Глава XVI . «Это была настоящая взбучка»

 

       Что нужно человеку для того, чтобы стать великим бегуном на выносливость? Нужен талант от природы и нужно знать, как использовать этот талант. Но более всего нужен дух, который подстегивает как кнут, вовлекая бегуна в необходимую тренировочную программу, словом… нужен дух стотана.

       У Джима был талант от природы, а Тиммонс был источником знаний, но подстегивание… кнут… повторялись ежедневно, много раз за день, а ведь Джим был юношей, организм которого, как и всякий другой, любит покой и удовлетворение.

       То, что в Джиме сочетались эти два противоречия, видно из замечания Рича Кпарксона: «Джим часто говорит о себе, что в нем присутствуют два человека. Один из них – это Джим-человек, другой – Джим-беговая машина. Он часто называет сам себя «Джим» и регулярно обращается к себе как к третьему лицу. Но всегда как бегун. Бывает, когда он, кажется, смотрит на Джима-бегуна так, как будто бы это был другой человек».

       Такая настройка сознания, скорее, комбинация настроек, добавляемая к способности его, как стотана, стремиться к совершенству, есть ключ к пониманию того, почему к Джиму пришел успех. Многие спортсмены от природы наделены талантом, а у некоторых были знающие свое дело тренеры. То и другое вместе имели немногие, тем более если приплюсовать сюда еще способность тренироваться много и напряженно. Но ни у одного из бегунов не было этих слагаемых успеха в такой степени, как у Джима Райана.

       Сам Джим с удивлением взирает на Джима-бегуна. Откуда взялись эти силы, двигающие его вперед? Почему они развились? Каким образом он стал чуточку крепче, чем всякий другой? В чем разница между ним и всяким другим?

       «Я размышлял, пытаясь понять, какая тут разница,– говорит Джим.– Знаю, это звучит довольно странно, но мне кажется, что эту разницу может определять то, что я родом из Канзаса. Когда вы в наше зимнее утро потеете и этот пот замерзает на морозе, когда летом вы должны ждать, пока не стемнеет и не станет прохладнее и можно будет бегать, вот тогда, я думаю, вы преодолеваете те маленькие трудности, которых нигде в другом месте не найти. Многие стремятся на беговые дорожки в Калифорнию, но, думаю, вряд ли бы это пошло мне на пользу. Я не хочу, чтобы все было так легко».

       К травмам Джим относится с той же стотанской позиции, как и к трудностям тренировки и бремени усталости. Бегуны всегда подвержены травмам. Многих из лучших бегунов в мире вынудили оставить дорожку главным образом травмы. И, разумеется, существует еще и такая вещь, как психосоматическое страдание.

       «От напряжения твои колени болят, Джим. Из-за напряжения ты пытаешься оправдать себя, если не выполнишь свое дело хорошо». «Я не рассуждаю таким образом,– говорит Джим.– В прошлом, когда бы ни возникали у меня трудности, я не пытался что-либо говорить о них до тех пор, пока не убеждался, что нуждаюсь в лечении для их устранения!».

       И это подтверждается. Только дважды Джим потерпел крупную неудачу. Один раз это было на олимпийских играх, когда он заболел гриппом. Второй раз – в Уичито, когда он проиграл встречу уже после того, как побил Питера Снелла. Тогда он выступал с больным коленом и поврежденной ступней.

       Джимом-стотаном не управляют травмы. Его способность противостоять травмам не имеет прецедента даже у самых крупных бегунов на выносливость...

       До очередного соревнования оставалось три недели, и Джим мог позволить себе не спеша восстановить силы после рекордного забега на две мили. В субботу он возвратился домой и целое воскресенье отдыхал, в понедельник провел напряженную тренировку.

       Тренировка во вторник состояла из пяти серий 10 по 120 ярдов, причем между пробежками было всего 30 ярдов трусцы. В среду после полудня Джим пробежал 15 миль примерно за час и сорок минут. В четверг он преодолел в общей сложности 28 коротких отрезков; последние четыре вверх по ступеням трибун.

       Люди все еще продолжают удивляться: «Каким парнем нужно быть, чтобы подвергать себя таким трудностям?»

       Кларксон однажды писал о Джиме: «Райан – настолько необыкновенный человек, что один журналист сказал о нем, что он «слишком хорош, чтобы в это можно было поверить». Он всегда ухожен, опрятен. Он выделяется спокойной уверенностью, уравновешенностью и непостижимой скромностью. Он восприимчив и в то же время разборчив в людях, с которыми встречается. Во многих отношениях он – типичный юноша. Он играет (нагоняя этим страх на Тиммонса) в футбол и принимает участие в обычных студенческих дурачествах».

       Но в своей тренировке Джим серьезен. Неважно, что происходит в остальное время, но время его тренировок – это время его совершенствования. Чтобы выдержать это ежедневно, день ото дня, требуется усилие духа – не столько, чтобы вынести тренировку, сколько чтобы найти в ней радость.

       «Я смотрю в небо, на деревья, на цветы или просто на траву и чувствую себя лучше. Часто во время тренировки я думаю, как хорошо было бы оказаться дома, в постели».

       Или он может думать о том, что он выполняет. Одно из осязаемых последствий тренировок Райана – огромное число приглашений на соревнования повсюду в мире. Организаторы таких соревнований почти ежедневно звонят ему издалека. Телевизионные передачи больших состязаний часто зависят от того, будет бежать Джим или нет.

       Однажды какой-то репортер, желая раздразнить Джима, заметил ему, что он проходит мимо многих радостей, которые бывают у юношей его возраста.   «Многие ли из них,– спросил Джим,– побывали в Киеве?»

       «Меня ругали за тренировку Джима,– признается Тиммонс,– однако нужно пробиться через барьер утомления. А это страдание. Как, например, игрок в бейсбол или даже толкатель ядра поймет, через какие мучения проходит Джим?»

       Он продолжал напряженно тренироваться. Наступило 1 июня. Занятия в университете закончились, первый год обучения был завершен. В среднем у Джима была оценка «Б» с плюсом, а по трудному курсу математики ему поставили высшую – «А». (Оценки в США ставятся по шестибалльной системе, в которой высшей является «А».)

       «Он не блестящий студент,– говорит Тиммонс,– но он всегда может получить хорошие оценки, потому что старается. Джим старается во всем, что бы он ни делал». В этом главная позиция Джима в отношении к жизни. Он выражает ее просто: «Если трудиться достаточно напряженно, можно достигнуть высокой цели».

       Признание ценности напряженного труда и важности поставленной цели – это то, что, как надеется Тиммонс, каждый из его учеников сможет использовать в дальнейшей жизни.

       Всякий раз выступая в комптонской миле, Джим улучшал свои личные рекорды. В первый раз он, еще юниором, показал на ней 3:59,0, а в следующем году – 3:56,8. И Джим снова надеялся пробежать на этих соревнованиях с личным рекордом. В действительности же его целью было побить мировой рекорд (3:53,6). Он надеялся, что в комптонской миле будут выступать все лучшие бегуны на выносливость.

       К сожалению, забег был не особенно сильным. Среди его противников был лишь один «милевик из четырех минут» – Джим Грелле.

       Джима раздражали авансы организаторов насчет нового мирового рекорда. Объявлялось даже время по кругам. Джорджа Юнга, американского чемпиона в стипль-чезе, включили в забег в качестве «зайца», и Джиму было неприятно видеть своего друга в неподходящей для него роли.

       Состязания снова проводились на стадионе «Колизеум» в Лос-Анджелесе, но на трибунах из-за холодной погоды было лишь 10 тысяч зрителей.

       Джим заметил своего товарища по команде Дэйва Мэнсфилда и подошел к нему: «Постереги одежду, пожалуйста, иначе мальчишки все растащат».

       Джим сделал несколько разминочных ускорений и, услышав последний сигнал к старту на милю, возвратился к Мэнсфилду. Снимая с себя безрукавку, в которой он разминался, Джим сказал: «Подожди минутку, я сейчас вернусь».

       Почти с восторгом Мэнсфилд вспоминает: «Перед стартом Райан был чертовски хладнокровен».

       Джим был хладнокровен потому, что обладал неистощимой уверенностью. Он считал, что готов побить мировой рекорд. Правда, Тиммонса такое настроение несколько озадачивало.

       «Занятия в университете были закончены, экзамены прошли, а для меня это большое дело. Прибавьте сюда интенсивную тренировку в течение предшествующей недели, нет, фактически в течение всего сезона перед этим стартом. Я действительно чувствовал себя способным на настоящий бег.

       За четыре дня до приезда в Комптон я бегал отрезки по 220 ярдов. Кажется, как-то я пробежал 6 по 220 и в среднем показал 23,8. После этого пришло утомление, но оно не было чрезмерным. Этот результат на тренировке оказал на меня большое действие.

       Миля в Комптоне была моим вторым крупным соревнованием в сезоне, и я был готов к ней. Я только что вернулся после соревнований на две мили и чувствовал себя на полном ходу.

       Это было внутри меня, и я знал об этом. Какое-то необъяснимое чувство, что наступил подходящий момент.

       Джим занял место у бровки, рядом встали Грелле и Юнг. Первые 440 ярдов он прошел за 59,9 и... «все пошло насмарку после первой четверти».

       Джим не отдавал себе в этом отчета, потому что не смог услышать время после первого круга.

       «Если бы я знал, с каким временем была пройдена первая четверть, я попытался бы прибавить».

       На втором круге лидерство взял Юнг, и темп возрос. Джим следовал за лидером. После 660 ярдов он почувствовал тяжесть в ногах, хотя бегуны прошли этот отрезок только за 1:29,4. Два круга Джим пробежал за 1:58,5. Зрители начали волноваться, предвкушая хорошее время. Все еще думали, что между Джимом и Грелле развернется борьба; так казалось еще круг или около того.

       К этому времени соревнование стало почти заурядным... к небольшому разочарованию как зрителей, так и самого Джима. Темп бега не соответствовал рекордному. До Джима дошло, что ему нужно начать действовать энергичнее, и на третьем круге он вырвался вперед и пошел своим темпом. Это было нечто новое, чего не могли не заметить. Когда же Джим, преследуемый англичанином Нейлом Дугганом и Джимом Грелле, прошел три четверти мили за 2:58,5, на трибунах начали кричать. При входе в вираж Грелле прибавил скорость и обошел Дуггана. Казалось, что развернется интересное соревнование между двумя американцами.

       Но здесь Джим включился в борьбу по-настоящему. Грелле, бежавший сзади него, заканчивал одну из своих самых быстрых миль с великолепно пройденной последней четвертью – за 57,1, обеспечившей ему результат 3:56,0, но Джим просто убежал от него. Широкими маховыми шагами он пожирал дорожку в самом быстром финише, который когда-либо видели в миле.

       «У меня иногда возникало то чувство полета, о котором говорит Снелл. У меня было такое чувство, когда я бежал действительно быстро и, как мне казалось, без всякого усилия. Так было в Комптоне. Я летел, а не бежал. На последних 150 ярдах, когда я выложил все резервы, я почти не чувствовал утомления. Бежать было невероятно легко».

       Джим был на 17 ярдов впереди Грелле, заканчивавшего бег вторым, и стадион казался спокойнее, чем обычно, потом что большинство людей просто разинули рот от изумления. Такого финиша публика не видела со времен выступлений в Америке Питера Снелла в 1963 году, когда показывались менее высокие результаты.

 

Результаты

1. Джим Райан, «Канзас-Фрош»                                              3:53,7

2. Джим Грелле, легкоатлетический клуб Мультномы         3:56,0

3. Нейл Дугган, Хэнкок Юниор Колледж                       3:59,1

4. Дэйв Бейли, Канада                                                          4:01,5

5. Кэри Вейзигер, легкоатлетический клуб Сан-Диего         4:02,4

6. Том Ван Рюден, Оклахома                                                 4:06,8

7. Джон Линк, Южная Калифорния                                         4:06,8

8. Брюс Бесс, Южная Калифорния                                          4:09,6

9. Джордж Юнг, личный зачет                                                4:11,2

 

       Время Райана на отрезках: 440 ярдов – 59,9; 880 – 1:58,5; полмили – 2:58,5; 1 миля – 3:53,7.

       Джим передвинулся в списке лучших милевиков всех времен с шестого на второе место, а до мирового рекорда не хватило всего одной десятой секунды. Последние 220 ярдов он пробежал за 26,4, а заключительные 120 – за 14,4. Никто никогда так быстро на милю не финишировал. Самым замечательным было то, что после бега Джим не чувствовал обычной тошноты.

       «Я думал, что пробежал что-нибудь около 3:56. Когда я узнал свой результат, это было настоящей взбучкой для меня. Ну, хорошо, допустим, мне не хватило бы полсекунды, тогда еще ничего. Но бежать вплотную к мировому рекорду и не знать об этом!»

       Когда Джима спросили, помешало ли ему то, что не был установлен достаточно быстрый темп, он ответил: «Я не нуждался в той психологической поддержке, какая бывает, когда идешь за кем-то. Дело в другом – у меня самого нет хорошего чувства темпа. Я вполне могу пролететь первую четверть за 54 секунды и ничего не сохранить на оставшуюся дистанцию. Со мной было так однажды в Нью-Йорке на закрытой дорожке. На последней четверти мне досталось».

       Кто-то спросил Джима, испытывает ли он разочарование, не дотянув так немного до мирового рекорда.

       «Нет,– ответил он весело,– не очень. Я вполне доволен тем, как пробежал».

       Отдохнув немного, Джим сказал: «Я чувствовал себя во время бега очень хорошо, чувствовал силу, и когда он был закончен, у меня не возникло даже слабости. Это наводит на мысль, что я смог бы пробежать значительно быстрее».

       Эта же мысль появилась и у многих других. Одним из таких людей был обладатель мирового рекорда на милю Мишель Жази. Он сказал, что выступления Джима на Олимпийских играх не произвели на него впечатления, так же как и его проигрыш Грелле в матче СССР–США, который Жази смотрел по телевизору.

       «Но с тех пор,– продолжал Жази,– читая о Джиме Райане, я понял, что он чрезвычайно талантлив. Конечно, он способен показать нечто большее, чем в комптонскои миле. Отберет ли он у меня мировой рекорд? Должен. Я надеюсь, что он это сделает. Я искренне желаю этого».

       Позднее, в личной беседе, Джим сказал: «Мне кажется, что я мог бы выбежать из 3:50».

 

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: