Благовествование Павла согласно более поздним источникам

 

Один мой друг однажды сказал, что в мире есть люди двух видов: те, кто думает, что в мире есть люди двух видов, и те, кто так не думает59. У меня определенно первое убеждение. Год за годом обучая аспирантов, начиная с 1980-х годов, я обнаружил, что есть два разных вида учеников. Одни мои ученики, окидывая взглядом всё разнообразие древних христианских текстов, приходят к выводу, что все они похожи. Все тексты превращаются для них в один большой мегатекст, так что, в конце концов, все они в основном говорят об одном и том же. Другие мои ученики смотрят на разнообразие текстов и находят, что все они разные. Каждый текст воспринимается ими как отдельная сущность со своим собственным автором, своим собственным учением, своими собственными предположениями, так что, в конце концов, каждый текст в основном говорит что-то свое.

Должен признать, что когда я учился в колледже и немного позже, когда стал начинающим аспирантом, я принадлежал к первой категории учеников. Все выглядело в значительной степени похожим. Когда речь заходила о Новом Завете, Евангелие от Марка казалось во многом таким же, как Евангелие от Луки, которое очень похоже на Евангелие от Иоанна, которое, в свою очередь, имело много общего с посланиями Павла, размышлявшими обо всем, что сказано в Деяниях апостолов, и т. д. Но чем больше и глубже я вчитывался в эти тексты на их оригинальном языке, тем больше усиливалось утонченное ощущение того, насколько они в действительности отличаются друг от друга. Полагаю, это был мой собственный опыт обращения, когда я перешел от того взгляда, что всё, в сущности, одно и то же, к пониманию, что всё в значительной степени уникально.

 

Учение Павла в Деяниях

 

Сегодня это яснее всего обнаруживают сравнения, которые я провожу между Деяниями апостолов и посланиями Павла. Как я уже указывал ранее, мое базовое допущение состоит в том, что сам Павел является наилучшим авторитетом в знании о Павле, и если автор, живший через тридцать лет после его смерти, говорит, что Павел сказал или сделал что-то противоречащее тому, что говорит об этом сам Павел, то, вероятно, именно у Павла факты изложены верно, а другой автор дает измененную версию. Я не хочу сказать, что вследствие этого измененный текст не имеет никакой ценности: он чрезвычайно ценен, но главным образом в отношении того, чего не было, а не того, что было. Он менее ценен для того, чтобы узнать, как в действительности выглядел Павел, что он действительно говорил и делал. Но он более ценен для того, чтобы узнать, каким Павла помнили после его жизни, в последующих поколениях. Это также исторический вопрос, и он имеет важное значение для каждого, кто интересуется развитием христианской религии в годы ее формирования.

Сравнить то, что сам Павел говорит о своем благовествовании, с тем, как это описывается в Деяниях, относительно легко: нужно просто взять одну из речей Павла в Деяниях и посмотреть, насколько она соответствует собственным утверждениям Павла. Мы уже говорили о некоторых противоречиях, когда я отмечал различия между тем, что Павел говорит о языческом идолопоклонстве в Деяниях (его речь, обращенная к языческим философам на афинском Ареопоге), и тем, что он сам говорит об этом в Послании к Римлянам. Взгляды, изложенные в этих двух текстах, не просто отличаются, они противоречат друг другу В Деяниях «Павел» говорит, что Бог не придает значения ошибочному идолопоклонству язычников, так как, в конце концов, они не ведают о его существовании и не знают ничего лучшего. В Послании к Римлянам Павел говорит противоположное: Бог не прощает язычникам, но изливает на них свой гнев, потому что они очень хорошо знают, что он — единственный Бог, но они отвергают это врожденное знание, чтобы поклоняться идолам.

Противоречия между тем, что Павел говорит в своем благовествовании, и тем, что об этом говорится в Деяниях, можно заметить в первой важной речи, которую Павел произносит в Деяниях, во время первого из трех описанных в этой книге миссионерских путешествий — в Антиохии Писидийской (Малая Азия). Павел и его спутник Варнава приходят в город, и в день Субботы они идут в синагогу для проведения богослужения совместно со своими собратьями-иудеями. Поскольку они явились туда в качестве гостей, их спросили, не хотят ли они что-нибудь сказать собравшимся. Павел встал и произнес длинную проповедь (см.: Деян. 13: 16–42). Он назвал своих слушателей «израильтянами» и кратко изложил историю еврейского народа, вплоть до времен царя Давида. Затем он начал говорить о потомке Давида, Иисусе, указав, что он был объявлен Иоанном Крестителем тем долгожданным, «у Которого я недостоин развязать обувь на ногах»; но его отвергли иудеи Иерусалима, которые предали его Пилату на казнь. Однако Бог воскресил Иисуса из мертвых, что было предсказано не кем иным, как самим Давидом в Еврейском Священном Писании. Именно в Иисусе, продолжал Павел, каждый может найти прощение своих грехов.

Эта проповедь получила теплый прием, и многие благочестивые иудеи последовали за Павлом, чтобы больше узнать о том, что он сказал. На следующей неделе синагога была переполнена — народ пришел, чтобы услышать, что еще скажет Павел. Но иудейские власти испытывали зависть (они не могли собрать столько народа) и стали публично критиковать слова Павла. Павел и Варнава ответили, что, поскольку их благая весть иудеями отвергнута, они должны нести ее язычникам. В конечном счете толпа иудеев изгнала их из города.

Теперь читатель, которому всё кажется в основном одинаковым, может рассмотреть эту проповедь и найти в ней отражение собственной проповеди Павла: Иисус — Сын Божий, который был казнен и воскрес из мертвых для спасения. Но читатель, который видит всё уникальным, может заметить разительные различия между этой проповедью и тем, что мог сказать (и сказал) Павел. Как мы уже отмечали, Павел никогда не говорил, что сначала он благовествовал иудеям в синагоге, и только когда они отвергали его учение, он, довольно неохотно, уходил и искал удачу у язычников. Напротив, Павел считал себя апостолом язычников60. Его образ действий, очевидно, состоял в том, чтобы использовать в качестве места своей проповеди не синагогу, а скорее, рабочее место «делателя палаток».

Кроме того, в проповеди из Деяний удивляет то, что «Павел» подчеркивал ход истории Израиля, особенно связь Иисуса с его предком Давидом. Это совсем не тот акцент, который мы находим в посланиях Павла (где он никогда не говорит о событиях еврейской истории). Еще более примечательно, что в проповеди Павла дается краткое описание жизни Иисуса — своего рода конспект евангельских повествований о нем, которое начинается с Иоанна Крестителя и заканчивается распятием и воскресением Иисуса. Но в собственных писаниях Павла нет ничего, что указывало бы на то, что земная жизнь Иисуса имела для него первостепенное (или вообще какое-либо) значение.

Этот последний пункт кажется многим моим неопытным ученикам странным, и поэтому обычно я даю им небольшое задание: я предлагаю быстро прочитать все послания Павла в Новом Завете и сделать список всего, что Павел говорит о том, что сказал и сделал Иисус в течение своей жизни. Многие ученики потом удивляются, им не понадобилась для этого даже карточка «три на пять». В более поздней главе мы будем исследовать вопрос, почему Павел не говорит о жизни Иисуса. На данном этапе достаточно отметить, что упоминания о таких ключевых фигурах, как Иоанн Креститель и Понтий Пилат (фактически обо всех персонажах, упомянутых в Евангелиях), в посланиях Павла тоже отсутствуют.

Наконец, есть важное теологическое расхождение между проповедью Павла в Деяниях и его собственными текстами. Оно имеет отношение к одному из самых фундаментальных вопросов христианского учения: каким образом смерть Христа приносит спасение? У Павла был определенный взгляд на этот вопрос; свой взгляд имеет и Лука, автор Деяний. Внимательные читатели понимают, что Павел и Лука излагают свои учения о спасении весьма по-разному. Согласно Павлу, смерть Христа дает искупление грехов; согласно Луке, смерть Христа приводит к прощению грехов. Но это отнюдь не одно и то же.

Идея искупления заключается в том, что для расплаты за грехи что-то должно быть сделано. Должна быть принесена жертва, которая может служить компенсацией за нарушение божественного Закона. Жертва удовлетворяет справедливые требования Бога, Закон которого был нарушен и который требует расплаты. С точки зрения Павла, смерть Иисуса осуществила искупление: это была жертва, принесенная за других людей, чтобы им самим не нужно было расплачиваться за свои грехи. Это искупление дало людям оправдание перед Богом.

Идея прощения заключается в том, что кто-то освобождает тебя от «крючка греха» без всякого требования расплаты. Если ты прощаешь долг, это означает, что ты больше не требуешь от человека никакой платы. Это весьма отличается от уплаты твоего долга кем-то другим (что было базовой идеей искупления). Согласно взгляду на спасение самого Павла, Христос принес себя в жертву, чтобы оплатить долги других; согласно точке зрения Луки, Бог прощает долг, не требуя какой-либо жертвы.

Почему же тогда, по Луке, Иисус должен был умереть, если не в качестве жертвы за грехи людей? Речи Павла в Деяниях делают ответ совершенно ясным. Причем не имеет значения, рассматривать ли под данным углом зрения речи Павла или Петра, поскольку, если вы помните, их речи здесь в значительной степени похожи (в конце концов, они были написаны тем же Лукой). Иисус был несправедливо казнен. Допущена грубая ошибка правосудия. Когда люди поняли, что они (или их соотечественники) сделали с Иисусом, их переполнило чувство вины, которое заставило их раскаяться и просить прощения. И Бог простил им.

Таким образом, смерть Иисуса, по Луке, — не искупление за грехи; она открыла возможность для покаяния. Именно покаяние приводит к прощению грехов, и таким образом восстанавливает отношения с Богом (см., например, первую речь Петра в Деян. 2: 37–39). Это кардинальным образом отличается от учения об искуплении, которое обнаруживается в текстах Павла.

 

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться: