Некоторые замечания о терминологии и источниках

В тексте работы часто встречаются литературоведческие термины «сюжет» и «мотив», поэтому, на наш взгляд, следует дать им определение.

Сюжет (от фр. sujet) — цепь событий, изображенная в литературном произведении, т. е. жизнь персонажей в ее пространственно-временных изменениях, в сменяющих друг друга положениях и обстоятельствах[37].

Мотив (фр. motif, нем. motiv от лат. moveo — двигаю) — термин, перешедший в литературоведение из музыковедения. Это «наименьшая самостоятельная единица формы музыкальной <...> Развитие осуществляется посредством многообразных повторений мотива, а также его преобразований, введении контрастных мотивов <...> Мотивная структура воплощает логическую связь в структуре произведения»[38]. Аннологии с музыкой, где данный термин — ключевой при анализе композиции произведения, помогают уяснить свойства мотива в литературном произведении: его вычленяемость из целого и повторяемость в многообразии вариаций.

В литературоведении понятие «мотив» использовалось для характеристики составных частей сюжета еще И. В. Гёте и Ф. Шиллером. В статье «Об эпической и драматической поэзии» (1797) выделены мотивы пяти видов: «устремляющиеся вперед, которые ускоряют действие»; «отступающие, такие, которые отдаляют действие от его цели»; «замедляющие, которые задерживают ход действия»; обращенные к прошлому»; «обращенные к будущему, предвосхищающие то, что произойдет в последующие эпохи»[39].

Общепризнанным показателем мотива является его повторяемость. «...В роли мотива в произведении может выступать, — считает Б. Гаспаров, — любой феномен, любое смысловое “пятно” — событие, черта характера, элемент ландшафта, любой предмет, произнесенное слово, красота, звук и т. д.; единственное, что определяет мотив, — это его репродукция в тексте, так что в отличие от традиционного сюжетного повествования, где заранее более или менее определено, что можно считать дискретными компонентами (“персонажами” или “событиями”) здесь не существует заданного “алфавита” — он формируется непосредственно в развертывании структуры и через структуру»[40].

Ведущий мотив в одном или во многих произведениях писателя может определяться как лейтмотив. Иногда говорят о лейтмотиве какого-либо творческого направления (нем. Leitmotiv; термин был введен в употребление музыковедами, исследователями творчества Р. Вагнера). Обычно он становится экспрессивно-эмоциональной основой для воплощении идеи произведения. Лейтмотив может рассматриваться на уровне темы, образной структуры и интонационно-звукового оформления произведения. Например, через всю пьесу А. П. Чехова «Вишневый сад» проходит мотив вишневого сада как символа дома, красоты и устойчивости жизни.

Можно говорить об особой роли как лейтмотива, так и мотива в организации второго, тайного смысла произведения, другими словами — подтекста, подводного течения.

Особые «отношения» связывают мотив и лейтмотив с темой произведения. В 20-е годы утвердился тематический подход к изучению мотива. «Эпизоды распадаются на еще более мелкие части, описывающие отдельные действия, события или вещи. Темы таких мелких частей произведения, которые уже нельзя более дробить, называются мотивами», — писал Б. Томашевский[41]. Мотив можно рассматривать как развитие, расширение и углубление основной темы. Например, темой повести Ф. М. Достоевского «Двойник» является раздвоение личности бедного чиновника Голядкина, пытающегося утвердиться в отвергнувшем его обществе с помощью своего уверенного и наглого «двойника». По мере развертывания основной темы возникают мотивы одиночества, неприкаянности, безнадежной любви, «несовпадения» героя с окружающей жизнью. Лейтмотивом всей повести можно считать мотив фатальной обреченности героя, несмотря на его отчаянное сопротивление обстоятельствам.

Также необходимо отметить, что указание первоисточников в постраничных сносках не всегда означает ознакомление автора непосредственно с ними. По вопросу использованной в процессе исследования литературы см. библиографию.

Глава 1. «Замысел Божий» в Деяниях

Предисловие и начальная сцена в Иерусалиме (1: 1-26)

 

Пролог (1: 1-5)

Основное повествование Книги Деяний предваряется кратким прологом (1: 1-5), показывающим, что события, о которых пойдет речь в этой книге, являются продолжением событий, описанных в предыдущем произведении Луки.

В нескольких стихах Лука показывает, что миссия Христа на земле не заканчивается Его смертью, воскресением и вознесением, а продолжается в жизни ранней христианской общины. Сам Христос продолжает совершать Свою миссию в лице Своих последователей. Показательным в данном случае является составное сказуемое, которое использует автор, чтобы выразить эту идею продолжения земного служения Иисуса Христа: hrcato poiein te kai didaskein (начал совершать и учить ст.1). Некоторые исследователи полагают, что употребление arxomai здесь избыточно и в сочетании с инфинитивом представляет собой парафразу для глагола совершенного вида (совершал и учил)[42]. Такое употребление arxomai с инфинитивом считалось арамеизмом, чему, по мнению J. W. Hunkin[43], нет достаточных оснований. Действительно, у Марка arxomai встречается в таком употреблении (6: 7; 10: 32; 13: 5), но у Луки оно обычно несет смысловую нагрузку. Таким образом, первый стих содержит следующий смысл: в первой книге (Евангелие) речь шла о том, что Иисус начал совершать до момента вознесения, во второй (Деяния) рассказывается о том, что Он продолжал совершать через апостолов после вознесения.

Какой аспект служения Христа является определяющим для Луки? От этого зависит роль Церкви. В Евангелии определяющим для Луки является проповеднический аспект Его служения. В качестве примера особого внимания Луки к данной теме приведем следующее высказывание Иисуса: «И другим городам благовествовать Я должен Царствие Божие, ибо на то Я послан» (Лк. 4: 43). Марк передает эти слова Иисуса следующим образом: «Пойдем в ближние селения и города, чтобы Мне и там проповедовать, ибо Я для того пришел» (Мк. 1: 38). Суть обеих версий одинакова, но Лука в отличие от Марка говорит о Царстве и Божественной миссии («Я послан») и подчеркивает Божественную необходимость Своей проповеди («Я должен»).

В первых стихах Деяний говорится о том, что в течение сорока дней Христос является апостолам, «говоря о Царствии Божием» (1: 3). Лука показывает, что приоритеты воскресшего Спасителя не изменились. Перед вознесением Христос дает повеление через Духа Святого именно апостолам (1: 2), также призванным проповедовать Царство Божье (см. Лк. 9: 1). Хотя обычно Лука пользуется словом «апостол» в узком смысле, относя его только к двенадцати ученикам, в Деян. 14: 4 апостолами названы также Павел и Варнава, потому что они начинают свидетельствовать, что дает право автору дать им статус апостолов. И заканчивается пролог содержанием повеления Христа апостолам: «не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца... через несколько дней после сего будете крещены Духом Святым» (1: 4, 5). Для чего необходимо крещение Святым Духом? Принимая во внимание тот факт, что земное служение Христа продолжается в лице Его последователей, Лука показывает повторение этапов служения Христа в жизни Церкви. В первых словах Христа, приступившего к Своему общественному служению, мы уже видим преобладающую роль Святого Духа: «Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем... проповедовать лето Господне благоприятное» (Лк. 4: 18, 19). Без Святого Духа проповедь Христа была бы невозможна. Вот почему ранняя христианская община начинает свое существование и проповедь, продолжая миссию Христа, со дня Пятидесятницы. Образ Святого Духа постоянно присутствует в Деяниях в контексте миссии Церкви. Достаточно сказать, что Святой Дух определяет маршруты миссионерских странствий апостолов (Деян. 8: 29; 10: 19; 11: 12; 10: 22; 21: 11).

Вознесение (1: 6-12)

Пролог, рассмотренный нами выше, представляет собой изложение замысла Божьего, который, по мнению автора книги, заключается в продолжении проповеди Спасителя о Царствии Божием, доверенной Его последователям. Им теперь предстоит разделить судьбу Своего вознесшегося Учителя. Пролог представляет собой первые штрихи к основной сюжетной линии книги, обозначенной в 1: 8.

Если для Христа и Луки все происходящее является лишь началом нового этапа проповеди Царства Божьего, то для учеников все происходящее — реализованная иудейская эсхатология.

Во-первых, последняя беседа с Христом происходит на «горе, называемой Елеон» (1: 12), откуда они возвращаются в Иерусалим (apo orouj tou kaloumenou Elaiwnoj — от горы, называемой «Масличная роща»). Масличная гора представляет собой холм, расположенный напротив восточной части Иерусалима и отделенный от города долиной Кедрона — высохшим руслом, заполняемым водою только в сезон дождей. В Новом Завете существует два варианта написания названия горы: to oroj twn elaiwn («гора оливковых деревьев») (Мф. 21: 1; 24: 3; 26: 30; Мк. 11: 1; 13: 3; 14: 26; Лк. 19: 37; 22: 39; Ин. 8: 1) и to oroj to kaloumenon Elaiwn (гора, называемая «Оливковая роща») (Лк. 19: 29; 21: 37; Деян. 1: 12)[44]. Масличная гора играла важную роль в эсхатологических чаяниях иудеев, так как именно здесь должен был явиться Бог в день решающей битвы, чтобы спасти свой народ и стать царем над всей землей (Зах. 14: 4, 5).

Во-вторых, согласно иудаистской эсхатологии, Мессия будет обладать Святым Духом и наделять людей силой этого Духа в последнее время. Эта идея присутствует в апокрифах, псевдоэпиграфах и раввинистической литературе.

В-третьих, наделение силой Святого Духа связано в Ветхом Завете и в иудаизме с идеей восстановления Божьего народа (Ис. 32: 15; Иез. 37: 14). В первую очередь все, конечно же, ждали политического восстановления Израильского царства.

Поэтому, вопрос учеников вполне понятен: «...Не в сие ли время, Господи, востановляешь Ты царство Израилю? » Основное значение греческого слова apokaqistaneij, которое здесь использует Лука, — «восстановить в прежнем состоянии». В Септуагинте оно приобрело особое значение: восстановление Богом Израиля на его собственной земле, понимаемое в мессианском и эсхатологическом смысле[45].

Христос не отвечает на этот вопрос учеников, который остается открытым. Слова Христа в стихе 7 («Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в своей власти») создают первое сюжетное противоречие — «конфликт» между замыслом Божьим и ожиданиями учеников. Ученики не понимают свою миссию, потому что им не ясна природа наступающего Царства Божьего.

Повеление Христа в стихе 8 объясняет ученикам их роль в этом мире и цель наделения их силой Святого Духа: «Но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый, и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудеи и Самарии и даже до края земли». Этот стих является здесь ключевым, потому что точно определяет рамки Божественного замысла, т. е. перспективу развития основного сюжета.

Мысль о развитии Слова проходит красной нитью сквозь все повествование Деяний. Об этом пишет I. H. Marshall: «Основная сюжетная линия Деяний сосредоточена на распространении вести»[46]. C. K. Barret утверждает, что «уже при первом знакомстве с текстом создается картина прогрессивной экспансии, [обозначенной в 1: 8]»[47]. Тема развития Евангелия обозначается как превалирующая тема Деяний, начиная с 1954 года, когда появляется труд Hans Conzelmann «Die Mitte der Zeit: Studien zyr Theologie des Lukas». Conzelmann видит в Деяниях теологию славы, когда все попытки противостоять росту Слова приводят к его триумфу.

В стихе 8 обозначены географические рамки, основные кульминационные моменты развития Слова. Структура Книги Деяний подчинена развитию именно этой сюжетной линии, поэтому ее по праву можно считать основной. Вот почему этот стих часто называют оглавлением Книги Деяний, которое выглядит следующим образом:

•будете Мне свидетелями в Иерусалиме — гл. 1-7

•и во всей Иудеи и Самарии — гл. 8-12

•и даже до края земли — гл. 13-28

Parson делает наблюдение, что «большинство исследователей склонны видеть в появлении Павла в Риме исполнение повеления Христа Своим ученикам быть свидетелями “до края земли”»[48].

Выражение ewj esxatou thj ghj (до предела земли) заимствовано из Ис. 49: 6 (этот стих цитируется далее в Деян. 13: 47), где имеет обычное значение «до самых отдаленных земель». Вообще выражение «пределы земли» для описания дальних путешествий было вполне обычным в греко-латинской литературе, ср. напр., Геродот, 3.25.1. Однако в Псалмах Соломона — сочинении, относящемся к 1 в. до Р. Х. и являющемся откликом на захват Иерусалима римлянами под командованием Помпея в 63 г. до Р. Х., под «пределом земли» понимается Рим (Псалмы Соломона 8: 15). Все же, несмотря на этот факт, у нас нет достаточно оснований сопоставить «предел земли» из 1: 8 исключительно с Римом. Как замечает J. M. Scott, «географический горизонт Евангелия от Луки и Деяний выходит за пределы Римской империи»[49]. Действительно, Рим в Деяниях оказывается самой отдаленной точкой миссионерской деятельности апостолов, но не границей этой деятельности. Следует отметить, что Книга Деяний является незаконченным произведением, потому что ее автор, скорее всего, предполагал написать еще один, третий, том своего сочинения. Такой вывод делается на основании выражения ton men prwton logon (первую книгу — 1: 1). В классическом греческом языке prwton означает «первый из некоторого числа больше двух», и у Луки встречаются примеры употребления prwton в соответствии с классической нормой, ср. Лк. 2: 2; 11: 26.

Таким образом, царство, о котором спрашивают ученики Христа, в Деянии имеет универсальный характер, потому что в него входят и обращенные через проповедь язычники. Однако присутствует ли эта мысль об универсальном характере царства в Евангелии от Луки, заключительная сцена которого представлена в 1-й главе Деяний?

Cadbury считает, что характер Евангелия у Луки наименее универсален среди синоптиков[50]. S. G. Wilson также делает заключение о том, что Евангелие у Луки не сосредоточено на всем мире[51]. Однако полное объяснение этого факта можно найти в утверждении Maddox:

Было бы несправедливо на основании молчания Луки сделать вывод об отсутствии идеи универсального Евангелия и о том, что оно не имеет ничего общего с язычниками. В отличие от других евангелистов, он имеет право не раскрывать в Евангелии тему, которой посвятит второй том своего сочинения[52].

В Евангелии от Луки, по мнению Dollar, авторское внимание к миссии язычников показано не путем прямых утверждений, а путем подчеркивания служения Христа тем, кто находится вне палестинского общества[53].

Обозначим кратко лишь некоторые элементы в Евангелии, которые готовят читателя к универсальному характеру Слова в Деяниях:

(1) Пророчество Симеона в 2: 32; цитируются слова из Ис. 42: 6 (ср. Деян. 13: 47), которые показывают, что спасение будет касаться всех народов, будучи светом к просвещению язычников.

(2) Служение Иоанна Крестителя римским солдатам в 2: 1; 3: 1; 14.

(3) Чтение Иисусом слов пророка Исаии (Ис. 61) в синагоге в Назарете и его одобрение язычников в Лк. 4: 16-30, событие, в котором Maddox видит «программное заявление»[54].

(4) Описание Иисуса как «друга мытарям и грешникам» (7: 34), тех, кто находится вне иудейского общества (ср. 5: 27-39; 19: 5-7)[55].

(5) Заметная роль женщин в служении Иисуса, начинается с Елизаветы и Марии, продолжается упоминаниями о Марфе и Марии и заканчивается свидетельством женщин о воскресении в конце книги.

(6) Ответ самарян на служение Иисуса, который показывает повышенное внимание автора к этому вопросу по сравнению с другими евангелистами (9: 51-56; 10: 25-37; 17: 11-19; ср. Деян. 8: 4-24).

Итак, задолго до утверждения в Деян. 1: 8 Лука показывает своему читателю замысел Божий в развитии Слова.

Для свидетельства важна перспектива. Земная перспектива свидетельства показана в 1: 8. Но это свидетельство связано с Божественным замыслом, а, следовательно, имеет небесную перспективу, обозначенную в 1: 9-11 как видимое возвращение Спасителя, такое же реальное, как Его вознесение. Понимание небесной перспективы создается за счет составных частей главной темы: чуда вознесения и картины теофании, представленной «двумя мужами в белой одежде» (1: 10).

В верхнем помещении (1: 13-14)

В стихах с 13 по 14 мы видим начало еще одной сюжетной линии, также являющейся вспомогательной в Деяниях: единство в ранней христианской общине как условие успеха ее проповеди. Слово omoqumadon («единодушно» — совместно) — одно из излюбленных наречий Луки, которое встречается в Деяниях 10 раз (для сравнения: во всей Септуагинте 36 раз). Кроме Деяний оно употреблено в Новом Завете лишь однажды: Рим. 15: 6. В Септуагинте оно переводит др.-евр.   ,    , которое означает «вместе». Этимологически греческое слово означает «единодушно», но в Деяниях оно означает не единство чувств, но единство отдельных личностей как некое корпоративное целое»[56]. Единство Церкви является идеальным для проповеди. Однако разногласия внутри Церкви, которые Лука будет описывать в течение всей книги, делают эту сюжетную линию незаконченной.

Избрание апостола на место Иуды (1: 15-26)

У учеников теперь есть настоящее (распространение Слова), будущее (триумф этого Слова и возвращение Спасителя). Необходимо, чтобы у учеников было прошлое, на основании которого они будут свидетельствовать. Причем, это прошлое для учеников затрагивает не только земное служение Христа, но и всю историю израильского народа, преемниками которого они себя осознают. Именно в этом контексте понимается Лукой избрание Матфия на место двенадцатого апостола — Иуды. Для учеников первостепенное значение играет не роль апостолов, а их количество. Преемственность народа Божьего выражается в соответствии двенадцати апостолов двенадцати коленам Израиля. Преемственность необходима, чтобы исполнить замысел Божий, существовавший вечно. Восстановление преемственности представляет собой еще одну сюжетную линию Деяний. Конфликт созревает уже в первой главе по причине того, что Иуда отпал от числа двенадцати. Первоначальное решение этого конфликта в избрании двенадцатого посредством жребия обосновано Божественной необходимостью случившегося («надлежало (dei) исполниться тому, что в Писании предрек Дух Святой устами Давида об Иуде....» — 1: 16) и необходимостью («Итак, надобно (dei)...» — 1: 21) исполнения двух других пророчеств из Пс. 68: 26 и Пс. 108: 8 (1: 20).

Жребий (klhroj) как механизм избрания соответствует важной для Деяний идее о том, что выбор кандидата является не человеческим делом, но Божественным решением (Haenchen, 162); ср. Притч. 16: 33: «В полу бросается жребий, но все решение его — от Господа».

Таким образом, в первой главе Деяний обозначена основная сюжетная линия: распространение Слова как исполнение замысла Божьего. Также показаны две перспективы развития сюжета (земная и небесная). Основной движущей силой исполнения этого замысла является Дух Святой. Большую роль в исполнении Божьего замысла играют случаи теофании и чудес.

Также обозначены три подсюжетные линии и показано начало их развития:

i. Наступление Царства Божьего и его природа в Деяниях. В повелении Христа содержится намек на универсальный характер этого Царства.

ii. Достижение единства ранней христианской общины как условие успеха ее свидетельства. В первой главе показано начальное состояние общины — идеал единства и постоянства.

iii. Восстановление преемственности христианской общины с народом Божьим. Лука уже в начале своего произведения делает предположение о соответствии ранней христианской общины и Израиля как о необходимости, вытекающей из пророчеств.

Все события, которые будут происходить в этой книге, находятся в рамках Божественного замысла.

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: