  это описание своей жизни).

С лексической сочетаемостью соединена логическая связь слов в предложении, которая тоже нередко нарушается в речи. Рассмотрим такое предложение: «Сложный и оригинальный внутренний облик Катерины нашел свое отражение в ее языке, самом ярком среди действующих лиц „Грозы“ (язык оказался „действующим лицом“).

А теперь сами найдите аналогичные ошибки, основанные на неправильном сопоставлении: 1) «Самым бедным из этой группы действующих лиц является язык Варвары». 2) «Подобно многим другим его произведениям идея этой повести вынашивалась писателем в течение ряда лет». Как вы исправили эти предложения?

Попытки расширить лексические связи, не считаясь с логикой высказывания, приводят иногда к курьезным результатам. Например: «Комсомольцы и молодежь совхоза решили полностью взять в свои руки откорм свиней и уже в этом году добиться, чтобы две трети молока, производимого в совхозе, были молодежными».

 

* * *

«Верней клади ступень  ноги»

Приведя эту фразу как пример неправильного употребления слов, смешения смысла, М. Горький иронически указывал, что автор «не замечает некоторого несходства между ступней ноги и ступенью лестницы». Случаи подобного смешения близких по звучанию, но далеких по значению или расходящихся в своих значениях слов (языковеды называют такие слова паронимами ) встречаются в практике речи довольно часто.

Так, в школьном сочинении читаем: «Помещики жестоко обращались со своими придворными».  Очевидно, автор этой фразы не различает значений слов придворный – «тот, кто входил в число лиц, приближенных к царю», и дворовый  – «крепостной крестьянин, взятый на барский двор для обслуживания помещика».

В другом примере из работы ученика «Судьба крепостников  всецело зависела от власти помещиков» смешаны слова крепостник – «помещик» и крепостной – «крестьянин, принадлежавший помещику на основе крепостного права».

Классическим стал пример смешения глаголов одевать  и надевать.  Приходилось ли вам слышать предложения типа «Он одел  пальто и шляпу и вышел на улицу»? Вероятно, да, потому что глагол одеть (одевать)  значительно активнее своего собрата. Однако в подобных примерах литературная норма не станет защищать такое употребление. Дело в том, что глагол одевать  обозначает действие, обращенное на другой предмет (в грамматическом значении этого слова, то есть им может быть и человек, и животное, и неодушевленный предмет), например: одевать ребенка, одевать коня попоной, одевать куклу.  Если же действие обращено на его производителя, то употребляется глагол надеть (надевать),  например: надеть пальто, надеть шляпу, туфли, калоши, перчатки, очки, коньки, кольцо  и т. д. Однако в конструкциях с предлогом на  глагол надеть (надевать)  обозначает действие, производимое по отношению к другому лицу или предмету, например: надеть шубу на ребенка, надеть чехол на кресло.

Смешение близких по звучанию слов находим в предложении «Он полный невежа  в вопросах искусства» (вместо невежда – «малосведущий, малообразованный человек»; а невежа – это «грубый, невоспитанный человек»).

Какой глагол из заключенных в скобки должен был бы выбрать председательствующий на собрании: Слово (предоставляется – представляется) такому-то?  Запомним: здесь выбор должен быть сделан в пользу предоставляется (предоставить  значит «дать возможность, право что-либо сделать»). А значения глагола представить  вы можете сами определить по словосочетаниям 1) представить доказательства,  2) представить своего знакомого,  3) представить к награде,  4) представить себе все трудности путешествия,  5) представить дело в смешном виде.  И теперь выбирайте: 1) Ему была (предоставлена – представлена) возможность поехать на юг. 2) Ему (предоставилась – представилась) возможность поехать на юг.  Если в первом случае вы выбрали первое слово из заключенных в скобки, а во втором – второе, то вы не ошиблись.

Возможно, вы слышали, как водитель трамвая (автобуса, троллейбуса), обращаясь к пассажирам, говорит: «Вошедшие граждане, оплатите за проезд».  Правильно ли он употребил словосочетание «оплатить за проезд»? Нет, нужно говорить: уплатить за проезд  (с предлогом за)  или оплатить проезд  (без предлога).

Сможете ли вы построить предложения с паронимами: абонемент – абонент, адресант – адресат, бережливый – бережный, болотистый – болотный, глинистый – глиняный, земельный – земляной, искусный – искусственный, мелкий – мелочный, обидный – обидчивый, практический – практичный, скрытный – скрытый, соседний – соседский?

А в заключение попробуем совместно решить, какой из заключенных в скобки паронимов уместно использовать в приводимых предложениях. Смысл этой небольшой работы сводится к следующему: вы знаете, что в принципе одинаково возможны словосочетания высокий дом  и высотный дом, близкие холмы  и ближние холмы  и т. д., но в условиях конкретного контекста один из вариантов становится предпочтительным, и тем самым решается вопрос: а как лучше сказать? Итак, попрошу вас сделать надлежащий выбор.

 

1. Самые… дома находятся в новых кварталах города (высокие – высотные).  2. Вкусный и… обед прибавил нам силы (сытый – сытный).  3. Любой… заслуживает осуждения (поступок – проступок).  4. Молодой рабочий быстро… профессию токаря (усвоил – освоил).  5. С… удовлетворением учитель отметил успехи слабого ученика (особенным – особым),  б. Все вокруг привлекательно: и… озера, и дальние холмы (близкие – ближние).  7. Мы с братом живем в одном доме, но па… этажах (различных – разных).  8. На вопросы мальчик отвечал с каким-то… видом (виноватым – виновным).  9. Было жарко, и пешеходы шли по… стороне улицы (теневой – тенистой).  10. В квартире нужно было… ремонт (провести – произвести).  11. Мы живем в… эпоху завоевания человеком космоса (геройскую – героическую).

 

А теперь проверьте себя: 1. Высокие.  2. Сытный.  3. Проступок.  4. Освоил.  5. Особым.  6. Ближние.  7. Разных.  8. Виноватым.  9. Теневой.  10. Произвести.  11. Героическую.

 

* * *

 

Старый, давний, старинный, ветхий, древний  

Приведя этот ряд синонимов-прилагательных, писатель Д. И. Фонвизин так объяснял смысловое различив между ними: «Старо  то, что давно было ново; старинным  называется то, что ведется издавна. Давно  то, чему много времени прошло. В настоящем употреблении ветхим  называется то, что от старости истлело или обвалилось. Древне  то, что происходило в отдаленнейших веках». Для иллюстрации этих значений Д. И. Фонвизин дает такое продолжение: «Старый  человек обыкновенно любит вспоминать давние  происшествия и рассказывать о старинных  обычаях; а если он скуп, то в сундуках его найдешь много ветхого.  Сих примеров столько ныне, сколько бывало и в древние  времена».

Итак, включенные в синонимический ряд слова обозначают примерно одно и то же и одновременно не одно и то же: в них заключен общий для них смысл, но разные его оттенки. Именно последние при употреблении синонимов играют главную роль: они напоминают оттенки краток у художника, нюансы звуков у музыканта. Общность значения улавливается сразу: любой пятиклассник скажет, что в сочетаниях смелый боец, храбрый боец, отважный боец, мужественный боец, бесстрашный боец, неустрашимый боец  имеются синонимы, характеризующие человека, не поддающегося чувству страха, умеющего преодолеть его; однако не только школьник, но и вполне образованный взрослый человек может затрудниться в выяснении тонких различий между приведенными выше прилагательными. А это различие действительно существует: если носителем общего значения является слово смелый,  то храбрый – «активно смелый, не боящийся опасности, идущий навстречу ей»; отважный – «очень смелый, готовый совершить поступок, требующий бесстрашия»; мужественный – «не теряющий присутствия духа перед лицом опасности»; бесстрашный –  «чрезвычайно смелый, не знающий страха»; неустрашимый – «такой, которого ничто не устрашит».

Другой пример. Говоря об одаренном ученом, мы можем сказать: большой ученый  (дается объективная характеристика), известный ученый  (отмечается его популярность), знаменитый ученый  (то же, но подчеркивается превосходная степень качества), выдающийся ученый  (в сопоставлении с другими), замечательный ученый  (говорится об особом интересе, который он вызывает своей деятельностью).

Выбрать наиболее подходящий синоним для данного конкретного случая – это, между прочим, значит приблизиться к решению интересующей нас задачи: а как лучше сказать? Здесь, как и в других случаях, помогают нам различные словари (словарь синонимов, толковый словарь), а также писатели. Например, мы не сомневаемся в том, что глаголы хотеть, желать, стремиться, жаждать  синонимичны: их объединяет общее значение «ощущать потребность в чем-либо». Но установить оттенки различия между ними для правильного выбора синонима не так-то просто, хотя они, несомненно, имеются: если слово хотеть  является носителем указанного значения в его чистом виде и не осложнено добавочными смысловыми оттенками, то желать  значит «иметь внутреннее стремление к осуществлению чего-либо», стремиться – «настойчиво добиваться желаемого», жаждать – «испытывать сильное желание» (с оттенком возвышенности). Сравните в художественной литературе: Желал ты славы и добился, хотел влюбиться – и влюбился  (А.С. Пушкин); Всей душой она желала помочь этому человеку  (В. Кочетов); Говорят, всякий воспитатель стремится сделать из своего питомца свое подобие  (В. Г. Короленко); Мира жаждет все человечество, и за мир оно будет бороться твердо, решительно, непоколебимо в любой точке земного шара  (П. Павленко).

Умение пользоваться синонимами – важнейшее условие обогащения речи, придания ей разнообразия и выразительности. Богатая синонимика русского языка позволяет избежать назойливого повторения одних и тех же слов в тексте, что нередко наблюдается, например, при употреблении глаголов речи (сказать, спросить, ответить, сообщить  и т. д.). К сожалению, в ученических работах приведенный перечень является почти исчерпывающим. А между тем писатели умело используют подобные глаголы не только для устранения лексического однообразия, но и для более выразительной передачи смысловых и изобразительных оттенков, характеризующих ситуацию высказывания. Так, у М. Горького в романе «Мать» использовано для этой цели свыше 30 глаголов-синонимов. В сатире М. Е. Салтыкова-Щедрина слово говорил (проговорил)  тоже имеет более 30 синонимов, среди них брякнул, буркнул, бухнул, воскликнул, выдавил из себя, загвоздил, заикнулся, залаял, заметил, икал, калякал, курлыкал, обратился, повествовал, подхватил, пустил шип по-змеиному, ржал, рассуждал, рявкнул, сболтнул, стонал, хлопнул  и др. Многие из них стали синонимами только в условиях данного контекста. Например: Он  [новоглуповец] в одну минуту налает столько, сколько не успели налаять его достославные предки.  Или: Даже жены чиновников не ссорятся, но единомышленно подвывают: – Ах, какой циркуляр!

Образцом мастерства этого рода может служить следующий отрывок из «Мертвых душ»:

 

О чем бы разговор  ни был,  он [Чичиков] всегда умел поддержать его: шла  ли речь  о лошадином заводе, он говорил  о лошадином заводе; говорили  ли о хороших собаках, он и здесь сообщал  очень дельные замечания; трактовали  ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, он показывал, что ему не безызвестны и судебные проделки; было  ли рассуждение  о бильярдной игре – и в бильярдной игре не давал он промаха; говорили  ли о добродетели, и о добродетели рассуждал  он очень хорошо, даже со слезами па глазах; об выделке горячего вина – и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках – и о них он судил  так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком.

(Н. В. Гоголь.)

 

Синонимы могут различаться дополнительными оттенками, характеризующими человека, обстановку и т. д. и придающими высказыванию, к примеру, характер торжественности, грубоватости, или, иначе, стилистической окраской (слова нейтральные, книжные, разговорные, просторечные): растратить  (нейтр.) – растранжирить  (разг.), признаки  (нейтр.) – симптомы  (книжн.), похитить  (книжн.) – украсть  (нейтр.) – спереть  (простор.). Подобные пометы даются в толковых словарях.

Могут различаться синонимы также экспрессивной окраской: родина  (нейтр.) – отчизна  (высок.), наказание  (нейтр.) – возмездие  (высок.), лицо  (нейтр.) – харя  (грубое). Сравните у В. Маяковского: Конь – изысканно, лошадь – буднично.

В синонимическом ряду слова могут располагаться или по признаку усиления признака, или, наоборот, по признаку его ослабления. Сравните: а) несчастье, беда, бедствие, катастрофа;  б) смятение, тревога, волнение, беспокойство.

А теперь, вспомнив то, что вы знаете о синонимах, попытайтесь проникнуть в творческую лабораторию писателей и «угадать», какое из заключенных в скобки слов было ими использовано (решение этой задачи вы найдете на следующей странице).

 

1. Владимир встал и пошел искать дороги домой, но еще долго (блуждал – бродил)  по незнакомому лесу, пока не попал на тропинку, которая и привела его прямо к воротам дома. (А. С. Пушки н.) 2. Горные (верхушки – вершины)  спят во тьме ночной. (М. Ю.Лермонтов.) 3. В гостиной сидела старушка с добреньким и худеньким лицом, робким и печальным (взглядом – взором).  (И. С. Тургенев.) 4. Дипломат говорил спокойно и величаво, развивая какую-то (идею – мысль).  (Ф. М. Достоевский.) 5. Белинский (владел – обладал)  необыкновенной проницательностью и удивительно светлым взглядом на вещи. (Н. А. Добролюбов.) 6. Даша взяла горсть камешков и не спеша (бросала – кидала)  их в воду. (А. Н. Толстой.) 7. Характерные черты (внешности – наружности)  Тополева – высокий рост, сутуловатость, усы – послужили благодарным материалом для художника. (В. Ажаев.)

 

У  писателей в приведенных предложениях использованы следующие слова: 1. Блуждал.  2. Вершины.  3. Взглядом.  4. Идею.  5. Обладал.  6. Кидала.  7. Внешности.

 

* * *

 

Раздевалки, читалки, курилки  

Эти слова действительно существуют в русском языке, но сфера их использования ограничена областью просторечия и обиходно-разговорной речи. Употребляя подобные слова в разговоре друг с другом, остерегайтесь вносить их в такие жанры, как письменное сочинение или устный доклад. Не украшают работы такие предложения: «Ноздрев – большой забияка, его знают все собаки в городе»; «По дороге Чичиков заезжает к Коробочке. Это торговка и бескультурная женщина»; «Всей общественной жизнью заправляли кулаки».

И совсем исключите из вашего лексикона вульгарно-просторечные слова и выражения, или вульгаризмы, против проникновения которых в литературный язык так резко выступал М. Горький. В статье «О языке» он писал: «Борьба за очищение книг от „неудачных фраз“ так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы. С величайшим огорчением приходится указать, что в стране, которая так успешно – в общем – восходит на высшую ступень культуры, язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как, например, „мура“, „буза“, „волынить“, „шамать“, „дай пять“, „на большой палец с присыпкой“, „на ять“ и т. д. и т. п.».

Этот перечень можно было бы дополнить «модными» словечками и выражениями, бытующими в ученическом и студенческом жаргоне: блеск! сила! порядок! железно! законно! колоссально! потрясно! клево! мирово!  (все эти слова образуют синонимический ряд со значением весьма положительной оценки); дико интересно – «очень интересно»; предки – «родители»; спихнуть экзамен  (вместо сдать); выковырять из зубов – «взять с потолка»; тянуть резину – «долго и нудно говорить»; оторвать туфли с модерными каблуками – «купить, приобрести»; забросить кости – «зайти»; прошвырнуться, прохилять – «прогуляться» и другие вульгаризмы (грубо-просторечные слова).

Используя подобные «изобразительно-выразительные средства», автор опубликованной в «Литературной газете» пародии М. Розовский создал такое повествование на сюжет «Красной Шапочки»:

 

 

Всю дорогу, со страшной силой хиляя по лесу, Серый Волк подклеивался к колоссальной чувихе в потрясной Красной Шапочке. Та сразу усекла, что Серый Волк – слабак и задохлик, и стала толкать ему про больную бабушку. «Слушай, детка, прими таблетку, – сказал Серый Волк. – Это все не фонтан, пшено и не в жилу». «Отпад, – сказала Красная Шапочка. – Будь здоровчик».

И т. д.

 

Комментарии, как говорится, излишни. Любой из вас, мои читатели, сумеет оценить «красоты» подобного стиля.

К сожалению, и в работах некоторых современных писателей встречаются использованные без стилистической надобности просторечные и вульгарные выражения типа «железно благодарен», «будь спок» и т. п. (правда, в речи персонажей).

Как видите, далеко не все, что встречается в художественной прозе, достойно подражания.

 

* * *

 

«Провинциональные» нравы и «упаднические» вкусы

Источником засорения литературного языка является также неоправданное индивидуальное «словотворчество». Рассматривая наш заголовок (словосочетания взяты из школьного сочинения), укажем, что в русском языке есть слово провинциальный,  но не существует слова «провинциональный»; имеются слова упадочнический  (например, упадочническая литература)  и упадочный  (например, упадочные настроения),  но нет слова «упаднический», образованного как гибрид первых двух слов.

Сравните другие примеры из ученических сочинений: «Беспринципиалъностъ –  черта характера Обломова» («гибрид» из существительного принципиальность  и прилагательного беспринципный):  «Молодогвардейцы проявляли чудеса героичества  (соединены существительное геройство  и прилагательное героический) .

Неоправданное словотворчество встречается и у писателей. М. Горький, рассматривая язык романа Ильенкова «Ведущая ось», писал, что такие слова, как «взбрыкнул», «трушились», «встопорщил», «грякнул», «буруздил» и тому подобные «плохо выдуманные словечки» – «все это – даже не мякина, не солома, а вредный сорняк, и есть опасность, что семена его дадут обильные всходы, засорят наш богатый, сочный, крепкий литературный язык».

Не подражайте, мои читатели, и в этом отношении некоторым писателям.

 

* * *

 

«Ходоки сильно похудали »

Ученик, написавший эту фразу и другие подобные (например, «При этом известии у них сполох произошел»), использовал диалектное слово. Очевидно, в окружающей его языковой среде такое явление не редко, хотя и идет на убыль. Но возникают сомнения в уместности употребления подобных слов в речи школьника или абитуриента, поскольку диалектная лексика находится за пределами литературного языка.

Даже применительно к языку художественной литературы не так просто решается вопрос об использовании диалектизмов. С одной стороны, нельзя забывать, что с их помощью создается тот местный колорит, без которого литературное произведение может оказаться вне времени и пространства. Велика роль диалектизмов как средства художественной изобразительности, речевой характеристики персонажей в произведениях И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, М. Шолохова, Ф. Гладкова, Ф. Панферова, Г. Николаевой, С. Бабаевского, С. Антонова, В. Тендрякова и других писателей. Однако некоторые молодые писатели пишут как бы для «своих», местных читателей, и тогда забываются слова М. Горького: «Если в Дмитровском уезде употребляется слово „хрындуги“, так ведь необязательно, чтобы население остальных восьмисот уездов понимало, что значит это слово… У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои „говора“, свои слова, но литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски».

 

* * *

 

Еще один – изм  

Имя ему – канцеляризм . На первый взгляд может показаться, что кому-кому, а уж во всяком случае вам, столь далеким от проявления бюрократизма в какой-либо области жизни, канцелярские словечки и выражения никак не присущи. Не достаточно ли указанных выше – измов:  вульгаризмов, жаргонизмов (их называют и арготизмами, т. е. словами, используемыми в пределах узкой социальной группы), неоправданных индивидуальных неологизмов (новых слов), диалектизмов – для характеристики источников засорения литературного языка вообще и вашей речи в частности? Нужен ли еще разговор о канцеляризмах (словах, характерных для стиля деловых бумаг)? Оказывается, нужен.

Писатели и журналисты привлекают канцелярские обороты для создания комического эффекта или с сатирической целью. Например, в фельетонах: Как обстоит насчет вставления зубов моей матери?  (М. Кольцов); Только в этом году моя бывшая супруга произвела два расхода без согласования со мной… Я понимаю, у молодой женщины может появиться потребность в сладком. Так пусть она поставит об этом в известность мужа, и муж удовлетворит ее потребность организованным порядком  (С. Нариньяни).

Таким же средством создания комического эффекта служит включение терминологической лексики в чуждый по стилю контекст, например: Через несколько дней молодой медик гулял с девушкой по сильно пересеченной местности на берегу моря  (И. Ильф и Е. Петров).

Оправданно также использование профессиональных слов и оборотов в художественных произведениях для создания нужной стилистической окраски, например: Я встретился с молодой женщиной… Подкатываю к ней с правого траверза и барабаню по-матросски: – Позвольте покрейсировать вместе с вами  (Н.Новиков-Прибой).

Все это так, скажете вы, но при чем здесь мы, ученики и абитуриенты? Разве мы пользуемся канцеляризмами в нашей речи? К сожалению, да. Можете сами оценить стиль приводимых ниже предложений, взятых из письменных работ ваших сверстников: «После отъезда Онегина Татьяна бросает все силы на то, чтобы  разобраться в его характере»; «Исходя из создавшегося положения,  молодогвардейцы решили по одному переходить линию фронта».

Оказывается, незаметно для себя вы становитесь жертвами словоупотребления, еще встречающегося в наших газетах. В них вы можете прочитать: «Работа заведующей детским садом в части вывоза  детей на дачу проделана чрезвычайно большая»; «На заводе проводится большая воспитательная работа как по линии  профорганизации, так и по линии  комсомола»; «Имеет место  отставание в силу слабости  культмассовой работы».

Канцеляризмы лишают речь необходимой простоты, живости, эмоциональности, придают ей «казенный» характер. Писатель К. Чуковский по этому поводу писал: «Как можно, например, поверить, что мы восхищаемся художественным стилем Некрасова, если об этом самом Некрасове мы пишем вот такие слова: „Творческая обработка образа дворового идет по линии усиления показа трагизма его судьбы“. Отсюда, по выражению писателя, возникает „департаментский, стандартные жаргон“, а с ним появляется болезнь языка – „канцелярит“.

Такой же диковинный стилистический строй находим в тех случаях, когда вместо простой разговорной речи создается какая-то тарабарщина – результат включения в повседневный разговор сугубо книжных, подчас мудреных выражений. Образец такой речи был приведен в «Литературной газете» в форме диалога мальчика и его отца. Приводим начало текста:

 

 

– Папа, можно мне не есть на завтрак овсяную кашу?

– Нет, нельзя. Как уже указывалось мамой, ввиду снижения температуры воздуха тебе надлежит есть овсянку, ибо это вызовет повышение температуры твоего тела. Кроме того, учитывая вышеприведенные температурные условия, следует надеть связанные бабушкой перчатки и куртку на шерстяной подкладке.

– Можно посыпать овсянку сахаром?

– Отсутствие сахара в данном сосуде ранее констатировалось папой. Однако это вещество уже доставлено мамой из соответствующей емкости, находящейся в кухне.

 

 

* * *

 

«Следует отметить следующие факты»

Подобные сочетания встречаются довольно часто в разных текстах, дополняя собой примеры стилистически неполноценных предложений. Их недостаток, не всегда замечаемый пишущим или говорящим, заключается в так называемой тавтологии – повторении одних и тех же или однокоренных слов.

Примеры из ученических работ: «Изображаемый образ  наглядно показывает…»; «В борьбе против фашистских оккупантов население объединилось воедино»;  «В поэме „Мертвые души“ Гоголь запечатлел  свои впечатления…»;  «Все мысли и стремления  Павла Власова устремлены  на революцию»; «В романе „Молодая гвардия“ показаны черты характеров, характерные  для врагов»; «Ясность цели  позволяет Павлу Корчагину целеустремленно  добиваться намеченного».

По этому поводу М. Горький писал: «Надо избегать частого повторения однообразных слов в близком соседстве одного от другого… Частое повторение одного и того же слова, как бы оно ни было приятно лично вам – читателю должно наскучить».

Вместе с тем повторение одних и тех же или однокоренных слов нередко используется писателями как особый стилистический прием для подчеркивания каких-либо деталей в описании, для создания выразительности и т. д. Так, у Л. Н. Толстого в романе «Воскресение» читаем: Прекрасный, чистый, учтивый извозчик повез его  [Нехлюдова] мимо прекрасных, учтивых, чистых городовых, по прекрасной, чисто политой мостовой, мимо прекрасных, чистых домов к тому дому на канаве, в котором жила Mariette.

Можно привести и такой пример:

 

Сила силе доказала!

Сила силе – не ровня.

Есть металл прочней металла,

Есть огонь страшней огня.

 

(А. Твардовский.)

 

* * *

 

…плюс экономия

Языковые средства следует расходовать экономно. Если «краткость – сестра таланта» (А. П. Чехов), то многословие – враг ясности.

Нередко встречаются сочетания слов, настолько близких по выражаемому ими понятию, что некоторые из данных слов становятся совершенно лишними. Например, «впервые знакомиться» (знакомиться «во второй раз» уже нельзя; оборот возник, вероятно, под влиянием словосочетания впервые встретиться);  «мы дорожим каждой минутой времени» (лишнее слово времени;  допустимы сочетания каждая минута рабочего времени, каждая минута учебного времени  и т. п.); «вернуться в апреле месяце» (лишнее слово месяце);  «десять рублей денег» (лишнее слово денег);  «написал свою автобиографию» (в слове автобиография  уже заключено понятие своя);  «отступить назад на два шага» (лишнее слово назад,  так как вперед не отступают) и т. п. Языковеды называют такое явление плеоназмом (излишеством).

 

 

М. Горький в советах начинающим писателям неоднократно приводил примеры того, как можно одну и ту же мысль выразить короче, экономнее. Так, рассматривая предложение «Не суй своего  носа, куда не следует», он на полях рукописи замечает: «А разве можно совать чужой нос?» В сочетаниях «своя родная семья», «молча, без слов», «слизывая капельки с волос усов» М. Горький отмечает удвоение понятия: своя – это и есть «родная»; молча – значит «без слов»; усы – это «волосы на верхней губе». Исправляя присланную ему рукопись, М. Горький заключает лишние слова в скобки: «Пролетали (мимо) дни, недели…»; «Все было продумано до (самых) мельчайших подробностей». «Если пишет многословно, – это тоже значит, что он сам плохо понимает то, о чем говорит», – утверждал Горький.

Многословие легко переходит в пустословие. Возьмем такой пример: «Наш командир еще за 15 минут до своей  смерти был жив» (предложение взято из шуточной песни французских солдат начала XVI в.). Подобные примеры характеризуются не только комической нелепостью и выражением самоочевидной истины, но и присущим им многословием: ведь ясно, что человек жив до своей (а не чужой) смерти.

Сравните другие такие же «глубокомысленные» фразы: «Для приготовления яичницы нужно иметь по крайней мере одно яйцо»; «Он скончался в среду; проживи он еще один день, то умер бы в четверг». О творцах подобных истин А. С. Пушкин писал: «Наши критики говорят обыкновенно: это хорошо, потому что прекрасно; а это дурно, потому что скверно».

Итак, побольше мыслей, поменьше слов. «Искусство писать – это искусство сокращать», – говорил А. П. Чехов.

Лишние слова свидетельствуют не только о стилистической небрежности, они указывают также па нечеткость представлений автора о предмете высказывания.

 

* * *

Так вот, значит, так сказать…  

Здесь речь идет о словах-сорняках, словах-паразитах. К приведенным выше можно добавить и такие, как ну, вообще, того  и др. В устной речи такие слова, возможно, используются для того, чтобы сделать мыслительную паузу, передышку, выиграть время для дальнейшего формулирования мысли. И все же их употребление неоправданно: они засоряют речь, как и другие внелитературные элементы. Если вы страдаете этим недостатком, старайтесь избавиться от него. О том, что это возможно, говорит писатель Л. Успенский в книге «Культура речи». В одиннадцатилетнем возрасте он «через два слова на третье вставлял в разговоре словцо „стал-быть“ (стало быть).  Когда новый учитель обратил внимание на этот недостаток речи, мальчик в довольно короткий срок совершенно избавился от него.

Некоторые из слов-сорняков относятся к вводным словам, но, в излишестве или не к месту употребленные, они теряют свое значение, лишаются прежней смысловой нагрузки. Эту особенность нелитературной речи удачно использовали писатели для речевой характеристики персонажей своих произведений. Возьмем для примера отрывок из «Повести о капитане Копейкине» в «Мертвых душах» Н. В. Гоголя (I том), из рассказа малокультурного почтмейстера:

 

Ну, можете представить себе, эдакой какой-нибудь, то есть, капитан Копейкин и очутился вдруг в столице, которой подобной, так сказать, нет в мире. Вдруг перед ним свет, так сказать, некоторое поле жизни, сказочная Шехерезада. Вдруг какой-нибудь эдакой, можете представить себе, Невский проспект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, черт возьми! или там эдакая какая-нибудь Литейная; там шпиц эдакой какой-нибудь в воздухе; мосты там висят эдаким чертом, можете представить себе, без всякого, то есть, прикосновения – словом, Семирамида, судырь, да и полно!

 

Сравните также одну из реплик Епиходова в пьесе Л. П. Чехова «Вишневый сад»: Вот видите, извините за выражение, какое обстоятельство, между прочим…

 

* * *

 

«Нельзя неглижировать  своими обязанностями»

Нетрудно видеть неуместность употребления в этом предложении слова неглижировать:  дело не только в устарелом его характере, но и в неоправданном использовании иноязычного по происхождению слова вместо вполне подходящего по условиям данного контекста русского слова пренебрегать.

Иногда наша молодежь щеголяет употреблением подобных слов, показывая свою «ученость». Например: «Идентичное  решение было принято учащимися параллельного класса»; «Девушка конфиденциально  признавалась подругам, что переменила имя Катя на Кармен, потому что последнее импонирует  ее внешности»; «Среди собравшихся превалировали  представители молодежи»; «На последних состязаниях наша футбольная команда потерпела полное фиаско»;  «Новый сезон открывает большие возможности для дальнейшей эволюции  отдельных видов спорта».

Встречается злоупотребление иноязычными словами и в языке печати, например: «Общее внимание привлекал новый анонс,  вывешенный на входной двери учреждения»; «Кардинальный  пункт расхождения между участниками дискуссии путем компромисса  был сведен на нет»; «Никакие резоны  не действовали на упрямого спорщика, и никакие аргументы  не могли его переубедить»; «Оратор говорил весьма напыщенно, что произвело на аудиторию негативный эффект».

Стремление придать больше «весомости» тексту введением в него иноязычных слов приводит иногда к курьезам. Автор газетной статьи «Заполярное солнце» пишет, что, попав в Норильск, он смотрел «на город, на плеяду  его шахт, рудников и заводов». Но ведь плеяда – это «группа выдающихся деятелей на каком-либо поприще в одну эпоху», и как бы ни значительны были в промышленном отношении шахты, рудники и заводы Норильска, в труп пу выдающихся деятелей они все же не попадут.

В приведенных выше примерах налицо засорение русского языка чужими словами, против чего резко выступал В. И. Ленин. В заметке «Об очистке русского языка» он писал: «Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить „дефекты“, когда можно сказать недочеты или недостатки или пробелы?… Не пора ли нам объявить войну употреблению иностранных слов без надобности?» (Полн. собр. соч., т. 40. с. 49.)

Показательны в этом отношении исправления, которые вносил в свои произведения при их переиздании М. Горький.

Примером авторской правки, связанной с заменой иноязычных слов русскими или более употребительными и понятными иностранными, могут служить отдельные предложения из рассказа «Челкаш».

 

Издание рассказа 1895 г.

 

1…Все эти звуки сливаются в оглушительную симфонию трудового дня.

2. Лодка помчалась спова, бесшумно и легко лавируя среди судов. Вдруг она выбралась из их лабиринта.

 

 

Издание рассказа 1935 г.

 

Все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня.

Лодка помчалась снова, бесшумно и легко вертясь среди судов. Вдруг она вырвалась из их толпы.

 

Аналогичную работу по очищению текста от иноязычных слов проводил А. П. Чехов. Например, в ранних его рассказах находим такие замены: вместо что-то специфическое – что-то особенное;  вместо ничего экстраординарного – ничего особенного;  вместо индифферентно – равнодушно;  вместо для баланса – для равновесия;  вместо симулировать – разыгрывать;  вместо игнорировать – не замечать;  вместо ординарный – обыкновенный  и другие подобные.

Из указания В. И. Ленина и из практики его редакторской работы вытекает, что не следует употреблять слова иноязычного происхождения без надобности, но это отнюдь не значит избегать подобных слов вообще. В. Г. Белинский справедливо писал: «В русский язык по необходимости вошло множество иностранных слов, потому что в русскую жизнь вошло множество иностранных понятий и идей. Подобное явление не ново… Изобретать свои термины для выражения чужих понятий очень трудно, и вообще этот труд редко удается. Поэтому с новым понятием, которое один берет у другого, он берет и самое слово, выражающее это понятие». В. Г. Белинский писал также, что «неудачно придуманное русское слово для выражения понятия не только не лучше, но решительно хуже иностранного слова». Например, составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даль придумал слова (широколица, колоземица» (атмосфера),  «ловкосилие» (гимнастика),  «небозем, глазоем» (горизонт),  «рожекорча» (гримаса),  «самотник, себятник» (эгоист)  и подобные, но они не закрепились в русском языке, не вошли в его словарный состав.

 

* * *

 

«Какая река так широка, как  Ока?»

Это предложение показывает, что непродуманный подбор слов, в данном случае – слов с неудачным соседством одинаковых звуков, может сделать речь неблагозвучной.

Сравните также «Имеется стоянка машин и у аэ ропорта» (скопление гласных, так называемое зияние); «Нельзя проводить все время в веселии и и грах» (то же самое); «Построенное здесь зд ание не сдано еще в эксплуатацию» (скопление одних и тех же сочетаний согласных); «Данко был горд и смел, он звал в бой их всех» (неблагозвучие вызвано обилием в предложении односложных слов, большей частью находящихся под ударением).

М. Горький уделял большое внимание благозвучию речи. В письме одному рабкору он писал: «Русский язык достаточно богат. Но у него есть свои недостатки, и один из них – шипящие звукосочетания: – вши, – вша, – вшу, – ща, -щей.  На первой странице вашего рассказа вши  ползают в большом количестве: «прибывшую», «проработавший», «говоривших». Вполне можно обойтись и без насекомых».

Этого принципа М. Горький придерживался при работе над языком собственных произведений. Можно привести такой пример авторской правки, связанной с устранением из текста рассказа «Челкаш» лишних причастных форм:

 

Первая редакция

 

Это было такое смутное, независимо от воли назревшее, досадливое чувство, копошившееся где-то глубоко и мешавшее ему сосредоточиться и обдумать все то, что нужно было совершить в эту ночь.

 

 

Окончательная редакция

 

Смутное, медленно назревавшее, досадливое чувство копошилось где-то глубоко и мешало ему сосредоточиться и обдумать то, что нужно было сделать в эту ночь.

 

Горький указывал также на необходимость избегать звукового совпадения конечного слога одного слова с одинаковым начальным слогом следующего слова, например: «Ночлежка – каменный череп» (подчеркнуты два ка);  «Лезет пыль за  глаза, за  воротник, в рот» (подчеркнуты два рядом стоящие за);  «Работаю как  каторжник» (о соседстве двух последних слов Горький писал, что «это скверно»).

В том же духе высказывался и А. П. Чехов: «Вообще следует избегать некрасивых, неблагозвучных слов. Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих звуков, избегаю их».

Требования к звуковой стороне речи приложимы не только по отношению к художественной литературе, но и к текстам других стилей. Известен пример насмешливого замечания В. И. Ленина на комиссионный проект программы Российской социал-демократической рабочей партии. В § 13 проекта говорилось: «В России рядом с капитализмом, быстро распространяющим область своего господства и становящимся все более и более преобладающим способом производства, на каждом шагу встречаются еще остатки нашего старого, докапиталистического общественного порядка…» По поводу этого параграфа В. И. Ленин сделал замечание: «Кланяюсь и благодарю за малюсенький шажок ко мне. Но «становящимся, преобладающим »… щи… щи – фи, фи!» (т. 6, с. 250).

Хотя мы с вами, мои читатели, не ведем диалога, но я предвижу с вашей стороны вопрос-возражение: а как же скопление причастий у поэтов? И тут же пример из Н. А. Некрасова:

 

От ликующих, праздно болтающих,

Обагряющих руки в крови,

Уведи меня в стан погибающих

За великое дело любви.

 

Могу к этому примеру, чтобы усилить вашу аргументацию, добавить и другой – из А. Твардовского:

 

Вспомним с нами отступавших,

Воевавших год иль час,

Павших, без вести пропавших,

С кем видались мы хоть раз,

Провожавших, вновь встречавших,

Нам попить воды подавших,

Помолившихся за нас.

 

Нетрудно видеть, что в последнем отрывке из «Василия Теркина» причастия, перешедшие в существительные, как книжные формы, своим скоплением усиливают патетическую торжественность речи, что их включение в стихи – результат сознательного применения особого стилистического приема. Когда же речь идет о какофонии (неблагозвучии, сочетании звуков, режущем слух), то имеется в виду повторение одних и тех же звуков, в частности шипящих в причастиях, по недосмотру, не связанное со стилистическим заданием. Такие случаи остроумно использовал для создания пародии писатель-сатирик В. Ардов в фельетоне «Суконный язык»:

 

Лица, ходящие по траве, вырастающей за отделяющей решеткой, ломающейся и вырывающейся граблями, а также толкающиеся, пристающие к гуляющим, бросающиеся в пользующихся произрастающими растениями, подставляющие ноги посещающим, плюющие на проходящих и сидящих, пугающие имеющихся детей, ездящие на велосипедах, заводящие животных, загрязняющих и кусающихся, вырывающие цветы и засоряющие, являются штрафующимися.

 

С другой стороны, повторение одних и тех же звуков используется для так называемой звукописи (звуковой оркестровки), сущность которой заключается в соответствии фонетического состава фразы изображаемой жизненной ситуации. Например, повтор звуков ш, п  и н  у А. С. Пушкина: Шипенье пенистых бокалов и пунша пламень голубой.  Сравните также в «Сказках об Италии» М. Горького: шелковый шорох моря, звенят веселые зеленые волны, течет вино в желтую чашу, течет и звучит  и т. п.

 

* * *

«Бежит сломав голову»  

Видное место в нашей речи занимают фразеологические обороты – цельные по смыслу, устойчивые словосочетания, обычно образно передающие заключенное в них значение. Их преимущество перед отдельными словами или свободными сочетаниями слов состоит в том, что они легко воспроизводятся в виде готовых речевых формул, позволяют экономить время и усилия, облегчают процесс общения, придают речи образность и выразительность. Например: держать камень за пазухой – «иметь скрытно злые намерения по отношению к кому-нибудь», днем с огнем не сыщешь – «трудно найти», из мухи делать слона – «преувеличивать», из огня да в полымя – «попасть из одной беды в другую, худшую», ломаного гроша не стоит – «не имеет ценности». Сюда же относятся такие образные выражения, как стреляный воробей, травленый волк, канцелярская крыса, медвежья услуга, поджигатели войны, холодная война, последняя спица в колеснице  и многие другие.

Используя фразеологические, обороты, следует воспроизводить их точно, в том виде, в каком они закрепились в языке. Это требование нарушено в приведенном выше заголовке, где вместо принятого сломя голову  употреблено неправильное «сломав голову». Нет, очевидно, необходимости напоминать, что этот фразеологизм, как и другие, не следует толковать буквально.

В речи фразеологические обороты нередко встречаются в искаженном виде. Например: «В произведениях Тургенева пейзаж играет большое значение » (вместо играет большую роль  или имеет большое значение;  из двух выражений играть роль  и иметь значение  неправомерно образовано третье, в котором глагол взят из одного сочетания, а имя существительное – из другого); «Красной линией  в романе «Молодая гвардия» проходит мысль о руководящей роли партии в Великой Отечественной войне» (вместо красной нитью);  «В буржуазных литературах партийность и народность – две большие разницы » (двух разниц не бывает); «Пьеса „На дне“ была переведена на многие языки и произвела  большой резонанс  на читателей» (из двух сочетаний: произвести впечатление  и получить резонанс);  «Человек умный, незаурядный, Печорин никак не может найти применение рукам своим » (вместо применение своим силам).

Искажение фразеологизмов, к сожалению, встречается и в печати, например: «Он взял себе львиную часть»  (вместо львиную долю);  «Все единодушно потребовали приподнять занавес  над этой странной историей» (вместо приподнять завесу);  «Хороший руководитель должен во всем показывать образец  своим подчиненным» (вместо служить образцом  или показывать пример).

Встречающееся у писателей переразложение фразеологических оборотов может носить характер особого стилистического приема, цель которого – обновление используемого выражения. Например, у М. Е. Салтыкова-Щедрина: Цензура привыкла совать свой смрадный нос в самое святилище мысли писателя  (вставлено слово смрадный);  у А. П. Чехова: Взглянул на мир с высоты своей подлости  (вместо с высоты своего величия); Первый данный блин вышел, кажется, комом  (вставлено слово данный);  у В. Маяковского: За нее дрожу, как за зеницу глаза  (вместо за зеницу ока); Изо всех щенячьих сил…  (вставлено слово щенячьих).

 

* * *

 

Что скажет грамматика?

 

 

Наше путешествие по стране, которую называют Лексика, пришло к концу. Как вы могли заметить, мои читатели, нас больше интересовали не широкие дороги, бескрайние просторы (область лексики действительно безбрежна), а узкие тропинки, порой весьма запутанные, когда встает вопрос: а как выбраться отсюда, какой путь лучший и кратчайший?

С тем же стремлением найти для себя точные ориентиры, подобрать верный компас мы отправляемся дальше – в страну Грамматики. Нам придется сначала пробираться через лабиринты Частей Речи, где нас ждет немало коварных опасностей сбиться с пути, прежде чем мы выйдем на широкие просторы Синтаксиса, где имеются свои подъемы и спуски, где нас подстерегают подводные камни, которые нужно умело обходить.

Во многих случаях таким компасом может служить наше собственное языковое чутье, но не всегда, и тогда на помощь мы призовем справедливые правила грамматики.

 

Немного о существительных

 

«Подайте мне мое стуло!»  

Так, конечно, никто не скажет: все знают, к какому грамматическому роду принадлежит имя существительное cmул.  Но, вероятно, немногим из вас известно, что еще в прошлом веке была в употреблении форма зало  в значении «зал». Устарела не только эта форма, но и другая примерно в том же значении – слово зала.

Речь, таким образом, идет о колебаниях в роде некоторых существительных. Что считать правильным, какую форму предпочесть: вольер  или вольера, жираф  или жирафа, скирд  или скирда, ставень  или ставня?  Если, по данным современных словарей, обе формы в каждой паре равноправны, то в других случаях такого равноправия в литературном языке нет.

Устарели формы женского рода георгина, желатина, погона, рельса, санатория,  вместо них в литературном языке используются формы мужского рода георгин, желатин, погон, рельс  (поэтому правильно: Поезд сошел с рельсов,  а не «с рельс»), санаторий.

Чаще всего формы женского рода заменялись формами мужского рода, как более экономными (выигрыш целого слога – окончания). В других случаях сказался закон аналогии – «равнение на большинство». Голову моют шампунем  (а не «шампунью»), крышу кроют толем  (а не «толью»), но лицо было покрыто вуалью  (не «вуалем» – победила форма женского рода). Обычно в этих случаях проявляется историческая изменчивость нормы: была одна норма, стала другая.

А теперь снова понадобятся имеющиеся у вас сведения о стилях языка. Как вы, по-видимому, помните, языковые стили – это разновидности языка, связанные с различными сферами деятельности людей, различными условиями человеческого общения. Они характеризуются наличием особых лексических и фразеологических средств, особых грамматических форм и конструкций, используемых преимущественно в каждом из них.

Вспомните, как вы пользуетесь языком, с одной стороны, у себя дома, среди родных и знакомых, а с другой – при выступлении с докладом на уроке или на заседании какого-либо кружка. В первом случае ваша речь характеризуется отсутствием предварительного обдумывания мыслей и заранее сделанного отбора языкового материала, непринужденностью беседы, широким использованием обиходно-бытовой лексики, употреблением грамматических форм и построений, нередко нарушающих литературные нормы: это разговорная речь. Во втором случае вы чувствуете себя немного скованными, более внимательно подбираете слова и выражения, строите предложения по образцам, которые вам знакомы из чтения художественных и публицистических произведений, из учебной литературы, строже следите за соблюдением правильного произношения и ударения: это книжная  речь. Получаются как бы два языка в пределах одного национального языка, хотя, конечно, до разрыва между разговорной и книжной речью дело не доходит, тем более что между книжными и разговорными элементами находится значительный нейтральный слой.

Со всем этим мы сталкиваемся не только при отборе лексических средств (книжные, нейтральные, разговорные слова), но и грамматических форм и конструкций. Применительно к рассматриваемому сейчас вопросу – о колебаниях и изменениях в грамматическом роде имен существительных это выглядит так: наряду с формами книжными или нейтральными имеются формы разговорные, просторечные, профессиональные.

Приведем ряд примеров. Если нескольким людям предложить образовать единственное число от формы туфли,  то, по всей вероятности, мы услышим два ответа: «туфель» и туфля.  И хотя в обувном магазине чаще говорят «Разрешите примерить правый туфель»,  все же нормативной считается форма туфля.  Это можно показать при помощи несложной «алгебраической» задачи:

земля – земель  (родительный падеж множественного числа)

х – туфель  („„)

 

 

Чему равен я? Очевидно, это форма туфля.  А форма «туфель» разговорная и, добавим, весьма активная. Один остряк предложил решить вопрос таким образом: если это мужская обувь, то «туфель», если женская, то туфля.  Ему возразили, указав, что при таком подходе мозоль  у мужчины – мужского рода, а у женщины – женского рода.

Как, по-вашему, правильно: клавиша  или клавиш, манжета  или манжет, заусеница  или заусенец?  Оказывается, обе формы в каждой паре правильны, но используются в разных условиях: музыкант скажет клавиша,  а техник – клавиш – «наконечник рычажка в разного рода механизмах – пишущей машинке, кассовом аппарате и т. п.»; мы с вами говорим манжета – «обшлаг рукава, блузки», а техник предпочтет манжет – «кольцо для скрепления концов труб»; мы привыкли к форме заусеница – «задравшаяся кожица у основания ногтя», а в просторечии – заусенец;  то же и в технике, но в значении «шероховатость, острый выступ на поверхности металла».

В парах просек – просека, расценок – расценка, плацкарт – плацкарта  современными литературными формами считаются вторые (что не мешает, например, проводнику железнодорожного вагона говорить «билет с плацкартом», используя профессионально-просторечную форму).

На первый взгляд никаких затруднений не должно вам доставить определение грамматического рода такого обиходного слова, как кофе.  Ведь существует простое правило: несклоняемые имена существительные иноязычного происхождения, обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду (бюро, депо, пальто, кафе, пенсне, шоссе, такси  и др.), но слово кофе  составляет одно из немногих исключений и относится к мужскому роду (вероятно, по связи со словами кофей, кофий,  бытовавшими ранее). Стало быть, нужно говорить и писать черный кофе,  а не «черное кофе». Однако практика разговорной речи не всегда считается с теоретическими положениями и склонна выравнивать аналогичные формы, поэтому нередко мы слышим в разговоре и читаем в печати сочетание «черное кофе», которое стало уже допустимым вариантом устной речи.

 

* * *

Одна из сестер – библиотекарша, другая – врачиха  

Вероятно, вы почувствуете некоторую неловкость при чтении этого заголовка: уж очень выпадает из литературного языка форма «врачиха». Не вызывают никаких возражений подобные формы с суффиксом – их(а),  давно существующие в языке: портниха, ткачиха  и некоторые другие (также спортивный термин пловчиха).  Но такое образование, как «врачиха», не приобрело прав гражданства в литературном языке (возможно, что сказываются нежелательные ассоциации с названиями животных: зайчиха, слониха  и т. п.).

Что касается форм с суффиксом – ш(а),  то они имеют более широкое распространение в разговорной речи: библиотекарша, кассирша, кондукторша, секретарша  и др. Однако и здесь наблюдается ограничение, связанное не только со сниженным стилистическим оттенком, но и с возможной неясностью из-за присущей некоторым словам этого типа двузначности: такие слова, как бригадирша, докторша, инженерша  (также дворничиха, сторожиха),  могут быть поняты и как название действующего лица, и как название жены по профессии, роду занятий мужа.

Иногда парные формы женского рода носят искусственный характер, и их образование связано со специальным стилистическим заданием. Сравните шутливый оттенок соответствующих слов в предложении: «Особого, теплого слова заслуживают наши женщины-писательницы – прозаички, драматургички, поэтессы, критикессы и редактрисы» («Литературная газета»).

Возвращаясь к паре врач – врачиха,  попробуем выяснить, какой из трех возможных вариантов уместнее в такой ситуации: вернувшись с работы домой, муж спрашивает у жены, навестил ли врач (фамилия, имя, отчество этой женщины-врача неизвестны) их заболевшего ребенка.

1) Женщина-врач приходила?

2) Врач приходил?

3) Врач приходила?

Первый вариант в разговорной речи звучит слишком «по-ученому». Второй представляется искусственным, так как оба собеседника знают, что речь идет о женщине. Наиболее приемлем третий вариант, в котором слово врач  приобретает грамматические свойства общего рода и сказуемое согласуется с подлежащим по смыслу.

Аналогичные вопросы возникают и в других случаях. Какую пару образовать к словам индеец, кореец?  Если исходить из модели европеец – европейка, испанец – испанка,  то получится «индейка», «корейка». Но эти места уже заняты словами с другими значениями (первое – название птицы, второе – свиная или телячья грудинка), поэтому было создано особое суффиксальное образование: индианка, кореянка.  Для образования пары к слову овчар  «неудобным» оказалось бы «овчарка», и слово не получило формы женского рода. В слове толстовка  совместились два значения: 1) последовательница учения Л. Н. Толстого (соответствие к толстовец)  и 2) блуза, фасон которой придумал великий писатель.

 

 

Иногда появляются трудности, когда возникает потребность в обратном образовании, т. е. нужно подобрать соответствующую форму мужского рода к названию лица женского пола. Какое будет соответствие к слову машинистка?  Напрашивается: машинист,  но это слово имеет другое значение, и для названия лица мужского пола, избравшего эту профессию, используется описательное выражение переписчик на машинке.  Для обозначения соответствия к слову балерина  в шутку иногда употребляют «балерун», а если по-серьезному, то артист балета.  Без всяких трудностей были образованы пары доярка – дояр, свинарка – свинарь.

 

* * *

 

«Вы не знаете падежов»  

Конечно, такое выражение может быть употреблено только в шутку (хотя встречаются отнюдь не шуточные просторечные «местное  нет», «у меня много делов»).  Однако имеется немало случаев, когда выбор правильной формы падежа имен существительных доставляет нам хлопоты.

Как склонять слова типа домишко?  Изменяется ли при склонении первая часть таких особого типа сложных слов, как вагон-ресторан? На Москва-реке  или на Москве-реке? К пятому апреля  или к пятому апрелю? Уничтожать микробы  или уничтожать микробов? Романы Жюль Верна  или романы Жюля Верна?

При решении подобных вопросов мы неизбежно встречаемся с нашими «старыми знакомыми»: исторической изменчивостью нормы и расслоением языка на разные стили, главным образом книжные и разговорный. Мы сталкиваемся не только с грамматикой, но и со стилистикой. Чтобы не усложнять определение последней, воспользуемся словами одного ученого: «Стилистика начинается там, где имеется возможность выбора». Иначе говоря, там, где нет выбора синонимов (лексических или грамматических), там есть нормативная лексика, грамматика, но нет стилистики. С учетом этих замечаний попробуем дать ответы на поставленные выше вопросы.

Когда-то употреблялась начальная форма домишка  (сравните у Н. А. Некрасова: Артикул ружьем выкидывал, так, что весь домишка вздрагивал)  и при склонении использовались окончания существительных женского рода, т. е. говорили и писали: нет домишки, подойти к домишке, приобрести домишку, пользоваться домишкой.  В наше время нормативной является начальная форма домишко  и слово склоняется по образцу существительных среднего рода (домишко, домишка, домишку, домишко, домишком, о домишке).  Однако в разговорной речи преобладают формы по образцу «женского» склонения («нет домишки» и т. д., см. выше), кроме винительного падежа: приобрести домишко.

Слова типа вагон-ресторан  допускают двоякие падежные формы в зависимости от стиля и формы речи: в книжной речи склоняются обе части (в вагоне-ресторане),  в разговорной, склонной к экономии языковых средств, – только вторая часть (в вагон-ресторане).  Также на матче-турнире, в разгаре бала-маскарада  (книжные формы) – на матч-турнире, в разгаре бал-маскарада  (разговорные формы). Но при тесном смысловом слиянии обеих частей склоняется только вторая часть: укрыться плащ-палаткой, позавтракать в автомат-закусочной, прочитать в «Роман-газете»  (в последних примерах речь идет об одном предмете, а не о предмете и его признаке).

Двоякие формы наблюдаются и для сочетания Москва-река:  в книжной речи склоняются обе части (на Москве-реке, за Москвой-рекой),  в разговорной речи первая часть при склонении не изменяется (на Москва-реке, за Москва-рекой).

При склонении таких сочетании, как пятое апреля  (было образовано от сочетания пятое число месяца апреля),  изменяется только первая часть: к пятому апреля  (не «к пятому апрелю», так как получилось бы, что в году имеется «пять апрелей»).

В форме винительного падежа названий некоторых микроорганизмов (бактерии, бациллы, микробы,  также зародыши, личинки, эмбрионы  и т. п.) наблюдаются колебания: в современном языке эти слова склоняются как существительные неодушевленные (изучать бактерии, уничтожать микробы),  а в более архаичном употреблении или в специальной литературе как существительные одушевленные (изучать бактерий, уничтожать микробов).

Иностранные имена, оканчивающиеся на согласный звук, склоняются также при наличии фамилии или нескольких имен подряд, например: романы Жюля Верна, рассказы Марка Твена, сказки Ганса Христиана Андерсена.  В устной речи встречается отступление от этого правила («романы Жюль Верна», «рассказы Марк Твена»), что можно объяснить влиянием обычной для устной речи несклоняемостью имени при наличии отчества («у Иван Иваныча», «к Сергей Петровичу»).

 

* * *

 

Выпил  чашку чаю  или чашку чая?  

При выборе формы родительного падежа единственного числа существительных мужского рода типа много (народу – народа), килограмм (сахару – сахара), чашка (чаю – чая)  говорящие и пишущие в прежнее время исходили из того, что формы на – у(-ю)  у вещественных и некоторых других существительных имели количественное значение, обозначали часть целого, а потому предпочитались в подобных сочетаниях (сравните сочетания история народа, белизна сахара, вкус чая – без количественного значения). В настоящее время формы на – у(-ю)  убывают, происходит выравнивание по основной модели, не связанной с определенным значением, и наряду с формой чашка чаю  вполне допустима (а многими даже предпочитается) чашка чая.  Последняя явно преобладает, если при существительном имеется определение: чашка крепкого чая, пачка душистого табака.

Формы на – у(-ю)  обычно сохраняются, если существительное зависит от глагола: выпить квасу, поесть супу, достать мелу, прикупить тесу, добавить сахару  (особенно при ударяемом окончании: выпить чайку, поесть медку  и т. п.).

То же у существительных с отвлеченным значением, если имеется указанный оттенок количественного значения (нагнать страху, наговорить вздору),  а также во фразеологических сочетаниях (без году неделя, с глазу на глаз, задать перцу, добиться толку, без роду и племени, прибавить шагу, что есть духу  и т. д.). Сравните также предложные сочетания: упустить из виду, беситься с жиру, нужно до зарезу, говорить без умолку, двадцать лет от роду  и т. п.

 

* * *

 

– Вы сейчас в отпуске?  

– Да, я в отпуску  

Чем объяснить различие в форме выделенных слов? Ведь в обоих случаях перед нами предложный падеж единственного числа одного и того же существительного отпуск.  Различие это носит стилистический характер: первая форма книжная, вторая разговорная. Каждая из них имеет право на существование в условиях определенной речевой ситуации. Так, в приказе по учреждению мы встречаем: «Полагать П. И. Сергеева в отпуске  с… по…». А сам Сергеев о себе, вероятно, скажет: «Я сейчас в отпуску».

Другие примеры с тем же стилистическим различием (книжный характер формы на – е  и разговорный, профессиональный, просторечный характер формы на – у): в аэропорте – в аэропорту, на грунте – на грунту, в спирте – в спирту, на холоде – на холоду, в цехе – в цеху, в чае – в чаю  и т. п.

Сравните параллельные формы в других случаях: работа на дому  (наречное значение) – номер на доме; задыхаться в дыму – в дыме пожарищ; весь в жиру – плавать в жире; в кругу друзей – в круге подобных представлений; расположиться на мысу реки – на мысе Доброй Надежды; весь в поту – трудиться в поте лица; у него в роду – в роде Толстых; в третьем ряду – в ряде случаев; стоять в углу – в угле треугольника; сад в цвету – во цвете лет  и т. п.

Часто различие между рассматриваемыми формами выражается в том, что форме на – у  присуще обстоятельственное значение, а форме на – е  – объектное: растет в лесу  (обстоятельство) – знает толк в лесе  (дополнение); держаться на весу – выгадывать на весе; находиться в строю – ошибки в строе простого предложения; грибы в лесу – роль Несчастливцева в «Лесе» А. Н. Островского; родился в 1918 году – события, описанные в «Восемнадцатом годе» А. Н. Толстого; деревья в вишневом саду – декорации в «Вишневом саде»; машина на ходу – на ходе дела не отразилось  и т. п.

При наличии определения вместо формы на – у(-ю)  встречается форма на – е,  например: на ветру – на сквозном ветре; на краю – на переднем крае  (устойчивое сочетание); в снегу – в пушистом снеге  и т. п.

 

* * *

«– Есть у вас в продаже свежие торта?»  

Такой вопрос приходится иногда слышать в кондитерской. Прежде чем дать оценку форме «торта» и ей подобным, поставим такой вопрос: как лучше сказать – тракторы  или трактора?  Ответ: и то и другое – в зависимости от условий общения (письменная или устная форма речи), от характера текста (его принадлежности к книжному или разговорному стилю) и т. д. Неуместно было бы в технической книге, в статистическом обзоре, в статье на экономическую тему написать: «Новые трактора  характеризуются такими-то техническими показателями». Но вполне допустимо употребить эту форму в другой ситуации – в живой беседе, в очерке на «весеннюю» тему: Началась посевная кампания. Трактора уже вышли в поле.

Книжным формам (с окончанием – ы  или – и)  противопоставлены формы разговорные (договóры – договорá, инстрУкторы – инструкторá, цехú – цехá),  профессиональные (крéйсеры – крейсерá, прожéкторы – прожекторá, редáкторы – редакторá, сéкторы – секторá),  просторечные (инженéры – инженерá, лéкторы – лекторá, шофёры – шоферá).

Равноправными стали формы инспéкторы – инспекторá, коррéкторы – корректорá, пéкари – пекарЯ, слéсари – слесарЯ, тóкари – токарЯ  и др.

Некоторые формы разграничиваются в зависимости от присущего им значения: кондукторá – «работники транспорта» – кондУкторы – «приспособления в технике», лагерЯ  (военные, пионерские, туристские) – лáгери –  «политические группировки». Сравните также боровá – «дымоходы» – бóровы – «кабаны», корпусá – «здания, войсковые соединения» – кóрпусы – «туловища», образá – «иконы» – óбразы  (художественно-литературные), поводá –  «поводья» – пóводы – «побуждения», пропускá – «документы» – прóпуски – «недосмотры», токá –  «место молотьбы» – тóки  (электрические), тонá –  «переливы цвета» – тóны  (звуковые), тормозá – «приборы» – тóрмозы –  «препятствия», учителЯ – «преподаватели» – учителú –  «идейные руководители», хлебá  (на корню) – хлéбы  (печеные), цветá – «окраски» – цветЫ – «растения».

 

 

К подобным же случаям относятся формы (некоторые из них употребляются только во множественном числе) мехá –  «выделанные шкуры» – мехи  (кузнечные и т. п.), соболЯ – «меха» – сóболи – «животные», счетá – «документы» – счёты – «прибор, взаимные отношения», сынЫ  (родины) – сыновья  (у родителей) и др. Неправильно поэтому: «Влить старое вино в новые меха»  (вместо мехú);  «В Советы народных депутатов избираются лучшие сыновья  и дочери народа» (вместо сынЫ).

История рассматриваемых форм показывает неуклонный рост количества слов с окончанием – а(-я)  на протяжении последних двух столетий. В середине XVIII века М. В. Ломоносов отметил только три слова, употреблявшиеся в именительном падеже множественного числа с окончанием – а  без параллельной формы на – ы(-и): бока, глаза, рога  (восходящие к форме двойственного числа при названиях парных предметов), а также немногие слова с параллельными формами. В середине XIX века таких слов было уже много десятков, а в наши дни их насчитывается свыше шестисот.

Естественно встает вопрос: при такой активности форм на – а(-я)  не захлестнет ли нашу речь их стихийный рост, не восторжествуют ли сочетания типа «опытные бухгалтера»,  «волжские парохода»,  «свежие торта»!  Нет, эта опасность литературному языку не угрожает, потому что он находится под воздействием факторов, регулирующих нормативное формообразование.

Так, в защиту форм инженеры, шофёры  можно привести такое положение: слова эти пришли из французского языка, в котором ударение всегда падает на конечный слог слова (в данном случае на – ер  и – ёр),  и с таким ударением данные слова вошли в русский язык, причем ударение при склонении сохраняется на этом слоге. Попробуем просклонять слово инженер:  в единственном числе – инженера, инженеру, инженером, об инженере;  во множественном числе сохраняется то же ударение, а это исключает форму на – а  (она сама требует ударения, и мы потеряем его на слоге – ер).  Проделайте ту же операцию со словом шофёр,  и вы убедитесь, что нормативной является форма шофёры  (просторечная форма «шофера» восходит к просторечной же форме «шофер»: ошибка в ударения повлекла за собой ошибку в формообразовании). Поставьте это слово в один ряд со словами актёры, гастролёры, гримёры, режиссёры,  и вы убедитесь, что правильная форма – шофёры.  Разумеется, вы не обязаны знать точное происхождение того или иного слова, но вы можете легко запомнить правило: заимствованные слова на – ёр, – ёр  с ударением на этом слоге образуют форму именительного падежа множественного числа с окончанием – ы  (не – а).

Сложнее обстоит дело с такими словами, как доктор, инспектор, трактор  и т. п., т. е. словами на – ор,  восходящими к латинскому языку: для них нет единого правила образования рассматриваемой формы, но можно руководствоваться некоторыми общими указаниями.

Слова на – ор,  обозначающие неодушевленные предметы, образуют, как правило, форму на – ы  (такие слова принадлежат к книжной лексике и используются в функции терминов): детекторы, индукторы, конденсаторы, рефлекторы, рефрижераторы  и т. п. Об отдельных дублетных формах (прожекторы – прожектора, тракторы – трактора)  было сказано раньше (второй вариант имеет профессиональный или разговорный характер).

Слова на – ор,  обозначающие одушевленные предметы, имеют в одних случаях окончание – а,  в других – ы, а именно: слова, получившие широкое распространение и утратившие книжный характер, обычно имеют окончание – а: директора, доктора, профессоре  и др.; слова же, сохраняющие книжный оттенок, употребляются с окончанием – ы: авторы, конструкторы, лекторы, новаторы, ораторы  и др.

Возвращаясь к заголовку данного отрывка, скажем решительно: никаких «торта», «супа», «почерка», «раза», «аптекаря», «библиотекаря», «бухгалтера» и т. п. в литературном русском языке нет.

 

* * *

 

Поговорим о прилагательных

 

– Эта книга интересная?  

– Да, весьма интересна  

Нетрудно видеть, что и в вопросе, и в ответе речь идет об одном и том же: представляет ли данная книга интерес? Однако формы прилагательного, использованные в функции сказуемого, не совпадают: в одном случае выступает полная форма, в другом – краткая. Сравните аналогичные сочетания: вопрос неясный – вопрос неясен, положение опасное – положение опасно, советы полезные – советы полезны  и т. п.

Так в чем же различие между левой и правой частью каждой пары (а оно должно быть, потому что абсолютных синонимов, лексических или грамматических, т. е. синонимов, не различающихся ни по значению, ни по стилистической окраске, как правило, не существует)?

Подойдем к решению вопроса издалека. Сначала возьмем более простой случай, например: река спокойная – река спокойна.  Первое сочетание (с полным прилагательным в роли сказуемого) указывает на постоянный признак предмета (в отличие от бурного горного потока это спокойная река), а второе сочетание (с кратким прилагательным в той же роли сказуемого) указывает на временный признак (в данный момент река спокойна, а в другое время это бывает и не так). Сравните также: девочка больная – девочка больна, характер у него спокойный – лицо его спокойно  и т. п. Такое различие, однако, неприменимо к нашему примеру, приведенному в заголовке отрывка: нельзя считать, что книга интересная  всегда, а книга интересна  сию минуту.

 

 

Попробуем взять другой пример: дверь низкая – дверь низка.  Здесь тоже не приходится говорить о постоянном и временном признаке предмета: размеры, как правило, неизменны. Но можно говорить о признаке абсолютном и признаке относительном : дверь низкая – безотносительно к другим предметам, а дверь низка,  например, когда встает вопрос о том, чтобы внести в комнату высокую мебель (т. е. чересчур низка). Сравните также: ноша тяжелая  (независимо от того, кто ее будет нести) – ноша тяжела  (может быть, для ребенка). Аналогичные сочетания: сапоги велики, куртка мала, проход узок – с выражением излишка или недостатка размера.

Вот теперь мы приблизились к решению интересующего нас вопроса: книга интересная – безотносительно к тому, кто будет ее читателем, а книга интересна  допускает продолжение: для детей, для юношества, для специалистов  или для определенной цели, в тех или иных условиях и т. д.

Мы установили смысловое различие между обеими формами качественных прилагательных в роли сказуемого, но есть еще различие стилистическое. Оно заключается в книжном характере краткой формы и нейтральном, иногда разговорном полной формы: Его философские построения и выводы ясны и точны. – Ответы ученика ясные и точные.  Поэтому в разговоре об обыденных вещах, например о погоде, мы употребляем конструкции с полными прилагательными: День был теплый, безветренный, небо ясное, безоблачное.

Кроме того, краткой форме присущ оттенок категоричности, а полной – оттенок смягченного выражения. Сравните три однородные реплики из пьесы А. П. Чехова «Три сестры»: Ты, Машка, злая; Ты, Маша, глупая; О, глупая ты, Оля,  произнесенные по-родственному, по-дружески, и другой вариант, предложенный одним языковедом в порядке лингвистического эксперимента: ты зла, ты глупа  (звучит резко, оскорбительно).

 

* * *

 

Такой вопрос вполне естествен  или естественен?  

Как видно из этой фразы, имена прилагательные на – енный  допускают два варианта при образовании краткой формы: на – ен  и на – енен.  Например: величествен – величественен, воинствен – воинственен, медлен – медленен, могуществен – могущественен, ответствен – ответственен, родствен – родственен, свойствен – свойственен, торжествен – торжественен  и т. п.

В настоящее время чаще используется первая форма, как более экономная. Победил краткий вариант в словах: бездействен, безнравствен, беспочвен, бессмыслен, бесчислен, бесчувствен, двусмыслен, искусствен, легкомыслен, многочислен, мужествен, невежествен, посредствен  и др. Например, у писателей встречаем: Он был нам родствен по духу, по всему складу своего мышления  (Э. Казакевич); Этот вскрик отвращения был вполне естествен  (Ю. Нагибин).

 

* * *

 

«Приведите более лучший  пример»

Такая форма сравнительной степени нарушает грамматическую норму: ведь лучший  уже указывает на сравнительную степень (простую), и добавление слова более  (с помощью которого образуется составная сравнительная степень) излишне: получается сравнительная степень «в квадрате».

Изредка сочетания «более лучший» и «более худший» встречаются в разговорной речи. Например: У меня вышло шероховато, но если Билибин возьмет на себя труд перефразировать, то получится нечто более лучшее  (из письма А. П. Чехова); Я думаю, что столь милую моему сердцу библиотеку переселили в гораздо более худшее помещение  (из письма А. А. Фадеева).

В литературном языке приняты такие формы сравнительной степени прилагательных: бойче, звонче, ловче, слаще, хлёстче  (а не «бойчее, звончее, ловчее, слаже, хлеще»).

Раз уж речь зашла о степенях сравнения имен прилагательных, то попробуем разобраться в стилистических различиях между простыми и составными их формами.

Сопоставляя предложения Этот дом выше соседнего. – Показатели успеваемости по русскому языку в нашем классе в этом году более высокие, чем в прошлом, – мы можем отметить, что простая форма имеет нейтральный характер (употребляется в разных языковых стилях), тогда как составная форма в основном свойственна книжной речи.

По-другому обстоит дело с обеими формами превосходной степени: простая форма носит книжный характер, а составная является нейтральной, межстилевой, т. е. не связанной с определенным стилем. Сравните: глубочайшие мысли – самые глубокие колодцы в этой местности, строжайшая диета – самая строгая учительница в школе.  Не следует при этом «создавать» не существующие в литературном языке формы, как это получилось в одной ученической работе: «В чертах характера Ноздрева ясно чувствуется самоуверенность и вместе с тем явнейшая  глупость».

 

* * *

С обезьяньей ловкостью?  

Нет, с ловкостью обезьяны  

Опять мы стоим перед выбором одной из двух синонимических конструкций: как первая (состоящая из прилагательного и существительного, т. е. согласованного определения и определяемого слова), так и вторая (имеющая в своем составе два существительных, т. е. определяемое слово и несогласованное определение) обозначают предмет (в грамматическом значении) и его признак. Поэтому в смысловом отношении они равноценны. Но, как и в других случаях синонимии, есть и различие между обоими сочетаниями.

Это различие выражается в том, что сочетание ловкость обезьяны  более образно, более конкретно: мы представляем себе животное с характерной для него внешней чертой. Зато сочетание обезьянья ловкость  имеет более общее значение: подобной ловкостью может обладать не только обезьяна. Также братская помощь  (не только со стороны брата) – помощь брата, детский смех  (не только у ребенка) – смех детей, материнская ласка  (не обязательно ласка родной матери) – ласка матери  и т. п.

В других случаях параллельные обороты расходятся в своих значениях. Так, создан новый городской центр  (в сельской местности возник новый город) не то же, что создан новый центр города  (в существующем городе появилась новая центральная часть); поставить рабочий стол;  а не стол для работы  (таким может быть любой стол), взяться за дверную ручку  (ручка прикреплена к двери) – взять ручку от двери  (предметы отделены один от другого).

Стилистическое различие проявляется в таких парах, как рассказы Толстого – толстовские рассказы  (второй вариант имеет разговорный характер); книга сестры – сестрина книга  (второму сочетанию присущ оттенок устарелости для наших дней).

 

Знаете ли вы глаголы?

 

 

– Что ты чудишь?  

– Я вовсе не чу…

Какие буквы вы напишете вместо точек в последнем слове ответной реплики? И как вы поступите, если вам придется поставить в той же форме 1-го лица единственного числа глагол победить?  Вы, очевидно, чувствуете, что в первом случае не подходит ни «чужу», ни «чудю», так же как во втором не подходит «побежу», «побежду», «победю».

Дело в том, что некоторые глаголы ограничены в образовании или употреблении личных форм (их поэтому называют недостаточными глаголами). Сюда относятся, во-первых, глаголы, которые обозначают процессы, совершающиеся в животном или растительном мире, в неживой природе и не присущие человеку, например: ржаветь, сквозить, телиться, течь  и др.; такие глаголы не употребляются в 1-м и 2-м лице единственного и множественного числа (нельзя ведь сказать: «я теку», «мы ржавеем» и т. п.).

Во-вторых, некоторые глаголы не образуют формы 1-го лица единственного числа настоящего или будущего простого времени по фонетическим причинам: такие глаголы, как победить, чудить, убедить, очутиться, ощутить  и некоторые другие, образовали бы названную форму с непривычными для нашего слуха сочетаниями звуков: «убежу», «убежду», «убедю», «очучусь», «ощущу» и т. п. Редко употребляется форма «прегражу» (от преградить).  А глаголы бузить, дерзить, тузить  не образуют теоретически возможных форм «бужу», «держу»1 «тужу», потому что «место уже занято»: эти формы существуют от чаще употребляющихся глаголов будить, держать, тужить.

Как же все-таки поступать в случаях, подобных приведенному в заголовке? Выход заключается в использовании описательных оборотов и не думаю чудить, сумею победить, хочу убедить, могу очутиться, попытаюсь ощутить  и т. п.

 

* * *

 

– Не махай  руками.

– А я и не машу  

В обеих репликах употреблен один и тот же глагол махать,  но образованные от него личные формы отличаются не только своими значениями (повелительное наклонение и изъявительное наклонение), но и стилистической окраской: форма махай  разговорная (литературная форма – маши),  форма машу  литературная (разговорная форма – махаю).

Двоякие формы настоящего времени и повелительного наклонения встречаются у ряда глаголов (их поэтому называют изобилующими глаголами): колышет – колыхает, кудахчет – кудахтает, мурлычет – мурлыкает, плещет – плескает, полощет – полоскает, рыщет – рыскает  и др. (в каждой паре на первом месте стоит книжная форма, на втором – разговорная). На речке бабы сидят, белье полоскают  (Л. Н. Толстой); …Как утки полощутся в пруде  (И. А. Гончаров).

В отдельных случаях наблюдается не стилистическое, а смысловое различие. Так, форма брызгает  имеет значение «спрыскивает, окропляет (брызгает водой, брызгает белье),  а параллельная форма брызжет  означает (разлетается каплями, разбрасывает капли, сыплет брызгами» (фонтан брызжет, больной брызжет слюной, искры брызжут).  Форма двигает  обозначает «перемещает, толкая или таща что-нибудь» (двигает стол к окну),  а форма движет  употребляется чаще в переносном значении «побуждает, руководит» (им движет чувство сострадания)  или в значении «приводить в движение» (пружина движет часовой механизм); поезд двигается  значит «приходит в движение», а поезд движется  значит «находится в движении». Форма капает  имеет значение «падает каплями, льет по капле» (пот капает с лица, врач капает лекарство в рюмку),  а форма каплет  значит «протекает» (крыша каплет). Из дедовых глаз, испуганно моргавших, капают на его, Леньки, лоб маленькие мутные слезы.  (М. Горький.) – Яд каплет сквозь его кору.  (А. С. Пушкин.) От глаголов брызгать, двигать, капать  в повелительном наклонении употребляются формы брызгай, двигай, капай,  в деепричастии – брызгая, двигая, капая.  От глагола махать  деепричастие обычно употребляется в форме махая,  а повелительное наклонение – в форме маши.

Встречаются также двоякие формы инфинитива: видеть – видать, слышать – слыхать  (вторые в каждой паре носят разговорный характер и употребляются, как правило, только в инфинитиве и в прошедшем времени). Сравните также: свистеть – свистать, лазить – лазать, мерить – мерять  с тем же стилистическим различием.

 

* * *

 

В конце урока преподаватель обычно подыт…живает  все сказанное

Какая буква пропущена в глаголе: о  или а?  Право выбора остается за вами, но учтите, что одна из форм в паре подытоживает – подытаживает  книжная, другая – разговорная. Решить, что к чему, мы сможем, если учтем особенности образования несовершенного вида глаголов этого типа при помощи суффиксов – ыва-, -ива-;  в одних случаях происходит чередование гласных в корне (о – а),  в других корневой гласный о  сохраняется.

Различаются следующие группы этих глаголов!

1) глаголы с безударным корневым о,  которое при образовании формы несовершенного вида обязательно переходит в ударяемое а: приколоть – прикалывать, разбросать – разбрасывать;

2) глаголы с ударяемым корневым о, которое тоже переходит в ударяемое а: застроить – застраивать, затронуть – затрагивать, усвоить – усваивать;

3) глаголы, в которых ударяемое о  сохраняется: обеспокоить – обеспокоивать, приурочить – приурочиватьх узаконить – узаконивать;

4) глаголы, допускающие две формы (книжную с о, разговорную с а): заподозривать – заподазривать, обусловливать – обуславливать, подытоживать – подытаживатъ  (глагол, который нас интересует), сосредоточивать – сосредотачивать, уполномочивать – уполномачивать.

Формы с а,  получившие широкое распространение на протяжении развития русского литературного языка XIX–XX вв., в наши дни встречаются в практике речи все чаще и чаще.

А теперь еще раз прочитайте написанное выше об этих формах и по аналогии решите, как лучше сказать: оспоривать  или оспаривать  чужое мнение, удостоиватъся  или удостаиваться  награды, условливаться  или уславливаться  о встрече. Свои ответы проверьте по какому-либо словарю.

 

* * *

 

Чах-чах,  да так и не поправился. —

С тех пор хирел и чахнул  

Какая из двух форм прошедшего времени от глагола чахнуть  правильна? Не ломайте себе голову над решением этого вопроса: обе формы правильны, но различаются степенью употребительности: в современном русском литературном языке глаголы виснуть, вязнуть, вянуть, гаснуть, глохнуть, зябнуть, липнуть, мокнуть, слепнуть, сохнуть, хрипнуть, чахнуть  и т. п. образуют форму прошедшего времени обычно без суффикса – ну- («побеждает» более короткая форма). Однако в причастиях прошедшего времени от тех же глаголов указанный суффикс часто сохраняется: глохнувший липнувший, мокнувший, слепнувший  и т. д.

 

* * *

 

Простерев  руки и замерши  на месте…

А можно ли сказать: «Простёрши  руки и замерев  на месте…»? Можно, так как некоторые глаголы образуют двоякие формы деепричастия: замерев – замерши, заперев – заперши, затерев – затёрши, простерев – простёрши  и некоторые другие. Различие между ними выражается в том, что вторая форма в каждой паре имеет или разговорный, или устаревший характер. Современные и устаревшие формы находим также в следующих случаях: приведя – приведши, привезя – привёзши, принеся – принёсши  (на первом месте указаны современные формы).

 

Издание 1947 г.

 

И этот мужчина, и женщина, и все дети, из которых младший даже протягивает ручонки, улыбаются навстречу идущей к ним с белым эмалированным ведром в руке девушке в ярком сарафане, в белом кружевном переднике, в таком же чепчике и в изящных красных туфельках – полной, с сильно вздернутым носом, неестественно румяной и тоже улыбающейся так, что все ее крупные белые зубы наружу.

 

 

Издание 1952 г.

 

И этот мужчина, и женщина, и все дети, из которых младший даже протягивает ручонки, улыбаются навстречу идущей к ним девушке с белым эмалированным ведром в руке. Девушка в ярком сарафане, в белом кружевном переднике, в таком же чепчике и в изящных красных туфельках – полная, с сильно вздернутым носом, неестественно румяная. Она тоже улыбается, так что все ее крупные белые зубы наружу.

 

 

* * *

«Газета обратилась с призывом к молодежи  и к девушкам  города Пензы»

Из этого текста вытекает, что молодежь – это не девушки, и наоборот: девушки не входят в состав молодежи. Логико-стилистическая ошибка возникла в результате того, что в перечисление однородных членов попали понятия, частично совпадающие по своему логическому объему. Такие понятия называются скрещивающимися , например: «писатели и москвичи» (некоторые писатели являются москвичами, а некоторые москвичи – писателями); «женщины и врачи» (часть женщин занимается врачебной деятельностью, а часть врачей – принадлежит к женскому полу).

Исключение составляют немногие закрепившиеся в практике речи сочетания: комсомольцы и молодежь, пионеры и школьники, фестиваль молодежи и студентов.  Напомним все же, что без специального стилистического задания использование сочетаний со скрещивающимися понятиями нарушает стилистическую норму.

 

* * *

«…Господин Голядкин спросил чаю, умываться  и бриться»  

Однородные члены не обязательно должны быть выражены словами одной и той же части речи, например: Вошел мужчина высокого роста, лет тридцати, в очках, с палкой в руке.  Однако полной свободы сочетания здесь нет, т. е. не всегда слова разных частей речи могут образовать ряд однородных членов. Так, не сочетаются имя существительное и неопределенная форма глагола, поэтому нельзя сказать: «Я люблю игру на скрипке и петь». Однако аналогичная ошибка встречается иногда при рубрикации, например: «Приняли на себя обязательства: 1) снижение себестоимости; 2) повышать производительность труда; 3) улучшать качество продукции» (из газеты).

Что касается предложения, приведенного в заголовке и принадлежащего перу Ф. М. Достоевского, то оно носит явно выраженный характер нарочитой стилизации под разговорно-просторечную речь.

В ученических работах встречаются и другого рода ошибки в построении предложений с однородными членами. Приведем некоторые примеры.

«За последний год я прочитал несколько романов, художественных произведений, повестей и рассказов, напечатанных в разных журналах» (нарушено правило, согласно которому не должны включаться в общий ряд однородных членов видовые и родовые понятия: широкое понятие «художественные произведения» включает в себя более узкие понятия «романы, повести, рассказы»).

«Много практических замечаний и ценных предложений было внесено на последнем нашем комсомольском собрании» (не все однородные члены лексически сочетаются со словом, с которым они связаны по смыслу: практические замечания делают, а не вносят).

«В майские дни толпы людей можно было видеть повсюду: на улицах, площадях, бульварах, скверах» (повторение предлога при однородных членах необязательно, но при условии, что они требуют одного и того же предлога; разные же предлоги не должны опускаться, что не учтено в данном примере: так как нельзя сказать «на скверах», то перед последним однородным членом следовало вставить предлог е).

«Сведений о Дубровском не было и на второй и третий день» (при повторяющихся союзах должен повторяться также предлог, т. е. нужно было сказать и на второй и на третий день).

«Дополнительный материал для доклада я брал из газет и брошюр, книг и журналов» (при попарном соединении однородных членов они обычно подбираются по принципу смысловой близости, тем самым избегается создание случайных пар; следовало сказать …из газет и журналов, книг и брошюр).

«Записки охотника» Тургенева интересны тем, что в этом произведении не только фигурируют в качестве действующих лиц представители поместного дворянства, но и столь непохожие один на другого крепостные крестьяне» (части двойного сопоставительного союза не только… но и  должны быть расставлены симметрично, т. е. стоять каждая перед однородным членом, поэтому следовало сказать …фигурируют не только представители поместного дворянства, но и… крепостные крестьяне).

«В „Ревизоре“, поставленном на сцене драматического театра, хорошо играли как исполнители главных ролей, а также все остальные участники спектакля» (образована неправильная пара союзов «как… а также»; можно было опустить союз как  или использовать правильную пару как… так и).

«Жизнь крестьян изображена в произведениях многих русских писателей-классиков: Гоголь, Тургенев, Л. То.! стой, Чехов» (ошибкой является отсутствие согласования в падеже однородных членов с обобщающим словосочетанием; нужно: …писателей-классиков: Гоголя, Тургенева, Л. Толстого, Чехова).

«В качестве материала для романа „Война и мир“ Л. Н. Толстой использовал семейные архивы, мемуары, литературные источники и другие официальные документы» (перечисленные материалы не являются официальными документами, поэтому лишним оказалось слово другие).

 

Дитмар Эльяшевич Розенталь

А как лучше сказать?

 

Busya http://lib.aldebaran.ru/

«Д.Э. Розенталь «А как лучше сказать?»»: Просвещение; Москва; 1979

Аннотация

 

В книге в популярной форме изложены важнейшие вопросы речевой культуры, связанные с нормативностью речи, ее благозвучием, выразительностью, а также словоупотреблением и оптимальным выбором конструкций.

Книга поможет школьникам в усвоении лексических, грамматических, орфоэпических и стилистических норм русского языка.

 

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: