Приходите и заполучите нас, мальчики.

– “Королевы шума”

(автор песни: B illy B izeau)

“Скучаешь по дому?” – спросила у меня Шери по дороге на Средний Запад, где должен был проходить наш следующий концерт.

“Конечно, скучаю” - ответила я. “Но прежде чем возвращаться туда, я должна чего-то добиться”.

Я понимала, что эта дорога была частью сделки, но трудно сказать, что мне это нравилось. Мы тяжело переносили наш первый тур, особенно Шери. Раньше она никогда не выезжала за пределы Калифорнии, а сейчас мы колесили по всем Соединенным Штатам. Согласно программе наш путь пролегал от Лос-Анджелеса до Огайо и Иллинойса, обратно до Огайо, затем от Нью-Йорка до Миссури, потом обратно до Иллинойса и Мичигана, снова до Огайо, Теннесси и Техаса, обратно до Нью-Йорка, Иллинойса и, наконец, до Висконсина. Если все вышеописанное ни о чем вам не говорит, тогда достаньте карту и проследите маршрут пальцем. После этого представьте, что всю эту дорогу вы проводите в микроавтобусе с закидывающимся энергетиком водителем. Середина лета, жара, практически полное отсутствие сна и короткие остановки, чтобы сбегать в туалет, поесть или отыграть концерт. Куда бы мы ни поехали, нам приходилось снова и снова показывать, на что мы способны. Никто раньше не видел девчачью рок-группу. Мы знали, что народ приходит на наши концерты благодаря народной молве, в надежде убедиться, что действительность соответствует их ожиданиям.

Самый важный концерт должен был состояться в клубе CBGB в Нью-Йорке, где мы выступали на разогреве у Ramones. Конечно, нам нужно было показать себя во всей красе фанатам из Лос-Анджелеса, учитывая то, что это наш родной город. Однако сейчас мы были в Нью-Йорке. И это был клуб CBGB, эдакий городской институт рок-н-ролла, который всегда определял, что действительно круто, а что нет. Я понимала, что это будет мое боевое крещение. CBGB на тот момент был одним из самых знаменитых рок-н-ролльных гадюшников Америки. Это место просто кишело толпами фэнов и известных личностей, всюду ползали тараканы, стены были изрисованы граффити, а воздух был пропитан потом, сексом, наркотой и блевотой. Всю эту красоту венчал божественный рок-н-ролл. О Боже, если бы только эти стены умели говорить...Потолок был настолько низким, что можно было запросто расхерачить об него гитарный гриф во время выступления. Водопроводная система тянулась по всей длине потолка и выходила наружу, поэтому можно было легко повиснуть на ней или поболтаться на трубах. В CBGB был просто жуткий звук, и было совершенно неважно, что ты играешь, потому что это был какой-то гребаный маленький скворечник. Сюда можно было просто прийти, поиграть, пару раз блевануть, урвать футболку и убраться к хренам собачьим. И чем скорее, тем лучше. Однако, нужно было заслужить возможность выступать здесь, и каждый, кто когда-либо прорывался на сцену, считался счастливчиком. Это была частичка истории рок-н-ролла, или я бы даже сказала, свинство-ролла. На следующий день после выступления весь Нью-Йорк будет говорить об этом, и если народ сказал, что ты крут, значит ты действительно крут. Runaways трижды выпадала честь играть в этом клубе, и каждый раз нам везло и мы буквально взрывали это место.

Подъезжая к входу в клуб, мы выглянули из машины и увидели целую вереницу людей за ограждением. Мы понимали, что большинство ждущих людей никогда не попадут внутрь. Все это реально начало меня напрягать. Как только я вышла из машины, какой-то бомж блеванул мне прямо на ноги. Добро, мать вашу, пожаловать в сраный Нью-Йорк! – подумала я. Рецензии на наше выступление были разношерстными. Практически все критики-мужчины восхваляли нас, в то время как, казалось, женщины просто не знали, кого из нас еще можно слепить. Одна критик заявила, что мы “девушки, пытающиеся вести себя как парни”. Ни черта она не поняла. Мы жаждали переплюнуть парней, и я была твердо намерена доказать это всем и каждому.

Однажды, после концерта в Чикаго, мы остановились в Lake Shore Holiday Inn по другой берег озера Мичиган. После выступления, в кои-то веки я отправилась спать, а не веселиться. Моей соседкой по комнате была Сэнди, которая пошла в бар пропустить пару стаканчиков. Когда она вернулась, то сразу же залезла на кровать и уснула.

Пару минут спустя меня разбудил какой-то шум. Я открыла глаза, думая, что его источником была Сэнди, однако та спала без задних ног на соседней кровати. Тут я осознала, что в комнате стоит какой-то мужик! Он запнулся о мой чемодан, стоящий посреди номера. Я не стала поддаваться панике, а всего лишь тихонько перевернулась, делая вид, что переворачиваюсь с боку на бок во сне. Он подошел к моему прикроватному столику, к которому я лежала лицом, и начал рыться в моей сумке. Нас разделяло не более двух футов. Я наблюдала сквозь полуприкрытые веки, как он вытащил всю наличку из моего кошелька.

Я не шелохнулась, пока он рыскал по всему нашему номеру. Мне было страшно от одной мысли, что он может изнасиловать нас или даже убить.

После того, как грабитель вышел из комнаты, я разбудила Сэнди и рассказала о случившемся. Я и понятия не имела, как этот мужик проник внутрь. Возможно, Сэнди плохо закрыла дверь. Она рассказала, что была пьяна и скорее всего, просто забыла запереться на ключ. А может быть грабителем был кто-то из отеля. Тогда он мог увидеть ее пьяную в баре и просто проследить за ней по пути в номер. Кто знает? Все, что я знала на тот момент, это то, что мы были напуганы и поэтому сразу же вызвали полицию. Мы оглядели комнату, чтобы понять, что еще он мог унести, и тогда я осознала, что пропали все мои украшения, которые лежали на умывальнике, а с ними и подаренное мне Ричи Блэкмором кольцо с совой. Это открытие просто убило меня. “Вот черт! Мое кольцо!” – вопила я. “Ублюдок!” Ну, по крайней мере, он не застрелил нас. Когда приехала полиция, они вытрясли из нас всю возможную информацию, а потом заявили “Простите, девчонки. Скорее всего мы не сможем вернуть вам ваши украшения. Можно взять у вас автографы?” Автографы? Черт возьми, они серьезно?!

У нас должно было состояться еще три концерта, и все они были в Висконсине. Наше последнее выступление прошло 29 августа 1976 г. в Милуоки, спустя полтора месяца после того, как мы уехали из Калифорнии. После Милуоки я была просто счастлива лететь в родной Лос-Анджелес, а не снова трястись в этом ужасном микроавтобусе. Когда мы прилетели в аэропорт, отец уже ждал меня там. Родители всю жизнь были во всем моей опорой и надежным плечом. Невзирая ни на что, они были там. Никогда прежде я не уезжала из дома так надолго, поэтому, как только я увидела отца, я тут же побежала ему навстречу, обняла и начала рыдать. Он засмеялся. Думаю, он был рад понять, что все еще нужен мне. Шесть недель в дороге не изменили этого. Да и, по правде говоря, ничто было не в силах что-либо изменить.

У Кима была квартира с двумя спальнями буквально в паре кварталов от меня на Palm, прямо под Сансет Стрип. Джоан жила с ним. Он обитал в одной спальне, а она обосновалась во второй. Их отношения никогда не выходили за рамки соседских. У Ким и Джоан была договоренность, что если Джоан встречает симпатичную гетеросексуальную девушку, она просит у нее номерок для Кима. Все складывалось замечательно до тех пор, пока гулянки Джоан не вышли из-под контроля.

В конечном счете, Ким позвонил ее матери и сказал “У Джоан большие проблемы с наркотиками. Я не хочу, чтобы она скончалась прямо тут. Вы должны на нее повлиять”. Джоан поняла, что Ким пытается сплавить ее обратно к матери, поэтому она переехала в маленькое зеленое здание на Сансет Стрип, через пару улиц от его квартиры. Я частенько заходила к ней, а сама Джоан ни разу не пришла ко мне в гости. У нее была соседка по комнате, Лиза. Красивая блондинка, которая позже мутила с нашим администратором Кентом Смитом. Скорее всего, Джоан была влюблена в Лизу, и их отношения с Кентом жутко угнетали ее. Я, в свою очередь, абсолютно не понимала, как можно так кого-то любить в нашем возрасте, да еще и женского пола.

Вскоре после переезда Джоан ко мне подкатил Ким “Эй, у меня освободилась спальня. Почему бы тебе не переехать туда?” Я оставила свою маленькую квартирку на Ларраби и поселилась у Кима. Началась настоящая школа жизни. Бывало я приходила домой, а Ким трахал какую-нибудь девку прямо на обеденном столе. Я была куда более осмотрительна, когда приводила парня. Я просто тайком умело проводила его к себе в спальню, и Ким даже понятия не имел о том, что я делаю. Не то, чтобы его это особо заботило, просто я не хотела, чтобы он стал жертвой идиотских выходок Кима Фоули.

Еще один полезный урок я усвоила однажды утром, когда ела хлопья на завтрак, а Ким болтал по телефону о делах. Я внимательно слушала, как он работает, впаривая всем эти людям туфту про шанс всей жизни точно так же, как впаривал мне все это год назад. Он говорил им, что Runaways это лучшее, что могло случиться в музыкальном мире за все время, что мы спасем рок-н-ролл и станем известными во всем мире суперзвездами. Чем чаще он повторял это, тем больше сам верил в свои слова и убеждал всех остальных поверить. И так как каждый начинал верить во все это, простые слова обращались в реальность.

Почти через месяц после нашего первого турне по США мы отправились Европу. Мама Джеки была нашей сопровождающей, так как согласно требованиям посольства Великобритании, с нами должен был находиться один из родителей, пока большинство из нас являлись несовершеннолетними. С ней было очень комфортно, она никогда не задавала лишних вопросов и не делала нам замечаний. Она была милой и добродушной и, казалось, ей можно было рассказывать абсолютно все. Мама Джеки никогда не стояла у нас на пути, хотя и не спускала с нас глаз. В Великобритании это было просто необходимо, потому что все эти парни просто съехали с катушек, как только Runaways появились в стране.

Наши фотографии мелькали на обложках многих британских музыкальных журналов, включая New Musical Express и Melody Maker, а наш сингл “Cherry Bomb” крутили на радиостанции Capital. Еще мы играли в передаче “Вершина популярности” (Top of the Pops). У нас состоялись концерты в Глазго, Бирмингеме и Лондоне. Где бы мы ни играли, везде нас встречало целое море одетых в джинсы и кожу орущих, сумасшедших и пьяных парней. Изредка в толпе можно было заметить одну-две девушки. Runaways дали два успешных концерта в концертном зале Раундхаус и на старом железнодорожном вокзале, где выступали многие рок-группы с 1960-х. Среди наших зрителей были и музыканты со всех новых панк-рок групп: Siouxsie Sioux, Billy Idol, а также члены групп Ramones, Blondie, Sex Pistols, Clash и Damned. Именно в Англии мы впервые почувствовали себя в своей тарелке.

Помню, как Runaways выступали в Университете Шеффилда во время своих первых гастролей по Великобритании, и он был просто битком набит молодыми парнями. Как потом выяснилось, Джо Эллиотт из Def Leppard был одним из тех пареньков на нашем концерте. Спустя много лет он подошел ко мне и протянул полароидную фотографию со мной, которую сделал его друг тем вечером. Он рассказал, что перед сценой была какая-то дикая суматоха, как будто намечалась драка или вроде того. Потом толпа расступилась, и он увидел, как какой-то парень дрочит в первых рядах. “Лита, он мастурбировал у всех на виду! Ну, прямо как на обложке альбома Jethro Tull! Уж не знаю, бывало ли такое на твоих концертах раньше, но точно скажу, я видел это своими глазами!” Конечно, это был не единственный раз, когда подобное случалось на наших выступлениях. Парни просто сходили с ума, переворачивая наши машины, бросая ножи и презервативы прямо на сцену, ломая к хренам все заграждения. Иногда они мастурбировали в резину, добавляли туда какую-нибудь несусветную хрень типа вареной лапши и кидали на сцену. Зрелище было одновременно жуткое и возбуждающее. Несмотря на все это, официальные издания типа Sound Magazine печатали про наши концерты, описывая то, как мы собирали целые толпы фэнов и раскрепощали японских женщин. Люди приходили посмотреть из-за чего поднялась такая шумиха. Они совершенно не знали, чего ожидать, однако, в конечном итоге, начинали думать как Джо Эллиотт: Черт, эти девчонки действительно умеют играть!

Как-то раз Роберт Плант рассказал Шери о том, что некоторые люди собирают ключи от гостиничных номеров и по-разному их оформляют их. Шери, Джоан и Сэнди тоже решили заняться этим, пока мы были в Европе. Тогда Шери решила прихватить с собой еще и фен для волос, так как розетки были разные, и она не смогла бы пользоваться своим феном в Европе. Служащие отеля вызвали полицию, когда обнаружили пропажу, и как только мы собирались сесть на лодку, чтобы добраться через Ла-Манш до Брюсселя, они остановили нас.

Полиция провела обыск, и нашла у Сэнди, Шери и Джоан ключи из шести разных отелей. Копы подумали, что они специально взяли их, чтобы потом вернуться и обокрасть номера. Они явно не купились на историю Роберта Планта и арестовали трех наших девчонок. Ко мне не было никаких претензий, потому что у меня был британский паспорт, и я являлась гражданкой Великобритании. Мы с Джеки сидели вместе со Скотом, Кентом и остальными в ожидании. Копы продержали их всю ночь, но, в конце концов, отпустили на следующий день. Однако, мы все-таки пропустили наш следующий концерт. И все из-за проклятого фена и отельных ключей. Я была дико зла, однако причиной этому было не только это происшествие.

Пока мы разъезжали по Европе, я начала замечать, что Шери, Джоан и Скотт Андерсон постоянно где-то вместе пропадали. Бывало, что мы с Джеки и Сэнди готовились к очередному интервью для телепередачи или журнала, не имея ни малейшего понятия, где бродят эти три товарища. Это гребаное ожидание, пока кто-нибудь все-таки не явится, жутко злило нас. Никто не мог нам помочь, нам даже есть было нечего. Я уж не говорю о деньгах, вернее об их отсутствии. Все это страшно надоедало и раздражало меня.

На самом деле, я была так сыта по горло всем этим, что когда мы вернулись в Штаты, однажды психанула на Шери. Она постоянно везде опаздывала: на интервью, фотосессии, репетиции и саундчеки. Да всего и не перечислить. Мне надоело вечно ждать ее. Я ворвалась к ней в номер и выпалила “Какого хрена ты творишь? Почему ты всегда опаздываешь? Ты наверно трахаешься со Скоттом!” Все это я говорила, чтобы вывести ее из себя. “Ты по-любому залетела! Это ведь абсолютно в твоем стиле” – продолжала я. Она ничего не ответила, а вместо этого начала рыдать. Я охренела. “Это что, правда? Ты действительно беременна?” Она продолжала плакать. Я вышла из номера и хлопнула дверью, не зная, что сказать. Я была зла и смущена одновременно. Я и представить себе не могла, как Шери справится с таким напором.

Продолжая историю Шери, стоит сказать, что во время перерыва между гастролями, ее отец собрал все до последнего цента, чтобы отвести ее на аборт. Скотт отказывался признаваться, что несовершеннолетняя девчонка была беременна от него. Шери же никогда не разговаривала со мной на эту тему. На самом деле она вообще не разговаривала со мной, но честно говоря, мне было абсолютно насрать на это. Мне нужно было думать о судьбе группы.

Шери также иногда переключалась на свои отношения с Джоан. Когда Скотта не было рядом, она вилась вокруг нее. Тем временем, меня интересовал только один вопрос. Здесь кто-нибудь вообще хочет играть эту сраную музыку? Иногда во время гастролей я выходила на лестницу возле выхода из отеля с бутылкой виски Джонни Уокер Блэк Лейбл и гитарой. Я сидела там и думала о чем-нибудь своем или пыталась понять какие-то вещи. Почему мы не зарабатываем ни цента? Почему девчонки не слушают меня, когда я говорю об этом? Я пыталась разобраться в их сексуальных ориентациях или понять, почему Шери сначала мутит со Скоттом, а потом с Джоан. Эта лестница была для меня чем-то вроде убежища. Никто не знал, где я. Они могли перевернуть весь отель, но все равно не нашли бы меня. Кому в голову взбредет искать на лестнице? Меня не было ни в баре, ни в ресторане, ни на парковке, и даже ни в парке через дорогу. Я пряталась в месте, где никто бы никогда меня не нашел.

Мы вернулись в студию почти сразу после того, как приехали домой из гастролей по Европе в 1976 году для записи нашего второго альбома “Queens of Noise”. Нам надоело все время воевать с Фоули, поэтому мы решили работать с другим продюсером, Эрлом Мэнки. Он был звукоинженером и работал с Beach Boys в Brother Studios в Санта Монике. Помимо этого, он исполнял партии гитары на альбомах Sparks. Это был длинноволосый модный голливудский рокер, который знал, как сделать качественный крутой альбом, в отличие от Фоули, слепившего наш первый альбом как попало. Именно он принес вещицу "Queens of Noise", написанную знакомым композитором из другой группы, где он тоже был менеджером. Называлась она Quick. Шери пропустила несколько дней записи по разным причинам. Когда она все-таки пришла, то была жутко недовольна тем, что Джоан вместо нее пела "Queens of Noise”. Однако, у Джоан это получилось просто здорово, поэтому мы не стали ничего менять.

Мне нравилось приходить в студию. Не нужно было никуда лететь или ночевать в отелях. Каждую ночь мы возвращались домой и спали в собственных постелях. Но больше всего мне нравилось то, что мы могли проявить свою фантазию, ведь в случае каких-то ошибок можно было запросто все исправить. Мы с Сэнди постоянно помогали друг другу. Джеки не играла на бас-гитаре в студии, поэтому в перерывах от записи я джемовала с Сэнди. Она это обожала. У Джеки бы никогда не получилось с ней что-то подобное. Для нашего альбома "Queens of Noise” я написала песню “Johnny Guitar”. Она бы явно не попала в Топ 40 крутых песен. Идея состояла в другом. Продюсер стремился подчеркнуть музыкальную мощь Runaways, подразумевая ударные Сэнди и мои гитарные партии.

Во время записи “Queens of Noise”, нам пришлось пройти через множество разногласий. Особенно часто ругались Шери с Джоан. По большей части из-за того, что в нескольких песнях был вокал Джоан. Мне же, наоборот, нравилось, как она исполняла те песни. С ними альбом становился более разнообразным и насыщенным, однако я не говорила этого, предпочитая не ввязываться в разборки. Джеки скулила и ныла из-за того, что не играет на басу на студийных записях. Все свое расстройство она выливала на нас. Джеки вечно жаловалась, что устает от всего этого и постепенно превращается в ипохондрика. По-моему, ей просто нужно было валить домой. Точно так же вел себя и Скотт Андерсон. Он все еще избегал Шери. Это было жутко неудобно и явно не нравилось всем остальным.

По этому альбому стало ясно, что мы все выработали свой собственный музыкальный стиль и стали более уверены в своих способностях, которые, как оказалось, были выдающимися. Мы становились личностями, которые уже не копировали своих кумиров, однако большая часть общества до сих пор не желала признавать нас. Runaways опережали время. Мы узнали, каково это, когда ты являешься первопроходцем – со всех сторон тебя поливают грязью.

За кулисами люди все-таки признавали наши способности, и мы постоянно зависали с такими шишками, как Queen, Kiss, Alice Cooper, Deep Purple, Rush, Led Zeppelin. Во времена записи альбома “Queens of Noise” мы знали их всех. Каждый хотел познакомиться с такими интересными, оригинальными и музыкально одаренными плохими девчонками.

После записи альбома мы снова отправились гастролировать по США, только теперь наш маршрут пролегал от Нью-Йорка до Мичигана и от Огайо до Техаса. Мы пару раз выступили на разогреве у Rush на огромных площадках на Среднем Западе. Казалось, они вообще не хотели иметь с нами ничего общего, и эти чувства были взаимны. Как-то нас посадили вместе за стол и сделали фотографию для тура. На этом все кончилось. За все время мы ни разу не сказали друг другу ни слова. В марте 1977-го мы отправились в другой, более масштабный тур, на этот раз в качестве хедлайнеров.

Мы выступали в театре Royal Oak в Детройте вместе с группой Cheap Trick. Некоторым фанатам Runaways не нравились Cheap Trick, поэтому они начали кидать ножи прямо на сцену. Детройт был довольно жестким городом. Даже в отелях были пуленепробиваемые стекла. Однако, в то же время, это был город тяжелого рок-н-ролла. Если фанаты обожали тебя, то относились как к каким-то божествам. Но если ты им не нравился, они вытирали об тебя ноги. Слава Богу, они любили нас. Когда мы добрались до клуба Agora в Кливленде, в список выступающих добавились Том Петти и the Heartbreakers. The Runaways были в роли хедлайнеров. Это была небольшая площадка, и довольно тесная. Мы выкинули обе эти группы из крошечной гримерки и заставили их переодеваться в трейлере, расположенном на улице позади здания клуба. Без обид. Cheap Trick в то время были одной из моих любимых групп. Так начинались мои отношения с этими парнями длиной в нашу карьеру.

По возвращению в Лос-Анджелес мы отметили официальный релиз "Queens of Noise" успешным концертом в Santa Monica Civic плюс четыре сногсшибательных концерта в the Whisky. Каждую ночь возле Whisky собирались огромные толпы фанатов. Мы по-прежнему придерживали пластинку, чтобы дать самые успешные концерты без перерыва. Вот тогда я наконец поняла, кто на самом деле был главным. Мы! Мне надоели все эти менеджеры, которые не платили нам ни цента, играли с нами как кошка с мышкой и задевали при любом удобном случае. Однажды вечером я решила настоять на своем, поэтому заявила: “Эй, мудаки! А знаете, что? Я не выйду на сцену”.

На самом деле я всего лишь хотела посмотреть, что произойдет, если я не подчинюсь руководству. Скотт Андерсон сразу начал лебезить передо мной. “О, дорогая, солнышко мое, ты ведь не сделаешь этого”.

“Еще как сделаю” - обрубила я.

Хреново, что другие девчонки не поддержали меня. Вместо этого они посмотрели на меня как на сумасшедшую.

“Лита, перестань. Не делай этого” – просила Шери.

Сэнди была в шоке: “Что значит, ты не выйдешь на сцену?”

Единственной, кто был на моей стороне, была Джеки. Она даже порывалась позвонить адвокату, но, к сожалению, когда ты еще ребенок, они не прибегают по первому твоему зову.

Менеджеры продолжали стелиться передо мной. В тот момент я точно знала, что нужно делать, чтобы одержать победу над этими придурками. Я все-таки отыграла концерт, но теперь меня грела мысль о наличии безотказно действующего плана в кармане.

После этого мы вернулись обратно в Нью-Йорк, где должны были дать еще два концерта в CBGB. К этому времени мы уже четко понимали, что к чему и Нью-Йорк нас больше не пугал. Когда мы первый раз выступали там, большинство критиков не были уверены в нашем успехе, однако сейчас они пели нам дифирамбы.

После концерта в CBGB я пристегнула наручниками Скотта Андерсона к его чемодану, пока тот спал. Сэнди была со мной. Мы сняли с него всю одежду, взяли маркер и исписали ругательствами все его уродливое обнаженное тело. Мы хотели отомстить ему за Шери. Такое просто невозможно было простить. Он заслужил наказание. Мы оставили его в отеле Нью-Йорка и улетели на следующий концерт. Он так никогда и не сказал ни слова об этом. Runaways были на высоте. Скотт больше никогда не выступал против нас.

Мы даже и не подозревали, что в Японии нас ждет еще больший успех, чем в Англии, Голливуде и Нью-Йорке.

ГЛАВА 5

ЯПОНИЯ

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться: