Омертвление, или бесчувствие сердца к духовным предметам

 

«Сей мертв бы», сказано о блудном сыне (Лк.15, 32). Омертвение этого рода есть невидимая, но несомненная, смерть духа для всего божественного и священного; —это холодность к вере, совершенное равнодушие к вечной участи своей. Как в наболевшем каком либо члене тела уже не чувствуется боль, например в сухой руке: так и в душе не бывает сочувствия к духовному. Такое состояние не вдруг образуется, но бывает последствием продолжитель­ной беспечности жизни, — беспечный, впрочем, об одной душе, о Боге, о вечности, но может быть самой заботли­вой относительно житейского. Таким образом в юношах омертвление души еще не бывает: в них легко пробудить сочувствие в христианской добродетели; в них скорее бывает только вольность направления, легкость суждений, чем бесчувствие души. Последнее состояние свойственно людям пожилым и старым. Оно мирится и с мягкостью характера и с приличною безукоризненною по наружности жизнью, —мирится со всяким званием, даже и духовным. Временное только несочувствие к духовному и божественному, например, хочет человек заняться чтением евангелия, и—на него нападает лень; встанет на молитву, и—торопит­ся окончить свое моленье; стоит за высокой службой литургии, и —хочет cкopеe дождаться конца службы; молится против своей страсти, и—тогда же на деле выполняет страсть: такое охлаждение к духовным ощущениям еще нельзя счи­тать омертвением души. Омертвение — повторяем — уже усвоенная душою холодность, постоянное качество души. Приведем примеры. Человеку предлагают убеждения, советы, чтоб он веровал в Бога, чтоб молился и ходил в цер­ковь, чтоб исполнил долг исповеди и св. причастия. Он слушает вас, но будто совсем ничего не понимает, будто глух, он даже и не противоречит вам, даже не гневается. На глазах его прекрасные примеры христианской набож­ности каждый день, например со стороны отца; но он — по крайней мире до времени—будто ничего не видит. Если же он не в первый раз слышит чтение евангелия, то и такие места евангельские, как учение о страшном суде, его не устрашают: случается, что прослушает он историю страшного суда, и—начинает смеяться.— Что же занимает такого человека в жизни? О, у него много занимательного. Только он не живет в себе, потому что внутри себя он не находит ничего такого, что питало бы его дух, так как настоящим питанием для человеческого духа могут быть предметы только духовные, евангельские, божественные. Находя в себе пустоту, скучая самим собою, он живет вне себя, в вещах сотворенных. Отсюда, силы его души обращены только к греховному, земному или, по меньшей мере, к суетному. Так, например, стремления своего ума он удовлетворяет многознанием, многочтением, разведыванием; пустоту своего сердца хочет пополнить мирскими, светскими развлечениями, хлопотами о богатстве и другими предметами, которыми услаждаются его чувства; пустоту своей воли пополняет многожеланием суетного, таким многожеланием, чтобы все было в его воле и руках. Иногда же и все наскучивает ему, хоть жить на свете еще желается. Но вот что всего достойнее сожаления: этот человек не видит своего состояния, не признает себя в какой либо опасности, не беспокоится за свои грехи и опущения по обязанностям христианина. Ему и на мысль не приходить, что должен бы он изменить свою жизнь. Если же ему на­помнят об этой перемене, он считает напоминание излишним, даже и не понимает, к чему оно. (Один подвижник спрашивал опытного старца: «вот некоторые мирские люди и не постятся и не молятся, не ходят совсем в церковь, живут во грехах и страстях: между тем духом не тревожатся, не считают себя особенно грешными, будто они к не падают. А мы вот а постимся и молимся я стараемся угодить Богу другими подвигами: между тем все боимся, как бы не погибнуть, как бы не очутиться после смерти в предчувствии вечного огня; все виним себя в падениях я называем, себя недостойными и грешными. Что же это значит? Старец отвечал: «справедливо, что миряне, живущие так, уже и не падают; потому что они давно пали, и так пали, что ниже и не куда им пасть. Вместе с тек, и враг-дьявол не борется с ними, так как и они не вооружаются против него» (Пролог, 22 мая).) Не редко слу­чается, что омертвевшие духом, но не явно-порочные, и сами себя почитают и от других, которые подобны им, по­читаются безгрешными. (Один человек высокого чина и старых лет умирал от медленной болезни. Он отличался естественною добротою сердца, щедростью для угощеений и вообще щедрыми платами и вознаграждениями: но не был исполнительным христианином, в церковь например приходил разве однажды в год. Такого же направления были и его семейные. Врачи окружали его и уже все предвидели его близкую кончину (болел он водянкой). Оставалось ему напутствоваться перед смертью. Но он сам не просил о напутствований, а семейные не хотели обеспокоить его предложением о священнике. Так без всякого напутствования он и умер. Но чем же успокаивали себя на этот раз его семейные? Говорили: «у него не было грехов; он был как младенец, Он не обижал никого...». Вот сочиненная для других и для себя безгрешность в силу омертвения души! ) — Какое самообольщение! какое опаснейшее состояние!

Как же выйти из этого омертвения по душе? Оно должно смениться «умилением» (Деян.2, 37) сердечным. Умилиться сердцем значит пожалеть самому себя в виду страшной уча­сти, как грешника, на том свете.—Затем, холодное сердце будет оживляться, если человек будет часто читать евангелие, будет с усердием молиться, будет живее представ­лять себе вечные муки грешнику: прекрасно на сей раз иметь у себя пред глазами изображение «вечной муки» на бумаге или масляными красками: Но застарелые болезни не скоро и не легко излечиваются. Так и от бесчувствия души ко всему божественному и в то же время от сочув­ствия только греху и суете мирской можно исцелиться только немалым временем. Не напрасно же святые угодники мо­лили Бога, чтоб жить им дольше, что б таким образом и больше покаяться.—О, собеседник мой по настоящим «чтением»! Поверим мы себя, —не близки и мы к страш­ному состоянию «окамененного нечувствия»? (из молитв.вечер).

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: