Реальный текст ЕГЭ по русскому языку 2018. Лесков. О Селиване.

Реальный текст ЕГЭ по русскому языку 2018. Основная волна. Быков.

 Орфография как закон природы. Вопрос о том, зачем нужна грамотность, обсуждается широко и пристрастно. Казалось бы, сегодня, когда даже компьютерная программа способна выправить не только орфографию, но и смысл, от среднестатистического россиянина не требуется знания бесчисленных и порой бессмысленных тонкостей родного правописания. Я уж не говорю про запятые, которым не повезло дважды. Сначала, в либеральные девяностые, их ставили где попало или игнорировали вовсе, утверждая, что это авторский знак. Школьники до сих пор широко пользуются неписаным правилом: «Не знаешь, что ставить, — ставь тире». Не зря его так и называют — «знак отчаяния». Потом, в стабильные нулевые, люди начали испуганно перестраховываться и ставить запятые там, где они вообще не нужны. Правда, вся эта путаница со знаками никак не влияет на смысл сообщения. Зачем же тогда писать грамотно? Думаю, это нечто вроде тех необходимых условностей, которые заменяют нам специфическое собачье чутье при обнюхивании. Сколько-нибудь развитый собеседник, получив электронное сообщение, идентифицирует автора по тысяче мелочей: почерка, конечно, он не видит, если только послание пришло не в бутылке, но письмо от филолога, содержащее орфографические ошибки, можно стирать, не дочитывая. Известно, что в конце войны немцы, использовавшие русскую рабочую силу, угрозами вымогали у славянских рабов специальную расписку: «Такой-то обращался со мной замечательно и заслуживает снисхождения». Солдаты-освободители, заняв один из пригородов Берлина, прочли гордо предъявленное хозяином письмо с десятком грубейших ошибок, подписанное студенткой Московского университета. Степень искренности автора стала им очевидна сразу, и обыватель-рабовладелец поплатился за свою подлую предусмотрительность. У нас сегодня почти нет шансов быстро понять, кто перед нами: способы маскировки хитры и многочисленны. Можно сымитировать ум, коммуникабельность, даже, пожалуй, интеллигентность. Невозможно сыграть только грамотность — утонченную форму вежливости, последний опознавательный знак смиренных и памятливых людей, чтущих законы языка как высшую форму законов природы.

Источник: http: //rustutors.ru/novosti/1096-realnyy-tekst-ege-po-russkomu-yazyku-2018-bykov-orfografiya-kak-zakon-prirody.html

 

Реальный текст ЕГЭ по русскому языку 2018. Лесков. О Селиване.

  Мой отец и исправник были поражены тем, что мы перенесли в дороге и особенно в разбойничьем доме Селивана, который хотел нас убить и воспользоваться нашими вещами и деньгами... Кстати, о деньгах. При упоминании о них, тетушка сейчас же воскликнула: - Ах, Боже мой! да где же моя шкатулка? В самом деле, где же эта шкатулка и лежащие в ней тысячи? Представьте себе, что ее не было! Да, да, ее-то одной только и не было ни в комнатах между внесенными вещами, ни в повозке - словом, нигде... Шкатулка, очевидно, осталась там и теперь - в руках Селивана... Или... может быть, даже он ее еще ночью выкрал. Ему ведь это было возможно; он, как хозяин, мог знать все щелки своего дрянного дома, и этих щелок у него, наверно, не мало... Могла у него быть и подъемная половица и приставная дощечка в перегородке. И едва только опытным в выслеживании разбойничьих дел исправником было высказано последнее предположение о приставной дощечке, которую Селиван мог ночью тихонько отставить и через нее утащить шкатулку, как тетушка закрыла руками лицо и упала в кресло. Боясь за свою шкатулку, она именно спрятала ее з уголок под лавкою, которая приходилась к перегородке, отделяющей наше ночное помещение от той части избы, где оставался сам Селиван с его женою... - Ну, вот оно и есть! - воскликнул, радуясь верности своих опытных соображений, исправник. - Вы сами ему подставили вашу шкатулку!., но я все-таки удивляюсь, что ни вы, ни люди, никто ее не хватился, когда вам пришло время ехать. - Да Боже мой! мы были все в таком страхе! - стонала тетушка. - И это правда, правда; я вам верю, - говорил исправник, - вам было чего напугаться, но все-таки... такая большая сумма... такие хорошие деньги. Я сейчас скачу, скачу туда... Он, верно, уже скрылся куда-нибудь, но он от меня не уйдет! Наше счастье, что все знают, что он вор, и все его не любят: его никто не станет скрывать... А впрочем - теперь у него в руках есть деньги... он может делиться... Надо спешить... Народ ведь шельма... Прощайте, я еду. А вы успокойтесь, примите капли... Я их воровскую натуру знаю и уверяю вас, что он будет пойман. И исправник опоясался своею саблею, как вдруг в передней послышалось между бывшими там людьми необыкновенное движение, и... через порог в залу, где все мы находились, тяжело дыша, вошел Селиван с тетушкиной шкатулкой в руках. Все вскочили с мест и остановились как вкопанные... - Укладочку забыли, возьмите, - глухо произнес Селиван. Более он ничего не мог говорить, потому что совсем задыхался от непомерной скорой ходьбы и, может быть, от сильного внутреннего волнения. Он поставил шкатулку на стол, а сам, никем не прошенный, сел на стул и опустил голову и руки. Шкатулка была в полной целости. Тетушка сняла с шеи ключик, отперла ее и воскликнула: - Все, все как было! - Сохранно... - тихо молвил Селиван. - Я все бёг за вами... хотел догнать... не сдужал... Простите, что сижу перед вами... задохнулся. Отец первый подошел к нему, обнял его и поцеловал в голову. Селиван не трогался. Тетушка вынула из шкатулки две сотенные бумажки и стала давать их ему в руки. Селиван продолжал сидеть и смотреть, словно ничего не понимал. - Возьми что тебе дают, - сказал исправник. - За что? - не надо! - За то, что ты честно сберег и принес забытые у тебя деньги. - А то как же? Разве надо не честно? - Ну, ты... хороший человек... ты не подумал утаить чужое. - Утаить чужое!.. - Селиван покачал головою и добавил: - Мне не надо чужого. - Но ведь ты беден - возьми это себе на поправку! - ласкала его тетушка. - Возьми, возьми, - убеждал его мой отец. - Ты имеешь на это право. - Какое право? Ему сказали про закон, по которому всякий, кто найдет и возвратит потерянное, имеет право на третью часть находки. - Что такой за закон, - отвечал он, снова отстраняя от себя тетушкину руку с бумажками. - Чужою бедою не разживешься... Не надо! - прощайте! И он встал с места, чтобы идти назад к своему опороченному дворишку, но отец его не пустил: он взял его к себе в кабинет и заперся там с ним на ключ, а потом через час велел запречь сани и отвезти его домой. Через день об этом происшествии знали в городе и в округе, а через два дня отец с тетушкою поехали в Кромы и, остановись у Селивана, пили в его избе чай и оставили его жене теплую шубу. На обратном пути они опять заехали к нему и еще привезли ему подарков: чаю, сахару и муки. Он брал все вежливо, но неохотно и говорил: - На что? Ко мне теперь, вот уже три дня, все стали люди заезжать... пошел доход... щи варили... Нас не боятся, как прежде боялись. Когда меня повезли после праздников в пансион, со мною опять была к Селивану посылка, и я пил у него чай и все смотрел ему в лицо и думал: " Какое у него прекрасное, доброе лицо! Отчего же он мне и другим так долго казался пугалом? " Эта мысль преследовала меня и не оставляла в покое... Ведь это тот же самый человек, который всем представлялся таким страшным, которого все считали колдуном и злодеем. И так долго все выходило похоже на то, что он только тем и занят, что замышляет и устраивает злодеяния. Отчего же он вдруг стал так хорош и приятен? Я был очень счастлив в своем детстве в том отношении, что первые уроки религии мне были даны превосходным христианином. Это был орловский священник Остромыслений - хороший друг моего отца и друг всех нас, детей, которых он умел научить любить правду и милосердие. Я не рассказывал товарищам ничего о том, что произошло с нами в рождественскую ночь у Селивана, потому что во всем этом не было никакой похвалы моей храбрости, а, напротив, над моим страхом можно было посмеяться, но я открыл все мои приключения и сомнения отцу Ефиму. Он меня поласкал рукою и сказал: - Ты очень счастлив; твоя душа в день рождества была - как ясли для святого младенца, который пришел на землю, чтоб пострадать за несчастных. Христос озарил для тебя тьму, которою окутывало твое воображение - пусторечие темных людей. Пугало было не Селиван, а вы сами, - ваша к нему подозрительность, которая никому не позволяла видеть его добрую совесть. Лицо его казалось вам темным, потому что око ваше было темно. Наблюди это для того, чтобы в другой раз не быть таким же слепым. Это был совет умный и прекрасный. В дальнейшие годы моей жизни я сблизился с Селиваном и имел счастье видеть, как он у всех сделался человеком любимым и почетным.

12345Следующая ⇒

Поделиться: