Глава шестая. По слову Имама

На западе Аравийской Конфедерации. Где-то в мегаллаполисе Мекка. Три дня спустя.

Было слишком жарко для этого времени года, но это и есть Аравия, чтобы здесь горячо. Ни ветра, ни даже лёгкого дуновения не разрывало этого раскалённого ада, что воцарился над великим городом. Палящее солнце жестоко терзало эту землю солнечным огнём, заставляя воздух обжигать сами лёгкие. Да, каждый вздох в этом месте давался с болью, ибо воздушный кипяток стремился выжечь внутренние органы.

И весь ад, сотканный из жары и духоты навис над городом, который со временем стал настолько священным, ибо стал единственным пристанищем Единой Мусульманской Веры, Великим Исламаторием… у этого великолепного города было множество имён, но все они не могли отразить величия этого города, который тем не менее окунулся в омут религиозности с таким дурманом, что Конгрегация Христианской Веры или в прошлом Империал Экклесиас могла лишь позавидовать тому, как новые последователи Веры Пророка излагают мысли и веру в массы и как их слушают…

Город стал настолько огромным, что в нём вмещалось больше пятидесяти миллионов жителей, ведущих образ жизни, утверждённый Великой Мусульманской Конфедеральной Мечетью – религиозной исламской организацией, которая и правила вместе с королём и советом шейхов. Никто не смел нарушить священного порядка, ибо он «предопределён самим Аллахом, и преступление его есть опаснейшей богохульство против нашего Бога и слов его пророка». За порядком следили «Низшие Кади», которым вверили в руки отслеживание следование народа тому порядку, что был установлен. Если свершалась любая ошибка, вплоть до обычного неправильного жеста или незначительного отклонения коврика на намазе, человека могли подвергнуть тут же казни, ибо он «нарушил священный порядок, установленный самим Аллахом». А если каждый шаг был под контролем, то говорить о собственных воззрениях и говорить не следует, ибо, как сказано: «Все ваши идеи, мысли и слова определены самим Аллахом и не должны противоречить тому порядку, что он установил, ибо это преступление против мира и Бога! »

Но, несмотря на жуткую религиозно-духовную тиранию Великой Мусульманской Конфедаральной Мечети, город не погибал в трущобах и обязательных податях её, которые составляли пятерину дохода, мегаллаполис процветал. Большая часть городских автомобильных дорог были покрыты новым чистым асфальтом, без единой трещинки, а местность у правительственных и религиозных зданий была вымощена плитами из мрамора. В мегаллаполисе раскинулись прекрасные парки, с пышущей зеленью и красивыми цветами востока. По всему гипергороду строили прекрасные комфортабельные постройки, что могли напоминать маленькие поместья или небольшие дворцы. Самые скромные дома в этом мегаллаполисе были похожи на одноэтажные виллы с собственным ограждением, представленной стеной, внутренним двориком и садом.

К центру мегаллаполиса город рос, словно лес. Одноэтажные постройки сменялись на более высокие и всё выше и выше, вплоть до небоскрёбов, где самые низкие были от четырёхсот метров, а самый высокий достигал девятисот метров и именовался как «Шпиль Аллаха». Нетрудно догадаться, что именно он был в собственности главной и единственной религиозной организации. И посреди улиц высотного леса, который отражал тысячи солнечных лучей и сиял подобно небесному светилу, воцарилась вечная тень и неестественная прохлада, ибо лучи главной звезды сюда практически не попадали.

Но внутри этого города словно повисло напряжение. «Младшие Кади» заполонили улицы, отслеживая каждое действие покорных им людей. Никто не мог уйти от всевидящего ока Мечети, что стремилась установить тотальный религиозный порядок над людьми. И казни не были столь редким явлением. Многие города Аравийской Конфедерации были оборудованы специальными проспектами, где расстреливали и весили тех, кто «Преступил духовный закон веры». И если бы не запахо-очистительные воздушные установки, которые ароматизировали вдыхаемые массы, то большинство городов давно бы задохнулось от трупной вони.

В самом мегаллаполисе люди, которые раньше обвинялись в различных преступлениях, старался ходить с немного припущенными голосами вниз, так как это «Угодно Аллаху, ибо люди могут не увидеть, чем можно искуситься и впасть во грех, тем самым отвергнуть Его». И малейшей отступление от этого правила, которое не удалось оправдать, могло повлечь за собой расплату, в виде пяти ударов дубинкой по спине или оплатой штрафа.

И порой нельзя было определить, кого осуждали, а кого – нет. Но своих людей горожане отличали даже по походке и могли сказать, откуда прибыл человек, из какого региона Конфедерации, но в этом случае большинство людей впадали в ступор…

Два человека медленно шли по улочкам города размашистым шагом. Такой шаг не был приемлем для обычной походки, так как утверждён Проповедью-112 второго Верховного Муфтия, как «шаг, приемлемый для спешки»…

Пара человек, облачённых в обычные восточные одежды, вроде которых носят в пустынях, совершенно не понимая, что они нарушали «Правило светских одеяний в городах, установленное Проповедью-67 восьмого Верховного Муфтия». И с виду, похожие на остальных, они становились белыми грачами посреди чёрных ворон. Большинство горожан ходили в белых, серых, бежевых или подобного оттенка одеяниях.

Мужская одежда жителей мегаллаполиса представляла длинную тунику, из-под которой выступали специальные монохромные брюки, укрывавшие чёрные туфли.

Женщины же все поголовно были облачены в хиджабы, скрывающие всё. Даже глаза были покрыты специальной полупрозрачной тонированной плёнкой, а руки укутывались в чёрные перчатки. Всё это предпринималось, чтобы «Сокрыть женское искусительное тело, дабы не допустить умозрительного греха, который разовьётся в сознании» - как сказано в Проповеди самого Ислам-Халифа, а иначе – высшего религиозного лица в государстве.

Ну а «белые грачи оделись настолько несуразно для местного колорита, что могли вызвать подозрение у полиции, обычных горожан или «Младших Кади». На двух мужчинах была белая довольно мешковатая куртка, подпоясанная кожаным ремнём, которые покрывался широким красным платком, шаровары, уходившие под высокие сапоги и пустынный капюшон, с лицевой маской. Оба одеяния имели белоснежный цвет, подобно многим туникам мимо них проходящих.

Вся соль заключалась в том, что подобная одежда дозволялась только пустынным торговцам, которые в Мекке не появлялись или были там очень редко и такой вид вызывал только перешёптывания за спиной и удивлённые взгляды. Но мужчин это не останавливало, и они шли дальше.

- «Гнездо», сколько ещё до цели? – Прозвучал вопрос, заданный в мини-микрофон, скрытый под пустынным капюшоном.

- Вы уже устали? – Прозвучал вопрос, искажённый в сарказме.

- Послушай, если бы не ты… Морс… - С холодным упрёком уже начиналась перепалка.

- То что, вы бы ещё десяток лет провели в бесконечных поисках по всему миру… Успокойся Тит и следуй цели. – Спокойно ответил голос из рации. – Через сто метров повернёте направо.

- Тише, Тит – Заговорил рядом сосед. – Ты только раскроешь нас, а мы и так как бельмо здесь.

Но брат-лейтенант, пребывая в холодном спокойствии, не мог не возмутиться тому, что происходит. Три дня назад было названо место укрытия той девушки, которая может повлиять на всю обстановку в Автократорстве… Но место было зашифровано так сильно, с такими системами защиты, что после его дешифрации половина информации повредилась, а ещё половина оказалась завуалирована в виде стихов:

«На востоке, где царит власть абсолюта, где земля пустынна

Есть надежды нить, свет судьбы, там власть мрака опостыла.

В тех краях опасных для разума свободного

Царит диктат духовенства-государства произвольного

Это место [остальная часть информации повреждена при попытке изъять её из закрытого хранилища].

Когда эти строки были произнесены в кабинете магистра, сам Данте выдохнул и склонил голову, а Карамазов чуть не вспылил в гневе. Но всех поспешил успокоить бывший Верховный Отец, который всех призывал к размышлению и поиску места. Но на самом деле мест, подходящих под описания было всего три, двое из которых разбросаны по ближнему востоку, а третье в самом Автократорстве.

Первое нужно было искать в Аравийской Конфедерации, что славилась своими пустынями и религиозным фанатизмом. Именно здесь в роли абсолюта выступал Утопический Ислам, что был и диктатом.

Второе место именовалось никак иначе – Турецкий Султанат, известный ревностным и даже фундаментальным преклонением перед Великим Султаном, даже чих, на публике которого мог восприняться как благословение правителя. Турецкий Султанат был известен ещё как «Пустыня Тысячи Убийц». А получил он своё прозвище от того, что некогда сюда были посланы тысяча убийц, чтобы устранить султана, но правитель их всех поймал и в буквальном смысле высушил на солнце. Диктатом тут мог служить сам Султан.

Ну, третье место было самой Великой Пустошью, лежавшей на северо-востоке страны. Она всегда была известна своими радиационными пустынями, которые могли от радиационного накала сдирать кожу. И именно тут некогда располагался самый значимый Аванпост Империал Экклесиас, который создавался для религиозной обработки жителей центра и юга Балкан перед наступлением первого Канцлера. Именно в этом месте некогда собирались самые религиозные и фанатичные люди со всей Империи…

Услышав эту информацию, высказанную Флорентином и Карамазовым, Данте решил, разделить силы, попросту уяснив, что ораторские способности и связи Тетрархии тут не помогут. Карамазова и Эмилию он поставил работать в паре и отправил в Султанат, а сам с Титом и Морсом отправился в Конфедерацию.

Их поиски были облегчены параметрами дома, которые назывались в закодированной базе данных: двухэтажная постройка, выполненная в стиле местного колорита, находящаяся в центре севера главного города. И под это описание подошли все три постройки, которые располагались на севере столиц, находясь в центре огромных городов. В Мекке это было десятилетнее поместье, построенное по заказу одного из пустынных торговцев, который позже бесследно пропал… И эта странность навела на мысль тех, кто искал девушку… Заброшенный дом, который не затрагивается ни светской властью, ни Конфедеральной Мечетью и мирно стоящий посреди великого города.

Внезапно из наушника зазвучал голос, полностью развеявший раздумывание Тита, полностью вернув его к делу.

- Когда повернёте направо, вам необходимо будет пройти ещё двести метров.

- Поняли. – Тихо ответил Тит.

Вокруг двух мужчин медленно начинало царить некое религиозное безумие, которое восходило в свой апофеоз к часу дня, что именовался «Часом Аллаха». Тогда в Мекке вся жизнь останавливалась, и люди прямо на улице, в офисах, в метро, предавались «Великой Молитве». Исключение составляли только работники, названные в Проповеди-321, а именно – лётчики, военные на посту и все те, от кого зависела жизнеспособность страны.

Тит постоянно осматривался по сторонам и видел, что на каждый десять домов приходилось по мечети, которая вела постоянную работу и собирала возле себя всех тех людей, которые не были ни чем заняты. Он не знал, что согласно Проповеди-14 – «Каждый благочестивый мусульманин, если не выполняет никакое дело, то обязан пребывать в мечети и совершать намаз, дабы не податься греху лени, пока не найдёт себе дела» и Проповеди-21 – «Для исполнения проповеди-16, на каждые десять домов необходимо создание небольшой мечети в которой люди будут исполнять намаз, а десять домов с мечетью будут именоваться теперь как – Намасзская Десятина, которую возглавляет Муфтий-десятник». И везде и повсюду, куда не кинь взгляд, возвышались прекрасные строения, чьи купола были выполнены строго из золота, отчего буквально вся Мекка светилась, отражая солнечные лучи. Ну а от самой огромной мечети, выстроенной возле Каабы, имевшей высоту больше пятисот метров и несколько уровней. От её куполов, облицованных начищенной платиной, исходил такой блеск, что ослепить любого, кто поймает своими глазами её солнечный блик, попросту опалив роговицу глаза.

Многие аэропорты находились далеко от Мекки, потому, что временами такая концентрация отражённого света временами прожигала борта самолётов или ослепляла пилотов.

Вокруг люди, поймавшие во внимание мечеть или проходящего мимо Муфтия-десятника, начинали свершать Дуа – произвольную молитву, со слезами радости обращаясь к аллаху, что они увидели «Дом Господень» или «Посланника Его». Те, кого благословил муфтий, могли впасть в такой экстаз, что падали на колени и начинали реветь от радости того, что его «коснулась рука Аллаха».

Многие люди на улицах старались твердить молитвы, настойчиво шепча их себе. Но, ни одна молитва или говор не был слышен из-за того, что везде и повсюду были установлены специальные колонки и граммофоны, через которые без конца на надрыв лились молитвенные речи и гимны религиозных деятелей. У Тита уже начинало уши закладывать того, что у всяких построек, практически у каждой лился этот голос, превратившийся в одну протяжную молитвенную какофонию. Но останавливаться нельзя было, и брат-лейтенант продолжал упорно продвигаться.

Везде и повсюду двум мужчинам на вид встречались люди, грязные, запотевшие, обливаемые каплями пота и крови, стоящие на изодранных коленях, одетые только в трусы и бьющие себя плетьми по спине. Под каждым из этих фанатиков к концу дня была лужа запёкшейся крови. Это были «искупители грехов», которые вводились Проповедью-12, как обязательные. Они отбирались из числа богатейших семей, как «Дань Аллаху, дабы он через них смог дать искупление грехов народа боголюбимого».

Естественно, всё это вызывало у Тита негодования, которые сталкивались со строгой ментальной выучкой и не давали ему впасть во власть эмоций.

Внезапно они услышали воззвания сзади себя, словно их кто-то окликнул. Тит, как и Данте, знал арабский, но очень слабо, а возглас явно прозвучал на неоарабском.

- Стой. – Практически шёпотом сказал Данте своему напарнику. – Медленно поворачиваемся.

Тит и Данте увидели, как к ним подходит человек, облачённый в красную тунику и алые штаны, которые покрывали кровавого цвета сапоги. В руках он нёс довольно толстую книжку. Позади него шло ещё три человека, облачённых в туники чёрного цвета и имевшую подобную стилистику.

- «Младший Кади». – Сказал Титу Данте, объявив, кто это может быть.

- До дома ещё пятьдесят метров, почему остановились? – Прозвучал возмущённый голос в наушнике, но в ответ ему было лишь молчание.

- Именем Аллаха, здесь запрещён такой быстрый шаг. – По-неоарабски начал «Младший Кади». – Куда вы так спешите?

- На совет пустынных торговцев. – Чётко и практически без акцента ответил Данте, но у судьи уже закрались подозрения.

- То-то я раньше вас не видел в своём районе. И никто ещё тут не нарушал священных правил, установленных господом, которые кто-то смеет преступить. – Гневно разошёлся «Младший Кади».

- Простите, но мы спешим на собрание торговцев. – Всё продолжал твердить Данте, соблюдая такую же хладность в голосе.

Внезапно глаза младшего судьи расширились, и он поспешил упасть на землю, став произвольно совершать намаз, так поступили практически все те, кто был на этой улице. Люди выбегали из магазинов и падали к асфальту Мекки, который именовался священным. Люди останавливали машины и прямо на дороге свершали молебные действия. Через несколько секунд, в мановение ока всё захлестнула волна намаза, сопровождавшаяся бесконечным молитвенным гулом, вперемешку с издаваемыми всхлипами и слезами радости, которые слились с голосом из граммофонов и колонок, став одним медитативным воззванием к Аллаху.

Данте обернулся и увидел, как на него и Тита длинным жезлом, увенчанным полумесяцем, указывает высокий человек, мужчина в специальном балахоне, ушитом золотом и серебром, увешанного драгоценными камнями, отчего он весь светился, излучая отражённый свет.

- Почему ты не преклоняешь предо мной колени! – Разразился гневом человек, разве ты не готов подчиниться тому, кто есть «рука Его на земле»?

- Так кто ты? – Вопросил наигранно Данте.

- Я есть главный имам северного региона Мекки. И все мои слова есть слова Аллаха! А вы всего лишь чужаки, пришедшие сюда в овечьих шкурах, чтобы свершить срам на нашей земле.

И в подтверждение сказанного он поднял одного человека, которые неистово свершал молитву и приказал ему «Отдать жизнь во имя Его», призвав к ритуальному самоубийству. Человек попросту снял с себя ремень и затянул его у себя на шее…

- Видишь, если бы мои слова, не были словами Аллаха, то этот человек не посмел бы свершить самоубийство…. Я есть власть Его на земле, и ты, чужак, обязан немедленно преклонить передо мной свои колени.

Данте надоела эта беседа. Он мгновенно оценил опасность. Магистр уже понимал, что их раскусили, раскрыли и всё зависит от того, как себя поведёт этот имам. Именно от его действий сейчас зависел исход.

Воздух, словно замер, обернувшись в раскалённые дыхательные массы. Всюду был слышим только молитвенный гул, ужасно давивший на уши. Где-то вдалеке уже слышались мигалки полиции, и магистр решил пойти на радикальные меры.

Данте глубоко вдохнул и почувствовал, как его лёгкие обжигает воздух, но, тем не менее, он вытащил из одежд чёрный пистолет и открыл стрельбу. Плюнувший свинец разом оставил лежать на земле «Младшего Кади» и его помощников. Затем он направил дымящееся дуло на имама и снова прозвучал треск выстрелов. Но испугавшийся священнослужитель не готов был умереть и дал дёру, причём укрывавшись за спинами своих фанатиков, которых пули косили как траву на сенокосе.

- Трус! – Крикнул Тит.

- Что у вас случилось?! – Затрещало в наушнике.

- Мы проревемся! Высылай за нами эвакуационную группу через десять минут в точку альфа, конец связи! – Крикнул Тит и оборвал связь.

Данте и Тит знали, что сейчас необходимо делать, а поэтому всё дальнейшее произошло без слов и взаимных команд. У них в поле зрения уже был тот самый дом, который расположился от них в пятидесяти метрах.

Народ в панике стал разбегаться, а впереди по улице уже останавливались машины полиции, откуда стали выходить хорошо вооружённые люди. Спустя минуту три машины уже становились на пути, образовав импровизированный блокпост, собранный из автомобильной жести.

Тит вынул из-под мешковатой одежды небольшой плазменный обрез. Его ручка была выполнена из дерева, а вот место для поддержания из металла и снабжалось мощной камерой охлаждения. Брат лейтенант вынул два патрона внутри которых было синеватое вещество, скрытое под специальным металлическим корпусом, способным выдержать температуру плавления в пять тысяч градусов. Но сами снаряды быстро и со временем выходили из строя, а потому они готовились перед самим боем…

Тит быстро зарядил обрез и встал позади своего магистра, вооруженного пистолетом с лазерным наведением и имевшим целых два магазина, укрывшись за углом здания. Один подствольный, для фосфорных пуль, а другой для обычных.

- Ты готов.

Даже во время операции, от которой зависело будущие и их жизнь могла оборваться в любой момент, речь Данте звучала как нельзя холодней.

- Да. – Последовал короткий ответ, что ознаменовал начало боя.

Магистр подался из-за укрытия и начал продвижение, удерживав в руке пистолет. Он сразу же сделал два выстрела, пробившим грудь одному из полицейских, затем её один, который уложил ещё одного противника. Но буквально пара метров и Данте с Титом пришлось укрыться за одним из автомобилей, что б, ни попасть под шквальный огонь двадцати пяти оставшихся стволов. Вокруг были только одноэтажные виллы и автомобили с фонарными столбами.

Внезапно открылась дверь одной из вилл, и в ней показался человек, в привычной для этих мест одежде, вооружённый карабином, чьё дуло направлялось на двух мужчин, укрывшихся в укрытии. Но Тит сработал быстрее. Спуск крючка, громоподобный залп и ряд светло-синих пучков роем устремился к мужчине. После оглушительного выстрела из карабина не подалось дыма, ничего, кроме двух гильз, которые выходили только с зарядом, чтобы не расплавить дуло. Но и криков противника никто не услышал, ибо вся его голова и верхняя часть тела просто испарилась в адском шквале. Запечённый кусок мяса просто рухнул на землю, выронив оружие.

Тит «сломал» обрез и вытащил две капсули, что со звоном упали на землю и тут же погрузил новый боеприпас. Данте тем временем достал свето-шумовую гранту, со звоном выдернул чеку и кинул в сторону врага. После металлического звона улицу накрыл пронзительный и нестерпимый до крови в ушах писк, парализовавший действие полиции, чем и воспользовались атакующие.

Данте, переключившись на фосфорные снаряды устремился в бой, прикрываемый Титом. После первого же выстрела четверо дезориентированных полицейских, державшихся за уши и глаза, обратились в пылающие белые факелы. Ещё выстрел и уже пятеро «стражей порядка» вопят от боли и химических ожогов. Но оборона быстро опомнилась и снова встала у машин, ведя кучный обстрел по укрытию магистра и брат-лейтенанта, ставшим на этот раз стеной чьей-то виллы.

Бетон от стены начал постоянно плеваться крошкой, а пули всё ближе и ближе подбираться к цели. Тит тем временем удерживал тыл и фланги, периодически выжигая тех, кто решил помочь полиции.

Вся улица наполнилась звуками стрельбы, став привлекать уже внимание армии, что было просто ужасно, а в раскаленном воздухе уже завита запах пороховой гари, жженого мяса и смерти. До цели оставалось двадцать пять метров… недоступно далёкие метры.

У Данте оставался один фосфорный патрон, и он знал, как его использовать. Высунувшись из укрытия, но, ни одна пуля не коснулась его, на секунду он дал залп и белый пучок устремился в борт машины, проплавив его. Тут же прогремел мощный взрыв, разметавший остатки обороны и клубы чёрного дыма чёрным грибом устремились ввысь.

- Быстрее. – Без эмоций скомандовал Данте, и они побежали, а точнее – рванули со всех ног, к зданию, окружённому стеной.

Возле них лежали обгоревшие трупы полицейских и мирных жителей, испачкав улицы своей кровью и углём сгоревшей кожи, на чьих лицах навечно застыла гримаса боли и страха, но, ни Данте, ни Тита это не беспокоило.

Брат-лейтенант, подбегая, дал залп из своего дробовика в замок и она буквально расплавился с куском самой деревянной двери. Затем Данте просто снёс эту дверь с петель, когда вбегал… Но дальше была лишь досада…

Внутри двор был абсолютно запустевшим: везде поросла сорная трава, а тропинки давно заросли всякими сорняками. Сам дом был пуст. В нём отсутствовали окна, и внутри было видно, что внутри царит абсолютное запустение, словно за фасадом дома даже ничего не строили. От постройки был лишь остов и наружные стены, как будто это был макет, поставленный сюда для шутки, колючей издёвки.

- Отбой операции. Груза здесь нет. – Передал Данте по защищённому каналу, инспектору.

- Вас понял, ждите, через полминуты должен подлететь вертолёт, погружайтесь туда и сваливайте из этого проклятого места. Надеюсь, в Султанате всё получится.

………

В километре отсюда.

Северный имам, укрывшись в собственном автомобиле, приложив специальное устройство, больше похожее на тонкую пластину, которое было телефоном.

- Это вы, наш собрат по единобожии?

- Да. – Прозвучал холодный, полный злости голос.

- Господин, у меня были те, кого вы ищите… В священном городе Мекка они кого-то искали. Я прошу вас обратить на это внимание, дабы в будущем пресечь подобные инциденты.

- Ох, спасибо, - Как-то по безумному слащаво зазвучал голос из трубки. – Автократорство благодарит вас за эти сведения, мы установим полный контроль над границами и непременно засечём их, когда они войдут в них, и отследим этих ренегатов.

 

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: