А. Скобов. Мифы авторитарной модернизации

Стр 1 из 6Следующая ⇒

А. Скобов. Мифы авторитарной модернизации

Сказание о просвещенном авторитаризме. 1

Грани.ру, 30.01.2008. 1

Повелительница зэка у Медной Горы.. 3

Грани.ру, 03.03.2008. 3

О так называемом «реванше совка». 7

Каспаров.Ру, 11.09.2016. 7

Как дети малые. 9

Грани.Ру, блог, 29.10.2016. 9

Познер и авторитарная модернизация. 10

Каспаров.Ру, 01.11.2016. 10

Нормальная элитарная автократия. 12

Каспаров.Ру, 08.11.2016. 12

Сказание о просвещенном авторитаризме

Грани.ру, 30.01.2008

Каждый, джунглей жизнь кто знает,
Утверждает: крокодилов добрых не бывает.
Но я верю, что в Южной Америке,
Мне роднее, чем сын первородный,
И любим мной почти до истерики,
Крокодил живет общенародный.
Ест людей лишь по постановлениям,
Только с ордером рвет и терзает.
Потому-то в слезах умиления
Его каждый раз вновь избирают.

Из советского самиздата 70-х годов

Недавно на «Гранях» был опубликован отклик Ирины Павловой1) на первый в этом году номер журнала «Эксперт», вышедший под шапкой «Россия. Пять веков империи»2). Статья анализирует искания поклонников путинизма, претендующих на выработку для него некоей идейно-теоретической базы. Искания эти, похоже, завершены. Придворные мудрецы наконец-то обрели своих духовных отцов в лице Уварова, Леонтьева Первого, Победоносцева. Разум и душа самих правителей вряд ли отягощены подобными изысками. Но несомненно, что путинский режим как магнитом притягивает людей, черпающих вдохновение из копилки наиболее консервативной (я бы сказал, реакционной) политической мысли XIX века. Очевидно также, что режиму это нравится, он готов их использовать, брать на вооружение их разработки, хотя сам предпочитает некоторые вещи вслух не проговаривать.

Ирина Павлова убедительно показывает, что столь модная сейчас в пропутинских кругах имперская идея направляется теоретиками режима не столько вовне, сколько внутрь страны – для обоснования недопустимости и невозможности в России демократии и правового государства по западному образцу. Россия может быть только империей – иначе она будет колонией. Следовательно, отдельная личность должна быть подчинена делу имперского строительства, а власть должна быть авторитарна.

Итак, как говорится, маски сброшены. Путинизм питается соками от имперско-самодержавных корней. К сожалению, статья содержит пассаж, в значительной степени обесценивающий этот точный и актуальный анализ. И свидетельствует он о том, что не только консерваторы (о чем справедливо пишет г-жа Павлова), но и некоторые либералы тоже не выучили уроки истории. Автор как бы оправдывается перед консерваторами:

«Приверженцы демократии не против авторитарного правления для России, учитывая ее размеры и масштаб проблем. Но они за авторитаризм, который направляет страну по пути к правовому государству, свободе и демократии, а не к диктатуре. Они за авторитаризм, культивирующий западные ценности, а не отказывающийся от них».

Интересно, что те самые либеральные интеллигенты, которые так любят попрекнуть народ его патриархальной тягой к царю-батюшке из русских сказок, часто сами тайно или явно мечтают о некоем просвещенном авторитаризме, который осуществляет прогрессивные реформы, открывает двери для буржуазного развития, способствует созреванию недостаточно зрелого гражданского общества и создает тем самым предпосылки для становления правового государства.

Один такой прогрессивный автократ, способствовавший развитию гражданского общества и капитализма, был красивый романтический герой в эполетах, со шпагой и на коне (не то что лубочный Царь Горох, который «только по блинам»). Он обошелся Европе в полтора десятилетия опустошительных войн, в которых погибли многие сотни тысяч человек. Если он и создал к чему-то предпосылки, так это к мощному общеевропейскому феодально-абсолютистскому откату после Венского конгресса.

Через три с половиной десятилетия его племянник начал с массовых репрессий. Только в ходе государственного переворота сверху а-ля Ельцин-93 было убито несколько тысяч человек и несколько десятков тысяч арестовано (его великий дядя хотя бы переворот провел бескровно – разогнали депутатов прикладами и все). Закончил он катастрофической для Франции войной с Пруссией. Кстати, один из его соратников прямо обещал «двинуть вперед прогресс при помощи террора и коррупции». С коррупцией еще лучше получалось у латиноамериканских каудильо.

Не лучше дело и с так называемым «просвещенным абсолютизмом» XVIII века. «Философ на троне» Фридрих II превратил Пруссию отнюдь не в философский салон, а в казарму. Екатерина II довела российское крепостничество до уровня древнеримского рабовладения.

Не бывает просвещенного авторитаризма. А в России, которой почти всегда безраздельно владело широкое лицом начальство, тем паче. Благодушный русский начальник Трепов, по-отечески выпоровший оглохшего при задержании на митинге несогласных политзаключенного, – это еще самый либеральный, «прогрессивно-реформаторский» вариант.

В России любой авторитаризм всегда будет иметь самодержавно-черносотенную морду (или держиморду). Потому что это природная физиономия российской бюрократии. Она может иной раз по какой-то своей надобности надеть либеральную европейскую маску. Но маска эта держится на ней плохо и недолго. Быстро съезжает набок.

Советская либеральная интеллигенция любила Париж и Цветаеву. Свободно ездить в Париж и читать Цветаеву ей не давала злая коммунистическая партноменклатура и поддерживавший ее тупой «гегемон», которому в жизни не надо было ничего кроме винного магазина и который с подозрением и раздражением относился ко всякому, кому нужно было что-нибудь другое. Но пришла перестройка и явила миру новых прогрессивных номенклатурщиков, которые заговорили на языке западных ценностей, и оказалось, что они тоже очень любят Париж. Для интеллигенции это явилось таким культурным шоком, что о Цветаевой как-то не вспомнили и, что еще существенней, проглядели принципиальную деталь: эти люди с самого начала любили не Париж, а Куршевель.

И интеллигенция безоглядно бросилась помогать им проводить либеральные реформы, то есть приватизировать в свою пользу богатства страны. Предоставила свои лучшие интеллектуально-теоретические силы, от экономистов до культурологов. Ну как было не помочь этим симпатичным, европейски ориентированным ребятам? И грех было при этом не «кинуть» противного красно-коричневого гегемона. За то, что при совдепии не хотел посодействовать свободному перемещению людей и идей через границы. Но чтобы этот гегемон не загнал опять всех назад в совок, нужен был «просвещенный авторитаризм». Может быть случайное совпадение, но именно в этот момент номенклатуре он тоже понадобился.

Что и говорить, либеральная маска здорово помогла тогда номенклатуре. Но когда передел собственности в основном совершился, она перестала быть нужна. И из-за нее немедленно выглянула до боли знакомая азиатская рожа душевладельцев, кормленщиков и опричников. А либеральная интеллигенция через поддержку бонапартистского переворота 1993 года попала прямиком в путинский паханат.

Высокое пушкинское «правительство у нас единственный европеец» обратилось гримасой офисного быдла, точно почувствовавшего своим классовым чутьем, что ходить строем, служить империи и кормить ее своим мясом будет стадо голодных и грязных свиней, а чистенькие, прикормленные, кондиционированные свиньи будут при волках империи работать подпасками (полицаями), реализуя либеральный принцип «государство для гражданина». Тут ведь вопрос в том, для какого гражданина. Нашумевшая тирада про звероподобный народ1), независимо от ее происхождения, есть кривое зеркало либеральных мечтаний о просвещенном авторитаризме. И со всех интернет-форумов это зеркало хохочет над нами.

Грани.ру, 03.03.2008

Но начальник умным не может быть,
Потому что не может быть.

Александр Галич

Шквал литературных образов вызвало у меня приведенное в недавней статье Ирины Павловой1) мнение американского историка Ричарда Пайпса о том, что России нужен Петр. Но начну по порядку, без эмоций и не с России.

Поклонники теории авторитарной модернизации, разрушающей устои традиционного общества и выкорчевывающей феодальные пережитки, в качестве успешных примеров часто приводят Германию и Японию XIX века. Но созданная «железным канцлером» Бисмарком полуабсолютистская-полупарламентская Германская империя рухнула в результате революции, проиграв развязанную ею мировую войну. Рожденная таким образом демократия была хилой и больной и вскоре стала легкой добычей нацистского тоталитарного монстра, устроившего новую мировую бойню. Похожей оказалась и траектория Японии.

Где же тут успех? Вводить правовое государство в Германии и Японии пришлось «дядям в пробковых шлемах». Путь к демократии стран, прошедших авторитарную модернизацию, оказался путем через национальную катастрофу. Разумеется, такой путь не исключен и для России. Но надо сознавать, что именно этот путь является наиболее болезненным, трагическим, чреватым тяжелейшими и трудно заживающими историческими травмами.

А вот почему авторитарные модернизации терпят провал, хорошо видно на примере как раз России. Реформы Александра II не предотвратили революционную катастрофу по двум причинам. Во-первых, крестьянская реформа была ориентирована прежде всего на то, чтобы создать максимально щадящие условия «перехода к рынку» для помещиков. Для крестьян же эти условия оказались максимально мучительны. Во-вторых, Александр так и не решился допустить к управлению общество, то есть ограничить свою авторитарную власть. Он не был упертым фанатиком «истинно русского самодержавия». Но какого бы то ни было общественного контроля, общественного вмешательства в свои дела категорически не желала окружавшая царя правящая бюрократия, в том числе и ее «прогрессивно-реформаторская» часть.

Исторически успешными реформы могли бы стать, если бы обеспечили более справедливый баланс между интересами различных социальных групп. Для этого нужно было, чтобы давление на царя-реформатора консервативных элит было уравновешено воздействием со стороны общества. Но именно давление общества оказалось слишком слабым.

С некоторыми поправками то же самое можно сказать и про «русского Бисмарка» Петра Столыпина. Революция 1905 года вырвала у царизма ублюдочный полупарламент без права контроля над правительством. В этом последнем вопросе российская бюрократия готова была лечь костьми, но не уступить. А для того чтобы преодолеть ее сопротивление и взять этот барьер на пути к парламентской монархии европейского типа, у революции чуть-чуть не хватило напора. Столыпин же последовательно защищал возникшую политическую систему от любых попыток ее демократизации.

Что касается знаменитой столыпинской аграрной реформы, предполагавшей постепенное формирование эффективных фермерских хозяйств путем выделения их из крестьянской общины, то, возможно, теоретически она была хороша. Но любая реформа, чтобы стать успешной, должна быть принята народом. Крестьянство не могло принять решения аграрного вопроса, при котором помещики ничем не поступались. Столыпин же стеной встал на защиту неприкосновенности российских латифундий, хотя и понимал, что они «отжили свой век».

Кстати, господствующие элиты ответили своему спасителю черной неблагодарностью. Именно они блокировали любые попытки Столыпина внедрить в практику полусамодержавной монархии хоть какие-то принципы правового государства. Под него копали при дворе, царь ждал лишь удобного момента, чтобы избавиться от беспокойного премьера. Авторитарная система отторгала авторитарного модернизатора. Даже если не принимать конспирологической версии об убийстве Столыпина в результате заговора верхов, двойной агент Богров стрелял уже не «в самое сердце России», как пишет Солженицын, а в «политический труп», как пишет Янов.

Беда всех авторитарных модернизаторских режимов в их тесной связи с доставшимися от прошлого элитами. Какими бы ни были личные устремления их лидеров, такие режимы стремятся не к облегчению модернизации, а к наиболее комфортному встраиванию этих элит в модернизирующееся помимо их воли общество. При этом интересами всех остальных пренебрегают. Такие режимы не ускоряют процесс модернизации – напротив, притормаживают его. Они не могут быть заинтересованы в становлении гражданского общества, ибо созревшее гражданское общество стремится сбросить с себя авторитарную власть.

Гражданское общество может подспудно вызревать и под свинцовой крышкой авторитаризма. Но не авторитарный режим создает для этого условия. Он вообще ничего не создает, как неспособны творить добро воплощающие неограниченную власть и силу герои-двойники «Мастера и Маргариты». Они могут наказать зло, уничтожить негодяя, но бессильны спасти невиновного даже от себя самих.

Авторитаризм – дурная болезнь недостаточно развитого гражданского общества, а не стимулятор его развития. Ничего кроме корыстных интересов паразитических групп за современным российским авторитаризмом не стоит. Он может лишь душить гражданское общество, растлевать его собственной продажностью и цинизмом. Причем сегодня он вообще ничем не оправдан. Потому что российское общество давно достойно лучшего.

За сентиментальными сказками охранителей о народе-богоносце и его особой соборности на самом деле всегда стоял брезгливый страх перед собственной страной, представлявшейся ими «ледяной пустыней, по которой ходит лихой человек» (Победоносцев). Этот страх передался и части либералов. Но Россия не ледяная пустыня.

Уже в советское время Россия была страной с преобладающим городским образом жизни, рациональным типом сознания, свободным от пут традиционных малых групп гражданином, самостоятельно определявшим свою жизненную стратегию, с высоким уровнем горизонтальной и вертикальной социальной динамики и с достаточно однородной культурной средой. Тупой «гегемон», интересующийся только винным магазином, – это в значительной степени жупел снобистско-интеллигентского сознания. Между прочим, этот гегемон неплохо знал русскую классическую литературу, хотя бы в рамках школьной программы. И в заводских курилках перед перестройкой обсуждал достоинства парламентаризма и многопартийности. Не будем вдаваться в спор, благодаря или вопреки советскому тоталитаризму, но модернизация в России уже была свершившимся фактом.

Именно этот народ совершил бархатную революцию 1991 года. Можно, конечно, говорить, что он оказался статистом в руках борющихся за власть номенклатурных группировок. Но это верно лишь отчасти. Облик революции придают те, кто ее делает, а не те, кто ими манипулируют. То, что вышла бархатная революция, а не бессмысленный и беспощадный бунт, – заслуга народа. Верхи-то как раз (как показали дальнейшие события) аллергии на кровь не имели.

Да, народ был в очередной раз обманут элитой. Ему не хватило политического опыта, которого действительно при господстве КПСС взять было неоткуда. Он разочаровался в парламентской системе, выродившейся в олигархическое господство клик казнокрадов, и расстался с ней без сожаления. Поддержал авторитаризм, на самом деле эти клики от него же и защищающий. Но ничего неевропейского в этом нет. Ни одна собака не тявкнула в Англии, когда Кромвель разогнал «охвостье» Долгого парламента. А когда Наполеон написал конституцию, отводившую депутатской тусовке смешное место фигового листка на его единоличной власти, французы испытывали злорадство.

Послевкусие незавершенной раннебуржуазной революции пройдет. Я не знаю, когда и по какой причине – оттого ли, что рухнут цены на нефть, или людям просто станет тошно от культивируемого и насаждаемого властью всеобщего цинизма, – но страна проснется и сметет правящую клептократию, завалит авторитарного медведя. И единственная продуктивная стратегия для приверженцев правового государства – работать на эту будущую революцию. И не бояться, что протестные движения иногда выглядят не так, как положено по теории.

В России часто одеваются не в свои одежды. Бывает, что движения, объективно направленные на утверждение принципов гражданского общества, внешне выглядят совершенно антизападно. Особенно если заклятые враги гражданского общества рядятся в европейские камзолы и то, что они несут, начинает в головах многих отождествляться с Западом вообще.

Действительно, трудно разглядеть в фундаменталистском староверчестве радикальную народную реформацию, к сожалению, в России не состоявшуюся (кстати, в Европе протестантские радикалы ранней Реформации были не меньшими фундаменталистами, чем Аввакум). Но неужели не узнать в ряженой образине азиатскую тоталитарную деспотию с ее извечной претензией на полный контроль над частной жизнью подданных, вплоть до внешнего вида их лица? И вот тут я хочу вернуться к тому, с чего начал, – к Петру.

Петр увел Россию от Европы гораздо дальше, чем стояло от нее сонное Московское царство с его полупридушенными земскими соборами. Допустим, боярские бороды – забавный курьез. А вот казенно-крепостнические гиганты петровской индустрии – уже серьезнее. Европа-то шла по пути частного предпринимательства и вольнонаемного труда.

Петр вместе с его личным государственным олигархом Демидовым – создатели ГУЛАГа. Какой беспросветной безнадегой наполнен мир уральских сказов, мир расконвоированных наследников тех, кого при Петре отлавливали на дорогах и приковывали к тачкам в шахтах Каменного Пояса, кому суждено было навечно остаться «у Медной Горы Хозяина»! Эти люди придумали, что кроме мучителя-Хозяина есть еще справедливая Хозяйка, которая карает злодеев, но счастья людям тоже не приносит. Никто почему-то не может воспользоваться ее добротой, и лишь судьбы ломаются от соприкосновения с ее могуществом. Бесплодная каменная баба. Ее Величество Белая Вошь, повелительница зэка.

Много раз губила Россию вера в добрые намерения царей. И не приверженцам западных ценностей ее поддерживать. А ведь создавшие собранный Бажовым фольклор уральские мастеровые лучше иного современного интеллигента понимали все про авторитаризм. Сердцем чуяли.

Каспаров.Ру, 11.09.2016

Как дети малые

Грани.Ру, блог, 29.10.2016

Я, кажется, скоро начну восхищаться кремлядью. Восхищаться тем, как она лихо разводит всех этих полезных буржуазных идиотов. Полезные буржуазные идиоты продолжают «ловить сигналы из Кремля» о том, что Кремль вот сейчас уже точно начнет возвращаться к своей ранней «буржуазной нормальности». Ну прямо как дети. Или как самки в обезьяньей стае слушают сигналы альфа-самца. Вот он (лично или устами своего холуя) пожурил Хирурга и Киселева. Скоро самого Энтео пожурит. Вот одернул рвущихся с поводка милитаристов из Генштаба. Наверное, из последних сил их сдерживает. Ну, давай же, обрати на меня внимание! И вот, не дождавшись этого, Ирина Хакамада уже готова рассказывать аудитории «Эха Москвы», что Западу все-таки не следует загонять крысу в угол.

О том, что ранний, «буржуазно нормальный» путинизм начинал с грязной колониальной войны российского империализма против чеченского народа, с массовых военных преступлений, полезные буржуазные идиоты вспоминать не хотят — неэстетично. Да и по единственно верной теории молодой капитализм должен вести колониальные войны. А то, что Путин уже через год начал зачистку СМИ, рассказывавших об этой грязной войне, а заодно и о залоговых аукционах (привет оппозиционеру Коху), так это тоже нормально. Молодой капитализм должен пройти стадию авторитарной модернизации, когда ради свободы в экономике политические свободы ограничиваются.

Как дети. Не выходим из возраста, в котором верят в сказки. Например, про авторитарную модернизацию. Даже окончательный провал самого, пожалуй, мягкого варианта авторитарной модернизации — кемализма в Турции — не убедил, что все авторитарные модернизации рано или поздно поворачивают к архаике.

Нет, все заслоняет последний путинский законопроект об ужесточении ответственности правоохранительных органов за необоснованное уголовное преследование предпринимателей. Вот оно, самое главное! Обратил, обратил на меня внимание! И невдомек полезному буржуазному идиоту, что силовики прессуют бизнес не потому, что за это ответственность недостаточно высокая, а потому что к этой ответственности свои своих не привлекают, будь она трижды ужесточена. Нет, радуется как ребенок тому, что в новой статье срок за незаконное возбуждение дела против предпринимателя в два раза больше, чем срок за незаконное возбуждение дела против какого-нибудь нищеброда. И не видит в упор, что закрепление в УК принципа сословности — это и есть новый шаг назад к средневековой архаике.

И вроде все уже знают эти прекрасные люди про путинский режим. Про все его имитации, манипуляции и разводки. Но продолжают ловить сигналы. Потому что очень хочется.

Каспаров.Ру, 01.11.2016

Каспаров.Ру, 08.11.2016

Евгений Ихлов бурно отреагировал на мои последние выступления с критикой идеи авторитарной модернизации и легковерия либералов, надеющихся на возвращение путинского режима к некоей нормальности. Ихлов упрекает меня в манихействе и подсознательном стремлении к «нарастанию ада». И дальше он рассуждает о том, что даже самый отвратительный режим, решивший поиграть в «оттепель» чисто для разводки лохов, может не заметить, как он проскочит некую точку невозврата, за которой начинается необратимая горбачевская перестройка1).

При всем своем манихействе, я тоже не хочу увидеть залитую кровью Москву. И это мое нежелание сильнее жгучего желания увидеть Путина в железной клетке. И если бы появился шанс на то, что путинизм тихо сдуется до коррумпированного, но не агрессивного буржуазно-олигархического режима средней паршивости, этим шансом следовало бы воспользоваться. Такая историческая слякоть на десятилетия для меня отвратительна, но все же она предпочтительнее радикальной смены элиты ценой большой крови.

Главная причина, по которой я к такой перспективе отношусь скептически, заключается вовсе не в том, что лично Путин имеет глубокие, выстраданные фашистские убеждения и принципы. При всех своих фашистских убеждениях он относится к категории «рациональных негодяев», он вполне прагматичен и позволяет себе далеко не все, что соответствовало бы его идеалу. Но, как я писал еще в 2012 году, он фактически лишен свободы маневра в сторону «восстановления норм законности». Лишен, как это ни парадоксально, потому, что его авторитарный режим до сих остается одним из самых мягких и либеральных авторитарных режимов, известных истории.

От классического тоталитаризма даже в его самом вегетарианском — брежневском варианте путинский режим отличает принципиальная, я бы даже сказал — системообразующая вещь. В СССР вплоть до 1987 года любая оппозиционная, протестная активность, даже чисто словесная, считалась уголовно наказуемой. Политзаключенных по сравнению со сталинским временем было несравнимо меньше, потому что крайне малочисленна была оппозиция. Но процент оппозиционных активистов, так или иначе прошедших через репрессии, был чрезвычайно высок.

Путинский режим криминализует оппозиционно-протестную активность лишь частично, отдельные ее формы. Это в значительной степени нейтрализует оппозицию, но оставляет ей достаточное легальное пространство для сравнительно комфортного, хотя и неопасного для власти существования. Сегодняшние репрессии часто подлее и отвратительнее позднесоветских. После смерти Сталина в СССР практически не было сфальсифицированных политических обвинений. Политическим не «шили» уголовку. Почти. Сейчас это норма. И тем не менее, путинские репрессии носят очень избирательный, точечный характер. Процент подвергшихся им оппозиционных активистов гораздо ниже, чем при «совке». А политические убийства, за которыми явно просматривается рука власти — вообще товар штучный. В любой «банановой республике» их на порядок больше.

При этом за последние годы в РФ отстроена юридическая база для гораздо более массовых репрессий. По тем же многочисленным «законам Яровой» при желании можно было бы бросить в тюрьмы сотни публицистов, продолжающих писать и говорить то, что они думают о пакте Молотова-Риббентропа или о государственной принадлежности Крыма. Однако случаи «привлечения» по этим законам единичны, случаев реальных посадок и того меньше. Напугать такими репрессиями можно разве что новый российский «средний класс». В любом обществе с более развитой гражданственностью они вызвали бы не страх, а злой смех.

Но Кремль не торопится задействовать на полные обороты созданный им механизм. И явно сдерживает своих рвущихся с поводка цепных псов. Репрессивно-запретительная составляющая путинского режима носит лишь вспомогательный характер по отношению к другим, более важным его составляющим. Каркас же режима — это манипулирование избирательной и судебной системами с широким использованием прямых фальсификаций, а также контроль над теле-радиоэфиром и основными печатными изданиями. Вот это и позволяет Кремлю жестко регулировать допуск на политическую арену и в информационное пространство тех или иных игроков.

При всем своем богатом воображении, я не могу себе представить, чтобы Кремль добровольно, а не под угрозой вплотную надвинувшегося краха, пошел на демонтаж этой машины манипуляций. Она — его кровное. То, что позволяет Кремлю осуществлять широкомасштабную архаизацию сознания российского общества. Вытравлять из него внушенные еще лицемерным «совком» чисто западные гражданские представления о том, что правящая элита должна быть «слугами народа» (наемными менеджерами). Что народ может и должен спросить со своих наемных слуг, откуда у них дорогие часы, роскошные дворцы и навороченные яхты. Вся эта машина манипуляций нужна, чтобы внедрять в народное сознание «новые» представления о том, что самая естественная форма отношений между властью и обществом — это как при Грозном.

Я не считаю народ российский невинной жертвой манипуляций со стороны захвативших власть мерзавцев. Если кремляди удалось так легко, практически без сопротивления, разбудить в народе архаику, значит он был к этому предрасположен. Но это лишь подтверждает мой тезис, невыносимый для праволиберального слуха: все модернизационные успехи всех авторитарных модернизаций неполны, непрочны и обратимы.

Евгений Ихлов пишет, что до 20 годов XX века во всем мире была возможна только авторитарная модернизация, а в России и сейчас возможна только она. Мне это напомнило рассуждения видного российского фашиста Максима Калашникова о том, что увлечение правами человека — это мимолетный зигзаг в развитии, историческое недоразумение. А так, люди веками жили, не стесняясь казнить своих политических оппонентов и вводить государственные религии.

Безраздельное господство авторитарных форм власти действительно характерно для доиндустриального, аграрно-ремесленного общества. Эта эпоха закончилась с переходом к крупному машинному промышленному производству. На этом исчерпали себя все авторитарные модернизации. Потому что они меняли лишь технологии, но консервировали архаичные социальные отношения. Преодоление архаики в социальных отношениях — это эмансипация личности, это появление и расширение ограничений и запретов на то, что один человек может делать с другим человеком. А это и есть преодоление авторитаризма.

Свой лимит на незавершенные авторитарные модернизации Россия давно исчерпала. Давно оплатила сторицей все исторические счета за них. Не единожды. Кровью. Между тем праволиберальная публика продолжает жить мечтой о том, как «продвинутая» элита будет принуждать модернизироваться традиционалистское большинство. Потому и страдает импотенцией ее оппозиция путинизму. Она с тоской вспоминает то время, когда путинская власть «вместе с элитами — экономической, интеллектуальной, творческой — противостояли дремучему и дикому народу». И ей всерьез мерещится, что «вся либеральная общественность, интеллигенция, все думающие люди 1990-х, перейдя в следующее десятилетие, автоматически стали элитой путинской эры»1).

Не надо говорить за всех. Как будто и не было тех, кто протестовал против чеченской бойни. Но что Ксении Анатольевне Собчак до чеченской бойни, грязной, неэстетичной, негламурной. И невдомек ей, что именно игры в «элитарную автократию» широко открыли двери торжеству принципа неподсудности власти, так ярко воплотившемуся в памятнике царю-чикотиле в Орле. Нет, для нее поздний путинизм плох лишь тем, что вместо опоры на элиты он якобы стал опираться на плебс и дал ему волю.

Правые либералы не собираются демонтировать путинскую машину манипуляций. Они хотят ее лишь перенастроить, чтобы она заработала в их пользу. Возвращение путинского режима к нормальности для них — это всего лишь имуннитетная грамота тонкому слою предпринимателей от наездов силовиков. Чем это принципиально изменит режим? Ах да, передовое учение неолиберализма гласит, что если сегодня дать чисто феодальную привилегию бизнесу, через несколько поколений в обществе выработается представление о том, что заключенных в тюрьмах нельзя бить.

Вот только могут ли такие концепции вдохновить тех, кто сегодня становится жертвой полицейского беспредела? Кроме того, я глубоко убежден, что длительное сосуществование человечества с ядерным оружием невозможно в принципе. У человечества нет ста лет на решение этой проблемы. А без ликвидации путинского режима эту проблему быстрее не решить.

1) Ирина Павлова. Утопия при власти. Грани.Ру, 14.01.2008 г.

2) Ссылка на журнал «Эксперт» не открывается.

1) Роман Лейбов. В мире жывотных. Грани.Ру, 24.01.2008 г. Автор приводит анонимную цитату, появившуюся в интернете, а затем исчезнувшую: «Страну населяет звероподобный сброд, которому просто нельзя давать возможность свободно выбирать. Этот сброд должен мычать в стойле, а не ломится грязными копытами в мой уютный кондиционированный офис. Для этого и придуманы “Наши”, “Молодогварейцы” и прочий быдлоюгенд. Разве не понятно, что при свободных выборах и равном доступе к СМИ победят как минимум ДПНИ и прочие коричневые? Валить из страны надо не сейчас, когда “Наши” и прочие суверенные долбоёбы строем ходят. Валить от сюда надо именно когда всезвероподобной массе короче когда этим жывотным позволят избрать себе достойную их власть. Вот тогда я первый в американское посольство ломанусь. А сейчас всё прекрасно - бабки зарабатывать можно, в жж лаять на кремль можно, летать куда угодно можно. и не надо ребёнку еврейскую фамилию на русскую менять чтоб он в МГУ поступил. Сейчас полная свобода. Просто не надо принимать пропаганду на свой счёт. Ей не нас дурят, ей нас защищают от агрессивной-тупой-нищей массы, которая всё пожрёт, только дай ей волю. Слава России! »

1) Ирина Павлова. Три дороги. Грани.Ру, 08.02.2008 г.

1) Евгений Ихлов. Уже при дверях. Каспаров.Ру, 10.09.2016 г.

1) Александр Хоц. Развод как путь в реанимацию. Каспаров.Ру, 29.10.2016 г.

2) Владимир Познер. Обращение к Константину Аркадьевичу Райкину. Сайт «Эха Москвы», блог, 29.10.2016 г.

1) Евгений Ихлов. Колебательный контур фашизма. Каспаров.Ру, 03.11.2016 г.

1) Ксения Собчак. Неверные псы Путина. Сноб, 02.11.2016 г.