Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Это и есть сжатие времени.



Заключительный, седьмой принцип сталкинга касается одной очень важной

детали: сталкер никогда не выставляет себя вперед. Тому есть две

причины: во-первых, часть нашего сознания, осуществляющая подобный

контроль, не терпит пристального к себе внимания. Ее механизм тонок, а ее

влияния интимны. Сознательно вычленяя сталкера в себе, мы парализуем

его. Позвольте ему совершать свою работу в полном уединении. Во-вторых,

эго, нацепившее на себя маску сталкера, превращается в самодовольное,

заносчивое существо с зарождающейся манией величия. И в первом и во втором

случае сталкинг автоматически прекращается.

Конечно же, успешный сталкинг - это всегда волевой акт. В этом смысле

предлагаемая стратегия только предлагает добиться его оптимизации. При

отсутствии цели воина техника не принесет плодов. Как верно заметил В.

Франкл, " сила воли определяется ясностью и глубиной понимания собственных

целей, искренностью принимаемых решений и в немалой степени - навыками

принятия решений." (Там же, с. 214.)

В космосе дона Хуана принятие решения - это то же самое, что включение

намерения, а это, в свою очередь, приходит вместе со сдвигом точки

сборки. Иными словами, чем чаще вы намереваетесь что-то совершить и

добиваетесь своего, тем легче ваша точка сборки сдвигается в это

положение.

" Дон Хуан остановился и пристально на меня взглянул. А затем, после

несколько напряженной паузы, повел речь о сталкинге. По его словам, начало

этого искусства было весьма скромным и чуть ли не случайным. Просто новые

видящие заметили, что, когда воин ведет себя непривычным для него образом,

внутри его кокона начинают светиться не задействованные до этого эманации.

А точка сборки при этом смещается - мягко, гармонично, почти незаметно.

Это наблюдение заставило новых видящих взяться за практику

систематического контроля своего поведения. Назвали ее искусством

сталкинга. Дон Хуан отметил, что при всей своей спорности это название все

же весьма адекватно, поскольку сталкинг заключается в особого рода

поведении по отношению к людям. Можно сказать, что сталкинг - это практика

внутренней, никак не проявляющейся скрытности.

Вооруженные этим методом новые видящие придали своему взаимодействию с

известным уравновешенность. И это принесло плоды. Посредством

продолжительной практики сталкинга они заставляли свою точку сборки

неуклонно перемещаться." (VII, 403-404)

Нам же не следует забывать, что намерение (сущность волевого акта,

обеспечивающего сам процесс сталкинга) функционирует вне описания мира.

Более того, намерение высвобождается только благодаря устранению

описания. В состоянии первого внимания мы так или иначе озабочены

идеалами, ценностями, критериями, нравственностью или этикой - в таких

условиях тонкий контроль поведения, осуществляемый через намерение (или

незначительный сдвиг точки сборки) практически невозможен.

Подсознательное, прошедшее тщательный перепросмотр, вместе с установками,

выработанными безупречностью, - вот что определит характер действий

сталкера, а вовсе не этические сомнения или здравый смысл. Подлинный

сталкер " охотится" за самим собой, и не стоит приписывать ему побуждения,

которых он не имеет. Вот почему дон Хуан рекомендовал ученикам изучать

сталкинг в состоянии повышенного осознания:

" Сталкинг - одно из двух величайших достижений новых видящих,

продолжал дон Хуан.- Они решили, что современный нагваль должен обучаться

сталкингу, только находясь в состоянии повышенного осознания, когда точка

сборки сдвинута уже достаточно глубоко влево. Дело в том, что принципы

этого искусства нагваль должен изучать, будучи свободным от груза

человеческого инвентарного перечня. Ведь так или иначе нагваль - лидер

группы. Чтобы успешно вести своих воинов, он должен действовать быстро,

без предварительных раздумий." (VII, 404)

Флоринда, например, так описывает три основных результата

систематической практики сталкинга: " Первый - сталкер обучается никогда не

принимать себя всерьез, уметь смеяться над собой... Второй - сталкер

приобретает бесконечное терпение. Он никогда не спешит и никогда не

волнуется. Третий - сталкер бесконечно расширяет свои способности к

импровизации." (VI, 236)

Быть может, это сталкинг, эта игра с самим собой впервые

по-настоящему рождает человека - не так, как в медитациях типа

" свидетель", где внешние переживания выхолощены до автоматизма, а сознание

целиком занято сосредоточением на Божественном (помните, как у Вильямса:

" Контроль без глупости изолирует нас от жизни и мешает нам что-либо

понять..."? ), но в виде сознательной, подвижной и развивающейся сущности -

вполне в духе определения того же В. Франкла: " Если бы нам надо было дать

определение человеку, мы бы сказали, что человек представляет собой

существо, освободившее себя от всего, что его определяло (определяло как

биологический, психологический и социологический тип), другими  словами,

это существо, которое превосходит все эти детерминанты - либо побеждая их

и формируя по-своему, либо намеренно подчиняясь им.

Этот парадокс подчеркивает диалектическое свойство человека: в

присущей ему извечной незавершенности и свободе выбора заключено то, что

его реальность - это потенциальная возможность. Он не является еще таким,

каков он есть, таким он лишь должен стать." (В. Франкл. Общий

экзистенциальный анализ.)

Но практик, стремящийся на деле реализовать истинную природу своего

существа, куда как далек от философских и нравственных рассуждений! Для

него вся проблема сводится, в конечном счете, к восприятию. И если уж мы

говорим о поведении, о личностных установках, то все равно рано или поздно

приходим к фундаменту этого замысловатого здания, т.е. к тоналю и

перцептуальному аппарату. Потому дон Хуан окончательно определил

сталкинг как " умение фиксировать точку сборки в том месте, куда ее

необходимо поместить". Фиксация определяет безупречное реагирование

(этичное по определению), а дисциплинированное реагирование вызывает

точную фиксацию. Как видите, сталкинг повседневного поведения в необычном

режиме восприятия естественно переходит в сталкинг восприятия -

обязательное условие продуктивного сновидения:

" Он объяснил, что если точку сборки не удается зафиксировать, нет

никакой возможности воспринимать гармонично. В таком случае мы будем

воспринимать калейдоскопическую картину несвязанных друг с другом образов.

Вот потому маги прошлого уделяли сталкингу столько же внимания, сколько и

сновидению." (IX, 109)

Внутренняя чистота, достигнутая перепросмотром, полное овладение

суматошной игрой образов, надежд и влечений приводит  к серьезным

психологическим последствиям. Китайский философ сказал, что " сердце

мудреца должно быть пустым". Ясно, что внутренняя " пустота" сталкера не

может не сказываться на характере его восприятия. Дон Хуан называл это

" разворотом головы". Нам трудно понять эту аллегорию, ибо речь идет о

непостижимом для ординарного сознания опыте. Остается только поверить, что

эффект этого приема поразителен:

" Сталкеры действительно поворачивают голову, однако они делают это не

для того, чтобы повернуться лицом в новом направлении, а для того, чтобы

по-другому взглянуть на время. Сталкеры обращены лицом к времени

наступающему. Обычно же мы смотрим на время, уходящее от нас. Только

сталкеры могут менять направление и поворачиваться лицом к накатывающемуся

на нас времени.

Флоринда объяснила, что поворачивание головы не равносильно взгляду в

будущее, а означает, что время видится как нечто конкретное, хотя и

непонятное." (VI, 238)

Словом, сталкинг таит в себе еще много неразгаданного. Кастанеда был

ошеломлен, когда вместе с доньей Соледад - самым сильным сталкером из

отряда - погрузился в пучины совершенно неведомых ему миров. Возможно, в

своей специфической работе сталкеры наталкиваются на зоны восприятия,

недостижимые для сновидящих по неизвестным причинам. Как бы то ни было,

о сталкинге мы сказали немного. Видимо, эта область была недостаточно

изучена и самим Кастанедой. Многое остается неясным. Скажем, не  благодаря

ли " повороту головы" так удивительно помолодела донья Соледад? Сталкеры

по-прежнему хранят тайну Времени.

Напоследок хочу лишь процитировать наставления Флоринды, в которых так

чудно передан подлинный дух сталкера:

" Первое предписание правила состоит в том, что все, окружающее нас,

является непостижимой тайной.

Второе предписание правила состоит в том, что мы должны пытаться

раскрыть эту тайну, даже не надеясь добиться этого.

Третье предписание правила состоит в том, что воин, зная о

непостижимой тайне окружающего мира и о своем долге пытаться раскрыть ее,

занимает свое законное место среди тайн и сам себя рассматривает как одну

из них. Следовательно, воин не знает конца тайны бытия, будь то тайна

бытия камешка, муравья или его самого. В этом заключается смирение воина.

Каждый равен всему остальному." (VI, 226)

Подведем краткие итоги техник и дисциплин дон-хуановской магии.

Ученик становится на тропу знания, когда осознает фундаментальную

посылку всей системы: мир отличен от нашего описания мира. Принятие

истинной дихотомии бытия тональ - нагуаль, если оно вызывает стремление

к нагуалю, превращает ученика в воина. На пути воина он знакомится с

тремя техниками, безупречностью, сновидением и сталкингом.

Безупречность обеспечивает избыток психической энергии, снижая силу

фиксации центра восприятия (точки сборки); сновидение использует

естественную подвижность восприятия во время  сна и, благодаря избытку

энергии, полученной от безупречности, пробуждает перцептуальный аппарат

в такой степени, что фиксирует внимание в сновидении по модели

бодрствующего сознания. Сталкинг, в свою очередь, резко усиливает

способность контролировать внимание вообще (в т. ч. и во сне), в

результате - совершенствует безупречность, что еще увеличивает

энергообеспеченность системы. Кроме того, сталкинг значительно снижает

сопротивление подсознательного (через перепросмотр) и этим облегчает

работу со сновидениями.

Одновременно воин применяет тактику неделания, которая исполняет

сразу две задачи: разрушает стереотипы перцепции поведения, а также

подготавливает к активизации структуры и инструменты, прежде дремавшие в

неосознаваемых областях психики. Главный инструмент неделания, вскрывающий

" описание мира" и позволяющий соприкоснуться с иными режимами восприятия -

остановка внутреннего диалога. Таким образом, безупречность,

сталкинг и неделание оказываются общим источником той энергии, которую

последователи дона Хуана называют волей.

Когда воля начинает активно проявлять себя в существе воина, он

быстро убеждается в том, что она: а) является силовым комплексом, тесно

связанным с непостижимыми просторами Реальности (нагуаля), б) встречает

на своем пути препятствия и не является абсолютно свободной, и в)

функционирует совершенно непостижимым образом. Поэтому маги начинают

признавать в ней космическую стихию, которую называют намерением. В

дальнейшем, когда выяснилось, что та же сила смещает точку сборки, а равно

фиксирует ее, в конечном счете, наделяет нас осознанием либо отнимает его,

маги оценили намерение как фундаментальное качество бытия и нарекли

абстрактным (о чем в следующей части книги). Важно и то, что

несгибаемое намерение (т.е. безупречное действие, сопряженное с

внутренним настроением на цель - достаточно длительное и сосредоточенное)

вызывает " резонансные" явления в энергопотоках внешней вселенной, что, по

сути, и делает возможными высшие достижения дон-хуановской магии. Хорошо

отработанный сталкинг фиксирует переместившуюся точку сборки в любом

измененном положении, а это равнозначно полноценному восприятию и

полноценному энергообмену в избранной позиции.

Вы не найдете ни одного украшения, ни одной фантазии, рассчитанной на любителей поверхностных тайн. Даже " бег силы" - особый прием, позволяющий

быстро бежать в полной темноте по пересеченной местности - оказывается

приемом " разрушения" описания мира и способом пробуждения второго

внимания, питающего сновидение. (Схема 4 составлена в соответствии с

информацией К. Кастанеды - книга " Сказки о силе".)

Заключая раздел " Воины нагуаля", мы хотим еще раз подчеркнуть, что

начало всякой магии (если это не фокусничество) лежит в самом факте

осознания. Через осознание мы предчувствуем Реальность, безмерную ее

широту, бессмертие и свободу. Через осознание Реальности мы прозреваем в

отношении самих себя и вычленяем тональ как необходимую, но условную

машину, недостаточно гибкую и полную противоречий. Если же мы становимся в

позицию исследователя, то постепенно разбираем, отчего работает тональ и

каким именно способом. Результатом этих длительных и кропотливых

исследований становится не только описание его внутренних проблем, но и -

самое главное - разработка практических дисциплин, позволяющих устранить

навязанные человеческой формой ограничения.

Тогда и выясняется, что режим восприятия теряет свою жесткость от

разрушения " описания мира", от безразличия к смерти и собственной

важности, а контролируемое и осознанное поведение (сталкинг) предохраняет

пошатнувшийся тональ от депрессий и самоубийства. Практическое

использование сталкинга и безупречности, в свою очередь, вызывает

спонтанную приостановку внутреннего диалога - и тут оказывается, что

раскрывшееся безмолвие дает мощный толчок к переходу в другой, ранее

неведомый режим восприятия. К тому же избыток перцептивной энергии,

способность контроля над вниманием открывает индейскому магу удивительную

страну снов, и сновидение становится еще одной областью для применения

безупречности и сталкинга. Так контроль проникает все глубже в психическое

пространство личности. Маг окончательно теряет " человеческую форму", делается " текучим" и вместе с тем - а это самое главное - вновь обретает утраченную целостность (res integra). В таком состоянии маг приходит к единственному инструменту - намерению, и к бесконечному полю его бесконечной реализации (реализации онтологической, экзистенциальной) - Реальности, или нагуалю. Не к борьбе и не к власти - к чистому постижению движется он, следуя за вечной энергией бытия.

 

 

  

 

 III

РЕАЛЬНОСТЬ НАГУАЛЯ

 

Мир - это тайна. И то, что ты видишь перед собой в данный момент, -

еще далеко не все, что здесь есть. В мире есть еще столько всего!...

 

Дон Хуан

 

Ни из  какой совокупности опыта нельзя вывести различие между

реальностью и представлением о ней. Всякая реальность нам дана

представлениями о ней. И сама мысль о том, что есть реальность и

представление о ней и что одно отлично от другого, ниоткуда нами не

может быть получена. Но она откуда-то приходит, и платоновское

" вспомнить" один из путей, по которому она к нам приходит...

 

М. Мамардашвили

 

 

ГЛАВА 8. ВСЕЛЕННАЯ ОРЛА

 

" Вид из окон (еще до сих пор не распахнутых)

на дорогу (которая, может быть, есть)..."

 

Б. Окуджава

 

1. Видение Орла

 

Дон-хуановскую магию мы рассматриваем, в первую очередь, как особое

искусство восприятия, и это вполне оправданно, если учесть, какое место

занимает манипуляция перцептуальным аппаратом в данной дисциплине. Именно

восприятие является фундаментальным процессом, обеспечивающим практическое

освоение тех или иных энергетических полей Реальности, а проблема

адекватности восприятия приобретает неслыханную прежде актуальность, от

разрешения которой зависит не только реализация магических способностей,

но и сама жизнь исследователя. Вопрос о познаваемости мира, остающийся в

обычной жизни лишь предметом философских спекуляций и идеологических

распрей, в системе дона Хуана - вопрос конкретный и прагматический. Не

потому ли концепция " истинной пары" тональ - нагуаль оказывается здесь

необходимым основанием, требующим самого серьезного осмысления, в отличие

от иных оккультных традиций, где гносеологические установки довольно

расплывчаты и выглядят, скорее, метафизическим украшением, декларациями

общего духа и настроения доктрины?

 Когда условность тонального восприятия выявлена, описание мира

пересмотрено с новых позиций и отчуждено от субъекта из области

неоспоримого переживания в область интеллектуальных или психологических

проекций и схем, может показаться, что основная проблема разрешена -

дальнейшее движение сводится к раскрепощенному постижению истинных форм

или непосредственному резонированию нашей энергетической структуры со все

большими областями океана Реальности. Но дело оказывается гораздо сложнее.

В новой ситуации мы не только не можем избежать смятения от бесконечной

череды сомнительных образов и деформированных впечатлений, но в еще

большей степени подвержены ему. Иными словами, реальность мира тоналя в

полной мере лишается прежней незыблемости, а реальность нагуаля -

прежней мнимости, однако вместе с обусловленностью восприятия пропадает и

единственный известный нам критерий, который определял степень

адекватности впечатлений реальному  состоянию бытия. Реальность как

психическое переживание оставляет нас навсегда вместе с приближением

реальности онтологической. Мы постоянно вынуждены следить за тем, как

передвигаемся от одного условного образа к другому, от одной перцептивной

кажимости к другой, и так без конца. Если же мы позволим себе забыться,

принять что-либо на веру и с увлечением погрузиться в калейдоскопическую

жизнь " потустороннего", расплатой станет новое рабство и бессмысленное

кружение среди одних и тех же иллюзий.

Возможно ли вообще отделаться от кажимости? Скорее всего, нет. Если

мы взглянем на тональ шире, то согласимся, что он представляет собой не

только сложную структуру психологических перцептивных ограничений, но и

единственный аппарат, организующий сенсорную информацию в приемлемые для

сознания конструкции. Помимо  тоналя восприятие Реальности хаотично,

сумбурно и аморфно, а внимание как процесс вообще невозможно. Более

того, мы и в этом случае не можем рассчитывать на адекватность

переживаний, ибо Реальность на самом деле не является простым хаосом или

бескачественной однородностью вездесущих энергетических потоков, как

представляется сознанию, лишенному интерпретационных механизмов. Как

видите, тональ неустраним. Дисциплина дона Хуана направлена на его

трансформацию с целью достижения максимальной гибкости перцептивных

процессов, на обогащение и обновление его интерпретационных ресурсов, и -

главное - на избавление его от привязанности к единственному типу описания

мира. Конечно, даже совершенно " свободный" тональ вносит значительные

искажения в восприятие, но этого порока не избежать никак - по этой

причине безупречность всегда остается неотъемлемой частью жизни мага,

уберегает его от ошибок, связанных с подобными искажениями.

Таким образом, бесчисленные миры, оказывающиеся доступными нам

благодаря движениям точки сборки, всегда бывают увидены " человеческим

глазом" со всеми присущими ему представлениями. Если же фиксация точки

сборки при этом недостаточно устойчива, то субъект, попадая в один и тот

же мир, будет воспринимать его всякий раз совершенно отличным способом,

полагая, что исследует новые области. Что же касается сновидения, то

здесь власть тоналя просто безраздельна: сновидец может наблюдать самые

удивительные сцены и события, которые целиком относятся к продуктам его

собственной психической деятельности, его творческое воображение способно

породить такие замысловатые и удивительные галлюцинации, что участие в них

покажется самым реальным и завораживающим приключением на свете. Как

видите, тональ принимает самое активное участие в восприятии на всех

этапах дон-хуановской дисциплины, и воин вынужден смириться с этим, ибо

другого способа работы не существует. Беспристрастие и трезвость ведут

его сквозь полчища призраков тоналя.

Есть, правда, принципиально иной аппарат перцепции, с тоналем не

связанный. Формирование этого аппарата и активизация его - крайне важные

задачи в системе дона Хуана. В данном случае мы имеем дело с весьма

специфическим способом восприятия, именуемым здесь видением (seeing).

Прежде всего, следует заметить, что видение не имеет ничего общего с

экстрасенсорными способностями, которые возникают и развиваются совершенно

иначе, представляя собой в конечном счете расширенную модель того же

тонального механизма. Есть основание полагать, что видение в

дон-хуановском смысле - уникальный феномен, открытый и разработанный

только в данной традиции; настолько тесно он связан своим происхождением с

комплексом специфических техник и приемов, принятых у индейских магов. В

книгах Кастанеды о видении сказано многое, но прежде чем рассмотреть этот

вопрос более подробно, следует развеять один миф, который создал в голове

Карлоса сам дон Хуан.

Дело в том, что великий маг вольно или невольно мистифицировал понятие

видения (как проделывал и со многими другими идеями своей системы), но не

совершил обычной в таких случаях демистификации - по крайней мере,

Кастанеда об этом не сообщает. Видение так и осталось загадочным способом

восприятия " сути вещей", " подлинной природы", т.е. Реальности, какова она

есть вне человека. Обычно читатели понимают видение как совершенно

непосредственное проникновение человека в Реальность помимо всякой

интерпретации. Иначе говоря, видение - это созерцание чистого нагуаля без

помощи тоналя, хотя дон Хуан прямо об этом нигде не говорит. Скорее, он

называет видение одним из эффектов нагуаля, не более. Однако поверхностное

понимание видения достаточно распространено среди любителей Кастанеды, а

это, в свою очередь, ведет к искаженному представлению о нагуале вообще.

Видение, безусловно, - один из важнейших инструментов постижения

нагуаля, самый эффективный метод перцептивного проникновения в него, но

при этом имеет свой аппарат ограничений и свой набор интерпретационных

схем. Можно сказать, что видением управляет свой собственный " тональ",

имеющий, правда, совершенно иную структуру и во многом отличную природу.

Другого просто не может быть. Сам принцип организованного восприятия

(каким бы оно ни было) содержит в себе механизм, вносящий неизбежные

искажения в обрабатываемый сигнал. Можно рассуждать лишь о масштабах

искажений, причем только в  области, касающейся наших прагматических

интересов. С такой точки зрения совершенно ясно, что видение делает для

нас доступным огромный объем информации, позволяющий в определенных

границах ориентироваться, скитаясь по различным областям Реальности. Но

даже реальность, постигаемая нами с помощью видения, не может быть

совершенной картиной того, что есть - об этом важно помнить, так как

данная глава посвящена, в основном, анализу результатов этого особого

способа восприятия, представляющего мир в незнакомом, причудливом обличии.

Через видение маг неуклонно приближается к Реальности, но не достигает ее.

Наверное, есть лишь один способ достижения Реальности - уничтожение

энергетической формы существа, только он вряд ли приемлем, ибо означает

смерть - полную, безоговорочную и бесповоротную.

Что же говорит о видении дон Хуан в книгах Карлоса Кастанеды?

Во-первых, он характеризует видение мира в форме " энергии" (подразумевая

под этим полевые структуры, воплощающие фундаментальные характеристики

бытия), а во-вторых, утверждает, что видение - самый адекватный способ

воспринимать из всех способов, доступных человеку. И хотя дон Хуан

неоднократно указывает, что эта способность - одно из наивысших достижений

магии, он нигде прямо не заявляет, что видение является исчерпывающим

постижением Реальности. С философской точки зрения абсолютизация-видения

свидетельствовала бы о непоследовательности и противоречивости

мировоззрения индейских магов. Конечно, дон Хуан - не философ, и его мало

заботят логические конструкции или метафизические теории, однако сам дух

учения, основные его предпосылки плохо согласуются с когнитивным

идеализмом. Превознесение видения может быть оправдано лишь его уникальной

прагматической ценностью - такой взгляд кажется нам наиболее уместным в

данной системе.

" Дон Хуан объяснил, что важнейшим из достижений древних магов было

обнаруженное ими умение воспринимать энергетическую сущность предметов,

существ и явлений. Это глубинное прозрение имело столь существенное

значение, что превратилось в основную предпосылку всего магического

искусства. В наше время, подчиняя всю жизнь дисциплине и постоянно

тренируясь, маги целенаправленно обретают способность воспринимать

сущность вещей. Способность эту они называют видением.

- Какое значение для меня могла бы иметь возможность воспринимать

энергетическую сущность вещей? - как-то спросил я дона Хуана.

- Это значит, что ты смог бы непосредственно воспринимать энергию,

ответил он.- Отбросив ту часть восприятия, которая связана с социальными

интерпретациями, ты сможешь воспринимать внутреннюю сущность чего угодно.

Все, что мы воспринимаем, есть энергия. Но, поскольку мы не способны

воспринимать ее непосредственно, без интерпретаций, мы обрабатываем

результаты восприятия, подгоняя их под определенный шаблон. Этот шаблон и

есть социально значимая часть восприятия, которую надлежит выделить и

изолировать.

- Почему я должен ее изолировать?

- Затем, что она целенаправленно уменьшает объем потенциально

возможного восприятия, заставляя нас быть уверенными в том, что реально

существующее ограничено шаблоном, под который мы подгоняем свое

восприятие. Я убежден, что для выживания человечества людям необходимо

срочно изменить саму социальную основу своего восприятия.

- А какова социальная основа восприятия, дон Хуан?

- Физическая определенность, уверенность в том, что мир состоит из

отдельных конкретных объектов. Я называю это социальной основой потому,

что каждый человек прилагает серьезнейшие усилия, яростно пытаясь удержать

свое восприятие мира в общепринятом русле.

- А как же тогда следует воспринимать мир?

- Все есть энергия. Вся Вселенная - это энергия. Должна измениться

социальная основа нашего восприятия, само качество физической

определенности должно стать иным. Нам следует обрести уверенность - именно

физическую уверенность - в том, что не существует ничего, кроме энергии.

Необходимо совершить усилие, достаточно мощное для того, чтобы изменить

русло восприятия, заставив нас воспринимать энергию как энергию. Тогда обе

возможности выбора будут в кончиках наших пальцев." (IX, 18-19)

Дальнейшие рассуждения дона Хуана на эту тему подтверждают, что,

говоря о видении, он вовсе не имеет в виду абсолютную свободу восприятия

от интерпретационного механизма. Учитель подчеркивает, что речь идет о

двух способах интерпретации, пусть невероятно далеких друг от друга, но в

основе имеющих общие структурные элементы: выделение сигнала, организацию

сигналов в комплексы или " пучки", узнаваемость сигнала благодаря

определенному " инвентаризационному списку". Таким образом, описание мира

как метод его постижения остается неизбежным приемом даже на уровне

видения:

" Восприятие сути всего заставит нас совершенно по-новому понять,

классифицировать и описать мир. И это новое описание будет гораздо

более захватывающим, чем привычное нам нынешнее, а его язык -

несравненно изощреннее и богаче. " (IX, 20) (Курсив мой - А. К.)

Познакомившись с " новым описанием", вы легко согласитесь - это

действительно нечто потрясающее. Не стоит лишь думать, что тайна мира

разгадана, а подлинная Реальность предстала перед нами во всей своей

красе. Строго говоря, " Реальность нагуаля" - не совсем верный заголовок

для части, посвященной анализу этого аспекта дон-хуановского знания.

Вездесущий и непостижимый блеск нагуаля по-прежнему за пределами мысли и

восприятия; только часть его беспредельной лучистости обрела дня мага

смысл и одарила его своей свободой. Бездна нагуаля всегда вовне, тайна

его неисчерпаема, и осознание этого наполняет воина смирением и восторгом.

Абсолют, которым мы дышим, который содержится в мельчайшей частице нашего

естества, - бесконечно интимное и бесконечно далекое все, и этого положения

ничем не исправишь. Возможно, особое очарование высшей магии дона Хуана

заключается совсем не в манипуляциях энергетическими потоками, а как раз в

вечных скитаниях по этой грандиозной неопределенности, во все

углубляющемся (но при этом всегда поверхностном) контакте с живой тканью

таинственного организма Реальности, от которого исходит трепетное

переживание неописуемого. И несмотря на то, что магическое описание мира с

каждой книгой Кастанеды становится все более детальным и организованным,

" сказки о силе" навеки останутся сказками - неувядающая свежесть

Реальности охраняет их изначальное волшебство. Помня об этой невыразимой

тайне, не станем поддаваться интеллектуальному искушению и воспримем

дон-хуановский космос как рабочий инструмент для исследования

бесконечности - без нелепых претензий на безусловную истинность, без

суеверной наивности и догматизма, ибо все это глубоко чуждо свободному

взгляду дона Хуана.

Прежде всего, мы постараемся объективно рассмотреть сам механизм

видения, а затем - проанализировать новое описание мира, при помощи

видения составленное. И с самого начала мы повторяем исходную посылку:

видение не является постижением нагуаля, но лишь приближением к нему.

Дон Хуан утверждал: " Нагуаль - это не опыт, не интуиция и не сознание."

(IV, 143) С другой стороны, мы пронизаны нагуалем, непосредственно

являемся им, что и делает возможным бесконечное приближение восприятия. В

определенном смысле можно утверждать, что нагуаль - это наше тело, ибо в

нем эффекты нагуаля накапливаются безо всякой интерпретации, а потому

именно через тело (энергетическую форму) осуществляется перцептивное

проникновение в Реальность. (" Суть в том, - говорил дон Хуан, - что в момент

смерти другой член истинной пары - нагуаль - становится полностью

действенным. Все осознание, воспоминания, восприятие, накопившееся в наших

икрах и бедрах, в нашей спине, плечах и шее, начинают расширяться и

распадаться. Как бусинки бесконечного разорванного ожерелья, они

раскатываются без связующей нити жизни." - IV, 135) Все наше тело, будучи

неотъемлемой частью Реальности, всесторонне связанной с нею, является, по

словам дона Хуана, " воспринимающей единицей". Этот факт имеет самое

непосредственное отношение к видению, ибо Кастанеда неоднократно

убеждался на собственном опыте: видение осуществляется без помощи глаз.

Более того, этот способ перцепции вообще не связан ни с каким из органов

чувств. Какой же вывод следует из такого удивительного факта? Если мы

вспомним, как работает точка сборки, то обязательно усомнимся в ее

непосредственном обеспечении видения. На наш взгляд, напрашивается

вывод, что видение не связано с функционированием точки сборки или с ее

позицией. Дело в том, что эта структура по самой природе своей способна

организовать лишь определенный объем сенсорных сигналов. Тональ легко

справляется с этим объемом (для чего он, собственно, и предназначен),

распределяя информацию по основным перцептуальным каналам: визуальному,

аудиальному, кинестетическому. Наблюдаемые иногда нарушения работы тоналя

возникают в результате процессов движения или сдвига точки сборки,

когда необходимая организация восприятий затруднена по причине быстрого

прохождения через различные энергетические потоки. Обратная сторона того

же процесса (т.е. произвольная дезориентация тонального механизма, что

достигается остановкой внутреннего диалога) инициирует сдвиг точки сборки

через разрушение силы фиксации, о чем уже было достаточно сказано. Если же

точка сборки хорошо фиксирована, то она в любой позиции сообщает тоналю

именно тот объем информации, который он может успешно структурировать

привычным для себя образом. Иными словами, визуальная информация всегда

привязана к зрению, аудиальная - к слуху и т.д. И лишь видение вызывает

крайне странное переживание, упомянутое нами выше. Следовательно, в данном

случае объем восприятия значительно превышает привычную для тоналя массу

сенсорных сигналов, и он не может распределить ее " нормальным" образом.

Кастанеда сообщает в " Искусстве сновидения", что видящие описывали

область, где производится осмысление поступающей информации, как кольцо

усиленного свечения, расположенное непосредственно вокруг точки сборки. В

случае видения эта область, скорее всего, расширяется настолько, что

позиция самой точки сборки уже не имеет никакого значения. И

действительно: дон Хуан нигде не говорит, будто существует особое

положение точки сборки, в которой возможно видение. Более того,

внимательный читатель может заметить, что видение " включается" в самых

разнообразных позициях точки сборки, как бы накладываясь на непривычную

зону восприятия, но никак не привязываясь к ней.

Наконец, есть еще одна любопытная деталь, связанная с видением. Дон

Хуан как-то сообщил, что древние маги добились этой способности в

результате длительных экспериментов с растениями силы. Другими словами,

видение возникает как следствие многочисленных и разнообразных

перемещений точки сборки. Это как раз и доказывает уникальность

описываемого явления. Насколько нам известно, существует только два

метода, ведущих к значительным сдвигам точки сборки: употребление растений

силы и сновидение. Остановка внутреннего диалога сама по себе к подобным

сдвигам не приводит, но лишь обеспечивает первоначальный толчок, который

может быть использован по-разному. Медитативные техники, которые иногда

вызывают экстрасенсорные восприятия, для достижения видения совершенно

недостаточны. Этим, в частности, и объясняется разительное несоответствие

между дон-хуановским опытом и переживаниями известных экстрасенсов,

сенситивов, " контактеров" и проч. Не нужно искать подтверждений

кастанедовским описаниям в этом любопытном, но очень далеком от

описываемой дисциплины типе восприятия. Подводя итоги, можно сообщить о

видении следующее:

Видение не связано с конкретной позицией точки сборки, но

достигается в результате многочисленных ее сдвигов. Длительная практика,

связанная с манипуляциями восприятием, образует в энергетическом коконе

человека особую " зону следов" - область полевых структур, которая была в

разное время актуализирована  перемещениями точки сборки. Видение

осуществляется в момент спонтанного " включения" всей зоны. Объем

восприятия при этом возрастает столь значительно, что это ведет к полному

изменению его качества. По той же причине тональ не может более

участвовать в интерпретации воспринимаемых сигналов - мы знаем, как чутко

он реагирует на всякие " перегрузки". Тем не менее, структурирование и

интерпретация сигналов не прекращается. Скорее всего, это связано с

активизацией более обширных энергетических механизмов, которые можно

условно назвать законами восприятия тела. Функционирование точки сборки

в этот момент прекращается, и ее работу по-своему начинает исполнять вся

задействованная " зона следов": блоки и пучки эманаций собираются в иных,

более широких масштабах, что приводит к восприятию гораздо более полному и

адекватному. Реальность приближается к субъекту на целый шаг, но остается

ограниченной специфическими законами восприятия энергетического тела.

Благодаря этим законам видящий способен идентифицировать различные

структуры и прагматически использовать получаемую в процессе видения

информацию.

Из всего вышесказанного следуют выводы, вполне согласующиеся с

разрозненными сообщениями на этот счет, которые можно отыскать у

Кастанеды. Во-первых, видение возможно в любой позиции точки сборки (в

том числе, и обычной), благодаря чему использовалось доном Хуаном и

другими магами (а также самим Кастанедой) в самых разнообразных ситуациях

для получения необходимой информации. Во-вторых, видение - это

восприятие тела, а не тоналя, что объясняет полную свободу такого

восприятия от конкретных органов чувств. Более того, данная концепция

видения нисколько не противоречит тем странным эпизодам в опыте

Кастанеды, когда тональное восприятие оказывалось параллельным видению

(например, случившийся с ним перцептивный феномен во время демонстрации

" сестричками" своих магических достижений - V, 551-552.). В подобных

случаях " зона следов" активизируется не столь интенсивно, и работа тоналя

не полностью вытесняется более обширным сенсорным полем. Такой же тип

частичного " прорыва" видения можно усмотреть в известном описании

" остановки мира" из книги " Путешествие в Икстлан". Очевидно, вытесненная и

фрагментарная форма видения постоянно сопровождает работу человеческого

восприятия. Только спонтанное расширение зоны осознания может поднять

видение на поверхность психического пространства. В редких случаях мы

сталкиваемся с подобными феноменами у обычным людей, что может быть

связано с приемом галлюциногенов и другими сильными интоксикациями

(например, восприятие объектов в виде массы светящихся точек или линий)

либо с переживанием клинической смерти, когда " свечение осознания"

распространяется на значительную область уже расслаивающегося

энергетического кокона. Этим, скорее всего, и исчерпывается вторжение

видения в жизнь человека, никогда сознательно не работавшего со сдвигом

своей точки сборки. (" Видения" мистиков и экстрасенсов, как мы уже

говорили, имеют иную природу.)

Теперь, когда мы коснулись темы более совершенного способа восприятия,

поучительно вспомнить точку зрения на этот счет Петра Демьяновича

Успенского - популярного исследователя оккультизма, который в начале века

(1913) издал любопытное сочинение " Tertium Organum. Ключ к загадкам мира."

Исходя из теории многомерного пространства, этот исследователь высказал

гипотезу о прямой взаимосвязи между аппаратом мышления и способом

восприятия. Его рассуждения кажутся достаточно стройными, но больше всего

интересны тем, что при всем своем интеллектуальном изяществе прямо

противоположны как современным идеям, так и практическим наблюдениям.

Любители оккультологических исследований могут извлечь из его книги (новое

издание - СПб., 1992) полезный урок, который, может быть, заставит их

более трезво взглянуть на многие умозрительные изыскания в этой области.

П. Д. Успенский, например, высказывает соображение, что трехмерное

восприятие мира человеком связано с ощущениями, представлениями и

понятиями. Животные в силу неразвитого интеллекта могут оперировать

только ощущениями и представлениями, а потому их восприятие беднее

человеческого: они видят мир в лучшем случае двумерным. Человек же

составляет понятия, что и придает третье измерение его впечатлениям об

окружающих объектах. Поэтому вполне логическим кажется предположение

Успенского о том, что человеку следует развить какую-то более высокую

способность разума(он называет ее интуицией) для восприятия пространства четырехмерного, затем еще более высокую способность для восприятия пяти измерений и т.д. Как видите, гипотеза стройная и внятная. Правда, при этом она совершенно не подтверждается практикой и наблюдением. Сегодня мы знаем, что новые возможности восприятия открываются благодаря " отключению" разума,

а не его усовершенствованию. Мы также знаем, что восприятие многих животных шире человеческого, и только его аморфность, связанная с примитивностью " описания", не позволяет биологической форме использовать это восприятие прагматически. Наконец, мы знаем, что экстенсивное развитие интеллекта ограничивает перцептивные возможности, а не расширяет их, как полагал П. Успенский. " Прогрессистский" дух его взглядов парадоксальным образом заводит нас в ловушку, наглядно демонстрируя, насколько далеки тональные представления о " развитии" от реального положения дел. Ради этого урока мы

и вспомнили давнюю гипотезу русского мыслителя - ведь и в наше время мы не испытываем недостатка в разнообразных " теориях", пусть немного более утонченных, но опирающихся на столь же условные представления человеческого тоналя. И религия, и философия, и наука - все так или иначе опирается на

наш способ восприятия, не слишком желая учитывать тот факт, что сам способ может изменяться. Дон-хуановское видение - очень яркий тому пример. Мир одновременно таков, как мы его воспринимаем, и не таков, ибо любая перцептивная модель отражает его частично - мы же склонны вести себя так, словно это отражение его исчерпывает.

" Итак, первая истина: мир таков, каким он выглядит, но в то же время

он таковым не является, - продолжал дон Хуан. - Он не настолько плотен и

реален, как мы привыкли считать, основываясь на своем восприятии, но в то

же время он не является и миражом. Мир не иллюзорен, как иногда

утверждают, он вполне реален. Но в то же время он нереален. Обрати на

это особое внимание. Тут недостаточно просто принять к сведению, тут

необходимо понимание. Мы воспринимаем нечто. Это - точно установленный

факт. Но то, что именно мы воспринимаем, не относится к числу фактов,

столь же однозначно установленных. Ибо мы обучаемся тому, что и как

воспринимать.

Имеется нечто, воздействующее на наши органы чувств. Это - та часть,

которая реальна. Нереальная же часть суть то, что нам говорят об этом

нечто наши органы чувств. Рассмотрим, к примеру, гору. Наши органы чувств

говорят нам, что она - объект. Она имеет размер, цвет, форму. Мы даже

подразделяем горы на вполне определенные категории. И здесь все верно, за

исключением одной детали. Нам никогда не приходит в голову, что роль наших

органов чувств весьма поверхностна. Способ, которым они воспринимают,

обусловлен особым свойством нашего осознания. Именно это свойство

заставляет их работать так, а не иначе...

- Термин " мир", - продолжал он, - я использую, чтобы обозначить все то,

что нас окружает. У меня, разумеется, есть более удачный термин, но для

тебя он будет совершенно непостижим. Видящие утверждают, что мир

объектов существует лишь постольку, поскольку наше осознание делает его

таковым. В реальности же есть лишь эманации Орла - текучие, вечно

меняющиеся, и в то же время неизменные, вечные." (VII, 294)

Мы подошли, таким образом, к центральной концепции нового описания

мира. Орел и его эманации - совершенно особая тема в книгах Кастанеды.

Она, несомненно, несет на себе отпечаток традиционного индейского

мироощущения, восходящего к изначальным импульсам давнего мифологического

мышления, но одновременно является продуктом новой, прагматической

установки, неразрывно связанной с объективным исследованием и здоровым

скепсисом практика-позитивиста. Такое странное сочетание неминуемо должно

быть противоречивым, и эти противоречия буквально преследуют дона Хуана

(и, следовательно, Кастанеду) во всех беседах о вселенной Орла.

Удивительно наблюдать, как признание мифа колеблется на грани его

отрицания, как отрицание молчаливо смиряется с традицией, чтобы тут же

подвергнуть ее сомнению или даже осмеянию. Нигде (кроме, пожалуй,

дзэн-буддизма) мы не встретимся со столь своеобразным отношением к

продукту собственного учения. Быть может, именно здесь заключена самая

яркая и убедительная иллюстрация к известному положению " воин верит, не

веря". Как ни странно, противоречивое отношение магов к собственной

космологической идее оказывается вполне последовательным воплощением

фундаментального духа системы, а подчеркнутая неопределенность оценок -

наилучшим доказательством трезвости и здравомыслия воина, так как особое " зависание"  между верой и скептицизмом есть единственно возможный на практике подход в специфической дисциплине дона Хуана. Так как

вселенная Орла не является метафизической конструкцией, а есть лишь

систематическое описание опыта, то дон-хуановский " человек знания"

неизбежно попадает в неловкое положение: он не может не учитывать

собственный опыт, но и не может безоговорочно верить в него. Все

оказывается условно реальным и условно нереальным, всюду царит

сомнение при одновременном признании истинности. Сравнив различные

высказывания дона Хуана по поводу Орла и " мифа об Орле", вы легко заметите

эту странность. Он постоянно подчеркивает эмпирический характер своего

знания и тут же признает непостижимый характер его источника. О мифе он

говорит прагматически, а живой опыт использует для подтверждения мифа - и

не может поступать иначе. Этой призрачной форме традиция дона Хуана

доверила сохранение знания, и до сей поры та прекрасно исполняла свое

предназначение.

" Дон Хуан сказал, что древние видящие смогли увидеть неописуемую

силу, являющуюся источником бытия всех существ, хотя для этого им и

приходилось подвергать себя невероятным опасностям. Эту силу древние

видящие назвали Орлом, поскольку те немногие взгляды мельком, которые

позволили им увидеть эту силу, создали у них впечатление, что она

напоминает нечто похожее на бесконечно огромного черно-белого орла. Они

увидели, что именно Орел наделяет осознанием. Он создает живые существа

таким образом, чтобы они в процессе жизни могли обогащать осознание,

полученное от него вместе с жизнью. И еще они увидели, что именно Орел

пожирает обогащенное осознание, отбирая его у существ в момент их смерти.

- И потому, когда древние видящие утверждали, что смысл жизни состоит

в накоплении и развитии осознания, - продолжал дон Хуан, - речь шла не о

вере и не о логическом умозаключении. Они это увидели.

Они увидели, как осознание живых существ отлетает в момент смерти и,

подобно светящимся клубкам ваты, поднимается прямо к клюву Орла и им

поглощается. И потому для древних видящих был очевиден факт смысл жизни

всех существ - в обогащении осознания, которым питается Орел." (VII, 295)

По сути, дон Хуан вынужден иметь дело с трудным и неустойчивым

синтезом далеких друг от друга взглядов. Ведь миф об Орле - это продукт

древних магов, а дон Хуан и его линия относят себя к когорте новых

видящих. И если миф до сих пор не сметен ревизионистским духом этих

насмешливых скептиков, то лишь потому, что экзистенциально важная часть их

опыта так и не нашла лучшей интерпретации. Никто из новых видящих,

разумеется, не воспринимает буквально такие слова, как " сотворение" или

" пожирание светимости осознания", но непостижимость и грандиозность Силы

продолжает внушать им трепет - наверное, ничуть не меньший, чем

впечатлительным магам древности. И миф живет - полупринятый,

полуотчужденный, дань традиции свод практических указаний, до сих пор не

утративших своей актуальности. Дон Хуан называл его также " правилом

Нагваля". Вот как повествует об этом Кастанеда в книге " Дар Орла":

" Сила, правящая судьбой всех живых существ, называется Орлом. Не

потому, что это орел или что-то, имеющее нечто общее с орлом либо как-то к

нему относящееся, а потому, что для видящего она выглядит как неизмеримый

иссиня-черный Орел, стоящий прямо, как стоят орлы, высотой уходя в

бесконечность.

Когда видящий смотрит на черноту, являющуюся Орлом, четыре вспышки

света освещают его сущность.

Первая вспышка, подобно молнии, помогает видящему охватить контуры

тела Орла. Тогда можно видеть белые мазки, выглядящие как перья. Вторая

вспышка молнии освещает колышущуюся, создающую ветер черноту, выглядящую

как крылья Орла. С третьей вспышкой видящий замечает пронзительный

нечеловеческий глаз. А четвертая, последняя вспышка открывает то, что Орел

делает. Орел пожирает осознание всех существ, живших на земле мгновение

назад, а сейчас мертвых, прилетевших к клюву Орла, как бесконечный поток

мотыльков, летящих на огонь, чтобы встретить своего хозяина и причину

того, что они жили. Орел разрывает эти маленькие осколки пламени,

раскладывая их, как скорняк шкурки, а затем съедает, потому что осознание

является пищей Орла.

Орел - сила, правящая судьбой живых существ, - видит всех этих существ

сразу и совершенно одинаково. Поэтому у человека нет никакого способа

разжалобить Орла, просить у него милости или надеяться на

снисходительность. Человеческая часть Орла слишком мала и незначительна,

чтобы затронуть целое.

Только судя по действиям Орла видящий может сказать, чего Орел хочет.

Хотя Орла и не волнуют обстоятельства жизни любого живого существа,

каждому из них он сделал дар." (VI, 140-141)

Именно здесь, на этой фразе, заканчивается оригинальная интерпретация

видения, сделанная в незапамятные времена древними индейскими магами, и

начинается собственно миф. Единственное допущение (вполне простительное,

если учитывать уровень представлений наших далеких предков), будто Орел

сознательно вмешивается в судьбы людей, хоть и не имеет для этого никаких

причин, послужило фундаментом для целого корпуса идей. Древние видящие, не

уделявшие специального внимания безупречности, очевидно, уступили

общечеловеческой слабости искать смысл действий, оправдывая свое

существование перед лицом вечности. Структура подобных мифов всегда

достаточно тривиальна. Идея дара, ниспосланного человечеству высшими

силами, настолько распространена среди различных культур, что может

рассматриваться как архетипическая. Известное своеобразие в данном случае

заключается лишь в том, что в мифологические одежды облачают конкретные

практические рекомендации. Это касается, прежде всего, роли " Нагваля" и

структуры " отряда магов". Но даже здесь не стоит терять трезвости и

рассудительности, ибо мы не можем судить об эффективности древних рецептов

в наше беспокойное время. Миф о даре звучит так:

" Каждому живому существу была дарована сила, если оно того пожелает,

искать проход к свободе и пройти через него. Для того видящего, который

видит проход, и для тех существ, которые прошли сквозь него, совершенно

очевидно, что Орел дал этот дар для того, чтобы увековечить осознание.

Для того, чтобы к этой лазейке существовал проводник, Орел создал

Нагваля. Нагваль - это двойное существо, которому было открыто правило,

будь он в форме человека, растения или чего угодно живого. Нагваль уже по

самой своей двойной природе стремится искать этот проход.

Нагваль приходит парами, образованными мужчиной и женщиной. Двойной

мужчина и двойная женщина становятся Нагвалем только после того, как

каждому из них будет открыто правило и каждый из них поймет и примет его

полностью.

Глазу видящего  Нагваль-мужчина или Нагваль-женщина видятся как

светящееся яйцо с четырьмя отделами. В отличие от обычных людей, имеющих

только две стороны - правую и левую, у Нагваля левая сторона разделена на

две длинных секции, точно так же как и правая.

Орел создал первых Нагваля-женщину и Нагваля-мужчину и тотчас пустил

их в мир видеть. Он снабдил их четырьмя женщинами-воинами, которые были

сталкерами, тремя воинами-мужчинами и одним мужчиной-курьером, которых они

должны были вести к свободе и заботиться о них." (VI, 141-142)

Далее Кастанеда сообщает, какие типы женщин и мужчин представляют

собой воины магического отряда. Мы не станем их перечислять, но должны

заметить, что представленные характеристики достаточно точны и конкретны.

Кроме того, они опираются на вполне определенные особенности

энергетической структуры человеческих существ, которые могут быть

идентифицированы видящими, что позволяет избегать ошибок в определении

того или иного типа. Эти подробности как раз и составляют главное

своеобразие мифа, наделяющее его практической ценностью для современных

магов.

" Следующий приказ, полученный Нагвалем и его партией, состоял в том,

чтобы найти еще трех курьеров. Они могли быть женщинами или мужчинами либо

же составлять смешанную группу. Чтобы быть уверенным, что мужчина-нагваль

поведет свою партию к свободе, а не отклонится от пути и не окажется

совращенным, Орел поместил женщину-нагваля в ином мире, чтобы она служила

маяком, ведя всю партию к выходу.

Затем Нагвалю и его воинам было приказано забыть. Они были брошены во

тьму, и перед ними поставили  новую задачу: вспомнить самих себя и

вспомнить Орла." (VI, 144)

Видно, недаром замечательный философ нашего времени Мераб Мамардашвили

говорил о платоновской идее " воспоминания". Проникновение неосознаваемых

восприятий в область сознания в самом деле подобно пробуждению памяти.

Забытая целостность мироощущения и полнота жизни, словно бы данная нам

изначально, а затем утраченная, после обнаружения грезится чем-то

неуловимо близким, вечно обитавшим на окраинах внутреннего пространства.

Идея утраченного знания напрашивается сама собой. Платон (да и многие

другие мыслители), вероятно, переживал некое шевеление интуиции, воображая

свою идеальную Реальность, и все люди могут испытать то же самое, если

будут настойчиво прислушиваться к неясному гулу мироздания, живущего

помимо человека. Мы уже говорили о мифологеме " великого сна" - что это,

как не перифраз " забытья", утраты чувства или сознания, утраты памяти?

Каждое живое существо, взыскующее истины, приближается к ее порогу, ловит

ее неотчетливый блеск, но, к несчастью, путается в способах понимания,

придумывает собственный смысл и собственную красоту - на это уходят

последние силы, из-за чего и не бывает решающего прорыва.

" Команда забыть была настолько сильной, что все разделились. В

намерение Орла входило, что если они окажутся способными вновь вспомнить

самих себя, то они обретут целостность... Их последней задачей после того,

как они восстановят свою целостность, было разыскать пару двойных существ

и преобразовать их в нового нагваля-мужчину и нагваля-женщину, открыв им

правило.

И точно так же, как первый Нагваль, мужчина и женщина были снабжены

минимальной партией. Они должны были снабдить новую пару Нагвалей четырьмя

воинами-женщинами, которые представляли бы собой сталкеров, тремя

воинами-мужчинами и одним мужчиной-курьером." (VI, 144)

Таким образом, согласно мифу, обеспечивается непрерывная линия

магического знания. Правило дает довольно жесткие указания по поводу

структуры отряда Нагваля и количества входящих в него воинов. Их должно

быть 16: восемь воинов-женщин, четверо воинов-мужчин (вместе с Нагвалем) и

четыре курьера, Семнадцатой становится женщина-нагваль из следующего

цикла, которую отряд забирает с собой в иные миры.

" Я потребовал от дона Хуана объяснить, как правило стало известно

человеку. Он растолковал, что правило бесконечно и охватывает каждую грань

поведения воина. Интерпретация и накопление правила является работой

видящих, чьей единственной задачей из века в век было  видеть Орла,

наблюдать за его бесконечным потоком. Из своих наблюдений видящие сделали

вывод, что если светящаяся оболочка, содержащая человеческую форму, будет

разрушена, то появится возможность найти в Орле слабое отражение человека.

Невыразимые указания Орла могут быть восприняты видящими, правильно

истолкованы ими и накоплены в форме свода правил." (VI, 145)

Если " правило" действительно выглядит мифом, то его интерпретация

является своеобразным преодолением мифологического мышления, как всегда

трудным и постепенным, отражающим новые идеи и установки современных

видящих. Кастанеда сообщает, что развитие воина подразумевало прохождение

через три стадии понимания правила. Дон Хуан, пишет он, " вел  нас к

принятию правила как карты, затем к пониманию того, что можно достичь

высшего осознания, раз оно существует, и, наконец, привел нас к

фактическому проходу в иной, скрытый мир осознания." (VI, 146)

Иными словами, вместе с движением воина по пути его понимание правила

делается все более конкретным, с одной стороны, ибо из идеи превращается в

живой опыт, а с другой стороны - все менее догматичным, менее жестким, так

как учитывает бесконечное разнообразие нюансов.

" Он сказал, что существует два типа интерпретаций - универсальная и

индивидуальная. Универсальное толкование принимает установки основного

отдела правила такими, какие они есть. Для примера можно было бы сказать,

что Орлу нет никакого дела до человеческих действий, и все же он

предоставил человеку проход к свободе.

Индивидуальная же интерпретация является тем заключением, к которому

приходит видящий, используя универсальные интерпретации как исходные

посылки. Например, поскольку Орлу нет до  меня никакого дела, я должен

убедиться, что мои шансы достичь свободы возрастают, быть может, благодаря

моей решительности." (VI, 147)

Вы, конечно, заметили, как далеко может увести подобная установка в

интерпретации. По сути, миф незаметным образом разоблачается, его

превращают в условность (" которая, может быть, есть" ), поскольку

непреложным остается лишь исходное положение о существовании свободы,

или " высшего типа осознания", пути же к этому состоянию достаточно

индивидуальны, хотя и опираются на общее направление.

В последних книгах Кастанеда мало говорит об Орле. Нам кажется, что

он, во многом оставаясь человеком европейского духа, не испытывает сильной

нужды в этом индейском мифе. Теперь Карлос в  большей мере склонен

подчеркивать, что вышеописанные взгляды относятся к далекому прошлому.

Скажем, обратите внимание на тон следующего замечания:

" Дон Хуан сказал, что использование перепросмотра магами прошлого

объясняется их убежденностью в том, что во вселенной существует

неподдающаяся восприятию могущественная сила, наделяющая все существа

осознанием и жизнью. Под воздействием той же силы существа погибают, тем

самым возвращая ей заимствованное ранее осознание, усиленное и обогащенное

их жизненными переживаниями. Дон Хуан сказал, объясняя точку зрения магов

прошлого, они верили, что поскольку эта сила заинтересована именно в наших

переживаниях, то очень важно насытить ее копиями нашего жизненного опыта,

получаемыми в ходе перепросмотра. Удовлетворившись тем, что она ищет, эта

сила затем освобождает магов, давая им возможность развивать свои чувства

и тем самым достигать самых удаленных частей времени и пространства." (IX,

192)

Наверное, вы заметили, что Карлос явно осторожничает, никак не выражая

собственного отношения к точке зрения магов далекого прошлого.

Исследование продолжается, так что разумнее воздержаться от поспешных

суждений.

Завершая тему мифа об Орле в учении дона Хуана, следует, пожалуй,

сказать о собственно антропологической стороне дела. Как известно,

культура американских индейцев во многом остается загадкой для современных

исследователей. Скудные сведения, которыми располагает американистика,

добыты в основном благодаря археологическим раскопкам, образцам настенной

письменности, обнаруженным в храмах и пирамидах, сообщениям " информаторов"

(т.е. культурных представителей индейских племен, сохранивших часть

наследия своих цивилизаций и добровольно поделившихся этим знанием с

завоевателями, вроде известных " информаторов" любознательного монаха

Саагуна, собравшего ценные сведения еще в самом начале Конкисты - в XVI

веке) и нескольким уцелевшим " кодексам" - рукописным хроникам ацтеков. К

несчастью, фанатичные конкистадоры уничтожили огромное количество

индейских книг, полагая, что их содержание - " богопротивное и

еретическое".

На сегодняшний день американистам не известно об особом культе Орла в

районе Центральной и Южной Америки, где, судя по всему, зародилась самая

древняя и самая развитая из индейских культур. Правда, у ацтеков и майя,

испытавших значительное толтекское влияние, был широко распространен культ

бога Солнца (у ацтеков - Тонатиу). Предполагается, что одним из символов

бога Солнца был Орел, хотя некоторые исследователи придерживаются мнения,

что Орел просто символизировал отвагу и мужество. Как и в большинстве

случаев, когда речь заходит о древних цивилизациях Америки, мы вынуждены

опираться на догадки. Что, скажем, обозначает скульптурное изображение

" спящего бога", раскопанное в Толлане (Туле) - предполагаемом центре

толтекского государства? Подобные скульптуры были также обнаружены в тех

городах майя, где влияние толтеков было наиболее значительным. Быть может,

это сновидящий бог? Кроме того, никто не знает, почему у этих каменных

сновидцев большое отверстие в области живота. Есть предположение, что туда

складывали жертвы. Возможно. Хотя дон Хуан, наверное, сказал бы, что они

изображают открывшийся " просвет" энергетического кокона в момент включения

второго внимания. Неизвестно также, что символизируют восемь " атлантов"

фигур из известного храма в Толлане. Представители дон-хуановской

традиции, по сообщению Кастанеды, считают их женщинами-воинами из отряда

древних индейских магов и приписывают им определенные функции (см " Дар

Орла" ).

Таким образом, мы можем находить некие намеки или отдельные параллели

среди разрозненных останков " высоких культур" Америки (толтеков, ацтеков,

майя), но не располагаем ни одним антропологическим фактом, прямо

подтверждающим наличие описанной традиции в данном этническом

пространстве. Разумеется, такое положение ничего не доказывает и ничего не

опровергает. Доводы, приводимые скептиками, как нам кажется, в гораздо

большей степени основаны на самом скептицизме, чем на серьезном научном

материале. В то же время, исходя из высокого развития философской и

оккультной мысли у древних индейцев нагуа, следует сказать, что магическое

знание такого рода могло быть ими создано. По крайней мере, это вполне

согласуется со своеобразной идеей нагуаля как двойника человеческого

существа, наделенного магическими   способностями, - идеей, широко

распространенной среди наследников толтеков, чему есть реальные

исторические свидетельства. Так, Дэниэл Бринтон в своей книге " Нагуализм"

цитирует епископа Чьяпас (Chiapas), который еще в давние времена покорения

Мексики преследовал индейских колдунов:

" Нельзя утверждать, будто все они по-прежнему во власти Дьявола,

однако продолжают до сих пор сотрудничать с ним - превращаются в тигров,

львов, буйволов, во вспышки света и огненные шары. Исходя из признаний

этих грешников, можно говорить об их телесной связи с Дьяволом, которая

осуществляется через их нагуаля."

Особенно любопытным представляется нам упоминание об " огненных шарах"

и " вспышках света", которое не совсем укладывается в традиционные

представления христианских священников Европы о колдовстве и

сотрудничестве о дьяволом. Например, " Молот ведьм" о подобных проказах

умалчивает, что лишний раз подтверждает глубокую оригинальность индейской

дисциплины. Нам кажется, что исток такой оригинальности лежит в уникальной

концепции тоналя и нагуаля, понятой в рамках теории восприятия.

Культурные параллели, о которых упоминают некоторые авторы (в частности,

Дональд Ли Вильямс связывает тональ и нагуаль с египетскими Ка и Ба, а

также китайскими куэй и шин), представляются в данном случае не вполне

уместными. И если уж рассуждать об " архетипической тенденции образовывать

такие идеи", то только в аспекте подсознательного переживания внутренней

двойственности, полностью абстрагируясь от реального содержания этой

двойственности, а оно как раз и определяет степень проникновения данной

культурной традиции в " сущность вещей" - странную и многоликую вселенную

Орла.

 

2. Эманации Орла

 

 Истины, о которых я тебе рассказываю, вовсе не требуется защищать,

тем более - с пристрастием. Эти истины были сформулированы, чтобы

облегчить воину путь к просветлению, а вовсе не затем, чтобы служить

сентиментальным откровением личной веры.

 

Дон Хуан

 

Основным элементом энергетической вселенной, постигаемой при помощи

видения, являются эманации Орла. Это очень широкое понятие, поскольку

включает в себя любые виды или структуры бытия, каковые известны нам в

состоянии обычного восприятия, но при этом всесторонне превосходит их,

дополняет и встраивает в бесконечно разнообразное целое. Фактически, такой

космос разделяется на две глобальные сферы: источник энергии (Орел) и

истекающая из него энергия (эманации). Для видящих эманации являются

простейшими структурами или элементарными объективациями единой Силы в

пространстве и во времени. Интерпретируются они как своеобразные

" светящиеся нити", и это выглядит по-своему логично, поскольку иная форма

(например, точка или сфера) для всякого перцептуального аппарата (который

по природе своей воплощает отдельность или ограниченность) не выражает

вездесущего проникновения и бесконечности. Именно линия, а не точка

представляет собой единицу Силы, развернутой в пространстве-времени, т.е.

элементарную актуализацию Силы. Точка, скорее, выражает чистую)

потенциальность а плоскость некую структуру или разновидность ткани, т.е.

следующую ступень развертки энергии. Схематическое описание вселенной Орла

приведено Кастанедой во введении к книге " Сила безмолвия". Оно довольно

лаконично и охватывает основные принципы нового " инвентаризационного

списка":

" 1. Вселенная является бесконечным скоплением энергетических полей,

похожих на нити света.

2. Эти энергетические поля, называемые эманациями Орла, излучаются из

источника непостижимых размеров, метафорически называемого Орлом.

3. Человеческие существа также состоят из несчетного количества таких

же нитеподобных энергетических полей. Эти эманации Орла образуют замкнутые

скопления, которые проявляются как шары света размером с человеческое тело

с руками, выступающими по бокам, и подобные гигантским светящимся яйцам.

4. Только небольшая группа энергетических полей внутри этого

светящегося шара освещена точкой интенсивной яркости, расположенной на

поверхности шара.

5. Восприятие имеет место, когда энергетические поля из этой небольшой

группы, непосредственно окружающие точку яркого сияния, распространяют

свой свет и освещают идентичные энергетические поля вне шара. Поскольку

воспринимаются только те поля, которые озарены точкой яркого сияния, эта

точка называется " точкой, где собирается восприятие" или просто " точкой

сборки".

6. Точка сборки может быть сдвинута со своего положения на поверхности

светящегося шара в другие места на поверхности или внутри шара. Поскольку

свечение точки сборки может озарить все энергетические поля, с которыми

она приходит в контакт, она немедленно высвечивает новые энергетические

поля, делая их воспринимаемыми. Это восприятие известно как видение.

(Нам кажется, что в данном случае автор толкует видение иначе, чем дон

Хуан, возможно, желая упростить понятие.- А. К.)

7. Когда точка сборки смещается, становится возможным восприятие

совершенно иного мира - такого же объективного и реального, как и тот,

который мы воспринимаем обычно. Маги отправляются в этот другой мир, чтобы

получить силу, энергию, решение общих и частных проблем, или для встречи

лицом к лицу с невообразимым.

8. Намерение - это проникающая сила, которая дает нам возможность

восприятия. Мы осознаем не благодаря восприятию - скорее, мы воспринимаем

в результате давления и вмешательства намерения.

9. Целью магов является достижение полного осознания для того, чтобы

овладеть всеми возможностями, доступными человеку. Эго состояние осознания

предполагает даже совершенно иной способ ухода из жизни." (VIII, 13-14)

О существовании каких-то нитей, используемых магами то ли для

восприятия, то ли для передвижения, мы слышали от Кастанеды, начиная с его

второй книги. Объяснения, приводимые автором, всегда были либо

недостаточно полными либо маловразумительными. Возможно, дон Хуан

сознательно прибегал к упрощениям, беседуя с Карлосом в его обычном

состоянии сознания, либо тому виной недостаточно ясное понимание самого

Кастанеды. Впрочем, когда дело доходит до принципиально невербализуемого

опыта, условность описаний и разночтения метафорических оборотов - явление

вполне естественное. Это особенно заметно, когда со " светящимися нитями"

связывается понятие нагуаль. Тогда может возникнуть впечатление, что

нагуаль - это и есть совокупность особенных нитей энергии, что, конечно

же, совсем не так, ибо подобное заявление сводит Реальность лишь к одному

из способов ее интерпретации. Такое сбивающее с толку утверждение,

например, можно найти в эпизоде из четвертой книги, где дон Хуан и Хенаро

заставляют Карлоса двигаться в теле сновидения, совершая прыжки с

обрыва:

" Оба они стали повторять одни и те же слова. Они говорили, что я

не должен бояться, что у меня есть длинные мощные нити, которые существуют

не для того, чтобы защищать меня, потому что защищать нечего, и не для

того, чтобы обороняться, они здесь для того, чтобы вести меня в моем

восприятии нагуаля, как мои глаза ведут меня в моем нормальном

восприятии тоналя. Они сказали, что мои нити находятся повсюду вокруг

меня, что благодаря им я могу воспринимать все сразу и что

одной-единственной нити достаточно, чтобы прыгнуть в ущелье или чтобы

прыгнуть со дна ущелья на скалу.

Я слышал все, что они шептали. Каждое слово, казалось, имело для меня

свое особое значение. Я мог ухватить каждый его оттенок, как если бы я был

записывающим устройством. Они оба уговаривали меня прыгнуть на дно ущелья.

Они сказали, что я должен вначале ощутить свои нити, затем изолировать

одну, которая ведет вниз на дно унынья, и следовать ей." (IV, 262)

Если вы помните, в четвертой книге Кастанеды тема сновидения впервые

освещается достаточно подробно. Эпизод, который мы привели, несомненно,

относится к практическому использованию навыков, полученных в

сновидении, на фоне бодрствующего сознания. О теле сновидения, о его

особой роли в подобных упражнениях мы еще поговорим в следующей главе,

сейчас же важно отметить два момента, связанных с устройством

энергетической вселенной Орла. Во-первых, человеческий кокон не есть

замкнутая форма, помещенная в океан внешних полей, но представляет собой

нечто вроде клубка, состоящего из множества нитей, входящих в него извне и

туда же возвращающихся. Эта всесторонняя открытость структуры при

внутренней ее стабильности позволяет осуществлять постоянный и полноценный

энергообмен, который в противном случае был бы просто невозможен.

Во-вторых, восприятие, следующее за этими нитями (т.е. элементарными

полевыми структурами, составляющими самую сущность пространства-времени),

является фактическим перемещением энергии в пространстве, и только от

тренированности внимания и личной силы зависит объем посылаемой по

этим полям энергии.

От объема энергии, движущейся в нитевидном поле, зависит яркость, или

светимость структуры в глазах видящих. Наиболее яркими же формами

оказываются те, в которых сосредоточено осознание. Можно предположить,

что это связано с энергетическим процессом, соответствующим нашему

представлению о саморефлексии. Два встречных потока энергии (т.е. сам

поток и его отражение) движутся в одном нитевидном поле, и именно это

явление называется осознанием. Такой процесс лежит в основе

функционирования точки сборки.

" Дон Хуан рассказал, что после того, как древние маги увидели точку

сборки с окружающим ее сиянием и составили представление о их вероятной

функции, они приступили к разработке объяснения. Они предположили, что,

фокусируя сферическое сияние на энергетических нитях вселенной,

непосредственно сквозь это сияние проходящих, точка сборки человеческих

существ автоматически без какого бы то ни было предварительно осознанного

намерения собирает эти нити или волокна, формируя из них устойчивую

картину воспринимаемого мира.

- Но каким образом волокна, о которых ты говоришь, могут быть собраны

в устойчивую картину воспринимаемого мира? - спросил я.

- Этого не может знать никто, - ответил дон Хуан. - Маги видят

движение энергии. Но видеть ее движение недостаточно, чтобы сказать, как

и почему это происходит.

Дон Хуан утверждал, что, после того, как они увидели миллионы

сознательных энергетических волокон, проходящих через точку сборки,

древние маги сформулировали постулат, гласивший: проходя сквозь точку

сборки, волокна собираются в пучок под действием окружающего точку сборки

сияния. Увидев, насколько сильно меркнет это сияние у людей, находящихся

без сознания или при смерти, и как оно полностью исчезает у мертвецов,

древние маги пришли к убеждению, что это сияние и есть свечение

осознания." (IX, 24)

Тем не менее, восприятие эманаций Орла неописуемо. Хотя мы и вовлечены

здесь в определенный способ интерпретации, он оказывается шире той

совокупности знаков, что предлагает нам язык. Можно, конечно, использовать

некие термины (что и приходится делать дону Хуану), однако возможность

узнаваемости знака заключается не в нем самом, а в общности опыта,

которому приписывается избранный знак. Существа способны обмениваться

информацией только в том случае, если их переживание мира подобно, иначе

коммуникация оказывается бессодержательной, состоящей из абстрактных форм,

не доступных идентификации.

" Нет никакой возможности описать словами, что в действительности

представляют собой эманации Орла, - пояснил он - Видящий должен увидеть их сам.

- А ты их видел, дон Хуан?

- Разумеется. Но, тем не менее, я не сумею рассказать тебе, что это

такое. Просто присутствие чего-то, как бы масса какого-то качества или

состояния, давление, которое ослепляет. Можно лишь мельком взглянуть на

них, впрочем, как и на самого Орла." (VII, 297)

В предыдущем разделе этой главы достаточно было сказано о

принципиальных отличиях перцептуального аппарата видения от законов

восприятия тоналя, а также о  том, что даже видение не сообщает

человеку облик подлинной Реальности. Дон Хуан недвусмысленно подтверждает

эту идею (которая так близка агностикам), исходя из многовековой практики

видения:

" Орел не имеет никакого отношения к визуальному восприятию. Видящий

воспринимает Орла всем своим телом, всем своим существом. В каждом из нас

присутствует нечто, способное заставить нас воспринимать всем телом.

Видящие объясняют процесс видения Орла очень просто. Человек составлен

эманациями Орла. Поэтому для восприятия Орла он должен обратиться к самому

себе, к своим собственным составляющим. Вот тут и возникают сложности,

связанные с осознанием: оно запутывается. И в критический момент, когда

эманации внутри и эманации вовне должны просто обнаружить взаимное

соответствие, осознание вмешивается и принимается за построение

интерпретаций. В результате возникает видение Орла и его эманаций. Но в

действительности ни Орла, ни его эманаций не существует. Уяснить же

истинную сущность того, что существует на самом деле, не в состоянии ни

одно живое существо." (VII, 297-298)

Даже " человек знания", достигший невероятных способностей благодаря

восприятию и освоению энергетических полей Вселенной может сказать о мире

лишь одно: он есть. Какова же она, реальность нагуаля, не знает никто.

Тайна мироздания становится особенно впечатляющей, когда вспоминаешь, что

эманации Орла наделены осознанием:

" [Маги древности] говорили, что сущность вселенной напоминает

светящиеся нити, протянувшиеся во всех мыслимых и немыслимых направлениях

из бесконечности в бесконечность - светящиеся волокна, обладающие

собственным, непостижимым для человеческого ума самоосознанием." (IX, 21)

Это, разумеется, не означает, что Орел - живое и разумное существо,

" пожирающее" светимость всего живого вокруг себя. Дон Хуан с естественным

недовольством говорит о тех " жалких людишках", " сентиментальных глупцах",

которые стали видящими по воле случая и привнесли в новую интерпретацию

вселенной всю массу собственных слабостей  и предрассудков. Учитель

Кастанеды считал, что именно такие видящие навязали своим последователям

образ Орла, пожирающего человека в момент смерти. " Потом он сказал, что в

таком варианте описания налицо некоторая ущербность и что лично ему не

нравится идея относительно чего-то, нас пожирающего. С его точки зрения

точнее было бы говорить о некоей силе, притягивающей осознание существ

подобно тому, как магнит притягивает опилки. В момент смерти под действием

этой грандиозной силы происходит дезинтеграция всего нашего существа.

И вообще нелепо представлять такое явление в виде пожирающего нечто

Орла, поскольку неописуемое таинственное действо превращается тем самым в

тривиальное принятие пищи." (VII, 299)

Отдельный и довольно интересный аспект описания вселенной Орла

представляет структурная развертка эманаций. Многообразие воспринимаемых

магами миров связано как раз с тем фактом, что эманации Орла распределены

в пространстве неравномерно, образуя огромные пучки. Древние видящие

назвали эти пучки большими полосами эманаций.

Нет смысла пытаться представить себе пространственные соотношения

между этими полосами, поскольку их расположение вне трехмерного восприятия

человека. Собственно говоря, подобные структуры нельзя даже называть

полосами - это еще один условный термин, иероглиф, за которым скрывается

непостижимое. Неоднородность распределения  энергии  в

пространственно-временном континууме сама по себе является вряд ли

объяснимой объективностью - загадка такого устройства мира в данном случае

смыкается с изначальной тайной самого бытия. Очевидно, рассуждая о

фундаментальных принципах вселенной (будь то в рамках современного

естествознания или самого утонченного оккультизма), мы выходим за пределы

вопрошания в ту область, где бессилие интеллекта, всегда интерпретирующего

не опыт, а собственные образы опыта, делается совершенно явным.

Дон Хуан утверждает, что структура полос связана с  типом

энергетических форм, который этими полосами порождается. Число полос

бесконечно, но для обитателей Земли доступны сорок восемь подобных пучков.

" Для видящего это значит, что на земле присутствует сорок восемь типов

организации, сорок восемь блоков или структур. Одной из этих структур

является органическая жизнь. - Получается, есть сорок семь типов

неорганической жизни? - Нет, вовсе нет. Древние видящие насчитали семь

полос, производящих неорганические пузыри осознания.   Иначе говоря,

существует сорок полос, формирующих пузыри, не обладающие осознанием. Эти

полосы генерируют только организацию." (VII, 395)

Неорганическая жизнь - тема отдельная. Неорганические существа,

наделенные осознанием, являются объектом специального внимания мага. Его

контакты с этими странными энергетическими формами оказывают серьезное

влияние на практику, из-за чего древние исследователи нагуаля назвали их

" союзниками". Восемь полос, на которых возможно развитие осознания,

пересекаются с тремя гигантскими пучками особой энергии. Дон Хуан

утверждает, что эти пучки и порождают жизнь. " Орел порождает осознание

посредством своих эманаций", - говорит он.

" Его ответ заставил меня вступить в спор. Я сказал, что " Орел

порождает осознание посредством своих эманаций" звучит так же, как " Бог

порождает жизнь посредством своей любви". Типичное для религиозного

человека утверждение, однако сказать так - значит ничего не сказать.

- В основе этих двух утверждений лежат две различные точки зрения,

сказал дон Хуан.- Хотя я думаю, что оба они - об одном. Разница в том, что

видящий видит, как Орел порождает осознание посредством своих

эманаций, а человек религиозный не видит, как Бог  порождает жизнь

посредством своей любви.

И он рассказал, что Орел порождает осознание с помощью трех гигантских

пучков эманации, проходящих сквозь восемь больших полос. Пучки эти

обладают особым свойством: они позволяют видящему воспринимать оттенки.

Один пучок производит ощущение бежевато-розового цвета, похожего на цвет

света уличных фонарей. Цвет второго пучка - персиковый. Он подобен цвету

желтых неоновых ламп. Третий пучок - янтарного цвета, подобного цвету

чистого меда.

- Таким образом, когда видящий видит, как Орел порождает

осознание, он видит цвет, - продолжал дон Хуан. - Люди религиозные не

видят Господней любви. А если бы видели, то знали бы - она либо

розовая, либо персикового цвета, либо цвета янтаря. Человек, например,

относится к янтарному пучку. Впрочем, к этому пучку относятся и другие

существа." (VII, 396)

По дону Хуану, в нашей полосе эманации розовому цвету соответствует

жизненная энергия растений, а персиковому - энергия насекомых. В остальных

семи полосах три пучка дают начало различным типам неорганической жизни. В

связи с этим он коснулся особенностей энергетической структуры этих

странных созданий:

" Затем дон Хуан рассказал, что внутри оболочек неорганических существ,

формируемых семью другими полосами осознания, отсутствует движение. Они

выглядят как бесформенные сосуды, обладающие очень слабой светимостью. Их

оболочки совершенно не похожи на коконы органических существ. Они не

обладают упругостью,   качеством наполненности, благодаря которому

органические существа напоминают шары, буквально распираемые изнутри

энергией.

И единственное сходство между неорганическими и органическими

существами заключается в том, что и в тех  и других присутствуют либо

розовые, либо персиковые, либо янтарные эманации, порождающие осознание.

- Благодаря этим эманациям, - продолжал дон Хуан, - существа восьми

полос при определенных обстоятельствах могут вступать в исключительно

интересное общение." (VII, 398)

Как мы уже говорили, остальные сорок полос не порождают жизни или

осознания, а формируют исключительно неживые энергетические структуры.

Древние видящие именовали их сосудами, в отличие от коконов живых

существ. Дон Хуан объяснял, что сосуды характеризуются отсутствием

собственной светимости и абсолютной стабильностью конфигураций.

" Тебе следует усвоить: все, что есть на земле, обязательно в чем-либо

содержится... И все, доступное нашему восприятию, всегда составлено из

частей коконов или сосудов, наполненных эманациями. Резервуары

неорганических существ мы, как правило, не воспринимаем вообще." (VII,

399)

Сочетания больших полос эманаций формируют в нашем восприятии цельные

и замкнутые миры. Разумеется, это связано с ограниченным объемом сенсорных

сигналов, который может обработать тональ посредством точки сборки.

Таким образом, полоса не является миром в качестве перцептивного целого.

Природа полос, очевидно, не связана с восприятием вообще и относится к

" нечеловеческой" целокупности мироздания. Об этом сказано так:

" Мир в целом образован сорока восемью полосами. Мир, который наша

точка сборки предлагает нашему нормальному восприятию, составлен двумя

полосами. Одна из них - органическая полоса, вторая - полоса, обладающая

структурой, но не имеющая осознания. Остальные сорок шесть больших полос

не относятся к миру, который мы воспринимаем, находясь в нормальном своем

состоянии...

Существуют и другие законченные миры, которые могут быть собраны нашей

точкой сборки, - продолжил он.- Древние видящие насчитали семь таких миров

- по одному на каждую полосу осознания. От себя могу добавить: два из них,

не считая обычного мира повседневной жизни, воспринимаются довольно легко.

С остальными пятью дело обстоит несколько иначе." (VII, 399-400)

Приведенная здесь информация, разумеется, не исчерпывает бесконечного

разнообразия вселенной Орла. Следует помнить, что продвинутый маг не

ограничен земными сочетаниями полос - путешествия в теле сновидения

открывают ему доступ к самым далеким участкам энергетического спектра.

Можно лишь гадать, есть ли вообще пределы для магических странствий,

особенно если учесть те невообразимые источники энергии, что оказываются в

распоряжении дон-хуановского воина на определенном этапе его развития -

например, " энергия Земли", неоднократно упоминавшаяся Кастанедой, о

которой мы скажем несколько слов в этой главе.

Хотелось бы упомянуть еще об одном явлении в энергетической вселенной


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-05-06; Просмотров: 173; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (1.217 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь