Не нравственное направление деятельности пяти чувств

 

«Имущих чувствия обучена... в рассуждение добра же и зла» (Евр.5, 14). Пять внешних чувств: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание, это органы нашей познавательной способности. Ими мы приобретаем низшее познание, или только материал для знания, но почти весь материал для душевного нашего развития. Особенное значение в этом случае имеют зрение и слух. Душевная жизнь наша значительно беднела бы от потери внешних чувств вообще (Господь Бог так мудро и милосердно устроил наши чувства, что и в случае потери которого либо из них не вдруг же может произойти потеря. Именно, Он дал нам для зрения не один глаз, а два глаза, для слуха также не одно ухо, но два уха, равно и для обоняния две ноздри, для вкуса и обыкновенно язык и так называемый, небный, для осязания же осязательные нервы распространены по всему телу). От деятельности их зависит раскрытие самого ума. Высшие стремления ума развиваются из собственной природы души посредством чувственных или внешних впечатлений. От­сюда следуют наши обязанности и к этой (низшей) по­знавательной деятельности, т. е. посредством пяти чувств. Долг наш вообще умерять действия чувств, —не в целях только здравия их или долговечности, но главным образом для того, чтоб от них не было ущерба для жизни внутренней, душевной. Обыкновенно, чем более че­ловек занят видимыми предметами, тем менее способен и расположен к занятиям невидимым, например, умственным.—Но, к сожалению, каждое из пяти чувств наших способно более подслуживать греху, чем вносить в душу, как через окна ее, впечатления добрые, святые. Для христианской истины и добродетели чувства наши оказываются как-то тупы, хотя начало греха во всяком случае заклю­чается не в них, а в душе. Отсюда встречаем выражения в слове Божием: «тма ослепи очи...» (1Ин.2, 11), «чешеми слухом» (2Тим.4, 3). Отсюда новый наш долг в отношении чувств: противодействовать их греховному влечению. Не без разбора мы должны принимать весь тот запас сведений для ума и души, какие они доставляют нам. Мы должны удерживать их от предметов запрещенных, от наслаждений безнравственных. Но если они неизбежно встречаются с греховными искушениями: мы должны стараться удержать их так, чтобы, например «видя, не видеть и слушая, не слышать». Это возможно в том случае, когда мы, при помощи Божией, сделаем ум управителем своих чувств, когда подчиним чувства душе или обратим действительность их в душе. Не известно ли по опыту, что если человек глубоко занят какими-либо мыслями, то его чувства остаются как бы в стороне, или прекращают свою деятельность, даже до того, что он не замечает, когда мимо его проходят, даже не чувствует, когда трогают его. Так велика может быть сила души! Так видимые предметы, и прика­саясь чувством, например, слуху музыкальные звуки, в са­мую же душу могут и не входить, потому что со стороны души нет на них воззрения, душа делает им от себя отпор. Более всего мы должны подчинять такому управлению ума два чувства: зрение и слух, и особенно зрение (не глаз, конечно, смотрит на что либо соблазнительное, но через глаз, как чрез орган, смотрит наш ум). Ког­да не удержим от греховного увлечения этих органов— зрения и слуха, тогда и обоняние у нас ослабеваете и осязание и вкус неумеренно возбуждаются. Противодействуя греховному увлечению пяти чувств, мы должны желать или искать для каждого из них благодатного освещения. Из­вестно, что когда нас миропомазали, то на каждом из пяти чувств положена была своя «печать дара Духа святаго» (Помазываются святым миром для освещения зрения глаза, слуха – уши, обонянии – ноздри, вкуса – уста, осязания – руки). И мы, однако, можем возвращать эту первобыт­ную чистоту своим пяти чувствам. Чем же?

Глазами, например, будем чаще видеть храмы, и все то, что есть и совершается в храмах, будем ими любопытно рассматривать священные изображения, чаще обращать их на домашние иконы и горящую пред иконами лампадку: все это вместо того, чтобы смотреть на зрелища, на картины грязные и соблазнительные. Ушами будем чаще воспринимать чтение или пение божественное и разговоры душеспасительные, прямо затыкая их от речей богохульных и развращенных, отклоняя от слушания пересудов и лести. Обонянием будем чаще ощущать каждения от церковного ладана. С благоуханием роснаго ладана, составляющего принадлежность молитвы, входит в душу услаждение особенное: оно не разнеживает души, а как – то очищает и укрепляет ее. Суеверие или беспечная греховность боятся ладана, будто напоминания о покойнике. Но верующий и нравственный христианин любит каждение ладана за службою в церкви, после молебна у себя в доме или после каждения им пред иконами в домашней кадильнице: все это вместо того, чтобы постоянно находиться только в табачном дыму, обонять винных запах по страсти или обливать себя или свои вещи духами. Особенно освящается обоняние и, освящаясь, вносит в душу чистые мысли, когда кто прикасается к святым мощам, от которых благоухание бывает не похоже на мирские ароматы, но какое-то неземное, нетленное или не выдыхающееся. Вкусом будем чаще испытывать тайны Христовы, которые впрочем, просвещают и всю «чувств простую пятерицу» (Из благод.молитв после свят. Причащ.), равно как ощущать им питье священной воду: все опять таки вместо того, чтобы услаждать вкус яствами и лакомствами и спиртными напитками». Наконец, впечатления для осязания нашего составляют: частое целование икон, креста, Евангелия и слов в евангелии, окропление себя святой водой, коленопреклонения на молитве, несение на плечах во время крестного хода икон: все это вместо того, чтобы каждый раз сидеть или лежать только на мягком, ощущать на себе одежды или около себя только гладкое, шелковое и теплое. —Приводя в пример подобный впечатлена для пяти чувств, мы не занимаем тебя, читатель, только словами. Нет! Здесь не игра слов или одна находчивость мысли, но самое дело. Услуга пяти чувств душе, на которую мы указали, самая правильная! Это свет в душу чрез окна ее самый чис­тый! Это такие впечатления, которые благодатно освящают все пятеричное число чувств! Как оскверненный какой либо сосуд, по чиноположению церковному, святится окроплением святой воды; так каждое из пяти чувств может освящаться от греховных скверн этими впечатлениями и упражнениями. Тогда-то чувствами вносятся в душу только такие знания и ощущения, которые служат к славе Божией и на пользу ее.—Читатель! Если ты живешь в мире, то для тебя пять чувств гораздо более могут быть проводниками греха и страстей, чем для людей, живущих в уединении. Отшельник удалил себя от многих предметов, которые могут искушать его чувственность, между тем, как ты окружен со всех сторон грешными впечатлениями для своих пяти чувств. Для отшельника страсть возникает в мысли, тогда как для тебя она зарождается более отвне. Но, ко­нечно, безопаснее же состояние, легче же борьба, когда городские ворота затворены и враги остаются за воротами. И так—убеждаем тебя—будь стражем твоих пяти чувств! Затворяй их своевременно, чтоб чрез них не вторглись в душу враги души. Чем больше, например, насмотришься или наслушаешься худого и вредного, тем и больше должен вынести борьбы с собой, если даже и не сочувствуешь худому, если не хочешь согрешить.

 

 

Нечистота воображения

 

Воображение (чувственное представление), входя в состав познавательных сил души нашей, также низшая познавательная способность. Господь Бог дал нам эту способность на помощь уму. Ум без посредства чувственных видов ослабевал бы по связи своей с телом, как сила противоположная телу. Таким образом, свойство воображения составляют чувственные виды, или видимые какие-либо картины. (Что воображение не одно с мыслью ума, в примере из Евангелия можем представит следующие места: так когда читаем: «в начале бе слово и слово бе к Богу» (Ин.1, 1), тогда в нас возникает одна глубокая мысль, а не остается в уме никакого отпечатка или чувственного представления. А когда слышим: «прослезился Иисус…И воззва Лазаре, гряди вон», тогда живо нам представляются слезы на Божественном лице Спасителя, выход из гроба обвязанного Лазаря и т.д.) Воображение тем самым, что живо воспроизводит в душе что либо виденное или слышанное, а то и первоначально производит какие либо образы, —этим самым оно помогает уму тверже познавать предметы, облегчать размышления, доставляет душе приятные воспоминания, словом, освежает и обогащает деятельность души нашей. Но, к сожалению, и этою способностью мы злоупотребляем, даже более, чем другими способностями. Часто воображение берет в нас верх над рассудком, и в таком случае в нашей душе не стает спокойного состояния, мы теряем правильное размышление о людях и предметах. Тогда мы перелетаем то к прошедшему то к будущему времени, между тем как должны бы жить настоящим, потому что «довлеет дневи злоба его» (Мф.6, 34); тогда мы скучаем ежедневными занятиями по своему званию или должности. Необузданное воображение представляет нам и то, чего не было и не будет на деле, чего мы не слышали и не видели. А из всего этого выходят одни пустые мечты. Предметом мечтаний большею частью бываем мы сами: то мы сочиняем себя богачами, то думаем возвыситься до редких достоинств (быть князь­ями), то ожидаем какой-то необычайной перемены в своих обстоятельствах то строим себе крайне отважные предприятия («воздушные замки»). Если б люди были всеведущи и проникли в нашу душу, то посмеялись бы над нашими мечтами. Но и мы сами невольно стыдимся себя, когда опомнимся от своих мечтаний.— Необузданное воображение (что всего достойнее сожаления) придает, обыкно­венно, и порокам обольстительную приманку. Если же к этому присоединится еще бесовское обольщение, как испы­тали многие святые: то дело доходит даже до того, что мечты воображения представляются наяву (В житиях святых примеры таких мечтаний можно встретить нередко, как в жизни святого Памво и др.). Бесовское привидение уже не может быть узнано, если человек раньше не узнал дьявола в гнусных и несбыточных мечтах сво­его воображения: мудрость этого знания принадлежит святым. И так чем же остается предотвращать и обузды­вать вредные порывы воображения? Нужно больше работать умом и чувствовать сердцем: у святых Божиих так-то и действовали ум да сердце. С умеренностью нужно чи­тать стихотворения, особенно в молодых летах, а затем прямо избегать чтения таких книг, которые переносят человека из мира действительного в мир мечтаний (как например вымыслы о рыцарях, о духах), или которые занимают воображение нечистыми представлениями (как например, романы). Полезны для обуздания воображения телесные труды. Вредны частые встречи с людьми восторженными, или мечтателями. Прекрасно обуздывается воображение представлением страшного суда. Вообще мы должны с одной стороны, отклонять себя от таких картин, которые противны христианской нравственности, а с другой—обогащать свое воображение видами чистыми, священными. В таком разе некоторую власть над своим воображением мы приобретаем даже и в то время, как оно выходит из-под нашей власти, когда от влияния крови сильно оно играет, например, в горячечных болезнях и во время сна. Так известно по наблюдениям над душой, что человеку, кото­рый любит читать псалмы и евангелие, и во сне представляются священные тексты. Это часто значит поучаться «в законе Господнем день и нощь» (Пс.1, 2). Это выходит: «аз сплю, но сердце мое бдит» (Песн.пес.5, 2). И это бывает наградой человеку за предварительное делание его днем, —наградой; потому что тогда его воображение—как видите—ограждает его во сне от грязных бесовских мечтаний.—О, христианин! Все силы души Господь дал нам для того, чтоб мы укра­шали ими свою жизнь. Будем же стараться—возвышать и воображение свое к предметам чистым и священным. Тогда мы сознаем истинную красу его.

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: