Глава 2. Почва — живой организм

Пахотная почва содержит растворимые и нерастворимые ми­неральные вещества, воду, органические вещества, выделившие­ся из живых растений, органические и неорганические вещества, образовавшиеся при распаде корней, а также целых растений.

Далее, почва пронизана такими живыми существами, как бак­терии, дождевые черви, личинки насекомых, в ней присутствуют и высшие животные, деятельность и распад которых также спо­собствуют преобразованию почвы, физическому (через рыхле­ние) и химическому (через пищеварение и тому подобное).

Взаи­модействие всех этих факторов с климатом, годовыми и суточ­ными изменениями погоды и человеческой обработкой опреде­ляют плодородие земли.

Чисто минеральная, нерасщеплённая скала в горах непло­дородна. Если же под воздействием тепла, мороза и дождя она разрыхлится, на ней может поселиться первая жизнь. Выветри­вание постепенно создаёт пахотную землю, почвенно-растительный слой. Чем сильнее и чаще происходит этот процесс, тем плодороднее будет этот слой.

Этот процесс повторяется из года в год, точит как расколовшуюся скалу, так и всякую уже обра­ботанную поверхность земли. Зимой, вследствие мороза и дож­дя, происходит физическое размельчение почвы, летом, под влия­нием тепла, облучения почвы происходит более химическое ра­створение.

Процесс выветривания может продолжаться до тех пор, пока всё растворимое не будет унесено водой, и различные составные части не отложатся в отдельные образования: песок, глина составляют главную массу «аллювиальной почвы» в противоположность содержащему различные камни поверх­ностно-выветренному грунту из силикатных и вулканических по­род, или мергелю из известняков.

Отдельные камни в процессе выветривания поставляют различные вещества. Вулканическая лава иначе проявляет себя, чем, например, северные слюдяные сланцы. Та распадается быстро, образуя плодородную почву, те же неохотно, поставляя только скудный культурный слой.

Известняки особенно устойчивы к выветриванию и покрыты лишь тонким слоем жёсткого мергеля. Ближе к югу процесс хи­мического выветривания, прежде всего окисления, под влияни­ем солнечных лучей проходит интенсивнее. Но здесь часто не­достает воды, что препятствует повышению плодородия.

В жарком, тропическом климате происходит иного рода вы­ветривание и образование гумуса, нежели в зонах с морозными зимами. Где всегда сохраняется почвенный покров и в доста­точном количестве выпадают осадки, там образование гумуса и связывание азота происходит быстрее и мощнее, чем в холодном климате.

Быстрее происходит выветривание камней. Если же почвенный покров исчезает, быстрее происходит разрушение гу­муса. Тогда явления эрозии распространяются с колоссальной скоростью. Тогда повышенная растворимость минеральных ве­ществ ведёт к быстрому распаду.

В тропических колониальных хозяйствах можно помочь тем, что с окультуренной земли сни­мать один-два урожая (например, табака в Индонезии), затем позволить на этом месте снова вырасти дикому лесу, и через семь-одиннадцать лет опять осваивать целину.

Для маленьких хозяйств, которые в густонаселённых областях должны обеспе­чивать себя продуктами, собранными с трети гектара, это, конечно, неприемлемо.

Холодные, влажные северные почвы сопротивляются вывет­риванию и образованию гумуса. Примечательный феномен наб­людается на Аляске, в зоне вечной мерзлоты. Было обнаружено особенно сильное связывание азота и образование нитратов.

Автор исследовал пробы почв Аляски с как нигде высоким со­держанием нитратов. Что лежит в основе этого процесса, ещё не совсем ясно. По-видимому, там существуют мельчайшие, свя­зывающие азот организмы, имеющие колоссальную работоспособность.

Эти почвы остаются открытыми от трёх до четырёх месяцев. Мороз обеспечивает сохранность получившихся органи­ческих веществ. Во всяком случае, эти почвы не обрабатывают­ся интенсивно.

Таким образом, всякая почва находится в определённом со­стоянии выветривания, в зависимости от геологического проис­хождения и возраста. В неё внедряются органические процессы. И гниющие тела растений и животных поставляют гумус,

Качество и количество гумуса определяют плодородие поч­вы. Не все органические составляющие части почвы безусловно должны присутствовать в форме гумуса или сгнивших остатков. Примерно 40% органических составных частей почвы являются гумусоподобными веществами.

Содержание коллоидальных ис­тинных гумусных веществ само по себе даже в богатой органи­ческой субстанцией почве относительно мало—в умеренной зоне и при интенсивной обработке земли составляет примерно 1%. Если неорганические части, в зависимости от климата и обра­ботки почвы, выветриваются по-разному, то для органических составных частей поле деятельности ещё шире.

Из этого мно­жества возможностей отметим основные. При сильном провет­ривании почвы, жаре, длительной засухе, сильном солнечном облучении органические вещества очень быстро разлагаются, конечным продуктом становятся углекислота, аммиак, то есть азот, и вода, и эти вещества теряются для сельского хозяйства.

Закрытая поверхность почвы, влажность, холод, дли­тельная пасмурная погода, скопление в почве воды, недостаточ­ный дренаж обуславливают сдвиг в сторону перенасыщенных углеродом, бедных кислородом гумусных веществ, которые всё более и более закисляются и постепенно от недостатка воздуха превращаются в торф.

Такая почва очень богата органической субстанцией, однако она находится в кислом, заболоченном со­стоянии, и поэтому прямо не пригодна для использования. Не хватает важнейшего коллоидного, нейтрального гумуса. Мы имеем в этом случае дело с мёртвой для сельского хозяйства массой.

При этом следует заметить, что точной химической формулы гумуса не установлено; мы имеем здесь дело, скорее, со смесью продуктов распада, в большей или в меньшей мере содержащих углерод, азот, кислород. Поэтому в любом случае существен­ным фактором является состояние гумуса.

Степень органическо­го распада вместе с состоянием почвы — химическим и физическим — определяют его ценность.

Как уже было сказано, почвы с повышенным органическим содержанием субстанции — выше 2% — биохимически ведут себя совершенно иначе, чем почвы с низким содержанием — в особенности ниже 1,5%. Общеупотребительный анализ почвы со­вершенно недостаточен и при высоком содержании гумуса не отражает существо дела.

В этой области в последние десятилетия господствует боль­шое заблуждение. Почва представляет собой живую структуру. Это всегда следует иметь в виду. Надо также учитывать сезон­ные колебания в доступности минеральных веществ и почвен­ной жизни.

Совершенно прекращается жизнедеятельность толь­ко при сильном и длительном морозе, поскольку деятельность антиномицетов мы ещё наблюдаем при —3°С. Сухость быстрее приостанавливает почвенную жизнь. Но в обоих случаях сохраняются жизнеспособные клетки и споры.

Высшая точка деятельности во влажно-тёплом состоянии достигается в северном полушарии в мае и июне, вторая в сентябре и октябре, а в тёплых местах ещё и в ноябре. Низшая точка деятельности приходится нa жаркий и сухой июль, август, сентябрь, затем на январь и февраль.

Соответственно этому растворимость и способность к связыванию подвержены сезонным колебаниям, поскольку они представляют ведь функцию почвенной жизни. Один и тот же участок земли даёт разные показания в марте и в октябре.

Но где на это обращали внимание раньше? При точном рассмотре­нии вообще нельзя сравнивать между собой два анализа, сде­ланные в разное время года. Здесь дело обстоит также, как с калифорнийской пустыней. В определённое время, ранней вес­ной мы наблюдаем пышное цветение, в остальное же время го­да — пустыню.

Если взять пробу почвы во время цветения, можно ошибить­ся в лучшую сторону, если же в сухое время года, то можно об­наружить явления недостаточности, которые, впрочем, обуслов­лены только временем года. Поэтому важно считать в относи­тельных и абсолютных значениях.

Но где в литературе найти необходимые данные об этой пе­риодичности? К колебаниям результатов анализа, прежде всего, проводимого методом экстракции, составляющим порой 200 %, добавляется сезонная проблема. А поскольку при высыхании и длительном хранении пробы также наступают изменения, мы имеем дело с ещё одним источником ошибок.

На одном из соб­раний американских почвоведов однажды открыто и непредвзя­то обсуждались вопросы. Некоторые из известнейших специа­листов в этой области говорили, что бессмысленно далее рабо­тать с использованием принятых ныне методов анализа, и что они это делают, потому что «их просят об этом».

«Сколько бе­рёте вы за анализ?». — «50 центов», — сказал профессор Труог из Висконсии. — «Но это невозможно. Анализ стоит минимум 4—5 долларов». «Но, — отвечал Труог, — мы определяем только кислотность (рН) и состав кальция. Затем мы спрашиваем у крестьянина, растёт ли у него люцерна. Если «да», то мы ему сообщаем, что в его почве достаточно питательных средств». — «Да, это вы можете за 50 центов!».

В Германии обычно применяют метод анализа Нейбауэра, более биологический метод, но и он даёт большие ошибки, по­скольку отношения растворимости в корневой области прора­стающего и начинающего расти растения иные, чем в корневой сфере взрослого растения.

20—25 лет тому назад противники биологически-динамического метода спрашивали, удовлетворяют ли наши результаты ведения хозяйства методу Нейбауэра. Сегодня можно убедиться в том, что методы исследования био­логических отношений в почве неудовлетворительны, и что по­этому для суждения часто выбирается недостаточный масштаб.

«Как растёт» часто бывает более верным критерием, чем учёное мнение В наших собственных исследованиях, которые были опубликованы, эти проблемы освещены.

В «Справочнике почвоведения» Бланка (Blank, «Handbuch der Bodenlehre» етр. 576 A. Rippel, Mikrobiologie «des Dodens; стр. 288, F. Scheffer, P. Schachtschabel, Chemische und physika-lische Vorgange im Bodert) находятся важные замечания для суждения о вопросах гумуса.

Мы сошлёмся на некоторые. А. Риппель: «Уверенность, что важнейшие вещества, входящие в состав гумуса, могут поддерживаться только посред­ством введения в почву органических удобрений, и что в особен­ности следует воздерживаться от исключительного применения искусственных удобрений, нашла полное подтверждение... (ли­тература приводится).

X. Энгель в особенности показал, что по­теря веществ в гумусе происходит быстрее, если калий и фос­фор присутствуют в избытке, чем, если не хватает одного из этих веществ».

Ф. Шеффер и П. Шахтшабель: «Почва — это колло­идно-динамическая система, которая следует законам коллоидной химии и наделена теми же свойствами, как, например, жи­вое растение, и поэтому обнаруживает те же явления, что и спо­собные к реакции живые части организма».

Далее, А. Рип­пель: «Отсюда следует, что урожай при минеральном удобрении без азота хотя относительно высок и не обнаруживает склонно­сти к понижению, но далее оказывается, что это является толь­ко следствием действия калия. Если его не хватает, то урожай понижается.

Таким образом, не обнаруживается того действия, которое мы можем в высшей мере приписать соединениям азота. О. В. Метцен находит связь между связыванием азота и уро­жайностью земли только в определённых случаях, но не во всех. Наши представления о содержании азота в почве остаются, та­ким образом, теми же, что и ранее.

Только посредством навоза и других органических удобрений можно длительное время под­держивать высокую урожайность, причём поддержание состоя­ния гумуса почвы играет решающую роль. Это установлено под­робными публикациями результатов основательных, длительных опытов обработки земли».

В узком смысле под понятием «гумус» мы понимаем пере­варенную посредством биологических процессов органическую субстанцию почвы. Биологические процессы, участвующие в определяются не только окислением и восстановлением, прежде всего маленькими живыми существами, присутствущими в почве: бактериями, грибами, дождевыми червями и другими животными микроорганизмами, водорослями, и не меньшee значение имеет система ферментов, выделяемых этими су­ществами и корнями растений, а также органические кислоты, производимые миром корней.

Вблизи корней определённых ра­стений устанавливается усиленная биологическая и биохимиче­ская деятельность, тогда как вблизи корней других растений наблюдается понижение этой деятельности. Взаимодействие всех этих факторов, в особенности в корневой сфере, приводит либо — в благоприятном случае — к образованию коллоидаль­ного и нейтрального, или близкого к нейтральному гумуса, или к образованию нестойкого, кислого гумуса.

Затем следует раз­личать между гумусом-сырцом и обработанным тонким гуму­сом. Сюда же следует добавить ещё необработанную сырую органическую субстанцию, состоящую из листьев, корней, тру­пов растений, животных и мельчайших живых существ, которые только начинают своё превращение.

Таким образом, в органи­ческом составе почвы происходят три главных процесса: а) распад сырых веществ, необходимых для образования гумуса; в) восстановление постоянно присутствующих веществ; с) со­хранение и потеря восстанавливающихся веществ. Если между этими тремя процессами устанавливается равновесие, мы можем говорить о здоровой почве.

 Если это равновесие нарушено, почва является больной, и, кроме всего прочего, страдает наруше­нием обмена веществ. Истинная физиология и патология почвы ещё находится в процессе становления, и в будущем придёт на смену чистой химии почвы.

Главная трудность научного исследования этой проблемы со­стоит в том, что, прежде всего, не было удовлетворительных ме­тодов исследования. Обычные методы исследования «органиче­ского содержания субстанции» определяют только общее её со­держание, но не делают различия между сырым и тонким гу­мусом.

Только недавно были развиты новые методы определе­ния состава мира микроорганизмов и определения процессов распада и восстановления, на основе которых можно описать качество гумуса. В особенности пригодны для этого новые хроматографичекие методы. Они широко применялись автором при исследованиях почвы.

Дилетанты слабо представляют себе интенсивность жизненных процессов в почве. Поэтому будет полезно привести пару чисел для ориентировки. Здоровая, богатая жизнью пахотная земля, которую можно обнаружить под люцерной, клевером и хорошей пшеницей, содержит:

Дождевых червей                           до 800 кг на гектар или 7—15 миллионов на гектар. Они производят тонкого гумуса до 45000 кг на гек­тар, в максимальных случаях до 60000 кг на гектар ежегодно.

Грибковых организмов и водорослей      500 кг/га

Актиномицетов                                          700 кг/га

Почвенных бактерий всех видов   550 кг/га

Протозойных                                  2850 кг/га

Органическое содержание, в данном случае максимальная величина, составляет примерно 6400 кг/га. Обычно для расчёта берут вес верхних 12 см культурного слоя, считая 2250000 кг на гектар. Вес живой органической субстанции и тонкого гумуса составляет, таким образом, 0,375 процентов.

Поскольку содер­жание органической субстанции в окультуренной почве колеб­лется между 0,5 и 6 процентами, приняв среднее содержание равным 3%, а «урожай» продукции, вырабатываемый почвен­ным организмом, составляет примерно 67500 кг/га, то урожай превосходит количество органической субстанции в десять-один­надцать раз.

Это представляет собой мощный производительный фактор, который может использовать фермер—если он этого хочет и знает, как это сделать.

Франц Драйдакс, один из пионеров биологически-динамиче­ского метода ведения хозяйства, два десятилетия тому назад использовал образ коровы, которая ходит по полю, ест траву и производит навоз, и «коровы», которая живёт под землей и уча­ствует тем самым в формировании плодородия земли.

Выше­приведенные числа ближе и конкретней знакомят нас с этой «коровой». В самом деле, в здоровой почве эта корова больше и производительней, чем какое-нибудь другое животное или хо­зяйственное мероприятие, которое фермер может иметь на по­верхности земли.

Осознать и практически использовать эту да­рованную природой жизнедеятельность и является главной це­лью биологического образа мышления в сельском хозяйстве и первым значительным успехом со времени открытий Либиха.

Автору непонятно, почему специалисты всё ещё частично противятся этому знанию. То, что фермер в своих хозяйственных мероприятиях эти факты ещё не ставит на передний план своей деятельности, можно объяснить его незнанием и односторонней небиологической ориентировкой.

Общее содержание органической субстанции в пахотной земле колеблется между 2% и 5%, то есть от 11150 кг на гектар до 111500 кг/га. Некоторые почвы содержат более 6 %. Наиболее высокие значения встречаются преимущественно в садах и при интенсивном производстве гумуса и, прежде всего, в девственных почвах прерий.

Также повышенное содержание гумуса мы видим на лугах и пастбищах, но в этом случае часто невозможно удалить тонкие части корней. Торфяные, болотистые и лесные почвы мы здесь не учитываем. Мы говорим только об обрабатываемой почве.

Удобрение навозом или компостом 25т (= примерно 5т сухой массы), принимаемое нами за норму, представляет собой мощную добавку к почве с содержанием органической субстан­ции примерно 0,5%. При органической субстанции, составляющей 3% (66750 кг/га) почвенная жизнь сама является главным фактором образования гумуса, и добавка навоза и компоста даёт только десятую часть.

При составе 5% обычная добавка навоза даёт только двадцатую часть. Главным производитель­ным фактором является сама почвенная жизнь. Отсюда мож­но видеть, что при низком органическом содержании удобре­ние представляет собой нечто иное, чем при высоком.

При низ­ком содержании урожай потребляет необходимые ему пита­тельные вещества из минерализированной почвы и из удобре­ния. Восстановление гумуса идёт медленно, если идёт вообще. При высоком органическом содержании растения потребляют свои питательные вещества из органических почвенных резер­вов, и в гораздо меньшей мере из раствора минеральных ве­ществ, содержащихся в почве.

Я могу даже сказать, что при низком содержании органической субстанции вполне обоснова­на теория Либиха. При высоком органическом содержании, однако, на первый план выступают совсем другие отношения. Таким образом, почву с низким органическим содержанием мы должны рассматривать как минерализованную.

Отношения растворимости, абсорбция, утилизация минеральных веществ там совсем иные, чем в почве с высоким органическим содер­жанием. Поэтому в интересах создания и поддержания длительного плодородия нужно в первую очередь повышать содержание органической субстанции, прежде чем браться за какие-нибудь другие мероприятия.

Тогда почва не будет зави­сеть от всевозможных явлений недостаточности, вымывания и прочих опасностей, в особенности же от образования поверх­ностной корки и образования неблагоприятной структуры, то есть физических нарушений, характерных для низменных земелъ.

Согласно нашим собственным исследованиям, критическая точка содержания органической субстанции составляет 1,5%. Ниже этого почва подвергается опасности гибели; то и дело возникают явления недостаточности минеральных веществ, постоянно угрожает эрозия.

Выше этого почва становится бо­лее стабильной и когда достигается 2%, то уже можно говорить об органической почве с правильной почвенной жизнью, кото­рая может сохраняться длительное время. Автор склонен счи­тать справедливым учение Либиха для почв с содержанием ниже 1,5%.

Но тогда он вправе принять следующую точку зрения: почему нужно находиться в области минимума сущест­вования, которое поддерживается постоянными добавками, ес­ли восстановление почвенной жизни даёт полноценное плодо­родие? Он попытался — и по его совету с полным успехом применили этот метод ряд фермеров—вначале восстановить почвенную жизнь, так что «добавки» вырастали сами, вместо того, чтобы их покупать.

Агрохимики могли бы на него за это разгневаться. Банкир же, с кредитом которого он начал хозяйствовать и с которым он расплатился доходами с урожая, будет думать иначе. Восстановление почвенной жизни позво­ляет хозяйствовать с далёкой перспективой. Выплачивать свой долг вместо того, чтобы прикупать минеральные вещества — это очень простое уравнение.

Положение, которое мы провозгла­сили несколько лет тому назад, полностью подтвердилось: что правильно биологически, выгодно также в хозяйственном отношении. Кто на протяжении многих лет боролся в своем хозяйстве за существование, сможет оценить облегчение, которое ощущают, когда достигается стабильное, живое состояние почвы, и внезапно чувствуют себя независимыми, обходясь средствами собственного хозяйства.

Это лучше всего поясняет различие между 1 и 3 процентами органической субстанции.

Много говорят о хищнической эксплуатации, явлениях, не­достаточности, законе минимума. Фактически обоснованно, но в высшей степени односторонне обращают главное внимание на минеральные вещества, прежде всего на недостаточные яв­ления фосфатов, калия и азота.

Только в последние десятиле­тия обнаружилось, что бывают и другие явления недостаточ­ности, прежде всего микроэлементов. Как раз NPK-минеральные удобрения применялись в течение десятилетий без учёта микроэлементов.

Биологическим явлениям недостаточности, гу­мусу вообще не уделяли внимания. Закон минимума говорит, что та субстанция (и как биологи, мы должны сказать, тот жизненный процесс), которая находится на минимальной гра­нице, является решающей для роста.

Вследствие односторон­него учения о минеральных удобрениях биологические факторы оказались подавленными. Результат: органические явления недостаточности, неблагоприятные изменения в физической структуpe почвы. Настало время, когда необходимо этот недостаток устранить.

Этим не будет обесценено учение о минеральных веществах, ему будет только указано должное место в системе природы.

До войны лишь немногие посвящали себя изучению вопросов гумуса. С уважением мы можем отметить мужественную пози­цию польского профессора Б. Никлевски (В. Niklewski; J. О. Clevering; Hudig.), голландского госу­дарственного советника по сельскому хозяйству И.О. Клеверинга. Также профессор Худиг (Высшая Сельскохозяйственная Школа, Вагенинген) изучал вопросы гумуса.

Тогда существо­вала всего лишь маленькая кучка биодинамических фермеров, которые подвергались нападкам, осмеивались и всю­ду наталкивались на непонимание, но которые мужественно на практике исследовали проблему.

Сегодня можно сказать, что этот посев, по крайней мере, на Западе и в Британской коло­ниальной империи, но, к сожалению, слишком мало среди учё­ных-специалистов Германии, дал плоды и укрепил биологичес­ки-органический способ рассмотрения.

Никлевски изучал роль нейтрального, коллоидного гумуса, который может поддерживаться только посредством хорошо перегнившего навоза или компоста. Нейтральная или близкая к нейтральной реакция почвы требуется для развития азотофиксирующих бактерий (азотобактера, нитрозных и т. д.) и образую­щих гумус лучистых грибков (актиномицетов, стрептомицетов).

Коллоидальная структура гумуса требуется для абсорбции воды и выделения минеральных веществ и ферментов. Они, также как известь и аммиак, сохраняются в форме, которая хотя и находится в распоряжении корней растений, но препятствует вымыванию.

Нейтральный, коллоидный гумус, который при благоприятном кальциевом состоянии почвы дает рН между 6 и 7, может сохранить воды в два с половиной раза больше своего веса. Благодаря подходящей почвенной жизни, в особенности лучистым грибкам и бактериям, улучшается комковатая струк­тура почвы.

Другие почвенные организмы поставляют столь важную углекислоту (CO2). Знаменитые чернозёмные земли Среднего Запада Америки (прерии) и Украины богаче всего нейтральным, коллоидным гумусом. На примере украинских почв в 1911 году было показано, что они образуются естественным образом, если количество осадков и интенсивность испа­рений находятся в равновесии.

Позже в таких почвах было об­наружено, что 80% содержания бактерий состоят из азотобактера, 800 миллионов организмов на грамм. Наши собственные исследования показали, что бедные гумусом почвы (согласно нашей классификации) содержат от 50 до 150 миллионов аэробных бактерий на грамм, средние по плодородию почвы от 250 до 300 миллионов, плодородные почвы 400—500 миллионов и наилучшие почвы до 800 миллионов.

При этом довольно высоко содержание актиномицетов и стрептомицетов. Но пос­кольку они участвуют в образовании гумуса, по их наличию можно судить обо всем процессе. Мы находим, что в почве с 2 или менее процентами актиномицетов и других (процент выводится от общего числа аэробных организмов), происходит неудовлетворительное образование гумуса. 5 процентов нор­мально и достаточно.

Хорошие почвы с сильным образованием гумуса склоняются к 10%, а временами встречаются такие, которые содержат 20%.

Перемену взглядов и прогресс научного, биологического образа мыслей лучше всего выразил американский профессор Ф. Лайл Уинд (F. LyIeWynd) (Мичиганский сельскохозяйственный колледж). Эта статья эпохального значения появилась под названием «Feed the Soil» в «Науке», LXXIV, № 4 апрель 1952.

Профессор Лайл Уинд пишет: «Наблюдается всё большее и большее расхождение между целями индустрии искусственных удобрений и теми, которые основаны на результатах исследо­ваний основных свойств почвы... В своём прогрессе индустрия удобрений потеряла связь с природой и приняла направление, стоящее в противоречии с результатами исследований...

Ядро проблемы состоит в познании того, что такое удобрение, как оно должно применяться и с какой целью... Почвоведы рассмат­ривают почву как комплекс, находящийся в биологическом равновесии. Продукты этого динамического комплекса произво­дят питание растений».

Уинд далее пишет, что общеупотреби­тельное понятие удобрений и минеральных веществ (Американские законы для торговли удобрениями вообще говорят о «plant food» (питании растений), имея при этом в виду NPK—минеральные удобрения. Это понятие взято из школы, Либиха.), рассмат­риваемых как питание растений, не корректно.

Вследствие это­го фермер становится жертвой непонимания: «Многие интел­лигентные фермеры удивляются, почему ещё так много почво­ведов занимаются за счёт государства исследованиями, если лю­бой продавец искусственных удобрений может и без, этого диагностировать почвенную проблему, и необходимая «пища для растений» продается ему уже упакованной и снабженной химической формулой».

«Почвоведение и физиология растений должны информиро­вать фермера, что пища растений является составной частью» коллоидального и динамически-биологического комплекса почвы и что растение потребляет свою пищу из этой сложной ор­ганизации, так сказать, «санкционированную почвой».

«Наши дискуссии базируются на двух основополагающих характерных свойствах почвы. Первое, это что почва является биологически живой, второе, что коллоидные её свойства опре­деляют обеспечение питанием растений»... «Состояние пита­тельных веществ в почве зависит от деятельности маленьких живых существ...

Почва—живой организм... Почва не является почвой, если она не живая. Никакое количество химических питающих растение веществ, смешанных с мёртвыми, тонко измельчёнными частичками камней, не является эквивалентом плодородной почвы».

Уинд поясняет далее, что единственной приемлемой и соответствующей фактам точкой зрения является то, что, прежде всего, почвенную жизнь надо питать удобрениями и созданием здоровых жизненных условий, и только тогда она выделит не­обходимые для корней растений питательные вещества.

«Питай свою почву, и она будет питать твои растения». «Удобрять — это значит оживлять почву», — вот основное положение, сог­ласно которому со времени первых указаний Рудольфа Штайнера работают биодинамические фермеры и исследователи.

Очевидно, что питание живых организмов и стимулирование биологической деятельности достигаются не только посредством солей, должна быть биологическая основа. Иначе ведь растения, животные и человек могли бы поддерживать свою жизнь только солями.

Органические удобрения с навозом и компостом могут рассматриваться как питание почвы и её жизненных процессов. Отсюда становится понятным, что хотя можно и нужно рассматривать NPK-содержание органических удобрений, но это лишь часть целого.

В этой минерально-органической системе особую роль посредника играет глина (коллоидальный силикат алюминия). Уинд: «Важнейшей частью неорганически минеральной структуры почвы представляется глина. Этим не оказано, что чем больше глины, тем лучше, но глина, должна составлять значительную часть почвы, прежде, чем она станет плодородной».

Рудольф Штайнер уже в 1924 году определил глину как «посредницу между противоположностями».

«Потребность почвы в питании относительно велика (вспомните о «корове» под землей, которая весит несколько тонн на гектар). Эта потребность особенно велика, если допустить, что почва потеряла своё плодородие вследствие плохого хозяйствования или вымывания.

Если мы имеем в виду цель долговременного плодородия почвы, мы должны в первую очередь подумать о биологических и коллоидальных потребностях, и только во вторую очередь о потребностях в питательных веществах какого-нибудь специфического урожая...

Нет другого успешного пути питать растение, кроме первоначального стимулирования почвенной жизни, поскольку растения могут только то извлечь из почвы, что «позволяет» им почвенная жизнь».

«Это забавляет почвоведа, — всё это говорит Уинд, профессор Высшей Сельскохозяйственной школы в Мичигане, — и он с педантичным удовлетворением внутренне улыбается, когда слышит жалобы фермера, что тот внёс столько-то килограммов фосфатов и всё же не получил заметного прироста урожая.

Сегодня в сельскохозяйственной науке распространено прискорбное и глупое воззрение, согласно которому можно не обращать внимания на питание почвы и думать только непосредственно о питании растений... Это воззрение является заблуждением и в отношении дальней перспективы бесхозяйственностью.

Почва фермера непременно разрушается, если это практиковать долгое время. Это вынуждает его всё больше и больше давать «питания для растений», результатом чего является ещё больший распад. Такая практика противоречит здоровому хозяйствованию, противоречит принципам сохранения почвы и поэтому является антисоциальной и антипатриотической.

Употребление в продолжение длительного времени минеральных удобрений в качестве питательных веществ для растений вместо питания почвы приводит к дальнейшему падению плодородия почвы». Так говорит Лайл Уинд, цитаты из работ которого мы привели. Здесь слышим мы мужественный голос, направленный против учёного мнения теории NPK-минеральных веществ.

Здесь нельзя сказать, что это вихрь мыслей дилетанта, но Уинд сам сказал, что к этому принуждают факты, и именно факты делают органический образ мыслей опасным противником. К сожалению, говорит он, органические исследователи правы.

Факты, какими их видит автор, суть следующие: понижение содержания гумуса, ухудшение комковатой структуры почвы, образование поверхностной корки, формирование более или менее твёрдого, часто не пропускающего воду слоя в зоне вспашки плугом или ниже и вызванное этим нарушение циркуляция и укорачивание корней растений, в особенности у имеющих глубокие корни бобовых, а также на.лугах и пастбищах, задернение и заболачивание, повышение кислотности вследствие недостаточного проветривания, заиление тонкой структуры — всё это явления в области физических свойств почвы.

В области химических свойств можно наблюдать, что, несмотря на всё возрастающее применение минеральных веществ, нет соответствующего прироста урожая, и что некоторые минеральные удобрения создают дополнительные осложнения» например, чрезмерное известкование — «известь обогащает отца и делает бедным сына».

Микроэлементы скапливаются или вымываются, что создает явления недостаточности и приводит к усталости почвы, особенно в интенсивных областях, в овощеводстве и выращивании бобовых.

Сказанное относится к горизонтальной поверхностной эрозии или вымыванию. Но существует также вертикальная химическая эрозия или вымывание. Она идёт вниз, в глубинные слои почвы или горизонты. Поскольку кислые вещества гумуса смываются вниз, происходит давно известное образование подзола. Где образуются такие горизонты кислого гумуса, там граница проникновения корней.

Если применить обычно осмеиваемый, но отчётливо раскрывающий реальность метод анализа слоёв Гербинга, можно основательно исследовать профиль почвы. Здесь могут быть интересные открытия. Каждый фермер должен на своих полях, особенно проблематичных, выкопать такой профиль почвы глубиной метр-полтора.

При этом будет найдено, что многие минеральные удобрения последних десятилетий смылись вниз и там залегли, став недоступными для корней. Фосфаты, известь и прочее стали недоступными. Там скапливаются купленные удобрения, превратившиеся в мёртвый капитал. Только с помощью глубоких корней или разрыхлением глубоких слоёв почвы его можно мобилизовать.

Если грунтовые воды высоки и циркуляция сильна, эти феномены могут быть смазаны, как это наблюдается, например, в Голландии, где реже всего встречаются так называемые повреждения от удобрений. Но если почвы сухие и грунтовые воды постоянно понижаются — явление, характерное для США — эти повреждения проявляются особенно сильно.

В штате Нью-Йорк несколько лет тому назад было установлено, что в особенности в молочных хозяйствах, где в особенно большом количестве применяются удобрения, на протяжении нескольких лет происходило перенасыщение фосфатами. Сельскохозяйственная Высшая Школа Корнеля внезапно заявила, что достаточно на гектар 34 килограмма дополнительных удобрений, тогда как до этого нормой считалось 300 кг и более.

Проблема растворимости и утилизации минеральных удобрений также претерпела существенные изменения. Фабрикантами искусственных удобрений рекламируется, что они производят растворимые, то есть легко усвояемые минеральные удобрения. Итак, фермер покупает определенное NPK-удобрение, для которого указано процентное содержание усвояемых минеральных веществ, например, 10%, азота (обычно в виде аммиака или нитрата), 10% фосфата (обычно суперфосфата), 10% калия (калийная соль).

Пишется формула 10-10-10. Здесь бывают всевозможные комбинации. Но встает вопрос, остаются ли эти минеральные вещества растворимыми в почве? В результате многолетних исследований на Государственной опытной станции в Белтсвилле (США) с радиоактивным фосфором было установлено, что только 2—10 процентов введённого фосфорного удобрения усваивается корнями растения, в отдельных случаях до 20%. Остаток, то есть основная масса удобрения, залегает в почве.

Таким образом, если фермер применяет 300 кг суперфосфата на гектар с содержанием фосфа­тов, например, 16 %, то он вводит в почву 48 килограммов фосфата. Используется из них только 10%, то есть 4,8 кг. Остаток накапливается. Будет ли этот остаток использоваться в дальнейшем или под действием химического вымывания уйдёт вниз, зависит только от почвенной жизни и содержания гумуса.

Есть определённые почвенные бактерии, которые растворяют фосфаты, а также некоторые составные части камней. Эти минеральные элементы образуют тогда существенные строительные камни, важные для построения органической субстанции, белков и ферментов. Тогда часть фосфатов и других соединений предлагается в органической форме.

Они не реагируют тогда на аналитические экстракционные методы и реагенты для свободных минеральных веществ; благодаря своей органической связи они доступны ферментативной реакции в корневой области. И если обычные методы исследования почвы не показывают их наличия и выносится суждение о недостаточности фосфора и калия, всё же почва, часто содержит достаточно для биологической деятельности минеральных веществ.

В этих случаях биохимики почвы применяют другие методы исследования, чисто биологические, чтобы точнее исследовать ситуацию. Только поведение самого растения, например, анализ листа может показать, действительно ли мы имеем дело с явлениями недостаточности.

Согласно исследованиям швейцарского химика Паулюса, aтмосфера также содержит тонко распределённую фосфорную кислоту. Особенно значительное её количество выпадает зимой со снегом. Наши собственные исследования показали значительное количество нитратов, выпадающих летом вместе с дождём, и значительное количество магния, выпадающего зимой со снегом в районе фермы автора в южной части штата Нью-Йорк.

Сегодня ещё не изучено, в какой мере вещества, содержащиеся в атмосфере, обрабатываются микроорганизмами для обеспечения растений фосфорной кислотой, как это установлено для азота. И всё же автору известны исследования солидных институтов, которые показывают, что на больших опытных участках, несмотря на интенсивное хозяйствование, не наблюдалось уменьшения количества фосфорной кислоты, хотя она и не вносилась в почву.

Следующее замечание написано в 1937 году. Вышеприведенные данные в новом издании, а также многочисленные сообщения в литературе доказывают правильность приведенной здесь точки зрения.

Кислотность одной и той же почвы различна. В осенние месяцы наблюдается минимум, в холодные зимние дни максимум. При этом имеет значение, является ли почва сама по себе кислой или нейтральной. Кислая почва имеет минимум в июне, максимум в марте.

Нейтральная имеет максимум в феврале и в августе, минимум в мае и октябре. В остальном течении года наблюдается ещё два маленьких минимума и максимума. Также и здесь следует учитывать, когда сделаны анализы: например, сравниваться должны пробы, сделанные в одно и то же время года.

Но так как и в содержании гумуса и азота в почве наблюдаются явные колебания с двумя минимумами и максимумами, а также установлено наличие, например, периодического круговорота фосфорной кислоты и её растворимости в лесных почвах (минимум летом, максимум растворимости осенью и зимой), то, безусловно, существует интенсивная связь биологической деятельности в почве с колебаниями годового ритма.

Согласно данным проф. Феера, Сопрон, анализы на фосфорную кислоту без учёта времени года не имеют никакой практической ценности вследствие сезонного колебания соотношения растворимых и нерастворимых соединений!

Максимум деятельности почвенных бактерий приходится на позднюю весну или начало лета и раннюю осень, тогда как в морозы, а также в середине лета, наблюдается пауза. Тем самым даётся новая точка зрения для сельского хозяйства и лесоводства, требующая сознательно связать обработку почвы и удобрений с этими ритмами.

Этим открывается новая область для исследований и практических применений.

Сюда добавляется также сезонное предпочтение растениями определённых веществ. В некоторых лиственных деревьях наблюдается ритмический фосфорно-азотный обмен веществ, последний имеет максимум в июне. Внешняя древесина деревьев имеет максимум содержания магния в апреле, локальный максимум в ноябре, минимум в августе.

Внутренняя древесина, напротив, имеет максимум в августе. Далее, известны сезонные колебания содержания железа и кальция, особенно в многолетних растениях, лесных деревьях и т.д.

Нам кажется, что вопрос фосфорной кислоты не должен быть частью неорганического учения о почве, но он взаимно связан с общей проблемой гумуса и должен рассматриваться вместе с ней.

Важнейший производитель гумуса в почвах умеренной зоны — это дождевой червь. Он переваривает органические отбросы и минеральные составные части, смешивает их с органическими содержащими известь соединениями и с соком, выделяемым кишечными железами, и выделяет гумус.

Своими ходами и маленькими отверстиями он обеспечивает также дренаж и проветривание почвы. Целине он придает естественное плодородие и даже тяжёлым почвам сообщает рыхлую, комковатую структуру, тогда как лёгкие почвы благодаря повышению содержания гумуса защищает от высыхания и вымывания.

Неудивительно, что уже Чарльз Дарвин в своей плодотворной деятельности посвятил им целую книгу. (Ч. Дарвин «Образование пахотной почвы деятельностью дождевых червей». Дождевыми червями перерабатывается 25000 кг пахотной земли на гектар. С 1940 года появилась многочисленная литература о значении дождевых червей.)

Противники дождевых червей говорят, что они хотя и являются индикаторами хорошей почвы, но сами не производят плодородную почву. Эти споры столь же бесполезны, как и доказательства, что было вначале, яйцо или курица. «Без них нет почвы».

Им посвящено также множество других работ. Количество дождевых червей в хорошо ухоженной почве составляет 250—800 кг на гектар. Обилие в почве дождевых червей служит для фермера видимым признаком естественной биологической активности. Если у него нет микроскопа, он в определении плодородия может ориентироваться по этому «барометру».

Всякое мероприятие, нарушающее почвенную жизнь, изгоняющее дождевых червей и почвенных бактерий, грешит против жизненного стандарта почвы.

В этой связи мы видим величайшую опасность одностороннего удобрения, в особенности когда посредством сильных доз минеральных удобрений, растворимых солей, таких, как калийные, сернокислого аммиака, или посредством едких субстанций, таких, кай нитрофоска, или ядовитых препаратов, таких как мышьяк и соединения свинца, а также некоторых новых синтетических препаратов, таких, как ДДТ уничтожается или изгоняется мир малой жизни.

ДДТ ещё через 7 лет после применения присутствует в почве в значительных количествах, до 75 % применённого. В этой области нужно исследовать, насколько длительным является повреждение. Например, доказано, что дождевые черви в продолжении двух месяцев не трогают опрысканных ДДT листьев. С другой стороны, замечено, что ротенон и пиретрум не дают таких длительных повреждений.

Интенсивно обрабатываемые минеральными удобрениями почвы или опрыскиваемые ядовитыми средствами сады не имеют уже в почве биологической деятельности. Мы видели виноградники — в течение многих лет обрабатываемые бордосской жидкостью,— абсолютно лишённые дождевых червей, то есть в которых не образуется новый гумус!

Когда запасы гумуса израсходованы, в почве устанавливаются новые отношения; минерализованная структура уподобляется лабораторным отношениям чисто минерального характера между почвой и растением. В качестве закона минимума нам известно положение: «Те из минеральных веществ, которые были изъяты растениями из почвы, должны быть снова внесены в неё в виде удобрений». Это правило было найдено и подтверждено там, в замкнутой системе, ограниченной стенками сосуда.

В природе господствовали бы те же правила, если бы она состояла только из мёртвой смеси минеральных составных частей. Посредством наших современных интенсивных методов, особенно с односторонним использованием минеральных удобрений, мы создали такие почвенные отношения, что на передний план выступили чисто физико-химические свойства почвы, а биологически-органическая деятельность отступила на задний план.

Внешне минерализация почвы видна в уменьшении количества дождевых червей и образовании сухой корки. Это явление должно рассматриваться фермером как «указатель шторма» на его почвенном «барометре».

Если зимние канавки почвы, выветренные морозом и дождём, весной при влажной погоде обнаруживают пористую поверхность, невыровненную, неравномерную, или обработанная бороной земля после дождя остается пористой, рыхлой, комковатой, или летом после засухи не образуется или образуется только тончайшая плёнка и земля при высыхании имеет тонкие трещины, тогда есть биологическая активность почвы.

Такие почвы я бы назвал эластичными, не только из-за чувства лёгкости и упругости, когда идёшь по такой земле, но и из-за относительной способности такой почвы противостоять вредным воздействиям всякого рода, неправильному чередованию культур, ошибкам при обработке земли (например, боронованию по влажному полю), но прежде всего вследствие её отношения к воде.

Это важнейшее питательное вещество для растений (содержится в тканях от 40 до 80% оно должно сохраняться почвой при всех обстоятельствах, но не заливать её. Существенным признаком живой почвы служит её способность усваивать воду; внезапный летний дождь прямо впитывается в неё как в губку.

Если застаиваются лужи, даже в дождливый период, несмотря на хорошо функционирующий дренаж, это уже заставляет задуматься.

Вода является определяющим и решающим фактором урожайности и роста урожайности. Живущие в областях с дождливым климатом меньше ценят это, чем фермеры сухих областей земли. Повышение урожайности свыше того, что позволяет находящаяся в распоряжении вода, невозможно, даже при самом интенсивном удобрении.

Действительно, интенсивное удобрение минеральными веществами повышает потребность в воде, тогда как органические удобрения вследствие повышения способности почвы связывать воду способствуют сглаживанию. В сухие периоды резерва влаги, сохраняющейся в почве с повышенным содержанием гумуса, хватает на 4—6 недель, тогда как при низком содержании гумуса влаги хватает только на две недели.

Это вполне доказывают обрабатываемые нами почвы в сухих районах Америки. С другой стороны, гумус почвы способен быстро абсорбировать воду, поэтому чрезмерное количество осадков не наносит большого вреда.

Гавайская опытная станция сообщает, что гумусовые почвы в четыре раза быстрее впитывают определённое количество осадков, чем крестьянские парцеллы, лежащие рядом.

Никогда не следует забывать, что на килограмм зерновых расходуется 500 кг воды, а на выращивание 1 кг люцерны требуется 800 кг воды. Если такого количества воды нет, не поможет никакое удобрение, в особенности же минеральное удобрение. Поэтому призыв к высокой урожайности должен быть в первую очередь призывом к большему расходованию воды.

То, что в Голландии собирают самые высокие урожаи с гектара, обуславливается высоким стоянием грунтовых вод, равномерно в продолжении года распределёнными осадками и высокой влажностью воздуха. В том, что американские засушливые области часто дают урожай не выше 1500 кг пшеницы с гектара, повинен недостаток воды.

Поэтому сообщения об урожае должны всегда снабжаться сведениями о распределении и количестве осадков, для того, чтобы быть сравнимыми.

Импонирующий пример дают опыты, поставленные Сельскохозяйственным Колледжем штата Миссури в Колумбии. Большое опытное поле 70 лет тому назад было поделено пополам, одна часть оставалась нетронутой как девственная прерия, другая часть в продолжение 70 лет культивировалась по правилам современной интенсивной обработки.

Результат: девственная прерия, хотя и имеет тяжёлые, глинистые почвы, оставалась рыхлой, так что её можно было проткнуть палкой на глубину до 50 см; дождевая вода впитывалась тотчас. Ещё сегодня, спустя 20 лет, с образцом этой почвы можно поставить следующий эксперимент: проба, помещённая в высокий стакан, заливалась на несколько сантиметров водой.

Она целиком впитывалась, ничего не оставалось, кроме влажно-сухой массы. После высыхания эксперимент можно было повторять сколько угодно раз. И противоположный случай: поверхность земли становилась всё более твёрдой, палка проникала только на несколько сантиметров глубины, дождевая вода долго застаивалась, и там, где образовывался уклон, стекала, образуя канавы, именно так в Соединенных Штатах началась ужасная эрозия.

Подверженность минерализированных почв опасности затопления дождями, вымывания и высыхания гораздо больше, о чём знает каждый хороший фермер в горных районах или в засушливых областях. Также важна способность связывать воду.

Минерализация почвы может быть вызвана разрушением физической и органической структуры почвы. Позже мы будем говорить о влиянии способов обработки почвы. Действие минеральных удобрений на рост растений известно: повышение урожайности, увеличение массы растений, особенно при азото-содержащих удобрениях.

Это действие минеральных удобрений делает их особенно предпочтительными для фермеров, они способствуют кажущемуся увеличению урожая. Научная школа учит фермера компенсировать недостающие факторы.

Два наблюдения может сделать живущий и работающий на своём поле практик: первое, что ему зачастую приходится для поддержания высоких урожаев из года в год увеличивать количество вносимых в почву минеральных удобрений, и второе, что почвенная структура изменяется в направлении отвердевания и образования корки.

Но чем больше говорят о повышении урожайности, тем меньше говорят об изменениях в почве. Имеют ли наши опытные станции поля для проведения такого рода параллельных опытов, чтобы можно было бы наблюдать эти изменения в почве?

о там, то здесь в научной литературе мы находим рекомендации: «Минеральные удобрения должны вноситься в правильной пропорции, соответственно результатам проведенных анализов». Но поскольку пахотная земля во многих случаях не является единым образованием, то теоретически правильным было бы для каждого участка применять свой состав удобрения.

(Это было бы особенно трудно для выветриваемых почв). Это было бы, как говорят специалисты по удобрениям, хотя теоретически и необходимо, но практически невыполнимо, поэтому составляют средние смеси, которые и появляются в продаже. И потом, имеет ли сегодня каждый производитель именно для своей почвы опытного консультанта?

В областях, где достаточно влажности в форме испарений, грунтовых вод, дождя, в этом отношении не возникает трудностей. Вследствие сглаживающего, распределяющего и растворяющего действия воды устанавливается нормальное, допустимое солевое равновесие.

В Голландии, например, так называемый вред от применения искусственных удобрений проявился гораздо позже, поскольку там высокий уровень, грунтовых вод и постоянная циркуляция обеспечивали естественное сглаживание. Но как обстоит дело сухим летом или в засушливом климате? Кроме образования корки на поверхности, следует отметить ещё следующие явления: посреди поля вдруг возникает небольшая, мало плодородная проплешина, которая из года в год увеличивается.

В особенности в засушливые годы появляется всё больше и больше таких стерильных пятен. Причина этого — так называемый свободный кислотный обмен, то есть появление нерастворимых и труднорастворимых силикатов, которые при солевом обмене образуются из силикатов почвы. Эти места следует рассматривать как потерянные для сельскохозяйственного кругооборота, они могут быть восстановлены только после длительного органического «лечения».

При попытке объяснения этих связей напрашивается следующий ход мыслей: по правилам физической химии (закон действующих масс) между различными солями в растворе устанавливается равновесие. Если к смеси солей в растворе добавить легкорастворимую соль, то произойдёт вытеснение труднорастворимых солей. Они выпадут в осадок.

Этот процесс широко применяется в химической индустрии, например, для высаливания органических красителей поваренной солью. В поч­венном растворе находится смесь солей: труднорастворимые силикаты, вымытые вследствие выветривания легкорастворимые соли и силикаты, легкорастворимые соли, особенно калийные, вещества, выделившиеся из органических составных частей и т. д.

Если добавить ещё легкорастворимых солей, то равновесие сдвинется в их сторону, в неблагоприятную для труднорастворимых силикатов; это означает, что распад и выветривание составных частей почвы замедляется, а в некоторых случаях вообще приостанавливается.

Растения тогда действительно живут на растворимых солях удобрений; они резко реагируют на их присутствие и их недостаток. Почвенные химики правы! Проблема так называемой «амортизации» принадлежит к этому комплексу вопросов.

Однако почвенная биология исходит из других предпосылок. Для неё земля представляет собой естественный резерв: исключая чистый песок или нерасщеплённые скалы, лишённые влаги, это более или менее сложная смесь солей, силикатов, цеолитов, алюминатов и т. д.

Она представляет собой естественную основу, когда раскрывается, то есть становится пригодной для круговорота веществ. Не засаливать, но раскрывать, оживлять должны мы нашу почву. Органические процессы в почве, производимые светом, воздухом, погодой, маленькими живыми существами, гумусом противодействуют «минерализации» и «организуют» почву.

Тем самым создаются новые резервы. Если урожай использовал какие-либо вещества из почвы, то в живой почве вследствие выветривания освобождаются новые. Обработка почвы, смыв посредством ветра и дождя раскрывают ежегодно новые части почвы. Но этого нужно достичь, «организовать» в буквальном смысле слова.

Для Центральной Европы важно, например, чтобы с поверхности земли ежегодно посредством ветра, дождя и обработки, смывалось не менее одного миллиметра почвы. В аллювиальных наносных землях он длительное время наносится (в дельте Нила, например, плодородие поддерживается грандиозной системой орошения).

Ежегодно производят распашку и боронование. Это означает, что ежегодно нижний слой окультуренной земли сдвигается на несколько миллиметров, раскрывая новые резервы. Тогда вопрос состоит лишь в том, чтобы их действительно раскрыть и включить в круговорот.

При углублении всего на 1 миллиметр ежегодно 15000 кг новой почвы на гектар приходит в движение. Даже в случаях крайне бедной почвы этого достаточно, чтобы предоставить необходимые резервы.

Это справедливо для калия и, прежде всего, для фосфорной кислоты, которая в нормальной почве обрабатывается микроорганизмами, если же микроорганизмы не работают, она может быть связана разными солями (например, кальция) и перейти в нерастворимую, неприемлемую форму.

При рассмотрении такого рода связей мы видим существенное различие отношений при лабораторных опытах и в свободной природе. Если добавить ещё сюда случайные источники минеральных веществ, например, в течение года приносимые с дождём и ветром, то становится ясно, насколько мало замкнутой является система пахотной почвы.

Если только мы будем заботиться о том, чтобы вследствие наших культурных мероприятий эта природа оставалась живой и не «засаливалась»! В качестве случайных источников можно привести известные факты: содержание солей в осадках и перенос пыли органического и неорганического происхождения.

Природных поставщиков пылевых масс значительно больше, чем обычно думают. Сюда относятся выбросы вулканов. Знаменитое извержение Кракатау выбросило в воздух пылевые массы, которые даже через 30 лет можно было обнаружить в атмосфере, и которые как облака в первое время циркулировали вокруг Земли.

Известен выброс пепла Везувием, эта пыль покрыла мётровым слоем города Геркуланум и Помпеи и распространилась вплоть до Малой Азии. Это способствует повышению плодородия земли. В древние времена извержение южноамериканского вулкана выбросило такое количество пыли, что в Европе было заметно помутнение света.

Рассчитано, что тончайшая «невидимая» пыль, прилетающая из Сахары в Европу, за век покрывает землю слоем в 5 мм. В штатах американского Среднего Запада большие пыльные бури приносят из западной прерии в районы Миссисипской низменности пыль, которая за сто лет покрывает землю слоем 2—3 сантиметра.

Большие, ежегодно повторяющиеся пылевые бури переносят 850 миллионов тонн пыли в год на расстояние свыше 2000 км.

Знаменитое выпадение пыли в феврале 1901 года произошло на площади 435000 кв. км и принесло из Сахары в Европу 2 миллиона тонн, и в Африку 1,6 миллионов тонн пыли. Годом позже пылевая буря, пришедшая с Канарских островов, принесла в Англию и Западную Европу примерно 10 миллионов тонн пыли.

Эта пыль была прибита дождём к земле и связалась с влажной почвой и растениями. В Китае принесённый ветром лёсс образует залежи мощностью до нескольких сотен метров. Эти залежи являются плодороднейшей почвой. Скопившиеся на Среднем Западе США пылевые массы имеют такое же свойство.

Пассарже (Приведенные здесь факты взяты на работы S. Passarge «Die Wir' lomg des Windes», Handbuch der Bodenlehre. т. 1, 1929.) сообщает: «Южно-русский чернозём представляет собой наилучший пример развития лёсса, поскольку он наиболее благоприятен для развития степных растений, и поскольку, вследствие своей пористости, он более всего подходит для пропитывания почвы гумусными веществами.

По-видимому, также чернозёмы Марокко лёссового происхождения. Согласно Т. Фишеру, южные ветры приносят из степных областей на запад пыль. Она задерживается под влиянием вегетации и сильной ночной росы. Эти скопления пыли и останки растений являются основой для образования чернозёма.

При содержании от 25 до 34 процентов органической материи и заметно повышенном содержании калия (от 1 до 4 процентов, в вулканической пыли даже до 6,9%) эти массы представляют собой естественное удобрение, взятое из воздуха. Вулканическая пыль обуславливает плодородие плантаций Центральной Америки и Зондских островов.

«Пылевые бури» в районе Янцзы приветствуются китайскими крестьянами как несущие плодородие, также относятся к ним фермеры в прерии и лесостепных районах Соединенных Штатов (но это было до тех пор, пока не произошла описанная выше катастрофа в 30-х годах)...

Трейц указывает на решающее значение ежегодно выпадающей летучей пыли; мы приведём два следующих положения:

1. Выпадающая пыль заменяет израсходованные щёлочи и растворимые соли («Material aus der Atmosphare», Handbuch der Bodenlehre 1929, Берлин) (известь, железо, калий и т. д.).

2. С выпадающей пылью приносятся бактериальные вещества для поддержания жизнедеятельности почвы.

Браун, Бланк и Иенни показали, что почвы альпийских пастбищ образовались под влиянием пыли, приносимой ветром с окружающих гор — её выпадает в год от 1,4 до 1,85 кг на квадратный метр.

Далее: верховые болота состоят из торфяных мхов различных видов. Наряду с очень важным содержанием воды торфяники имеют также минеральные примеси, и, прежде всего, глинистый песок, магнезию, гипс, окислы железа, а также щелочи, фосфорную кислоту и хлор.

По крайней мере, часть этих субстанций может быть принесена в сфагновые болота только ветром. Масса их не является незначительной, поскольку высохшие болота содержат в среднем до 10% минеральных веществ.

Но также для менее благоприятных областей есть возможность потреблять удобрения из воздуха. В областях с сильно развитой индустрией ежемесячно выпадает от 280 до 370 кг сажи и пыли на один гектар, из которых треть состоит из сажи и углерода. Если же мы рассмотрим вещества, которые, будучи растворёнными в дожде, выпадают на землю, то мы придём ещё и к другим результатам.

Прежде всего, это углекислота, которая с дождём выпадает на такую территорию как Германия, в количестве миллиона тонн. На побережье моря ветром и дождём приносятся соли. И, прежде всего, в малой, но действенной концентрации йод, который в 100 кубических метрах воздуха содержится в количестве 1—2,5 десятых долей миллиграмма.

Затем заметное количество хлора. Литр дождевой воды, взятой на английском побережье, содержит 55 миллиграмм, внутри континента — 2,2 миллиграмма хлора. При шторме в Голландии в литре воды содержалось от 350 до 500 миллиграмм.

Соответственно мы имеем «удобрение» хлоридами из воздуха в количестве 16 кг на гектар в наших областях, в тропических же областях вследствие сильного испарения морской воды это количество достигает 37, 68, и даже 200 кг на гектар (на Цейлоне).

Если же мы исследуем вопросы других важнейших веществ, питающих растения, то мы получим ошеломляющий результат, что также и их выпадает из воздуха вместе с дождём значительное количество. А именно, существует особая связь азотной кислоты и других азотосодержащих соединений с дождём и фосфорной кислоты со снегом.

Для практического фермера это знать немаловажно. Ибо, будучи озабоченным, чтобы не потерять питательные вещества своей почвы, или, как говорится, чтобы пополнить изъятые из почвы питательные вещества, он часто хватается за односторонние минеральные удобрения, не зная, что природа сама протягивает ему руку помощи.

Так, например, в Англии, выпадает на гектар 4,3 в Северной Франции до 10,0 килограммов азотосодержащих соединений. Серной кислоты выпадает на гектар: в Гессене от 100 до 120 кг, в Кельне от 250 до 400 кг, в Дуйсбурге от 250 до 700 кг в год.

Поистине значительное количество сульфатных удобрений.

Также, собственно говоря, никогда не бывает недостатка в микроэлементах, поскольку они пополняются вследствие выветривания камней. Только лёгкий песок, затопляемые почвы и известняки могут обнаруживать эту естественную недостаточность. Но и в этих случаях следует помнить, что в осадках, даже во влажном воздухе и в растительных остатках в кучках компоста всегда присутствуют микроэлементы.

Недостаток микроэлементов чаще всего относителен и вызывается неблагоприятным минерализованным сдвигом равновесия. Дадим слово профессору Фирману Беару (Firman Bear, Rutgers Universitat). «Атмосфера является источником микроэлементов, особенно в тех местах, где вблизи находятся индустриальные центры. Измеренного количества вполне достаточно, чтобы иметь значение для сельскохозяйственной практики».

В прежние годы Фирман Беар сделал ряд нападок на биодинамический метод ведения хозяйства, но позже мы находим в нём одного из самых понимающих учёных в области сельского хозяйства, который открыто может признать свои заблуждения и внести коррективы в свои взгляды.

Автор хотел бы выразить своё уважение величию этого прогрессивного учёного.

В статье «Ложный поворот» («The Wrong Turn», где речь идёт о неправильном повороте в направлении одностороннего внесения минеральных удобрений; Journal ot Soil and Water Conservation, т. 6, № 2, апрель 1951.) Фирман Беар пишет:

«Значительная площадь земли настолько насыщена фосфатами промышленного производства и калием, содержащимся в минеральных удобрениях, что они больше не могут претендовать на внесение этих элементов...

Эти данные (имеются в виду сидерация, мульчирование почвы, вообще органические мероприятия) указывают в направлении необходимости применения органических субстанций, но также разнообразия их, безразлично, думаем ли мы в направлении мульчирования почвы или сенокосно-пастбищного хозяйствования. Некоторые сорняки вносят исключительно важный вклад в мобилизацию довольно редких почвенных элементов...

Иногда даже целесообразно преднамеренно их выращивать, чтобы мобилизовать, например, элемент цинк... Если запахать такую мульчированную почву, то мы обеспечим почвенные организмы отличным питанием, и эти микробы высвободят большое количество важнейших минеральных элементов, включая азот...

Индустрия искусственных удобрений представляет собой важнейшее химическое развитие, в смысле человеческих ценностей, которое когда-либо знал мир. Искусственные удобрения должны производиться, чтобы для будущих столетий стоять между нами и всевозможными явлениями недостаточности.

Но только искусственные удобрения никогда не могут покрыть потребностей почвы для культурных растений, в каком бы количестве мы их ни применяли. Почву следует питать органической субстанцией в больших количествах, чем её производят корни и остатки растений. Это достигается применением навоза и хорошо приготовленных смесей из дёрна и зелёных удобрений.

К тому же можно развивать средства переработки городских отходов для приготовления компоста. По моему мнению, мы должны поддержать стремление избегать органических потерь. Переработка таких органических субстанций оплатится сторицей и позволит поддержать интенсивное земледелие».

«Вместо того, чтобы ошельмовывать стремления энтузиастов органического ведения сельского хозяйства, которые пытаются развивать органические удобрения для почвы, индустрия искусственных удобрений сделала бы хорошо, если бы сама заинтересовалась этой проблемой. Также назрела необходимость изучать использование городских отбросов».

Это говорит человек, который своими академическими, исследованиями вознёс учение о минеральных удобрениях в Америке на небывалую высоту, но который сохранил открытыми глаза для реальной почвенной проблемы, президент компетентной организации сельскохозяйственных учёных и почвоведов, председатель департамента по почвоведению университета Рутгера.

Последний источник подвода субстанций из атмосферы — это так называемая космическая пыль и метеориты. Ежегодно на Землю выпадает значительное количество и этой субстанции. Происходит настоящий обмен субстанцией между Землёй и Космосом.

Здесь могут быть объёмные, весомые куски метеоров, достигающие веса многих тысяч килограмм. Кроме этого большое количество распыленных метеоритов. Количество выпадающей космической пыли колеблется между 10 и 100 миллионами кг в год.

Это количество настолько значительно, что, например, этим осадкам обязана почва глубоких морей своим красным цветом.

Упоминая эти факты, мы вовсе не хотим сказать, что все необходимые минеральные вещества приходят из воздуха, и что нет необходимости в других удобрениях, как представляли наше воззрение противники биологически-динамического спо­соба ведения хозяйства.

Хорошее, в должной мере примененное навозное удобрение всегда было и будет основой здорового ведения сельского хозяйства. Мы привели эти факты, чтобы сказать, что кроме баланса питательных веществ есть ещё и другие действующие факторы.

В открытой природе есть также различные посредники между растением и почвой, которые не могут действовать в пробирке при лабораторном опыте. Расширение нашего знания в этом направлении является жизненной необходимостью. Мы далеко не просматриваем ещё полностью все биологические процессы в природе.

Поэтому наша задача старательно изучать их. Сами растения, в свою очередь, способны накапливать вещества и вносить их в почву. Но этот вопрос будет обсужден в главе о питании растений.

Если мы ещё примем во внимание, что вследствие различных из года в год погодных условий выветривание каждый год по-разному работает над раскрытием почвы (это можно установить, например, по различному цвету зимующих борозд), и что вследст­вие растительной жизни происходит ряд процессов и перемещений, то нам станет ясно:

Пахотная почва—это живой организм, живое существо в себе и в совокупности своих процессов.

Как живое существо она имеет определённый предел своих жизненных возможностей. Машина, будучи перегруженной, останавливается или ломается, она становится непригодной к употреблению или нуждается в ремонте. Живое существо выносит определённые перегрузки.

От тяглового животного можно на время добиться очень многого, оно потом отдохнёт; но долгое злоупотребление ослабит его, оно даст непроизводительное потомство. Но это ослабление не всегда можно определить непосредственно. Когда это обнаруживается, обычно бывает уже поздно.

Для хорошего наблюдателя легче предупредить болезнъ, чем лечить частично или полностью разрушенный организм. Так же обстоит дело и в отношении почвы; она имеет естественный жизненный стандарт. Познать его и следовать ему — вот величайшее искусство фермера.

Если от какого-то поля добиваться производительности, ему не свойственной, — в особенности посредством усиленного удобрения, — то некоторое время оно будет перегружено. Тогда появятся нарушения, которые чем дольше они будут иметь место, тем труднее их будет ликвидировать, «исцелить», таким образом, для практического фермера очень важно, чтобы он рассчитывал на естественную производительность своего поля.

Только если он действительно любит своё поле, как любит свою лошадь или свою корову, ежедневно заботится о его благосостоянии, он может тогда из года в год, без срывов, ожидать, нужной ему производительности. Всё, что он делает, он должен рассматривать с этой точки зрения: вспашку, боронование, выбор семян, а также удобрения.

Ни пахотная почва, ни корова, ни сам человек не поддаются точному расчёту в отношении своей жизнеспособности. Каждый жокей знает, что возможности его лошади, быстрота бега, дальность прыжка, выносливость зависят не только от корма. Естественно, корм создает основу её телесности. Но содержание в нём белка или кальция не пропорционально выражается в длине прыжка.

Не самые откормленные лошади бывают самыми выносливыми. Он знает, что ещё многое должно разыгрываться между ним и лошадью, чтобы она была в состоянии выдерживать высокие нагрузки. В отношении человека даже химики находят абсурдной мысль, что количество съеденной пищи соответствует его производительности, будь это телесная или духовная работа.

Иначе можно было бы уставших и ленивых детей сделать активными, стоит только покормить их хорошим обедом. Даже телесная работа, например, землекопа или солдата на войне, или альпиниста зависит не только от питания.

Напротив, если человек хочет показать высокую производительность труда, ему не следует перегружать излишние веществами своё пищеварение. Душевное состояние, воля, среда, играют не менее важную роль. К сожалению, уже, корова во многом стала арифметической задачей; ей нужно скормить столько-то килограммов белков, солей и т. д., чтобы получить от неё столько-то литров молока.

Это удаётся, на некоторое время, но затем удивляются «необъяснимым» явлениям: слабому потомству, стрептококкозу, выкидышам, послеродовому парезу и тому подобному. И ещё более привыкли почву рассматривать как чистое уравнение питательных веществ.

Такое уравнение было бы, может быть, оправданным, если бы учесть все факторы. Односторонним будет, например:

 

почвенная основа, количество удобрений = почва + урожай.

Важнейшим, с точки зрения жизни, является:

 

Естественное плодородие и производительность

= функция от

почвенная основа удобрение, его качество и количество обработка почвы последовательность культур климат, погода, количество осадков семена, их качество или вырождение сорняки почвенная жизнь состояние гумуса и некоторые другие условия внешней среды.

 

Учёт или пренебрежение любым из этих; факторов также важно, как и удобрение.

Что же может фермер сделать, чтобы рассчитать всё это и содержать на высоком уровне этот живой организм, как сельскохозяйственно замкнутый, сам себя поддерживающий?

Глава 3. Азот

Проблема азота так интересна и важна, что мы выделили для неё отдельную главу. Здесь особенно видны существенные различия между чисто химическим и динамически-биологическим воззрением. Агрохимиками справедливо говорится, что азот играет решающую роль при построении растения. Без него нет ни белка, ни аминокислот, ни хорошего урожая.

При его недостатке растения вырастают слабыми, имеют обвисшие, жёлтые листья; при достаточном обеспечении азотом имеют высокое давление соков, темнозелёные листья, хороший рост. Однако избыток азота производит буйно растущую, обильную зелень, вводящую в заблуждение эффектом «массы», в дейст­вительности же растение становится неполноценным, нестой­ким.

Также может уменьшиться образование семян и гектолитровый вес. При использовании перекормленных азотом растений в качестве корма могут возникать расстройства здоровья, они также накапливают в себе много воды.

И всё же азот мы должны рассматривать как важнейший элемент в почве. Большинство окультуренных почв обнаруживает недостаточность азота. Поэтому проблема азота составляет одну из главных забот фермера.

Поскольку при общепринятом трёхпольном и четырёхпольном севообороте расход азота не покрывается собственными удобрениями, требуется восполнение азотом из искусственных азотистых соединений. Для многих фермеров всех частей Земли применение азота стало главным и единственным целебным средством.

Химическая индустрия достигла колоссальных результатов в производстве азотистых соединений, в особенности из атмосферного азота. Поскольку наблюдения показали, что растения потребляют азот виде аммиака (NH3) и нитрата (NОз), и эти оба соединения, по-видимому, являются единственными, которые растения могут воспринять, главное внимание обращено на производство сульфата аммония, нитрата аммония, фосфата аммония, нитрата кальция, цианида кальция и менее мочевины.

Первые дешевле, последние дороже, но концентрированней и действенней. В последние годы вошло в практику применение высококонцентрированных растворов аммиака и даже высококонцентрированного газа аммиака. Он измеряется прямо в оросительных системах и каналах и представляет собой самое дешёвое удобрение.

Фермер не покупающий азота, рассматривается как отсталый. Обеспечение искусственным азотом уменьшилось в годы войны, поскольку другие азотистые соединения были нужны для военных целей и производство для сельскохозяйственных целей было сокращено.

Первоначально, после первой мировой войны, индустрия азотистых удобрений развивалась как сопутствующее производство при других химических процессах. Тогда искали область применения для аммиака и нитратов, и нашли в сельском хозяйстве желаемого потребителя, интерес и потребность в азоте возрастали.

В период войны фермеру пришлось рассчитывать на себя самого.

Для почвенных биологов проблема представляется совершенно иначе. Прежде всего, уже в последнем столетии было сделано открытие, что определённые бактерии в симбиозе с корнями бобовых ассимилируют азот и подводят его к корням растений.

Поэтому бобовые не нуждаются в азотных удобрениях. Затем были открыты ещё другие, свободноживущие организмы, которые также ассимилируют азот. Далее, было обнаружено, что связывающие азот бактерии живут также в корневой области многих других растений, таких, как ольха, берёза и даже пшеница.

Вследствие распада в почве органической субстанции освобождаются азотистые соединения, которые посредством некоторых микроорганизмов снова превращаются в более стабильные соединения и затем существуют как органический азот.

В то время, как азотистые соединения типа аммиака и нитратов быстро распадаются и вымываются, и поэтому являются нестабильными и много из них теряется (степень использования их примерно 25%) органические азотистые соединения более устойчивы и только постепенно приводят растение к переработке аммиака и нитратов.

В этих случаях реже бывают повреждения от азота или вообще не бывают. Поэтому прогрессивный американский фермер предпочитает азотное удобрение (NH3, NОз), к которому добавляется также органический азот.

Почвенным биологам и бактериологам известно, что азотфиксирующие организмы работают лучше всего, если нет никакого другого азота, кроме естественного. Если ввести в почву искусственный азот, то бобовые хотя и растут, но азотные бактерии тогда пожирают азот и превращаются из помощников в разбойников.

Бактериологи знают, что азотные бактерии, культивируемые в лабораторных условиях, размножаются и работают только в определённых условиях. К их числу принадлежат: кислотность рН между 6 и 7, присутствие кальция (хотя бы в небольших количествах) и аэробные условия, то есть проветривание.

Различают две главные азотфиксирующие группы: симбиотические организмы на корнях бобовых, ризобиум, и свободно живущие организмы азотобактер, синезелёные водоросли при аэробных и Clostridium Бейеринка или Pasteureanum при анаэробных условиях.

Наряду с ними есть ещё многочисленные организмы, которые из продуктов распада высвобождают аммиак и нитраты.

Биологи задаются вопросом, нельзя ли так усилить азотфиксирующие процессы, чтобы они служили на пользу фермеру. Когда Рудольф Штайнер в своих первых рекомендациях по ведению биологически-динамического хозяйства говорил об опасности азотных удобрений и особенно злоупотребления ими, он и его сельскохозяйственные сотрудники подверглись злобным нападкам со стороны азотопроизводящей промышленности и учёных.

Они говорили, прежде всего, что без азотных удобрений невозможно было бы достичь такого, необходимого для питания народа, повышения урожайности. Тогда, в 1924—1934 годах, вообще не считались с мнением биологов. Пишущий эти строки также вначале учился на своем горьком опыте.

При биологически-динамическом ведении хозяйства вначале тоже наблюдались явления недостаточности. Сегодня можно сказать, что если подходить с биологической и динамической точки зрения, то ничто не препятствует тому, чтобы фермер мог сам, в собственном хозяйстве, производить необходимый для себя азот, и в большем количестве, чем он мог бы купить.

Обычно ежегодную потребность в азоте считают 220 кг на гектар — для интенсивного хозяйствования, выращивания корнеплодов, цитрусовых и т. д. Но уже совершенно далёкими от биологически-динамического метода хозяйствования биологами указано, что от 80 до 220 кг чистого азота на гектар ежегодно собирается почвенными бактериями, особенно при возделывании бобовых.

Необходимые условия: кислотность между 6 и 7 рН, нет недостатка в кальции, хорошее проветривание и правильная обработка почвы, определённая, последовательность культур, причём никогда на одном поле не выращивать более трёх лет подряд корнеплоды и злаки и затем минимум два года бобовые (клевер или люцерну — песчаные почвы и очень тяжёлые глинистые почвы менее подходят для этого, чем средние почвы), дополнительное зелёное удобрение (сидераты) 25 тонн на гектар навоза и добавка компоста при улучшающей последовательности культур раз в четыре года.

На контролируемых автором полностью биодинамических предприятиях на протяжении двадцати лет не наблюдалось никаких явлений недостаточности азота, после того, как однажды была восстановлена почвенная жизнь и содержание гумуса поднялось до 2%.

Наблюдаемый нитратный показатель, даже при наивысшей производительности, далеко превосходит значение, считающееся «высоким», более 50—100 кг на гектар. Пугающий признак азотной недостаточности был преодолён без использования в этих хозяйствах покупных азотных удобрений — предполагается, что в наличии были собственные удобрения хозяйства и их правильно переработали.

При этом следует учесть следующее: если почва содержит 2% органической субстанции или 40000 кг на гектар, то производится примерно 5% азота, то есть 2000 кг (по данным различных опытных станций). Эти резервы образуются сами собой при правильном гумусовом хозяйствовании.

Наши собственные наблюдения показывают, что эти резервы используются при содержании органической субстанции 2%, при более низком содержании гумуса этого не происходит.

Этот органически связанный азот посредством подходящей почвенной жизни расходуется постепенно, в той мере, в какой он необходим корням, он преобразуется в нитраты и аммиак, вообще же при здоровой почве только в нитраты.

Устанавливается равновесное состояние, при котором подвод нового азота сглаживает расход. Это состояние можно пояснить сравнением. Сосуд наполняется водой. Пока он не полон, нужно подводить воду, но нет воды для расходования.

Когда он наполнится, вода начинает переливаться через край, и этот избыток можно использовать. Почва с двумя или более процентами органической субстанции подобна полному сосуду, то есть «избыток» её находится в нашем распоряжении в той мере, в какой в течение года азот связывается посредством почвенной жизни.

Поскольку производство азота при благоприятных обстоятельствах составляет ежегодно 100—200 кг на гектар, если расходовать это количество, то можно поддерживать азотное равновесие. Это не происходит, если сосуд ещё не полон или слишком слаб подвод азота. Тогда его нужно подводить дополнительно.

Если расход не покрывается этим подводом, мы никогда не наполним сосуд. В таком состоянии находятся сегодня многие почвы. Но тогда возникает проблема азота, которую невозможно решить посредством покупки азотных удобрений; невозможно уже потому, что фермер не может расходовать слишком много денег.

Но он может гораздо меньшими средствами улучшить собственные удобрения и оживить почвенную жизнь. Она будет работать на него и более экономично. То, что такое собственное улучшенное производство удобрений считается «слишком дорогим», показывает, насколько некоторые фермеры находятся под властью заблуждений или упрямства.

Но пусть они «покупают» то, что можно «вырастить» самим. Образования азота можно достичь разными путями, причём биологический имеет ещё и то преимущество, что создает резервы и имеет другие ценные качества, которых лишён чисто химический азотный эрзац.

Кто с этим не согласен, должен, по крайней мере, ответить на вопрос, как происходит, что нейтральные чернозёмные почвы имеют высшее содержание азота без подвода к ним дополнительных удобрений. Этой проблемой занимался также Либих в конце своей жизни.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: