ЭКСПАНСИЯ СРЕДНЕГО ПЕРИОДА АРХАИЧЕСКОЙ ЭПОХИ

 

Если до начала XIX в. до н. э. не было, за ис­ключением нескольких регионов, достаточно бла­гоприятных условий для распространения эффек­тивных методов земледелия, позволяющих перейти к оседлому образу жизни, то в течение следующих столетий ситуация изменилась. В течение среднего периода архаической эпохи, который продолжался до начала III в. н. э., в горной и равнинной обла­стях появляется достаточно плотное население, ис­пользующее изделия из керамики. По своему обра­зу жизни эти люди не отличались от примитивных земледельцев: не найдено каких-либо материальных свидетельств развития письменности, архитектуры или искусства. Кроме быстро растущего населения, ничто не отличает этот период от предшествовав­шего.

Совершенно другая ситуация складывалась на жарких прибрежных равнинах Мексики, на терри­ториях современных мексиканских штатов Веракрус и Табаско. Здесь происходил подъем цивилизации ольмеков, которая к концу среднего периода арха­ической эпохи достигла зенита, а затем исчезла столь же неожиданно, как несколько веков спустя исчезла цивилизация майя. Один из крупных цент­ров этой цивилизации находился неподалеку от Ла-Венты, на острове, расположенном посреди заболо­ченных бесплодных земель, тянущихся вдоль ниж­него течения реки Тонала. Над этим поселением возвышается насыпная пирамида огромного храма, достигающего в высоту 30 метров. В развалинах как этого, так и других поселений ольмеков было най­дено множество предметов этой культуры: тщатель­но обработанные надгробья, ритуальные предметы из нефрита, статуэтки, напоминающие змей.

Центральное место в искусстве ольмеков занима­ет персонаж, в облике которого сочетаются черты рычащего ягуара и плачущего человеческого ребен­ка. Его облик запечатлен как в гигантских базаль­товых скульптурах, вес которых нередко достигает нескольких тонн, так и в маленьких резных издели­ях. Нет никаких сомнений в том, что этот ягуар-оборотень представлял собой божество дождя, культ которого возник раньше, чем культы остальных из­вестных нам богов пантеона Мезоамерики. Исходя из единства художественного стиля, размеров и кра­соты скульптурных монументов, огромных масшта­бов строительства общественных зданий, можно с уверенностью сделать вывод о былом могуществе государства ольмеков, располагавшегося некогда на побережье залива Кампече. Несмотря на столь раннюю эпоху, оно располагало значительными мате­риальными и людскими ресурсами.

Есть все основания полагать, что именно ольмеки создали сложный календарь, основанный на си­стеме «длинного счета», и изобрели письменность. Хотя нет единого мнения о том, стоит ли считать культуру ольмеков родоначальницей всех других культур Мезоамерики, нельзя отрицать, что другие цивилизации этого региона, включая и цивилиза­цию майя, многим обязаны достижениям ольмекской культуры. Это особенно ярко проявилось во времена среднего периода архаической эпохи, ког­да мелкие крестьяне с берегов залива Кампече на­чали усваивать культурные достижения их более развитых соседей, точно так же, как варвары древ­ней Европы, жившие на западе и севере Европей­ского континента, сумели в конце концов восполь­зоваться достижениями современных им цивилиза­ций Ближнего Востока.

С точки зрения археологии, одним из самых ин­тересных мест Нового Света является Каминальгуйю — древний культурный центр, расположенный на западной окраине города Гватемалы, в широкой, плодородной долине, расположенной перпендику­лярно линии границы, отделяющей Южную Амери­ку от Северной. Во времена Моудсли на этой территории возвышались сотни храмовых платформ — огромных насыпных холмов пирамидальной формы. Однако стремительное разрастание столицы, расши­рение площади трущоб на окраинах города не оста­вило от былого великолепия ничего, кроме горсточ­ки чудом уцелевших древних сооружений. Учеными из Института Карнеги в Вашингтоне была предпри­нята операция по спасению Каминальгуйю. Сделан­ные здесь находки показали, что, в то время как создание определенной части этого поселения относится к раннеклассическому периоду, огромное большинство насыпных платформ относится к ар­хаической эпохе. Но тем не менее урон, нанесенный исторической науке столь опустошительным нале­том бульдозеров, просто не поддается исчислению.

При сложившихся обстоятельствах было очень нелегкой задачей разобраться в последовательности археологических слоев Каминальгуйю, но самый древний из них, скорее всего, относится к культуре «аревало». От этого периода сохранилось лишь не­сколько черепков от текомейтов и красных чаш. За этим этапом наступил черед культуры «чаркас». Это самый длительный период проживания людей в до­лине Гватемалы, поскольку находки, относящиеся к этой культуре, можно отыскать на довольно значи­тельной территории. Слои с предметами, относя­щимися к этой культуре, располагаются прямо под напластованиями среднего этапа архаической эпо­хи, что подтверждается и данными радиоуглеродно­го анализа, хотя следует отметить, что результаты некоторых из этих анализов не вполне согласуются друг с другом. Исходя из этих данных, мы имеем право предположить, что эта культура, представи­тели которой жили в маленьких деревушках, суще­ствовала в конце среднего периода архаической эпо­хи, примерно в V—IV в. до н. э.

Наиболее сохранившиеся предметы культуры «чаркас» были извлечены из ям, по форме напо­минающих бутылку, которые в древние времена были вырублены в слоях вулканического пепла, ле­жащего под слоем почвы. На сегодняшний день не существует достаточно обоснованных предположе­ний, с какой целью это было проделано. Возмож­но, что некоторые из них использовались для при­готовления пищи, эти ямы могли использоваться для хранения маиса и бобов. Подобная практика хранения урожая встречается у живущих на терри­тории Великих Равнин индейцев хидатса. В более поздние времена эти ямы служили мусорными кон­тейнерами. В них были найдены обуглившиеся се­мечки авокадо, стержни кукурузных початков, ос­татки тканей, веревок, корзин и циновок.

Великолепные белые гончарные изделия культу­ры «чаркас», изготавливавшиеся из глины, похожей на каолин (сырье для изготовления фарфора), укра­шены изящными рисунками, на которых изображе­ны красные паукообразные обезьяны с поднятыми вверх лапами, гротескные маски драконов и другие, более абстрактные сюжеты. Большинство статуэток, относящихся к этой культуре, изображает женщин. Живость изображения, свойственная художествен­ной концепции этой культуры, редко встречается где-либо еще. Есть убедительные доказательства, что представители этой культуры, как и других куль­тур Мезоамерики, создавали насыпные храмовые пирамиды значительных размеров, располагая их, вероятно, вокруг рыночных площадей.

На равнинных территориях, как и в центральной, так и в северной области, мы сейчас находим убеди­тельные доказательства заселения их народами майя. Самыми древними майя там были представители ма­лоизвестной культуры «ше», материальные остатки которой находят в глубоких слоях возле поселений Алтар-де-Сакрифисьос и Шебаль в западной части Петена. Возможно, представителями этой культуры были выходцы из горной зоны, попавшие в Петен через бассейн реки Лакатун. Но больше всего сведе­ний о среднем периоде архаической эпохи находят в районах северного Петена. Широкомасштабные рас­копки в крупных центрах майя — Вашактуне и Тикале — показали, что доминирующей культурой этого времени была культура «мамом».

До сих пор не найдено никаких материалов, от­носящихся к более древним временам, но, несом­ненно, следует учитывать, что территории Петена не были для древних людей особенно заманчивыми, особенно если в прошлом среднегодовое количество осадков было ниже теперешнего уровня.

Судя по данным радиоуглеродного анализа, куль­тура «мамом» существовала в V в. до н. э., и, по­скольку при раскопках до сих пор не удалось обна­ружить каких-либо значительных архитектурных сооружений, относящихся к этой культуре, это была достаточно примитивная земледельческая культура. Надо, однако, принять во внимание, насколько спе­цифичны условия проведения раскопок в Петене. Майя равнинной зоны практически всегда возводи­ли новые храмы на месте старых, самые ранние постройки с течением времени оказывались погребенными под огромными грудами камней и штука­турки. Любые попытки отыскать храмы, относящи­еся к культуре «мамом», в каком-либо из крупных центров майя требуют огромных усилий и затрат времени, и поэтому вопрос об их существовании до сих пор остается открытым.

Хотя керамика этапа «мамом» имеет ряд общих черт с керамикой «чаркас», по сравнению с последней она достаточно примитивна. Самой распространен­ной является монохромная утварь красного и красно-оранжевого цвета, полихромные изделия отсутствуют. Обычно единственным украшением является простой резной орнамент на внутренней поверхности чаш или узор из красных точек, которым разрисовывались кувшины с горлышком. В культуре «мамом» также присутствует то, что можно назвать культом статуэ­ток. Статуэтки выполнены в различных стилях, иног­да они вырезались, в других случаях для их изготов­ления использовались узкие полоски глины. В Тикале целый склад керамики «мамом» был обнаружен в на­глухо закрытом «чальтуне». Чальтун представляет со­бой камеру, имеющую форму бутылки, расположен­ную ниже настила площади. Эти сооружения как по своей форме, так, возможно, и по своему предназна­чению очень похожи на подобные сооружения куль­туры «чаркас». В поселениях майя центральной и се­верной областей чальтуны встречаются очень часто. Их вырубали в известняковой породе, начиная рабо­ту с поверхности. Известно, что вплоть до позднеклассического периода подобные сооружения ис­пользовались для погребения умерших и нередко имели довольно тщательную отделку; такие помеще­ния могли служить банями. Изначально они, скорее всего, служили источником прекрасного известняка-саскаба, который использовали при строительстве, но не следует и игнорировать и предположения, что эти сооружения были хранилищами. Каким бы ни было решение загадки чальтунов, эти сооружения являют­ся, несомненно, столь же древними, как и сама куль­тура «мамом».

Находки, имеющие ряд общих черт с предмета­ми, относящимися к культуре «мамом», на террито­рии майя обнаруживаются повсюду, где бы ни про­изводились крупномасштабные раскопки, они обна­ружены даже в Цибильчальтуне, на севере Юкатана.

В среднеархаическом периоде земледельцы, го­ворившие на языках майя, жили уже повсюду. Это и послужило той базой, на которой впоследствии пышно расцвела культура майя. Но нет никаких оснований полагать, что то, что мы понимаем под цивилизацией майя, — здания со сводчатой архи­тектурой, натуралистический стиль живописи и ре­льефной резьбы, календарь по системе «длинного счета» и иероглифическое письмо, — уже начало появляться в эту эпоху.

 

Глава 2

ПОЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ МАЙЯ

 

Существует огромная разница между раннеземле­дельческими культурами, которые мы только что рассмотрели, и вызывающими трепет достижения­ми майя классической эпохи. Но тем не менее, ка­кая бы пропасть их ни разделяла, она не является абсолютно непреодолимой. Основные вопросы, свя­занные со становлением цивилизации майя, звучат так: что произошло в тот период времени, который лежит между позднеархаическим и предклассическим периодами, и как в действительности происхо­дило развитие тех особенностей культуры, которые являются характерными для цивилизации майя классического периода?

По поводу возникновения цивилизации майя выдвинут уже целый ряд противоречивых гипо­тез. Одна из самых одиозных полагает, что ничем прежде не примечательные индейцы майя попали под влияние путешественников, явившихся к ним с берегов Китая. Здесь следует сделать отступление и пояснить для неспециалистов, что можно абсо­лютно категорически утверждать — ни одна из ве­щей, найденных в культурных центрах майя, не была идентифицирована как предмет из Старого Света, и со времен Стефенсона и Казервуда теории о трансатлантических или транстихоокеанских кон­тактах при тщательном научном рассмотрении все­гда рассыпались.

Последователи другого научного направления, исходя из предположительно низкого сельскохозяй­ственного потенциала Петена и Юкатана, утвержда­ют, что развитая цивилизация была привнесена в равнинную область майя из регионов с более бла­гоприятными природно-климатическими условия­ми. Еще одна гипотеза предполагает, что сельскохо­зяйственный потенциал этих областей сильно недо­оценивается и культура майя, в том виде, в каком она известна нам по классическому периоду, явля­ется полностью sui generic (Самобытный (лат.)), не несущей в себе ни­каких следов внешнего влияния. Надо сказать, что обе эти точки зрения являются преувеличением и по крайней мере частично ошибочными. Дело в том, что майя как горной, так и равнинной областей никогда не были изолированы от остальной Мезоамерики, и, как мы увидим в этой и последующих главах, на протяжении всей своей истории, начиная с самых древних времен, культура майя подверга­лась влиянию культур, существовавших на террито­рии современной Мексики.

Что именно мы понимаем под словом «цивили­зация»? Чем именно цивилизация отличается от дикости? Археологи обычно стараются увильнуть от такого вопроса и, вместо четко сформулированного ответа, предлагают целый список черт, присущих, по их мнению, цивилизации. Одним из существен­ных критериев считается наличие городов, но, как мы вскоре увидим, ни у майя классического перио­да, ни у целого ряда других древних цивилизаций не было чего-либо похожего на то, что мы привык­ли определять понятием «город». Ныне покойный В.Дж. Чайлд полагал, что другим важнейшим кри­терием цивилизации является наличие у нее пись­менности. Но инки Перу, создавшие развитую ци­вилизацию, были абсолютно безграмотны.

Цивилизация отличается от того, что ей предше­ствовало, скорее по количественным, нежели по качественным критериям, хотя, вне всякого сомне­ния, ни одна цивилизация не может возникнуть раньше, чем появятся институты государства, храмы, значительные масштабы общественных ра­бот и широко распространенные, единые художе­ственные стили. За немногими исключениями, у сложного государственного аппарата возникает по­требность в ведении записей в какой-либо форме, и в ответ на эту потребность обычно возникает письменность, обычно по этой же причине созда­ются и более или менее точные способы ведения отсчета времени.

Не следует забывать, что, несмотря на существо­вание общих черт, каждая из цивилизаций по-сво­ему уникальна. Майя классического периода, жив­шие в горной области, имели тщательно разрабо­танный календарь, письменность, пирамидальные храмы и дворцы, сложенные из известняковых бло­ков, внутри которых находились комнаты со свод­чатыми потолками. Имелась у них и традиция ар­хитектурной планировки, когда некоторые здания, расположенные вокруг рыночной площади, выделя­лись несколькими рядами каменных стел, установ­ленных перед ними. Кроме того, они имели полихромную керамику и изощренный художественный стиль, который проявлялся как в барельефах, так и в настенной росписи. Все эти характерные черты классического периода полностью отсутствуют в найденных к сегодняшнему дню материалах, от­носящихся к позднеархаическому (300 г. до н. э. — 150 г. н. э.) и предклассическому (150—300 г. н. э.) периодам.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ КАЛЕНДАРЯ

 

Существование в том или ином виде системы за­писи времени характерно для всех достаточно раз­витых культур — необходимо фиксировать важные события в жизни правителей государства, отслежи­вать цикл сельскохозяйственных работ и церемоний года, отмечать движение небесных светил. Кален­дарный цикл продолжительностью в 52 года суще­ствовал у всех народов Мезоамерики, включая и майя. Эта система отсчета времени, уходящая кор­нями, вероятно, в очень древние времена, состоит из двух пермутационных циклов.

Продолжительность одного из этих циклов со­ставляла 260 дней, и эта система представляла со­бой сложную взаимосвязь из отрезков времени, продолжительность которых составляла 13 дней, наложенную на циклическую последовательность из двадцати дней, каждый из которых имеет собствен­ное имя. Иногда для обозначения этой системы сче­та еще используется термин «цолкин». Дни два­дцатидневного цикла носят имена: Имиш, Ик', Ак'баль, К'ан, Чичкан, Кими, Маник', Ламат, Мулук, Ок, Чуэн, Эб, Бен, Иш, Мен, Киб, Кабан, Эсанаб, Кавак, Ахау.

У майя отсчет 260-дневного цикла начинался с дня Имиш, имевшего номер 1, за ним под вторым номе­ром следовал день Ик', под третьим Ак'баль, под чет­вертым день К'ан, и так далее, пока календарь не до­бирался до дня Бен, который шел под номером 13.

Следующим днем в календаре оказывался день Иш, который начинал новый тринадцатидневный цикл и, соответственно, получал порядковый номер 1, следу­ющий за ним день Мен получал порядковый номер 2 и так далее. При такой схеме последним днем 260-дневного цикла оказывался день Ахау с порядковым номером 13, и весь цикл повторялся снова, начиная с дня Имиш, вновь имеющего номер 1.

Как возникла такая схема отсчета времени, остает­ся загадкой, но то, как она использовалась, совер­шенно ясно. Каждый из дней цикла ассоциировался с какими-то определенными понятиями, и весь ход двадцатидневных циклов с механической четкостью показывал, что именно должно произойти в будущем, и жестко регламентировал жизнь как самих майя, так и всех остальных народов Мезоамерики. Такая систе­ма отсчета времени все еще существует в неизменном виде у некоторых изолированных народностей на юге Мексики и в горной области майя. Подсчеты, обеспе­чивающие правильность работы этой системы, ведут специальные жрецы.

Связанным с 260-дневным календарным циклом является и 365-дневный «нечеткий год», названный так, поскольку реальная продолжительность солнеч­ного года примерно на четверть суток длиннее. Имен­но это обстоятельство и заставляет нас объявлять каждый четвертый год високосным и добавлять к нему еще один день для того, чтобы не произошло рассогласование календаря и солнечного года. Кален­дарь майя это обстоятельство полностью игнориро­вал. Внутри этого года выделялось 18 месяцев длиной по 20 дней каждый, к которым в конце года добавлял­ся еще и наводящий страх период, состоящий из пяти несчастливых дней.

Новый год майя начинался первого числа меся­ца Поп, за ним следовало второе, третье число этого месяца и так далее. Однако последний день ме­сяца носил не порядковое число 20, а специальный знак, указывающий на «переход управления» к сле­дующему по порядку месяцу, что связано со фило­софией майя, полагавших, что влияние любого от­дельного интервала времени ощущается до того, как этот период времени фактически наступит, и про­должается некоторое количество времени после его завершения.

Из всего сказанного следует, что каждый из дней имел соответствующую ему дату как по 260-дневно­му календарному циклу, так и по календарной сис­теме «нечеткого года». Например, первый день К'ан 260-дневного цикла мог быть одновременно и пер­вым числом месяца Поп. Такое совпадение дат, ког­да 1-й К'ан являлся первым числом месяца Поп, происходило один раз за 18 980 дней, то есть за период времени, равняющийся 52 «нечетким годам».

Этот период времени и называется «календарным кругом» и является единственной системой ведения счета лет, которую имеют народы горной Мексики, системой, имеющей очевидные недостатки, когда для фиксации событий требуются ссылка на проме­жутки времени, превышающие по продолжительно­сти пятьдесят два года.

Хотя календарь по системе «длинного счета» обычно называют календарем майя, в классическом периоде и даже в более ранние времена этот кален­дарь был очень широко распространен в равнинных областях Мезоамерики. Но до высочайшей степени точности эта система была доведена майя, живши­ми в центральной области. Этот календарь представ­ляет собой совершенно иную систему счета, тоже основанную на пермутационных циклах, но эти циклы настолько длинны, что, в отличие от «кален­дарного круга», любое из событий, происшедших на протяжении всего исторического времени, могло быть зафиксировано без каких-либо опасений, что возникнет двусмысленность в понимании дат.

Вместо того чтобы за основу календаря «длинно­го счета» принять «нечеткий год», майя и другие народы использовали Тун — период, равный 360 дням. Цикл календарного года выглядел следую­щим образом:

20 Кинов — 1 Уинал, или 20 дней;

18 Уиналов — 1 Тун, или 360 дней;

20 Тунов — 1 К'атун, или 7200 дней;

20 К'атунов — 1 Бактун, или 144 000 дней.

 

Календарные даты «длинного счета», записанные майя на своих монументах, состоят из упомянутых циклов, следуя порядку от самых длинных до самых коротких, в нисходящей последовательности вели­чин. Каждый из этих циклов имеет свой численный коэффициент, и все эти периоды нужно сложить, для того чтобы получить количество дней, прошед­ших со дня окончания последнего большого цикла, периода, равного по продолжительности 13 Бактунам, дата окончания которого выпадала на день, который в календарном круге соответствовал 1-му дню Ахау и 8-му числу месяца Кумху при отсчете по 365-дневному циклу «нечеткого года». Таким обра­зом, дату, которая традиционно записывается майя как 9.10.19.5.11, 10-й день Чуэн 4-го числа месяца Кумху, можно просчитать следующим образом:

9 Бактунов — 1 296 000 дней

10 К'атунов — 72 000 дней

19 Тунов — 6840 дней

5 Уиналов — 100 дней

11 Кинов — 11 дней

Итого 1 374 951 день.

 

Именно столько дней прошло от окончания пос­леднего календарного цикла, пока не наступил день, который по календарному кругу соответствует дате: 1-й день Чуен 4-го числа месяца Кумху.

Здесь необходимо пояснить сами численные ко­эффициенты календаря. Майя и некоторые другие народы равнинной области, в частности народность миштеков, живущих в долине Оахака, имеют край­не простую систему счисления, использующую все­го лишь три символа: точку, обозначающую едини­цу, горизонтальную черту, обозначающую цифру 5, и стилизованное изображение раковины, обозна­чающее ноль. Числительные до четырех включи­тельно обозначаются точками, для обозначения цифры 6 рисовалась черточка, над которой стави­лась одна точка, а 10 обозначалось с помощью двух горизонтальных полосок. Самый большой ко­эффициент, который использовался в календаре, число 19, изображался с помощью четырех то­чек, расположенных над тремя горизонтальными черточками. Обозначение чисел свыше 19, для за­писи которых было черезвычайно важно наличие понятия «ноль», будет подробно рассмотрено в гла­ве 8.

Почти все исследователи сходятся во мнении, что календарь по системе «длинного счета» начал использоваться гораздо позже, чем «календарный круг», но нельзя с точностью сказать, на сколько столетий или тысячелетий. Как бы то ни было, са­мая ранняя из дат, записанных майя по системе «длинного счета», относится к периоду, ограничен­ному рамками Бактуна с коэффициентом 7, и об­наружена она на монументе, расположенном вне области майя.

В настоящее время самой древней считается сте­ла 2 из Чьяпа-де-Корсо, древнейшего ритуального центра, существовавшего в засушливой долине Грихальва в Центральном Чьяпасе с позднеархаических времен. На этой стеле была вырезана вертикальная колонка календарных коэффициентов (7.16.) 3.2.13, за которыми следовала дата «календарного круга» — 6-й день Бен. Обозначение месяца «нечеткого года» на этой стеле отсутствует, что вообще характерно для ранних записей календарных дат. Эта дата со­ответствует по современному летоисчислению 9-му декабря 36 года н. э.

Пять лет спустя в ольмекском поселении Трес-Сапотес в мексиканском штате Веракрус была об­наружена знаменитая стела «С», на которой вы­резана календарная дата (7.) 16.6.16.18, 6-й день Эсанаб. На каждом из этих монументов, ни один из которых не дошел до нас в своем первоздан­ном виде, начальный коэффициент отсутствует, но его восстановление не представляет особой проб­лемы.

Период времени, обозначенный в календаре майя как К'атун 16 Бактун 7, приходится на позднеархаический период. Поскольку нет оснований полагать, что начальная точка отсчета в этих кален­дарных записях могла не совпадать с датой, обо­значаемой как 13.0.0.0.0, 4-й день Ахау 8-го числа месяца Кумху, которую используют для записи конца последнего великого цикла, то можно с уве­ренностью сказать, что календарь майя был дове­ден до окончательной формы еще до начала I сто­летия народами, которые находились под сильным влиянием ольмеков и, возможно, даже не были майя. От них письменность и календарь распро­странились на территории, лежащие вдоль Тихо­океанского побережья Гватемалы и в горной обла­сти майя, и постепенно достигли развивающихся государств, расположенных в лесах Петена.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: