Признаки разграничения ЭВРИСЕМИИ и ПОЛИСЕМИИ

(1) ПОЛИСЕМИЯ основана на метафорическом или метонимическом переносе значения; ЭВРИСЕМИЯ затрагивает, прежде всего, такие синтаксические характеристики, как сочетаемость и частотность.

(2) Семантическое поле полисемического слова состоит из отдельных значений, которые далеко не всегда сохраняют ощутимую связь друг с другом. Носителям (же) ЭВРИСЕМИИ характерна внутренняя целостность семантического поля слова.

(3) В конкретном употреблении выбирается одно из значений полисемического элемента, и актуализируется именно оно. Эврисемическое слово в речевых употреблениях конкретизируется, но не теряет своей инвариантной природы.

(4) Для контекстной модификации ПОЛИСЕМИИ наиболее существенны тематика текста и обусловленное этим лексическое окружение. Контекстная конкретизация ЭВРИСЕМИИ определяется, прежде всего, синтаксической позицией. ► Становление ЭВРИСЕМИИ происходит на основе когнитивной метафоры. Эврисемия затрагивает строевые грамматические характеристики, организационные параметры языка. Это проявляется только в историко-типологическом аспекте. Простое синхронно-сопоставительное изучение широкозначности не позволяет увидеть эти проблемы.

Для английского языка не характерна далеко идущая грамматикализация, приводящая к утрате лексического значения слова. Именно конкретное значение глагола (носителя ЭВРИСЕМИИ) служит базой для осуществления механизма когнитивной метафоризации, то есть ЛОГИЧЕСКАЯ МОТИВАЦИЯ (если хотите – понятийно-философская) использования глагола в эвристическом представлении.

Перечень грамматических категорий, отображаемых глаголами be и get

Глагол to be принимает участие в отображении (маркировке) следующих грамматических категорий:

(1) Passive Voice (быть сделанным);

(2) Continuous Aspect (быть делающим);

(3) Modality (‘должен’ в обусловленном и/или временнó м плане);

(4) Stative/Active (Inhoative) Correlations, в которых участвует ещё один широкозначный глагол – to get: be ill//get ill; be tired//get tired и т.п. В этих языковых парах оба глагола - be и get, - сохраняя связь со своими конкретными словарными значениями, совершенно очевидно выполняют служебные (= грамматические) функции – отображать состояние (be) VS инхоативность, перфектность, пассивность (get): What happened was, Chris Roberts bought a sugar mouse, bit head off, dropped it in the new Market Road before he could get started on the body, and it got run over by a car. Now he is//gets used to smoking only 3 cigarettes a day. Перевод и понимание последнего примера: Сейчас он привык (be – приобретённое состояние) // привыкает (get – инхоативность и квази-пассивность, т.е. под влиянием обстоятельств, не зависящих от исполнителя-актора) курить только 3 сигареты в день;

(5) использование get вместо have в квази-пассивной конструкции ‘have/get smth done’: I have/get my hair cut.

Подчеркнём ещё раз: В отличие от других глаголов, широкозначные глаголы при их использовании в качестве служебных (=грамматических) продолжают сохранять свои конкретные лексические значения в течение всего периода их существования в языке. Это позволяет сохранять целостность семантической структуры глаголов be ‘быть, являться, находиться’, have ‘иметь’, do/make ‘делать’, get ‘получать’, give ‘давать’, take ‘брать’ и ряд других.

Широкозначные глаголы – результат напряжённой когнитивной работы сознания, связанного со сложнейшими процессами интерпретации человеком фактов окружающей действительности и на этой основе собственном формировании картины мира, которую он формализует знаковой системой своего языка.

К строевым, системным функциям микросистемы носителей ЭВРИСЕМИИ относятся:

(1) прежде всего, их способность представлять в языке определённый значимый базовый концепт (например, посессивное состояние; бытие);

(2) широкий объём семантико-синтаксических валентностей, то есть материал для появления аналитических лексем;

(3) способность сохранять исходный семантический архетип, который не осложнён дополнительными семами и служит основой для механизма когнитивной метафоризации.

► Всё это позволяет широкозначным глаголам использовать аналитические лексемы и формы для передачи тех или иных строевых (=грамматических) функций. Именно носители ЭВРИСЕМИИ функционально являются наиболее нагруженной микросистемой в аналитических конструкциях разных типов.

► В истории многих языков имеют место сходные типологические преобразования, реализуемые в том или ином характере (способе) проявления и полноте охвата лексического инвентаря, а именно: переход от синтетизма и флективности к корнеизоляции, агглютинации и аналитизму. В английском языке этот процесс носит характер радикальной перестройки, частью которой явилось становление носителей ЭВРИСЕМИИ в глагольной подсистеме языка –/Плоткин; Попова, Стернин; Шапошникова 2001/. В других языках, например в родственном английскому немецком, который намного ближе к флективному, синтетическому архетипу [представителем его являлся и древнеанглийский язык], такой переход к корнеизоляции, агглютинации и аналитизму находится лишь на своём начальном этапе.

Для идентификации носителей эврисемии в качестве особого лексикографического типа И.В. Шапошниковой были предложены следующие критерии (на материале английского языка) [Перечисляются из работы /Козлова: 18-19/].

1. Способность языковой единицы представлять в языке определенный базовый концепт в прототипе концептосферы человека.

2. Природа эврисемии в современном английском языке – семантико-синтаксическая, ибо широкозначные единицы отличает высокая степень синтаксической детерминированности их семантики. Семантико-синтаксическая природа эврисемии означает, что носители эврисемии рождаются в межуровневых процессах: не сугубо лексических или синтаксических, а именно лексико-синтаксических.

3. Для носителей эврисемии характерны высокие сочетаемостные потенции, расширенный объем семантико-синтаксических валентностей.

4. Высокая частотность носителей эврисемии, обусловленная высокой функциональной нагрузкой этих единиц в лексико-грамматическом поле языка. На английских носителях эврисемии лежит особая нагрузка именно в функционально-семантическом поле хронотопной семантики [единство пространственных и временных параметров, направленное на выражение определённого целостного смысла].

5. В истории английского языка не происходит существенного ограничения сочетаемостных возможностей и сферы употребления глагольных носителей эврисемии.

Другими словами, каждый носитель эврисемии способен представлять в языке определенный онтологически значимый базовый для его лексического значения концепт, отличается богатством семантико-синтаксических валентностей, частотностью употребления, широким диапозоном использования в речи и, в частности, наибольшей активностью в формировании аналитических глагольных лексем (которые образованы на базе его – глагола - семантико-синтаксических валентностей).

До начала 1980-х годов лингвисты отказывали микросистеме носителей эврисемии в самостоятельности. В частности, высказывалось суждение о том, что глаголы типа иметь, взять и дать многозначные, но представляют собой особый тип многозначных слов, «через большинство значений которых проходят одни и те же общие признаки, расщепленные на варианты» /Селиверстова: 43/. При таком подходе признается, что глагол сохраняет лексическое значение (т.е. десемантизация не наблюдается), поскольку «особо выделяется сама связь между предметом и его свойством… и лексическое значение связки обычно и составляет характеристику именно этой связи» /там же: 29/. Однако глагол все же определяется как связка, а не полнозначный носитель значения.

Таким образом, эврисемия ошибочно рассматривается в рамках полисемии (как один из подвидов полисемии), добавляя очередную, дополнительную терминологическую и понятийную путаницу. Такое понимание эврисемии сохраняется и в работах современных исследователей Седельникова; Яковлева.

Вопрос от автора данной работы: Если за глаголом признаётся связочная функция, то есть синтаксическое предназначение (а это – грамматика! ), то причём здесь полисемия или всё бó льшая её «расщеплённость»? Ответ прост: это не очередная порция «расщеплённости» лексики, это – приобретение словами (в первую очередь, глаголами; и в «сверхпервую» очередь, – глаголами состояния типа «быть», «иметь» и др.) грамматических «полномочий», то есть служебных (а значит – грамматических! ) функций.

Последнее как раз и входит – на правах определяющего компонента - в понятие широкозначности (эврисемии), а вовсе не в понятие многозначности (полисемии) в целом или в какую-либо лексически абстрагированную её – полисемии - «расщеплённость», в частности!

Начиная с конца 1980-х годов исследователи (Плоткин, Шапошникова, Кудинова, Маринова, Авдеев и др.) /Плоткин; Шапошникова 1999, 2001; Кудинова; Маринова; Авдеев/ настаивают на автономности категории слов-носителей эврисемии, разграничивая эврисемию и полисемию на основе ряда признаков. Так, в работах И.В Шапошниковой показано, что эврисемия затрагивает строевые характеристики, организационные параметры языка. Это проявляется только в историко-типологическом контексте, простое синхронно-сопоставительное изучение широкозначности не позволяет увидеть этой проблемы.

С.А. Песина говорит, что такие глагольные носители эврисемии, как have, be, do «представляют собой «концентрированную часть», «сгусток» словаря данного языка, и являются следствием напряженной когнитивной работы сознания» /Песина: 86/.

В близкородственном английскому немецком языке существуют этимологические, когнитивные и (или) концептуальные соответствия английским носителям эврисемии типа haben, sein, tun, machen, nehmen, наблюдается функциональная соотносимость. Однако и для английской, и для немецкой микросистем характерна собственная внутренняя структуриро-ванность (многомерность объемной модели, её нелинеаризованность). Такая внутренняя структурированность, многомерность, специфичность микросистем носителей эврисемии в английском и немецком языках не в последнюю очередь объясняется внешними, экстралингвистическими факторами – влиянием извне (внешней историей языка). Лингвисты давно обратили внимание на тот факт, что в истории германских языков именно глагольные подсистемы претерпели существенные с типологической точки зрения преобразования. Можно предположить, что в становлении носителей эврисемии должны наблюдаться как общие для английского и немецкого языков типологические черты, так и специфичные, территориальные, исторические и иные особенности.

К строевым, системным функциям микросистемы носителей эврисемии относятся, прежде всего, их способность представлять в языке определенный онтологически значимый базовый концепт (например, посессивное состояние, бытие). Именно носители эврисемии являются функционально наиболее нагруженной микросистемой в аналитических конструкциях разных типов /Козлова: 15-37/.

Понятие полисемии

Многозначность, или полисемия, слова (от лат. poly — «много»+ sema—«знак») — это наличие у языковой единицы более одного значения при условии семантической связи между ними или переноса общих либо смежных признаков или функций с одного денотата на другой.

Полисемия может быть как грамматической, так и лексической. Примером первой может служить полисемия 2-го лица единственного числа русских глаголов: «Ты этого не поймешь» и «Тут ничего не поймешь» или артикля the в английском языке, выполняющего как уточняющую (The tiger was old), так и обобщающую (The tiger is a cat-like animal) функцию. Лексическая полисемия может быть определена как способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности.

Полисемия является языковой универсалией в системе европейских языков. Основана она на асимметричности языкового знака и отражает принцип экономии формальных средств при передаче максимального смыслового объема.

Моносемия, то есть наличие у языковой единицы одного значения, не типична для языка в целом. Однозначны главным образом термины, если они не образованы путем переноса от единиц литературного языка, или слова, заимствованные из других языков для обозначения экзотических объектов (igloo, koala). Однако и в этих сферах довольно часто наблюдается развитие нового значения. Так, один и тот же термин может оказаться многозначным даже внутри одной терминологической системы.

В лингвистике таким примером служит термин «конверсия», обозначающий как «образование нового слова путем перевода данной основы в другую парадигму словоизменения», так и «одно из двух противополагаемых свойств как составляющих данную категорию». Термин «robot» в последние годы с развитием компьютерных технологий также приобрел новое значение — «a user who is actually a programme» (вспомогательная программа-пользователь). Также не однозначно экзотическое слово kangaroo: в конце XIX - начале XX в. в объеме его значения было слэнговое «a tall thin man, especially ill-shaped and round-shouldered».

Существование самого принципа экономии языковых средств возникает из-за несоответствия объема памяти человека количеству осваиваемой информации. Г. Уоррелл в своей книге «Science of Human Behavior» (Warrel) 1962) приводит такие данные: 500 самых употребительных слов английского языка передают более 10 000 значений, причем чем употребительнее слово, тем более развита система его производных значений. По другим подсчетам, на одно ангиийское слово в среднем приходится до 25 значений. В речевом акте, высказывании используется одно из этих значений. Выбор нужного подсказывается окружением слова в конкретном речевом акте, иначе говоря, полисемия нейтрализуется контекстом.

 

Выводы по Главе 1

 

Вывод 1. Когнитивная наука сегодня чрезвычайно актуальна. Существует уже ряд самостоятельных и самодостаточных научных направлений, которые называются когнитивными: когнитивная лингвистика, когнитивная философия, когнитология и др.

Когнитивная наука изучает устройство и функционирование концептуальных структур в человеческом сознании, обеспечивающих специфическое для человека взаимодействие с другими людьми и окружающим миром в целом.

Когнитивная лингвистика – выяснение лингвистической адекватности когнитивных построений. Она изучает и описывает концепты языковых единиц; её интересует употребление слов. Слово для когнитивной лингвистики символизирует некую модель (фрагмент) мироотношения, концепт.

Когнитивная лингвистика описывает не значения, а то, как они получаются (или могут) получаться в сознании человека (фреймы, образы, концепты).

Сочетаемостные возможности языковых единиц и их грамматическое поведение мотивированы их концептуальными содержаниями (именно грамматическое поведение глагола GET мы и исследуем).

Категория концепта – категория мыслительная, дающая большой простор для толкования какого-либо образа, представления, когнитивной метафоры. Концепт, в отличие от значений слова, - это совокупность всех значений слова, целостный смысловой образ, ассоциируемый с данным словом. Так, концепт, выражаемый глаголом GET, – ИЗМЕНЕНИЕ СОСТОЯНИЯ (рабочая формулировка автора данной работы! ).

Мы рассматриваем два типа концептов: культурологический (на уровне общей характеристики) и грамматический (как основной объект нашего анализа).

Культурологический концепт – взаимодействие между интерпретируемым знаком и его интерпретантами в различных культурах.

Грамматический концепт – в сфере грамматики наблюдаются глобальные «кластеры смыслов», тем или иным образом проявляющиеся в различных языках.

Многие концепты реализуются как через лексические, так и через грамматические единицы и категории. Диахроническая перспектива показывает движение сочетаний лексических единиц в сферу грамматики, например, в процессе грамматикализации аналитических конструкций и форм.

И именно о грамматикализации глагольной лексемы GET пойдет речь во второй Главе нашего анализа.

Вывод 2. Начиная с конца 70-х годов XX века, исследование эврисемии прочно вошло в круг научных интересов лингвистов (Гросул Л. Я., Плоткин В.Я., Шапошникова И.В. и многие лругие).

Термин эврисемия для описания широкозначности был введен В.Я Плоткиным, а термин широкозначности – Амосовой Н.Н., – под которым понимается значение слова, содержащее максимальную степень обобщения, проявляющееся в чистом виде лишь в условиях изоляции слова языка и получающее конкретизацию при употреблении данного слова в речи.

Ядро широкознаяных глаголов английского языка – это 10-12 глаголов, которые активно участвуют в формировании аналитических конструкций, большей частью – биномного формата.

В центре ядра - глаголы be, have, do. Их объединяет одно из самых абстрактных языковых значений – значение состояния предмета.

От понятия широкозначности следует отличать понятие полисемии. Многозначное слово обладает в языке несколькими значениями вне контекста. Широкозначное слово, напротив, вне контекста однозначно. Это слово, таким образом, имеет широкую семантическую референцию, его понятийный объем велик, а конкретное содержание уточняется, но не меняется (! ) в условиях речи, т. е. в контексте.

Широкозначные глаголы – результат напряжённой когнитивной работы сознания, связанного со сложнейшими процессами интерпретации человеком фактов окружающей действительности и на этой основе собственном формировании картины мира, которую он – человек – формализует посредством знаковой системы родного языка.

Другими словами, каждый носитель эврисемии способен представлять в языке определенный онтологически (познавательно) значимый базовый для его лексического значения концепт, который отличается

1) богатством семантико-синтаксических валентностей,

2)  частотностью употребления, широким диапазоном использования в речи и

3)  наибольшей активностью в формировании аналитических глагольных лексем (которые образованы на базе его – глагола - семантико-синтаксических валентностей).

Глава 2. Английский глагол GET: полисемия и широкозначность. Выражение концептуальных грамматических значений инхоативности (начинательности), пассивности и перфектности II-А. Смыслоразличительный инвентарь глагола GET

Основные смыслы глагола GET

 

Английский глагол get имеет много употреблений, поэтому будет полезным точно определить чтó понимается под «пассивным get» и под другими обсуждаемыми здесь конструкциями с get. В современном английском get имеет, по крайней мере, следующие смыслы:

1) начало обладания, 5) каузация,

2) стативное обладание, 6) обязательство,

3) движение, 7) инхоативность,

4) разрешение, 8) пассивность.

Эти случаи употребления даны в следующих примерах (1-8):

1) начало обладания: Next day it’s the only way to get a ticket.

2) стативное обладание: You’ve got a perfect motive.

3) движение: Without using any money, some of the escapees got as far as North Wales, Yorkshire, and Scotland.

4) разрешение: You may not get to attend client meetings, but this depends on whether you were employed as an experienced but young professional or are a new entrant who is just beginning.

5) каузация: Unfortunately, it is often difficult to get agents to attend these productions.

6) обязательство: You’ve got to look at evidence, that’s what you’ve got to do!

7) инхоативность: Sometimes students get anxious about this, and believe they are not making audience contact early enough.

8) пассивность: Well, we got caught, of course, by this very Mr. Snead.

Синтаксически пассивный get состоит из глагола get, сопровождаемого пассивным причастным дополнением. Семантически он обозначает процесс или событие под воздействием синтаксического субъекта, очень напоминая глагол be. Синтаксические ряды «get + пассивное причастие», которые обозначают изменение состояния, а не четко выделенное событие, обычно классифицируются как инхоативы или «адъективные пассивы» с позиций диахронических оценок пассивного get /Chapell; Collins/.

Диахронический анализ, часто используемый для различения инхоативов от пассивов, показывает, что пассивы имеют активную парафразу. Однако, для инхоативных примеров типа get acquainted и особенно get annoyed, парафраза не всегда является убедительным приёмом. Имеется большое семантически частичное наложение между инхоативом и пассивом: граница между этими двумя употреблениями – трудноуловима, и многие примеры имеют двойное толкование. Для диахронического анализа это наложение представляется очень важным.

 

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться: