Паломничество к Дому Аллаха

Мне было восемнадцать, когда Тунисское национальное молодежное общество скаутов согласилось послать меня в качестве одного из шести представителей Туниса на первую конференцию исламских арабских скаутов, проходившую в Мекке. Я был самым молодым и, конечно, самым малообразованным членом делегации, в которую кроме меня вошли два директора, учитель и журналист, кем работал пятый член делегации, я тогда не знал, но позднее выяснил, что он был родственником министра образования. Наш маршрут был не совсем прямой, т.к. в начале мы на два дня заехали в Афины, затем четыре дня провели в Аммане, столице Иордании, и только после этого прибыли в Саудовскую Аравию, чтобы принять участие в конференции и выполнить ритуал Хаджа и Умры. Я не могу описать мои чувства, когда я впервые вошел в Дом Аллаха... Мое сердце билось так быстро, что мне казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди, чтобы лично лицезреть Ка-абу, и слезы текли из глаз не переставая. Я представлял, что ангелы подняли меня над паломниками и перенесли меня на крышу Святой Ка-абы, и я оттуда отвечаю на призыв Аллаха: " Аллах... вот я перед тобой, твой слуга, готовый служить тебе... Лаббайка Аллахумма лаббайк". Из разговоров паломников я понял, что большинству из них пришлось на протяжении долгого времени копить деньги и ждать, прежде чем они смогли посетить Мекку.

Для меня же это путешествие было довольно неожиданным, и я даже не смог как следует к нему подготовиться. Я вспоминаю прощальные слова моего отца, которые он сказал с полными слез глазами, когда увидел билет на самолет и понял, что я действительно совершу Хадж:

- Поздравляю тебя, сын мой, Аллаху угодно, чтобы ты совершил Хадж в таком возрасте прежде меня, ведь ты сын Ахмеда Тиджани... Помолись за меня в Доме Аллаха, чтобы Аллах простил меня и даровал мне паломничество в Его Дом...

Я чувствовал, как Аллах зовет меня, заботится обо мне и Сам переносит меня в то место, которое все так стремятся посетить, хотя многие не имеют такой возможности.

Я в полной мере воспользовался предоставленной мне возможностью и самозабвенно погрузился в молитвы и таваф, особое состояние не покидало меня, когда я пил воду из святого источника Замзам, поднимался в горы, где паломники состязались в том, кто первым доберется до пещеры Хира. Меня обогнал один молодой суданец, так что из нас двоих я пришел вторым... Внутри пещеры я покачивался на полу, как если бы я покачивался на коленях великого Пророка и чувствовал его дыхание... Какие драгоценные воспоминания... Эти впечатления столь глубоки, что я их никогда не забуду.

Во всем я ощущал божественную заботу. На конференции меня очень тепло приняли, многие просили адрес, чтобы написать в будущем. Что же касается моих спутников из Туниса, они смотрели на меня сверху вниз еще с первой нашей встречи, когда мы только готовились к путешествию. Я чувствовал это и терпеливо сносил, зная, что жители северного Туниса всегда смотрят на южан с некоторым пренебрежением, считая их отсталыми. Однако достаточно скоро их взгляды начали меняться.

Во время путешествия, конференции и Хаджа я доказал, что достоин их уважения, продемонстрировав свое знание поэзии и выиграв множество призов. Я возвращался назад в свою страну с адресами более чем двадцати людей разных национальностей.

В Саудовской Аравии мы провели двадцать пять дней, за это время мы встретили много мусульманских ученых (алимов), посещали их лекции. На меня повлияли некоторые последователи ваххабитской секты, и мне хотелось, чтобы все мусульмане последовали за ними. Я полагал, что они избраны Аллахом среди верующих, чтобы охранять Его Дом, следовательно они самые чистые и самые знающие люди на Земле, Аллах дал им нефть, чтобы они могли заботиться о паломниках, гостях Милосердного.

Вернувшись домой, одетый в саудовскую национальную одежду, я был поражен тем, какой прием подготовил мой отец. На станции собралось множество людей, их возглавляли шейхи суфийских орденов Исавийя, Тиджанийя и Кадырийя с ритуальными барабанами.

С песнопениями и восклицаниями они провели меня по улицам нашего города. Всякий раз, проходя мечеть, мы ненадолго останавливались, чтобы люди, особенно пожилые, могли подойти и поздравить меня. Их глаза были полны слез, они так мечтали увидеть Дом Аллаха и посетить могилу Пророка. Они смотрели на меня так, будто никогда прежде не видели в Гафсе столь юного хаджи.

Это были счастливейшие дни моей жизни. Меня посещали разные люди, в том числе наши городские знаменитости, они поздравляли меня и часто просили прочитать Фатиху (открывающую суру Корана) вместе с молящимися. Я немного стеснялся отца, в присутствии которого это происходило, хотя он всячески меня подбадривал. После того, как посетители покидали наш дом, мать входила в комнату для гостей, разжигала благовония и читала оградительные молитвы, чтобы избавить меня от злых чар.

Отец устроил празднество в суфийском центре ордена Тиджанийя, которое продолжалось три ночи подряд, и для каждой ночи он резал по барану. Люди задавали мне самые разнообразные вопросы, отвечая на которые, я главным образом расхваливал саудовцев за их усилия в поддержке и распространении Ислама.

Люди стали называть меня Хаджи, и если кто-то звал Хаджи, всегда имели в виду меня. Постепенно я стал известен среди различных религиозных групп, особенно среди " Братьев Мусульман". Я обходил мечети с лекциями на религиозную тему, призывая людей не целовать могилы и не стучать по дереву от сглаза, т.к. все это признаки политеизма. Моя активность возросла, и я стал давать религиозные уроки перед пятничной проповедью сразу в двух мечетях - Аби Якуба и Главной Мечети, Джума в этих мечетях начиналась в разное время: в полдень в первой, и после полудня во второй.

В это время я преподавал технологию в средней школе, и по воскресеньям мои религиозные уроки в основном посещали мои же студенты. Они очень любили и ценили меня за то, что я трачу столько времени, чтобы развеять дым в их головах. А его было предостаточно, благодаря урокам философии, которые проводили атеисты и коммунисты. Мои студенты с нетерпением ждали начала религиозных занятий, некоторые даже приходили ко мне домой. Я купил много книг по Исламу и проштудировал их, чтобы отвечать на их вопросы. В год моего паломничества в Мекку, я исполнил и другую свою религиозную обязанность, женившись на молодой девушке, которую до этого ни разу не видел. Это было пожелание моей матери - перед смертью побывать на моей свадьбе, ведь все мои сводные братья были уже женаты. Аллах исполнил ее просьбу, она умерла, увидев моего первого, а затем и второго ребенка. Ее смерти предшествовала смерть отца, который ушел от нас двумя годами раньше. Отец умер через два года после совершения Хаджа, перед смертью он обратился к Аллаху с раскаянием.

В это время в Ливии победила революция, это произошло, когда арабы мусульмане, потерпевшие поражение в войне с Израилем, почувствовали себя униженными. Мы увидели молодого революционного лидера, который выступал с исламскими лозунгами, молился среди своих людей, призывал к освобождению мечети Аль-Кодс.

Идеи этого человека привлекли меня, как и многих других мусульман арабов, и в результате мы организовали по линии Департамента Образования визит группы из сорока человек в Ливию. Посетив страну в начале революции, мы вернулись домой полные надежд, оптимизма и веры в лучшее будущее для мусульман и арабов во всем мире.

В течение нескольких лет я переписывался с целым рядом лиц, с несколькими из них у меня завязалась настоящая дружба, и они даже пригласили меня в гости. Я стал готовиться к путешествию, наметив его на летние каникулы, длящиеся три месяца. Я планировал отправиться в Ливию и Египет сухопутным путем, затем через море добраться до Ливана, Сирии, Иордании и, наконец, попасть в Саудовскую Аравию. Там я собирался совершить Умру и обновить мои связи с ваххабитами, чьи идеи я с таким пылом пропагандировал среди студентов и в мечетях, посещаемых " Братьями Мусульманами".

Я стал известным в соседних городах благодаря тому, что мои пятничные лекции посещало много приезжих. Наконец, мое имя достигло ушей шейха Исмаила Хадифи, возглавлявшего суфийский орден в Таузаре, столице Джарида, где родился великий поэт Абу Казым Шабби. Этот шейх имел множество последователей в Тунисе и заграницей, особенно среди рабочих во Франции и Германии.

Через его доверенных лиц в Гафсе я получил приглашение. Я получил большое письмо, где меня благодарили за службу Исламу, но при этом утверждали, что, чем бы я ни занимался, это не приблизит меня к Аллаху, потому что у меня нет шейха. Они писали: " Тот, у кого нет шейха, его шейхом станет дьявол... Тебе нужен шейх, чтобы указать тебе дорогу, ведь половина знания еще не есть полное знание". В письме сообщалось, что шейх Исмаил, величайший учитель нашей эпохи, лично избрал меня из множества людей, и приглашает посетить приватное собрание, где соберутся только его ближайшие последователи.

Я был в восторге от такой новости, фактически я плакал от счастья, ведь благодаря божественной заботе я поднимался на такую высоту, о которой раньше мог только мечтать. Я становился ближайшим последователем Сиди Хади Хафиана, суфийского шейха, известного своими чудесами, рядом со мной оказывались Сиди Силах Валсайх, Сиди Джилани и другие современные суфийские учителя. С огромным нетерпением я ждал первой встречи.

Войдя в дом шейха, я с любопытством оглядел присутствующих, комната была полна последователей, среди которых были шейхи в белоснежных одеяниях. Закончилась церемония взаимного приветствия, и перед нами появился шейх Исмаил. Все стали подходить и целовать ему руку с величайшим почтением. Его помошник подмигнул мне, давая понять, что это и есть сам шейх, но я не выразил ни малейшего энтузиазма, человек, которого я увидел, абсолютно не соответствовало моим ожиданиям.

Согласно рассказам учеников о чудесных явлениях, связанных с шейхом, я нарисовал в своем воображении некий образ. Но мужчина, которого я увидел, был обычным человеком без всякой почтенности и особого благородства. Во время приема я был представлен шейху одним из его учеников. Шейх тепло принял меня, посадил справа от себя и предложил угощение. После обеда началась ритуальная церемония, во время которой мне было предложено принести клятву на верность шейху, что я и сделал. Меня поздравили и благословили. Меня настолько вдохновил почет, с которым меня встретили, что я посмел поспорить с некоторыми ответами шейха на вопросы аудитории. Это привело к тому, что некоторые из присутствующих начали возмущаться, мне дали понять, что такое поведение не принято в присутствии шейха, высказывания которого обычно не оспаривались. Шейх почувствовал, что атмосфера накаляется, и решил остудить ее, сказав: " Тот, кто вступил на путь - горит, концом его будет сияние". Аудитория восприняла это высказывание как знак благосклонности шейха и гарантию того, что " концом моим будет сияние", они поздравили меня. Однако шейх, будучи весьма опытным и умным человеком, рассказал нам следующую историю, чтобы немного остудить мой пыл:

- Однажды ученый человек посетил занятия, которые вел один праведник. Праведник велел ученому пойти помыться, тот вымылся, вернулся, но праведник повторил свое требование. Ученый пошел мыться второй раз, думая, что в первый раз он сделал это недостаточно хорошо, но, когда он вернулся, праведник попросил его помыться еще раз. И тогда ученый человек заплакал и воскликнул: " О учитель! Я смыл с себя все наработанные знания и оставил лишь то, что даровал мне Аллах через твои руки". И тогда праведник сказал: " Вот теперь ты можешь сесть".

Я понял, что эта история предназначалась исключительно мне, это прекрасно поняли и все остальные, и когда шейх удалился немного отдохнуть, на меня посыпались упреки. Меня просили вести себя тихо, больше уважать шейха, иначе я не достигну успеха. Свои аргументы они подкрепляли цитатой из Корана:

" О вы, которые уверовали! Не возвышайте ваши голоса над голосом Пророка, и не разговаривайте с ним так же громко, как говорите между собой, а не то ваши дела будут тщетны, и вы даже не будете знать об [этом]".

(Святой Коран, 49: 2)

Я изменил свое поведение, соглашался и исполнял приказы, шейх держал меня подле себя, и в результате я провел у него целых три дня. За это время я задал ему множество вопросов, в том числе и для того, чтобы проверить его знания.

Шейх знал это и отвечал так: существует два уровня понимания Корана: первый - открытый для всех, и второй, скрытый на седьмом уровне. Он открыл свой личный сейф и показал мне персональный документ, содержащий имена благочестивых алимов, связывающих его с Имамом Али. Список включал множество известных имен, в частности, Абу Хасана Шадхили.

Здесь следует отметить, что собрания в доме шейха имели глубоко мистический характер. Обычно они начинались с того, что шейх нараспев читал некоторые аяты из Корана, затем несколько поэтических строф, за которыми следовали общие песнопения и зыкры, в которых говорилось главным образом об аскетизме, благочестии, отречении от " ближней" жизни и страстном поиске жизни " дальней". Затем тот, кто сидел по правую руку от шейха, читал, что мог из Корана, и после того, как он говорил: " И Аллах сказал это воистину", шейх произносил еще несколько поэтических строф, которые повторялись хором всем собранием. После этого каждый читал аяты из Корана. Затем люди начинали раскачиваться вправо и влево в ритме песнопений до тех пор, пока шейх не вставал. Тогда вставали и все присутствующие, образовывая круг, в центре которого стоял шейх.

Под возгласы " Ах, Ах, Ах, Ах" Шейх начинал крутиться в центре, затем обходил всех по кругу, после чего темп резко нарастал и собравшиеся начинали подпрыгивать на месте под ритмичные возбужденные восклицания. После такой тяжелой работы постепенно воцарялась тишина, и шейх читал заключительные поэтические строфы. После этого все подходили поцеловать его голову и плечи и, наконец, рассаживались. Я участвовал в этих ритуалах, но не мог предаться им всей душой, потому что они противоречили моим убеждениям. Я верил, что нельзя придавать Аллаху сотоварищей, обращаться с просьбой к кому-то помимо Аллаха.

Я лежал на полу и плакал, мой ум разрывался между двумя противоположными идеологиями. Одна - идеология суфизма - заключалась в том, что человек проходит через духовный опыт, базирующийся на чувстве страха перед Аллахом, аскетизме, и попытке приблизиться к Аллаху через посредство благочестивого учителя.

Вторая - идеология ваххабизма - учила меня, что суфизм - это попытка придать сотоварища Аллаху, и Аллах никогда не простит этого. Если даже великий Пророк Мухаммад (МЕИБ) не в силах ни помочь, ни вступиться, чего тогда стоят все святые и благочестивые люди, которые пришли после него.

Несмотря на новый статус, который я приобрел благодаря знакомству с шейхом (он назначил меня своим представителем в Гафсе) я не стал его убежденным последователем. Но я продолжал симпатизировать суфийским орденам и чувствовал, что должен уважать их хотя бы ради суфийских учителей, святых и богобоязненных людей. Часто я спорил, аргументируя свои доводы аятом из Корана:

" И не взывайте наряду с Аллахом к другому богу. Нет бога, кроме Него! Все сущее тленно, кроме Него! За ним - решение, и к Нему вы будете возвращены".

(Святой Коран, 28: 88).

И если кто-нибудь говорил мне, что Аллах сказал:

" О вы, которые уверовали! Бойтесь Аллаха, ищите средство [приближения] к Нему..."

(Святой Коран, 5: 35)

То я быстро отвечал им, как научили меня саудовские алимы: " Дорога к Аллаху лежит через добрые дела". Однако в целом мой ум находился в смятении, это был трудный период, но время от времени ко мне домой приходили мои последователи, и мы проводили " Имарах" (разновидность зыкра). Соседи испытывали массу неудобств из-за шума, который мы производили, но они не могли напрямую обратиться ко мне с претензиями, поэтому они жаловались моей жене через своих жен. Узнав об этой проблеме, я предложил проводить зыкры в другом месте. Между тем приближалось время моего путешествия, я извинился перед моими последователями, что покидаю их на целых три месяца, распрощался с семьей и друзьями, и отправился в путь, сохраняя в душе стремление к Господу, и веру в Него одного.

В Египте

Я пробыл в Триполи, столице Ливана, некоторое время, необходимое для получения въездной визы в Кинану, т.е. Египет. Там я встретил некоторых друзей, которые помогли мне в этом деле, да возблагодарит их Аллах за эти усилия. Дорога в Каир довольно долгая, она занимает трое суток. Моими попутчиками по такси были четверо египтян, работающих в Ливане, они ехали домой. В пути мы разговорились, я почитал им Коран, мы подружились, и они пригласили меня быть их гостем. Я выбрал одного по имени Ахмед. Этот благочестивый человек принял меня наилучшим образом, и я искренне полюбил его. В Каире я пробыл двадцать дней. За это время я посетил певца Фарида Атраша в его квартире, выходящей окнами на Нил. Мне нравилась его скромность, о которой я читал в египетской прессе, но, к сожалению, мне удалось пообщаться с ним только двадцать минут: он улетал в Ливан.

Следующий визит я нанес шейху Абдул Базит Мухаммад Абдул Самаду, известному чтецу Корана, чей голос я очень любил. Вместе с его друзьями и родственниками мы обсуждали массу тем, и они были впечатлены моими знаниями, искренностью и энтузиазмом. Если речь заходила об искусстве, я пел, если упоминался суфизм и аскетизм, я говорил, что являюсь одновременно последователем двух орденов - Тиджанийя и Медани, если вспоминали о Западе, я рассказывал о Париже, Лондоне, Берлине, Голландии, Италии и Испании, которые я посетил в летние каникулы. И, наконец, если речь заходила о Хадже, я сообщал, что уже совершил паломничество в Мекку и теперь собираюсь совершить Умру. Я рассказал им о некоторых местах, неизвестных даже тем, кто совершил Хадж семь раз, таких, как пещеры Хира и Заур, а также Алтарь Исмаила. Когда разговор касался науки и технологии, я блистал знанием терминов и имен, а когда всплыла тема политики, я поделился своими взглядами, сказав:

- Да благословит Аллах душу Назира Салах ад-Дина Аййуби, который лишил себя права улыбаться. Когда его друзья упрекали его за это и говорили, что Пророк (МЕИБ) всегда улыбался, он отвечал: " Как вы можете требовать от меня, чтобы я улыбался, когда мечеть аль-Акса оккупирована врагами Аллаха... Нет... Именем Аллаха, я не буду улыбаться до тех пор, пока не освобожу ее или не умру".

На наши встречи иногда заходили некоторые шейхи из аль-Азхара. Им нравилось, как я читаю Коран, цитирую высказывания Пророка (МЕИБ), кроме этого на них произвели впечатление мои аргументы в разговоре, и они спросили, какой университет я закончил. Я гордо ответил, что закончил университет Зайтуна, который был основан до аль-Азхара, и добавил, что фатимиды, основатели этого университета, происходили из города Махдиа в Тунисе.

В аль-Азхаре я встретил много алимов и получил от них в подарок несколько книг.

Когда я находился в офисе одного чиновника из аль-Азхара, туда прибыл член Египетского революционного командного совета, который собирался проводить массовый митинг мусульман и коптских коммунистов в одной из крупнейших железнодорожных компаний в Каире. Это был митинг протеста против подрывной деятельности, которая развернулась после июньской войны. Член командного совета настоял на том, чтобы я сопровождал его на этом митинге. Я принял приглашение, и вскоре уже сидел на трибуне для почетных гостей между отцом Шноода и шейхом из аль-Азхара. Меня попросили выступить, что я и сделал с легкостью, благодаря моему лекторскому опыту, приобретенному в мечетях и культурных центрах Туниса.

Одним словом, я почувствовал себя большим человеком, мне казалось, что я действительно стал ученым, и во мне появилась чрезмерная самоуверенность. А почему я не должен был так чувствовать, если многие алимы из аль-Азхара свидетельствовали высокий уровень моих знаний, некоторые даже говорили, что мое место здесь, в аль-Азхаре. Особенно гордым я почувствовал себя после того, как мне позволили посмотреть на некоторые реликвии великого Пророка (МЕИБ). Человек, отвечающий за мечеть Сиди Хусейна в Каире, провел меня в комнату, которую мог открыть только он сам. Когда мы вошли, он тут же запер за нами дверь, затем открыл сундук, достал из него рубашку Пророка (МЕИБ), и показал ее мне. Я поцеловал рубашку, затем он показал мне другие реликвии Пророка (МЕИБ). Я был растроган до слез, особенно когда служитель отказался принять от меня какие-либо деньги. После длительных уговоров он все же согласился взять небольшую сумму, после чего поздравил меня и сказал, что я один из тех, кто удостоился чести снискать милость великого Пророка (МЕИБ).

Этот визит глубоко меня впечатлил, несколько ночей я вспоминал слова ваххабитов о Великом Пророке (МЕИБ), о том, что он умер и его больше нет, так же, как любого другого умершего человека.

Мне не нравилась такая точка зрения, и я все больше убеждался в ее фальшивости, ведь если мученик, убитый на пути Аллаха, не мертвый, а живой (как говорит нам Бог), то как же тогда насчет " Господина начала и конца". Мои чувства становились еще сильнее и острее благодаря тому, что я уже был знаком с учением суфиев, которые давали умершим шейхам и святым полную власть распоряжаться своими судьбами. Они верили, что только Аллах мог дать им такую власть за то, что те повиновались Ему, с радостью принимая все, что он им посылал. Разве не говорится в святом хадисе: " Мой слуга... Повинуйся Мне, тогда ты будешь как Я, ты прикажешь вещи быть, и она будет".

Внутренняя борьба начала сказываться на мне. К тому времени мой визит в Египет подходил к концу. Конечно, я не мог уехать, не посетив ряд мечетей и не помолившись в них. Я побывал в мечети Малика, Абу Ханифы, Ахмеда ибн Ханбала, Сейиды Зайнаб и Сиди Хусейна, я посетил также Завиййу суфийского ордена Тиджанийя, и у меня есть масса историй об этих визитах, некоторые из них довольно длинные, но я предпочту быть кратким.

Встреча на теплоходе

По прибытии в Александрию я тут же пересел на теплоход, который отплывал в Бейрут в этот же день. Изнуренный физически и духовно, я пошел спать сразу же, как только ступил на теплоход, и проспал два или три часа. Меня разбудил чей-то голос, прозвучавший надо мной:

- Брат выглядит очень усталым, - я ответил, согласно кивнув:

- Это путешествие из Каира в Александрию меня здорово вымотало, я хотел успеть вовремя и не высыпался несколько последних ночей.

По акценту я сразу понял, что незнакомец не египтянин. Я поспешил представиться, с любопытством ожидая от него того же. Оказалось, что он иракец, преподаватель Багдадского университета по имени Муним. Он ездил в Каир для утверждения своей диссертации в университете аль-Азхар. Разговор начался с обсуждения Египта, затем перешел на общеарабские и общемусульманские темы, мы говорили о поражении арабов и победе евреев, касались самых разнообразных предметов. В какой-то момент я сказал, что главная причина поражения в том, что арабы и мусульмане разделены на маленькие страны, и поэтому, вопреки их огромной численности, враги могут не принимать их всерьез.

Мы говорили о Египте и египтянах, наши мнения сошлись по поводу поражения в войне с евреями. Я высказался против разделения, которое было выгодно только колониальным властям, чтобы облегчить завоевание и унижение.

Помимо этого, продолжал я, мы разделены на маликитов и ханафитов. И рассказал печальную историю, происшедшую со мной в мечети Абу Ханифы в Каире. Находясь там, я вместе с прихожанами совершил дневную молитву " Аср", и когда мы закончили, человек, стоявший за мной, спросил с некоторой агрессией: " Почему ты не держал руки перед собой во время молитвы? " Я ответил с уважением и учтивостью, что маликиты предпочитают держать руки опущенным, а я маликит. Его реакция была следующая: " Иди в маликитскую мечеть и молись там". Я покинул мечеть с чувством возмущения и горечи, а более в'сего - недоумения.

Учитель из Ирака улыбнулся мне и сказал, что он - шиит. Немного смущенный его ответом, я необдуманно выпалил:

- Если бы я знал, что вы шиит, то никогда не стал бы разговаривать с вами.

- Почему?

- Потому что вы - не мусульмане. Вы поклоняетесь Али ибн Абу Талибу, а умеренные среди вас поклоняются Аллаху, но не признают посланнической миссии Мухаммада (МЕИБ). Вы браните архангела Джабриила за то, что он самовольно изменил приказ, и вместо того, чтобы передать откровение Али, отдал его Мухаммаду.

Я продолжал сыпать подобными историями, а мой собеседник слушал их внимательно, иногда с улыбкой, иногда с изумлением. Когда я, наконец, закончил, он спросил:

- Вы учитель, преподающий студентам"

- Да.

- Если учителя имеют такие взгляды, то как мы можем винить простых людей, едва получивших какое-то образование.

- Что вы имеете в виду? - спросил я.

- Вы меня извините, - ответил он, - но откуда вы взяли все эти фальшивые, голословные утверждения?

Я сказал, что эту информацию я получил из известных книг, и, вообще, так все говорят, это общеизвестно.

- Оставим в покое людей, но не могли бы вы мне сказать, что за книги вы читали?

Я перечислил несколько книг типа " Фаджр аль-Ислам, Ду'а аль-Ислам и Зухр аль-Ислам" Ахмеда Амина и другие. Тогда он спросил:

- А с каких пор Ахмед Амин является авторитетом шиизма? Чтобы быть беспристрастным и объективным, надо обращаться к оригинальным источникам.

- Зачем я буду исследовать предмет, который уже и так достаточно изучен? - возразил я.

- Когда Ахмед Амин посетил Ирак, я был одним из тех преподавателей, с которыми он встретился. И когда мы стали упрекать его за то, что он написал о шиизме, он ответил, что очень сожалеет об этом, что он ничего не знал о шиизме, что вообще первый раз встретил шиитов. И тогда мы ему сказали, что его оправдания еще хуже, чем его ошибка: как он мог писать такие ужасные вещи, если вообще ничего о нас не знал.

- Брат, - добавил он, - если мы будем судить иудеев и христиан по Святому Корану, они не примут такого суда, вопреки тому, что наш Коран - это абсолютное доказательство. Следовательно, мы должны показывать им их ошибки по их книгам, и тогда доказательство будет сильнее, согласно высказыванию: среди них есть один, кто носит свидетельство против них. Его слова были для меня как холодная вода для жаждущего, я изменил свое отношение к нему, превратившись из критика в человека, готового слушать и думать. Мне ничего не оставалось, как продемонстрировать определенную скромность и выслушать его, ибо в том, что он говорил, были логика и сильные аргументы.

- Так ты один из тех, кто верит в посланничество нашего Пророка Мухаммада (МЕИБ)? - спросил я.

- Все шииты верят в это. Брат, тебе лучше самому разобраться в этом вопросе, чтобы у тебя не оставалось никаких сомнений относительно твоих братьев шиитов, потому что сомнение может быть грехом.

- Если ты действительно хочешь знать правду, видеть ее собственными глазами и лично во всем разобраться, - добавил он, - я приглашаю тебя в Ирак, там ты сможешь встретиться с шиитскими алимами и запросто с ними пообщаться. Тогда ты признаешь, что многое из того, что о нас говорят - это злая преднамеренная ложь.

- Это было моей мечтой - однажды побывать в Ираке и посетить места, связанные с исламской историей, с аббасидским халифатом, и, в особенности, с Харун аль-Рашидом. - сказал я. - Но, во-первых, мои финансовые ресурсы ограничены, и у меня хватит денег только на то, чтобы совершить Умру, а, во-вторых, мой паспорт не позволяет мне посетить Ирак.

- Ну, на первое возражение я отвечу, что, когда я пригласил тебя в Ирак, я имел в виду, что беру на себя все твои дорожные расходы между Бейрутом и Багдадом в оба конца, в Ираке ты остановишься в моем доме, будешь моим гостем. Что же касается второго возражения, то раз твой паспорт не позволяет тебе посетить Ирак, позволь оставить это на усмотрение Аллаха, хвала Ему, Всевышнему, и если Аллах распорядится так, что твой визит должен состояться, он состоится, даже без паспорта. Однако, мы попытаемся получить для тебя въездную визу, как только прибудем в Бейрут.

Такое предложение меня очень обрадовало, я обещал своему новому другу дать ответ на следующий день, если пожелает Всевышний Аллах.

Чтобы серьезно все обдумать, я вышел на палубу подышать свежим воздухом. Море, простиравшееся до горизонта, уносило мои мысли далеко-далеко. Я благодарил Господа, создателя вселенной, который сделал так, чтобы я оказался в это время в этом месте. Я просил Его, хвала Ему, Всемогущему, защитить меня от зла и от нечистого, и хранить меня от заблуждений и ошибок.

Блуждающие мысли привели меня к воспоминаниям: я воскрешал в памяти различные события своей жизни... С самого раннего детства и вплоть до этого дня я был счастлив и мечтал о еще лучшем будущем... Я чувствовал себя так, будто Аллах и Его Посланник окружили меня особой заботой. Глядя в сторону Египта, берега которого время от времени показывались на горизонте, я вспоминал, как поцеловал рубашку Посланника Аллаха (МЕИБ), это было самое драгоценное воспоминание о Египте.

Слова этого шиита наполнили мое сердце огромной радостью, теперь становилась реальностью моя старая мечта - посещение Ирака, страны, напоминающей мне двор аль-Рашида и аль-Манума, основавшего Дар-аль-Хикмах, куда стремились студенты с Запада в те времена, когда исламская цивилизация переживала свой пик. Кроме этого, Это была родина Шейха Абдул Кадира аль-Джилани, слава о котором достигла всех стран, его суфийский орден проник в каждую деревню..., а высокий уровень его интеллекта еще никто не превзошел. Такое воплощение мечты было, как я думал, новым проявлением божественной заботы обо мне. Из состояния глубокой задумчивости меня вывел звук громкоговорителя, призывающего всех пассажиров на обед. Я направился в сторону столовой, но у входа увидел толпу кричащих суетящихся людей, пытающихся войти внутрь.

Неожиданно я почувствовал, как шиит взял меня за рукав со словами:

- Иди сюда, брат, не стоит беспокоиться, мы поедим попозже без этой толпы. Кстати, я тебя повсюду искал. Ты уже помолился?

- Нет, еще не помолился.

Тогда он предложил мне присоединиться к его молитве, а позднее, когда утихнет вся эта суета и толкотня, прийти и поесть.

Эта идея мне понравилась, мы прошли в уединенное место, где совершили омовение, а затем я попросил его быть имамом, т.е. встать впереди, намереваясь проверить его, посмотреть, как он будет молиться, а самому помолиться позднее. Как только он начал призыв на молитву магриб, а затем прочел суры из Корана и несколько ду'а, я передумал. Мне казалось, что молитву возглавляет один из благочестивых и богобоязненных сподвижников Пророка, о которых я так много читал. После окончания намаза он прочитал длинную молитву, которую я не слышал ни у себя на родине, ни в других известных мне странах. Я испытывал душевный покой всякий раз, когда слышал восхваление Пророка Мухаммада (МЕИБ) и его семьи и пожелание им всего того, что они действительно заслужили.

После молитвы я заметил слезы в его глазах, при этом я услышал, как он просит Аллаха открыть мои глаза и вести меня верным путем.

Когда мы пришли в столовую, она была почти пуста, он не садился, пока я не сяду и, когда принесли еду, он поменялся со мной блюдами, т.к. на его тарелке было больше мяса.

Этот человек заботился обо мне, как будто я был его гостем, он развлекал меня разными абсолютно неизвестными историями, касающимися еды, питья и правил поведения за столом. Его манеры мне очень нравились. Он предстоял на вечернем намазе, который он завершил длинными молитвами, и в конце я даже расплакался. Я просил Аллаха, хвала Ему, чтобы Он избавил меня от подозрений в адрес этого человека, потому что " сомнение может быть грехом" . Но кто знает?

Этой ночью мне приснился Ирак и сказки " Тысяча и одной ночи". Под утро мой друг разбудил меня призывом на молитву, мы совершили намаз, а затем сели и поговорили немного о милосердии Аллаха по отношению к мусульманам. Потом мы снова уснули, и, когда я опять проснулся, то увидел его сидящим на кровати с четками в руках, и поминающим имя Аллаха. Это окончательно развеяло все мои подозрения относительно этого человека, я стал чувствовать себя в его присутствии абсолютно свободно и попросил у Аллаха прощения.

Во время завтрака мы услышали объявление по громкоговорителю о том, что наш теплоход приближается к ливанским берегам, и, с помощью Аллаха, мы будем в гавани Бейрута через два часа. Он спросил меня, подумал ли я над его предложением и каково мое решение. Поблагодарив его за приглашение, я ответил, что если Аллах пожелает, и я получу въездную визу, то почему бы и нет.

В Бейруте мы провели одну ночь и затем отправились в Дамаск. Прибыв туда, мы сразу пошли в иракское посольство, где получили визу с неправдоподобной быстротой. Когда мы покинули посольство, он поздравил меня и мы возблагодарили Аллаха за Его помощь.

Мой первый визит в Ирак

Из Дамаска в Багдад мы выехали на одном из автобусов неджефской компании.

В момент нашего прибытия температура воздуха в Багдаде доходила до сорока градусов. Дом моего друга находился в квартале Джалима в районе Уммал. К счастью, в этом доме были кондиционеры. После небольшого отдыха мой друг принес мне длинную рубаху, которую называют " дидждаша", а также немного еды и фруктов. Затем в комнату вошли члены его семьи, они вежливо и с большим уважением приветствовали меня, отец даже обнял меня, как если бы мы были знакомы раньше. Мать моего друга стояла у двери в длинном черном одеянии и также приветствовала меня. Друг извинился за то, что она не может подать мне руки, здесь это не было принято. Мне понравились их манеры и я сказал про себя: " Похоже, что эти люди, которых мы считаем отклонившимися, соблюдают религиозные традиции больше, чем мы". За время нашего совместного путешествия я успел отметить превосходные манеры моего друга, его достоинство и благородство. Он производил впечатление скромного и невиданно благочестивого человека. И здесь, у него в гостях, я не чувствовал себя чужаком, напротив, мне было уютно и хорошо как дома.

Когда стемнело, мы поднялись на крышу дома, где для нас были приготовлены кровати. Я не мог заснуть, пребывая в состоянии перевозбуждения: неужели я действительно в Багдаде рядом с Сиди Абдул Кадиром аль-Джилани? Мой друг рассмеялся и спросил, что тунисцы думают об Абдул Кадире аль-Джилани.

Я начал рассказывать о чудесах, которые приписываются шейху, о разных местах, основанных и названных в его честь. Я сказал ему, что шейх - это " Центр круга", и как Мухаммад - Пророк Аллаха - господин всех пророков, так Абдул Кадир - господин всех святых. Его стопы на шеях всех святых, и ему принадлежит высказывание: " Все обходят дом семь раз, я же обойду его с моими палатками".

Я старался убедить своего друга, что шейх Абдул Кадир является своим последователям и заботится о них, если они больны, и утешает их, если они огорчены. Наверное в этот момент я забыл о столь повлиявших на меня ваххабитах, с точки зрения которых все это просто политеизм. Заметив в своем слушателе недостаток энтузиазма и усомнившись в правильности своих слов, я спросил о его мнении.

Друг засмеялся и сказал:

- Сейчас хорошенько поспи и дай отдохнуть твоему уставшему телу, а завтра, если захочет Аллах, мы посетим могилу Шейха Абдул Кадира.

В восторге от новости я хотел только, чтобы поскорее наступил рассвет. Но усталость взяла свое, и я проснулся только, когда солнце уже осветило меня. Утренняя молитва была пропущена. Мой друг рассказал, что несколько раз пытался меня разбудить, но безуспешно, и пришлось дать мне как следует отдохнуть.

Абдул Кадир аль-Джилани и Муса аль-Казим

После завтрака мы отправились к могиле шейха. Наконец место, которое я давно мечтал увидеть, открылось перед нами. Я не выдержал и побежал, как если бы я надеялся увидеть самого шейха и прыгнуть к нему на колени.

Вокруг могилы собралась толпа посетителей, напоминавших паломников в Доме Аллаха. Некоторые из них бросали сладости, я смешался с толпой, быстро поймал пару конфет и съел одну на счастье, а вторую положил в карман, как сувенир. Помолившись и прочитав несколько ду'а, я выпил воды из источника, как если бы это была вода Замзама.

Моему другу пришлось подождать, пока я надписывал несколько открыток своим друзьям в Тунис. Они должны были увидеть фотографию гробницы Абдул Кадира с ее зеленым куполом. Таким образом мне хотелось показать моим друзьям и родственникам в Тунисе, насколько высоко мое положение, благодаря которому я попал в такое место, до которого они никогда не смогут добраться.

Мы перекусили в популярном ресторане в центре города, после чего мой друг привез меня в место под названием " Казимийя". Это слово я услышал, когда он объяснялся с таксистом. Выйдя из машины, мы присоединились к потоку людей - детей, женщин и мужчин, движущихся в одном направлении. Каждый нес что-то в руках, и это напомнило мне Хадж. Я не знал, куда мы идем, пока не заметил сверкание, исходящее от золотых куполов и минаретов. Тогда я понял, что передо мной шиитская мечеть: раньше мне доводилось слышать, что они украшают свои мечети золотом и серебром вопреки тому, что Ислам запрещает делать это. Я не очень удобно себя чувствовал, когда мы входили в мечеть, но у меня не было выбора - я должен был уважать религиозные чувства своего друга.

Когда мы вошли в первую дверь, я, заметив, что некоторые пожилые люди прикасаются к ней и целуют ее, потрудился прочесть табличку, которая гласила: " Женщинам без покрывала вход воспрещен", далее следовало высказывание Имама Али: " Придет день, когда женщины будут показываться в прозрачных одеждах или вообще голые..."

У входа в саму гробницу мой друг стал читать соответствующую молитву, а я тем временем принялся разглядывать ворота. Меня изумило, что они были покрыты аятами из Святого Корана, выгравированными по золоту. Мой друг вошел внутрь, я последовал за ним, мысленно вспоминая разные известные мне легенды и мифы, проклинающие шиизм. Внутри гробницы я увидел такие гравировки и такой декор, каких еще никогда не встречал, я был поражен и чувствовал себя так, будто попал в новый, неизвестный мир. Время от времени я с отвращением смотрел на людей, обходящих могилу, плачущих и целующих ее решетки и углы в то время, когда другие совершали молитву рядом с могилой. В этот момент мне на память пришло предание Пророка Мухаммада (МЕИБ): " Аллах проклял иудеев и христиан за то, что они возводили храмы на могилах своих святых". Я отошел от своего друга, который, войдя, сразу начал плакать. Оставив его молиться, я приблизился к табличке, текст которой главным образом касался посещения этого места, но большую часть я не понял: здесь упоминались странные незнакомые мне имена. Отойдя в угол, я прочел Открывающую суру Корана (Фатиху) и попросил у Аллаха милости для человека, лежащего в этой могиле: " О Аллах, если этот покойный - мусульманин, то смилуйся над ним, ибо ты знаешь его лучше, чем я". Мой друг приблизился ко мне и прошептал мне на ухо:

- Если у тебя есть какое-то желание, то попроси о нем у Аллаха, мы называем это место " вратами просьб".

Не обращая особого внимания на его слова, я разглядывал стариков в черных и белых чалмах, со следами поклонов на лбах, с длинными надушенными бородами, придававшими им еще более достойный и внушительный вид.

Я заметил, что, войдя внутрь гробницы, они сразу начинали плакать, и я спросил себя: " Неужели все эти слезы ошибочны? Возможно ли, что все эти старики не правы? "

В состоянии растерянности и изумления я покидал это странное место, наблюдая, как мой друг шел пятясь в знак уважения, чтобы не повернуться спиной к гробнице.

- Чья это гробница? - спросил я его.

- Имама Мусы аль-Казима.

- Кто такой Муса аль-Казим?

- Хвала Аллаху! Вы, братья сунниты, игнорируете сущность и держитесь за шелуху! - воскликнул он.

- Что ты имеешь в виду под сущностью и шелухой? - с раздражением спросил я. Друг примирительно ответил:

- Мой брат, с момента твоего приезда в Ирак ты не переставая говоришь об Абдул Кадире аль-Джилани, а кто он - Абдул Кадир аль-Джилани, и почему он должен так привлекать твое внимание?

- Он - один из потомков Пророка. И если бы был пророк после Мухаммада, это был бы Абдул Кадир аль-Джилани, да будет Аллах им доволен, - выпалил я с гордостью.

- Брат Самави, ты знаешь исламскую историю?

- Да, - ответил я без колебания. На самом деле мои познания в истории Ислама были очень незначительны, потому что наши учителя препятствовали тому, чтобы мы ее изучали, они утверждали, что это темная история, не стоящая того, чтобы ее читать. Я помню, например, как на уроке арабской риторики мы проходили речь " Шакшакыйя" из книги " Нахдж аль-Балага" Имама Али, и я, как и многие другие студенты, был несколько озадачен, когда мы с ней ознакомились. Но в отличие от других я осмелился задать следующий вопрос: " Правда ли это слова Имама Али? " Он ответил: " Определенно, кто еще был так красноречив, кроме него? Если бы это не были его высказывания, зачем бы тогда такие мусульманские ученые как Шейх Мухаммада Абдух, муфтий Египта, занимались комментариями к ним? " Но, - возразил я, - Имам Али обвиняет Абу Бакра и Умара в том, что они украли у него право наследовать халифат".

Учитель был оскорблен, сделал мне страшный выговор и выгнал из класса, добавив при этом: " Мы изучаем арабскую риторику, а не историю. Мы не занимаемся изучением темных эпизодов истории и кровавых войн между мусульманами, и как Аллах очистил наши мечи от их крови, позволь нам очистить наши языки от порицаний в их адрес".

Меня не удовлетворила такая аргументация, я был возмущен тем, как этот учитель преподает риторику, лишая ее всякого смысла. Я пытался, пользуясь разным случаями, изучить историю Ислама, но у меня не было достаточного количества источников, а также возможности купить нужные книги. Я также не нашел ни одного ученого человека, который бы интересовался этим предметом, у меня сложилось впечатление, что все они договорились забыть об этой теме и не возвращаться к ней. Во всяком случае, не было ни одного, кто имел бы книгу, полностью освещающую историю Ислама.

Когда мой друг спросил о моих познаниях в истории, я хотел сразу ему возразить, и, поэтому, ответил позитивно, но мой ответ на самом деле мог бы прозвучать так: " Это темная история, полная гражданских междоусобиц, интриг и противоречий".

- А ты знаешь, когда родился Абдул Кадир аль-Джилани? - спросил он.

- Приблизительно между шестым и седьмым веком.

- И сколько веков прошло между ним и Посланником Аллаха?

- Шесть веков.

- Если мы допустим, что столетие включает два поколения, то тогда Абдул Кадира аль-Джилани и Посланника Аллаха разделяют как минимум двенадцать поколений.

Я согласился. Тогда он сказал:

- Это гробница Мусы ибн Джафара ибн Мухаммада ибн Али ибн Хусейна ибн Фатимы аз-Захры, между ним и его пра-пра-прадедушкой, Посланником Аллаха, всего четыре поколения. Действительно, он родился во втором веке Хиджры, так кто ближе к Посланнику Аллаха, Муса или Абдул Кадир?

-Конечно Муса. Но почему мы не знаем его и не слышим, чтобы кто-то на него ссылался?

- Вот в этом-то все и дело. И именно поэтому я сказал и позволю себе повторить, это вы игнорируете сущность и держитесь за шелуху, так что, пожалуйста, не обвиняй меня, а я в свою очередь прошу меня извинить.

Так мы говорили, время от времени останавливаясь, пока не дошли до одного учебного заведения, где студенты и преподаватели обсуждали различные идеи и теории. Когда мы уселись, мой друг начал высматривать кого-то, как если бы у него заранее была назначена встреча.

К нам подошел человек, мы поздоровались, и из их разговора с Мунимом я понял, что они коллеги по университету, и скоро подойдет еще один человек.

- Я привел тебя сюда, - сказал мой друг, - чтобы познакомить с одним ученым, он преподает историю в багдадском университете, и его диссертация посвящена Абдул Кадиру аль-Джилани, с помощью Аллаха, он будет тебе полезен, к сожалению, я не специалист в истории.

Мы выпили немного холодного сока, пока не подошел историк, я был представлен ему, а затем Муним попросил его вкратце изложить точку зрения объективной истории на Адбул Кадира аль-Джилани. После новой порции прохладительных напитков историк задал мне несколько вопросов обо мне самом, о моей стране и работе и попросил рассказать о репутации Абдул Кадира аль-Джилани в Тунисе.

Я дал ему полную информацию по этому предмету и рассказал, что люди думают, что Абдул Кадир нес Посланника Аллаха на своей шее в ночь Ми'раджа, когда Джибриль опоздал, боясь сгореть. Посланник Аллаха сказал тогда: " Мои стопы на твое шее, и твои стопы будут на шеях всех святых до дня Суда".

Историк рассмеялся, услышав эту историю, я же подумал, что вряд ли он смог так смеяться, если бы тунисский учитель стоял перед ним!

После короткой дискуссии о святых и благочестивых людях он рассказал мне, что семь лет он проводил исследования, и в течение этого времени побывал в Лахоре и Пакистане, Турции, Египте, Великобритании и во всех других местах, где были какие-либо манускрипты, приписываемые Адбул Кадиру аль-Джилани. Он их тщательно исследовал, фотографировал, но не мог найти ни одного доказательства, свидетельствующего о том, что Абдул Кадир аль-Джилани был потомком Посланника. Все, что он нашел - это высказывание, приписываемое одному из его потомков, в котором он говорит: "... и мой предок - Посланник Аллаха". Возможно, этот ученый человек так интерпретировал высказывание Посланника: " я - дед [предок] каждого благочестивого человека". Он также проинформировал меня о том, что недавние исторические исследования подтвердили, что Абдул Кадир аль-Джилани был не арабом, а персом по происхождению, он происходил из маленького города в Иране под названием Джилан. В Багдад он приехал учиться, а затем преподавал там, это было в период морального упадка. Он был богобоязненный человек и люди любили его, поэтому, когда он умер, они основали суфийский орден Кадирийя в его честь, как в случае с любым суфийским орденом. Он добавил:

- Действительно, в определенном смысле арабы находятся в плачевном положении.

Тут в моей душе разыгрался ваххабитский пыл и я сказал:

- Следовательно, доктор, вы по идеологии ваххабит, это они верят, что, как выговорите, святых нет.

- Нет, - возразил он, - я не являюсь последователем ваххабитский идеологии. Очень жаль, что у мусульман есть тенденция преувеличивать и брать крайние точки зрения. Они либо верят во все легенды и мифы, которые не базируются на логике и каноническом законе, либо отрицают все, даже чудеса нашего Пророка Мухаммада (МЕИБ) и его высказывания, потому что они не соответствуют их образу мыслей. Например, суфии верят, что шейх Абдул Кадир аль-Джилани может находиться, допустим, в Тунисе и Багдаде одновременно. Он может лечить больного человека в Тунисе и одновременно спасать тонущего человека в реке Тигр в Багдаде. Это преувеличение. В противовес суфийскому образу мыслей ваххабиты все отрицают, они говорят, что даже вера в заступничество Пророка - политеизм. А это уже небрежное отноение к религии. Нет, мой брат! Как сказал Аллах в Его славной Книге:

" И вот Мы создали средь вас такую общину, чтобы вы стали примером для других [людей], вам же примером был бы Посланник...".

(Коран, 2: 143)

Мне очень понравилось это небольшое выступление, я с благодарностью заверил своего нового знакомого, что его аргументы меня вполне убедили. Тогда он достал портфель, и вручил мне в подарок свою книгу об Абдул Кадире аль-Джилани. Потом он пригласил меня к себе домой, но я, извинившись, отказался, и мы еще некоторое время говорили о Тунисе и Северной Африке, пока не вернулся мой друг. Весь день мы провели в визитах и дискуссиях и только вечером вернулись домой.

Я чувствовал себя таким уставшим и изнуренным, что сразу пошел спать. Утром я встал рано и принялся читать книгу, посвященную жизни Абдул Кадира аль-Джилани, и к тому времени, когда мой друг проснулся, уже прочитал половину. Он несколько раз звал меня завтракать, но я отказывался есть, не дочитав книгу. Я не мог оторваться от нее, и чем дольше я ее читал, чем глубже погружался в состояние скептицизма, которое не покидало меня до самого отъезда из Ирака.

Скептицизм и сомнение

Три дня, проведенных мной у Мунима, я отдыхал и обдумывал информацию, полученную от новых знакомых. Эти люди свалились на меня как с Луны. Почему нам говорили о них такие отвратительные вещи, и почему я должен ненавидеть и презирать их, ничего о них не зная? Может причина этому - слухи о том, что они поклоняются Али, считают своих имамов богами, верят в реинкарнацию и почитают камни больше, чем Аллаха. Что они, как мне рассказывал вернувшийся из Хаджа отец, пришли на могилу Пророка, чтобы бросить в нее грязь, но были схвачены саудовцами и приговорены к смерти...

Не удивительно, что наслушавшись всего этого, другие мусульмане ненавидят их, презирают и даже борются с ними.

Но как я мог верить всем этим слухам, после того, что увидел собственными глазами и услышал собственными ушами?

Я провел около недели среди этих людей, но не увидел и не услышал от них ничего, что было бы несовместимо с логикой. Действительно, мне нравились их молитвы и манеры, а также уважение, которое они оказывали своим алимам, мне даже хотелось быть одним из них. Я продолжал спрашивать себя: " Неужели это правда, что они ненавидят Посланника Аллаха? " И каждый раз, при моем упоминании имени Посланника Аллаха (а я упоминал его довольно часто, чтобы проверить их) они искренне восклицали: " Да благословит Аллах Мухаммада и его потомство". Сначала я думал, что они лицемеры, но потом я изменил свое мнение, особенно после того, как прочитал некоторые их книги. В них я нашел такое величайшее уважение и преклонение перед Посланником, которого не встретишь ни в одной из наших книг. В частности, они верят в абсолютную непогрешимость Пророка Мухаммада (МЕИБ) до и после его миссии. Мы же, сунниты, верим, что он непогрешим только в передаче Святого Корана, во всем остальном это обычный человек, способный совершать ошибки. У нас есть много примеров того, как Пророк ошибался, и сподвижники его поправляли. Шииты отказываются принять даже возможность того, что Пророк мог быть в чем-то не прав, и другие указывали ему на его недостатки. Как же я мог после этого поверить, что они ненавидят Посланника Аллаха? Как? Однажды во время разговора с моим другом я попросил его искренне ответить на мой вопрос, и между нами произошел следующий диалог:

- Вы ставите Али, да будет доволен им Аллах и да почтит его, на один уровень с пророками: всякий раз, когда я слышу упоминание его имени, вы говорите: " Мир ему".

- Да, действительно, всякий раз, когда мы упоминаем имя Повелителя Правоверных или одного из Пречистых Имамов, мы говорим: " Мир ему", но это не значит, что они пророки. Они - потомки Пророка, и Аллах приказал нам молиться за них, поэтому мы можем также сказать: " Мир им и благословение Аллаха".

- Нет, брат, мы не говорим " Мир ему и благословение Аллаха" после чьих либо имен, кроме имени Пророка Мухаммада (МЕИБ) и предшествующих ему пророков. И это приветствие не имеет никакого отношения к Али и к его потомкам, да будет Аллах ими доволен.

- Я бы хотел попросить тебя побольше читать, чтобы ты узнал правду.

- Брат! какие книги я должен читать? Разве ты не говорил мне, что книги Ахмеда Амина не являются авторитетными источниками для шиитов, но ведь и шиитские книги не могут быть авторитетными источниками для нас, мы им не доверяем. Разве ты не знаешь, что в христианских книгах, на которые и ссылаются христиане, утверждается, что Иисус сказал: " Я сын Аллаха", в то время, как Благородный Коран, который говорит абсолютную правду, так цитирует высказывание Иисуса:

" Я говорил апостолам только то, то Ты мне велел [сказать]: " Поклоняйтесь Аллаху, моему и вашему Господу"...".

(Святой Коран, 5: 117)

- Хорошо сказано! Да, я так говорил. То, что сейчас от тебя требуется, это, вооружившись логикой и здравым смыслом, в своей аргументации исходить только из Благородного Корана и достоверной сунны, раз мы мусульмане, а если бы мы говорили с иудеями или христианами, то нам пришлось бы базировать свои аргументы на чем-нибудь еще.

- Хорошо, но в каких книгах я найду правду? Каждый автор, каждая группа, каждое учение претендуют на правоту.

- Я дам тебе реальные данные, с которыми согласны все мусульмане, не зависимо от того, к какому течению или группе они принадлежат, но ты этих данных не знаешь.

- Говори. Господи, пошли мне больше знаний!

- Ты читал комментарии к следующему аяту из Корана:

" Воистину, Аллах и Его ангелы благословляют Пророка. О вы, которые уверовали! Благословляйте Его и приветствуйте усердно".

(Святой Коран, 33: 56)

Все комментаторы, шиитские и суннитские, передают, что сподвижники Пророка, к которым обращен данный аят, пришли к Пророку и спросили: " О Посланник Аллаха, мы знаем, как приветствовать тебя, но мы не знаем, как молиться за тебя".

Он ответил: " Говорите: " Аллах, благослови Мухаммада и его семью так же, как ты благословил Ибрахима и его семью в мире". Вы достойны похвалы и славы, и не молитесь за меня укороченной молитвой (ал-батра')". Они спросили: " А что это за укороченная молитва? " Он сказал: " Почему вы говорите: " Аллах, благослови Мухаммада", - и останавливаетесь, а ведь Аллах совершенен и принимает только совершенство". После этого сподвижники последовали приказу Пророка и совершали за него полную молитву.

Даже Имам ал-Шафии сказал в их честь:

" О домочадцы Пророка!

Любить вас - приказ Аллаха, ниспосланный в Коране.

Вы бесконечно благородны, и молитва того, кто не благословит вас, не будет принята".

Я очень внимательно слушал моего друга, его слова затронули мое сердце и нашли там позитивный отклик.

Действительно, я читал об этом в каких-то книгах, правда, я забыл их названия, и я признался ему, что когда мы благословляем Пророка, мы включаем также его семью и сподвижников, но в приветствии мы не выделяем особо Али, как это делают шииты.

- Что ты думаешь об аль-Бухари? - спросил он.

- Это величайший суннитский имам, и его книга - наиболее авторитетная после Книги Аллаха. Тогда он встал и достал " Сахих аль-Бухари" из своей библиотеки, затем он нашел нужную страницу и попросил меня прочитать: " Как передал тот-то и тот-то, Али - Мир ему -..." Я был весьма удивлен, подумав даже, что это не " Сахих аль-Бухари", и еще раз изучил эту страницу и обложку. Друг, заметив мое сомнение, взял у меня книгу и открыл другую страницу, где было написано: " Али ибн аль-Хусейн - Мир ему -..." После этого я мог только сказать:

- Слава Аллаху.

Он остался доволен моим ответом и покинул комнату, оставив меня в состоянии глубокой задумчивости. Я перечитывал эти страницы снова и снова и даже проверил издательство - книга были издана и распространена компанией " аль-Халави и сыновья" в Египте.

О мой Бог! Почему я был таким самонадеянным и упрямым, а он предоставил мне столь очевидное доказательство, источником которого была одна из наших наиболее надежных книг, ведь Бухари никак нельзя заподозрить в том, что он шиит, это настоящий суннитский имам и алим. Должен ли я подчиниться им в вопросе о том, что Али достоин таких слов как " Мир ему" после каждого упоминания его имени? Но я боялся этого, потому что за этим могли последовать другие факты, которые я совсем не хотел принимать. Я уже дважды был побежден моим другом в споре: в первый раз, когда я признал, что Абдул Кадир аль-Джилани не был святым, и во второй, когда я согласился, что Муса аль-Казым - более важная фигура. Более того, я согласился, что Али заслужил слова " Мир ему", но я не хотел новых поражений, ведь всего несколько дней назад я так гордился собой, меня считали образованным человеком в Египте и учителя из аль-Азхара так хвалили меня... Сегодня я нахожу себя побитым и побежденным, и кем? Тем, кого я считал сбившимся с верного пути, слово " шиит" я всегда употреблял как ругательство.

Это высокомерие и эгоизм... Это упрямство и фанатизм.. Господи, сделай меня честным и помоги принять правду, даже если она горькая, Господи, открой мои глаза, сделай меня проницательным и веди по Твоему пути и сделай меня одним из тех, " которые прислушиваются к слову и следуют наилучшим из них".

Бог показал нам на истинность истинного и ложность ложного и наделил нас способностью различать их.

Мы с Мунимом возвращались домой и я продолжал повторять эти слова, так что мой друг произнес с улыбкой:

" А тех, которые радели за наше[дело], Мы наставим на наши пути. И, воистину, Аллах с теми, кто вершит добро! "

(Святой Коран, 29: 69)

Слово " радели" (участвовали в джихаде) в этом кораническом аяте имеет также и значение научных исследований в поисках правды, и Аллах ведет того, кто решил вести эти поиски до конца.

Посещение Неджефа

Как-то вечером мой друг сказал мне, что, если захочет Аллах, завтра мы посетим Неджеф.

- Что это за место, - спросил я.

- Этот город - центр обучения, а также место захоронения Али ибн Абу Талиба.

Я был удивлен, услышав, что существует известная могила Имама Али: все наши шейхи говорили, что место его захоронения неизвестно. Мы сели на автобус, который шел до Куфы, чтобы посетить Куфскую мечеть, которая является одним их известнейших исламских памятников. Мой друг показал мне все исторические места, проводил меня в мечеть Муслима ибн Акыля и Хани ибн Урвы, вкратце рассказав, как они стали мучениками. Он отвел меня к мехрабу, где был мученически убит Имам Али. Затем мы посетили дом, где Имам жил с двумя сыновьями, нашими учителями Хасаном и Хусейном. В доме был колодец, из которого они брали воду для питья и омовения.

Я пережил несколько удивительных мгновений: настоящий мир перестал для меня существовать, я представил себе, в каком аскетизме и скромности жил Имам, будучи Предводителем правоверных, четвертым праведным халифом.

Я должен также упомянуть об удивительном гостеприимстве и скромности людей в Куфе. Всякий раз, когда мы встречали какую-нибудь группу, они останавливались и приветствовали нас, будто большинство из них знакомы с моим другом. Один из тех, кого мы встретили, оказался директором института в Куфе. Он пригласил нас к себе домой, где мы переночевали с большим комфортом. У меня было такое ощущение, будто я нахожусь среди своей семьи, среди людей моего клана. Когда они упоминали суннитов, то всегда говорили: " Наши братья сунниты". Мне было приятно побеседовать с ними, я даже задал несколько контрольных вопросов на проверку их искренности.

Мы продолжали путешествие в Неджеф, расположеный примерно в десяти километрах от Куфы. Когда мы добрались до цели, я вспомнил мечеть Казимийя в Багдаде: здесь тоже были золотые минареты, окружающие купол, выполненный из чистого золота. Мы вошли в мавзолей Имама, прочитав специальное разрешение на вход, как принято у шиитов. Внутренние покои мавзолея поразили меня даже больше, чем Казимия. Я, как обычно, встал в угол и прочитал " Фатиху", сомневаясь при этом, что в этой могиле действительно покоится тело Имама Али. Скромность того дома в Куфе, который занимал Имам, так впечатлила меня, что я подумал: " Господи, прости! Имам Али никогда не позволил бы всех этих золотых и серебряных украшений, когда столько мусульман умирают от голода по всему миру". А когда я увидел множество нищих, лежащих на улице с протянутой рукой, я сказал себе: " О шииты, вы не правы, вы должны признать хотя бы эту ошибку. Пророк (МЕИБ) послал Имама Али, чтобы тот разрушил подобные гробницы! Там как можно воспринимать все эти золотые и серебряные мавзолеи, если не как политеизм? Это по меньшей мере ошибка, Ислам не допускает подобных вещей".

Мой друг спросил меня, не хочу ли я помолиться, протягивая мне кусочек сухой глины. Я ответил резко, что мы не молимся у могил. Тогда он сказал:

- Подожди меня, пока я помолюсь.

В ожидании я прочел табличку, которая висела на гробнице, и заглянул внутрь через отделанную золотом и серебром решетку. Там я увидел множество монет и денежных купюр различного достоинства, брошенных посетителями как пожертвование на благотворительные работы, которые проводит мавзолей. Судя по огромному количеству денег я подумал, что к ним не прикасались около месяца, но мой друг позднее сказал, что служащие, отвечающие за чистоту, убирают деньги каждую ночь после вечерней молитвы.

Я вышел, пораженный увиденным, и подумал: " Вот если бы они дали мне часть этих денег или хотя бы раздали их бедным..." Оглядевшись по сторонам. я увидел огромную стену, окружающую внутренний двор мавзолея. Кто-то молился, кто-то слушал ораторов, стоящих на специальных платформах, некоторые издавали звуки, похожие на стенания. Заметив группу плачущих, бьющих себя по груди людей, я уже собрался спросить своего спутника об их странном поведении, но как раз в этот момент мимо нас прошла похоронная процессия. Я увидел, как один мужчина убрал белый флаг с середины площади, чтобы положить там тело. " Вот почему они плачут, - подумал я, - они кого-то потеряли".

Встреча с алимом

Мы зашли в мечеть рядом с мавзолеем. Полы были устланы коврами, а стена вокруг михраба украшена выгравированными аятами из Корана великолепной каллиграфии. Недалеко от михраба с книгами в руках сидели юноши, все они были в чалмах.

Эта картина впечатлила меня: раньше мне не доводилось видеть шейхов в возрасте между тринадцатью и шестнадцатью годами, в таком одеянии мальчики выглядели очень трогательно. На вопрос моего друга о некоем сейиде они ответили, что тот предстоит на молитве. Тогда я не знал, кого он имеет в виду под " сейидом" и подумал, что это вероятно один из алимов, но позднее выяснилось, что речь шла о сейиде Ху'и, лидере шиитской общины.

Здесь стоит отметить, что титул " сейид" - учитель - у шиитов дается потомкам семьи Пророка (МЕИБ), и будь " сейид" студентом или алимом, он носит черную чалму, а остальные алимы обычно носят белые чалмы и их называют шейхами. Другие выдающиеся личности (не алимы) носят зеленые чалмы.

Муним спросил юношей, не могу ли я посидеть в их обществе, пока он встречает сейида. Они пригласили меня и сели рядом, образовав полукруг. Всматриваясь в их лица, полные чистоты и невинности, я вспомнил высказывание Пророка (МЕИБ): " Человек рождается природным существом, а родители могут сделать его иудеем, христианином или язычником", - и я добавил про себя: " Или шиитом".

Юноши стали задавать мне вопросы:

- Из какой страны вы приехали?

- Из Туниса.

- У вас есть религиозные школы?

- У нас есть и университеты и школы.

Со всех сторон я был бомбардирован довольно острыми вопросами. Но что можно было сказать этим невинным мальчикам, убежденным, что в исламском мире полно религиозных школ, где изучается юриспруденция, исламское право, принципы Ислама и комментарии к Корану. Они не знали, что в современном исламском мире мы давно заменили коранические школы на детские сады, которые к тому же контролируются христианам. Неужели я должен был сказать им это, чтобы они назвали нас отсталыми? Один из подростков спросил меня, какому мазхабу следуют в Тунисе. Я ответил, что маликитскому. Услышав, как один из мальчиков засмеялся, я сделал вид, что не заметил.

- А вы знаете джафаритский мазхаб? - продолжал спрашивать подросток.

- Что это за новое имя? Нет, мы знаем только четыре мазхаба, и все, что вне их - не Ислам.

Юноша улыбнулся и сказал:

Джафаритский мазхаб - это сущность Ислама. Вы знаете, что Имам Абу Ханифа был учеником Джафара Ас-Садыка? И что Абу Ханифа сказал: " Без этих двух лет Нуман бы погиб". Я молчал, не отвечая, это имя было для меня абсолютно неизвестным. Сообразив через секунду, что, хвала Аллаху, этот Имам Джафар ас-Садык не был учителем Имама Малика, я сказал, что мы маликиты, а не ханафиты. На что он ответил:

- Четыре мазхаба происходят Один от другого: Ахмед ибн Ханбал был учеником Шафии, Шафии - учеником Малика, Малик - учеником Абу Ханифы, а Абу Ханифа - учеником Джафар ас-Садыка, таким образом все они были учениками Джафара ибн Мухаммада, он был первым, кто открыл исламский университет в мечети своего деда - Посланника Аллаха, и под его началом занималось не меньше четырех тысяч правоведов и хадисоведов.

Меня удивила эрудиция этого юноши, казалось, он выучил все это наизусть также, как учат наизусть суры из Корана. Я был еще больше поражен, когда он начал ссылаться на исторические факты, называя при этом номера томов и глав, в нашей дискуссии он выступал скорее как преподаватель, обучающий студента. Чувствуя свою слабость перед ним, я хотел поскорее уйти, чтобы не оставаться больше в обществе этих мальчиков и не отвечать на их вопросы по юриспруденции и истории.

Он спросил меня, какому Имаму я следую. Я сказал:

- Имаму Малику.

- Как вы можете следовать умершему человеку, с которым вас разделяют четырнадцать веков? Если вы захотите задать ему вопрос о текущих событиях, разве он вам ответит? Я немного подумал и сказал:

- Ваш Джафар тоже умер четырнадцать веков назад, так кому же вы следуете? Он и другие юноши быстро ответили:

- Мы следуем за сейидом Ху'и, он - наш имам.

Я не знал, кто более ученый человек, Ху'и или Джафар ас-Садык, и поэтому я решил поскорее переменить тему. Я стал задавать им вопросы типа: " Каково население Неджефа, как далеко он от Багдада, знают ли они другие страны кроме Ирака..." Я чувствовал себя не способным соревноваться с ними в знаниях, всякий раз, когда они отвечали, я заготавливал следующий вопрос, лишь бы они сами не успели меня о чем-нибудь спросить. Я отказывался признать это, хотя внутри уже смирился с поражением. Моя слава ученого, которую я приобрел в Египте, закончилась здесь, в Неджефе, особенно после встречи с этими юношами. Я припомнил мудрые слова, адресованные всякому, кто претендует на философскую ученость: " Ты узнал одну вещь, но ты все еще не знаешь о многих других".

Я подумал, что эти юноши, должно быть, более образованы, чем шейхи, которых я встретил в аль-Азхаре, или наши тунисские шейхи.

Когда вошел сейид Ху'и в сопровождении группы величественных почтенных алимов, все встали, включая меня. Затем каждый приблизился к сейиду и поцеловал его руку, на этот раз я оставался на своем месте. Сейид не садился, пока не сели все присутствующие, затем начал приветствовать всех по отдельности, и каждый приветствовал его в ответ. Когда очередь дошла до меня, я приветствовал его как все. После этого мой друг прошептал что-то на ухо сейиду и затем жестом показал мне, чтобы я приблизился. После обмена приветствиями Муним сказал:

- Расскажи сейиду, что ты слышал в Тунисе о шиитах.

- Брат, давай забудем эти истории, которые кто-то где-то слышал, - ответил я, - мне бы больше хотелось узнать, что скажут сами шииты, получить откровенные ответы на несколько вопросов, которые я имею.

Друг, однако, настаивал, чтобы я проинформировал сейида о том, что мы думаем о шиитах. И тогда я сказал:

- Мы считаем, что шииты - более стойкие мусульмане, чем христиане и иудеи, хотя те и поклоняются Аллаху, а также признают послание Мусы (Мир ему), но мы слышали, что шииты поклоняются Али и считают его святым, и есть среди них секта, которая поклоняется Аллаху, но ставит Али на тот же уровень, что и Посланника Аллаха.

Также я рассказал ему историю о том, что Джибриль якобы изменил то, что ему было поручено, и вместо того, чтобы передать послание Али, он дал его Мухаммаду (МЕИБ).

Некоторое время сейид сидел молча с опущенной головой, затем посмотрел на меня и сказал:

- Мы верим в то, что нет Бога кроме Аллаха, и что Мухаммад (МЕИБ) - Посланник Аллаха, и что Али - только слуга Аллаха.

Обратясь к аудитории, он произнес:

- Посмотрите на этих людей, как им промыли мозги ложными слухами, и это меня не удивляет, от других людей мне приходилось слышать истории и похуже, поистине нет власти и силы, кроме как у Аллаха, Высочайшего, Величайшего.

Он снова повернулся ко мне и спросил:

- Вы читаете Коран?

- Еще когда мне было десять лет, я знал наизусть половину Корана", - ответил я.

- А вы знаете, что все мусульмане, независимо от толка, согласны в том, что Святой Коран - один, у нас тот же Коран, что и у вас?

Я согласился, и тогда он сказал:

- Вы читали слова Аллаха, хвала Ему, Величайшему:

" Мухаммад всего лишь посланник. До него тоже были посланники..." (Святой Коран, 3: 144);

" Мухаммад - Посланник Аллаха. Те, кто с ним, суровы к неверным и снисходительны к своим..."

(Святой Коран, 48: 29);

" Мухаммад - не отец кого-либо из ваших мужей, а только Посланник Аллаха и печать пророков..."

(Святой Коран, 33: 40)

- Да, я знаю все эти коранические аяты, - ответил я.

- Где здесь говорится об Али? Если наш Коран говорит, что Мухаммад (МЕИБ) - Посланник Аллаха, то откуда пришла эта ложь?

Я промолчал, не зная, что ответить. Он добавил:

- Что же касается предательства Джибриля, да простит меня Бог, это еще хуже, чем первое, ведь когда Аллах посылал Джибриля к Мухаммаду (МЕИБ), тому было сорок лет, а Али был мальчиком шести или семи лет, так как мог Джибриль ошибиться и перепутать Мухаммада (МЕИБ), взрослого мужчину, и Али - ребенка?

После этого он довольно долго молчал, а я задумался над его словами, которые показались вполне логичными и произвели на меня глубокое впечатление. Я спрашивал себя, почему мы не исходили из такого рода умозаключений.

Сейид Ху'и добавил:

- Я бы хотел сообщить вам, что шиизм - единственный из всех толков в Исламе, который верит в непогрешимость Пророков и Имамов, так что если наши Имамы (Мир им) непогрешимы, а они человеческие существа, такие же, как мы, то как насчет ангела, любимца Аллаха, которого Он назвал " Верный дух"?

- Откуда же приходят все эти слухи? - спросил я.

- От врагов Ислама, которые хотят разделить мусульман на группы, воюющие друг с другом, в то время как мусульмане - братья, и будь они шииты или сунниты, все они поклоняются Единому Аллаху, для них нет других богов, у них один Коран, один Пророк и одна Кыбла. Шииты и сунниты расходятся только в вопросах юриспруденции, но в этих вопросах расходятся и различные направления внутри суннизма, так Малик не по всем вопросам согласен с Абу Ханифой, а тот в свою очередь не во всем согласен с Шафии и т.д.

- Значит, все, что о вас говорят - ложь? - спросил я.

- Хвала Аллаху, вы умный человек, способный многое понять, и вы проехали по земле, населенной шиитами и достигли ее центра. Приходилось ли вам слышать что-либо, подтверждающее эти слухи?

- Нет, я не видел и не слышал ничего кроме хорошего, и я благодарю Аллаха за тот случай, что свел меня с господином Мунимом, ведь только благодаря ему я нахожусь в Ираке, и я действительно узнал много вещей, о которых прежде и не подозревал.

Мой друг добавил, улыбаясь:

- Включая существование могилы Имама Али?

Подмигнув ему, я продолжал:

- Действительно, я узнал много нового, к примеру, от этих мальчиков, и был бы рад иметь возможность как они учиться в этой религиозной школе.

- Добро пожаловать, если вы хотите учиться, для вас здесь всегда найдется место.

Все приветствовали это предложение сейида, особенно мой друг Муним, чье лицо светилось от радости.

- Но я женатый человек, у меня два мальчика, - предупредил я.

- Мы позаботимся о вашем удобстве, жилье и всем, что вам нужно, но главное - это учеба, - заключил сейид.

Я немного подумал и сказал себе: " Это кажется неприемлемым - опять становиться студентом после пяти лет работы преподавателем и теоретиком преподавания. Нелегко так поспешно принять решение".

Поблагодарив сейида Ху'и за предложение, я сказал, что серьезно все обдумаю после возвращения из Умры, а сейчас я прошу дать мне какие-нибудь книги. Несколько ученых тут же встали, сходили в свои кабинеты, и через несколько минут каждый из них подарил мне по книге, так что у меня собралось больше семидесяти книг. Я сразу понял, что не смогу взять их с собой, тем более в Саудовскую Аравию, где каждую книгу, провозимую через границу, проверяет цензура. Это делается для того, чтобы новые идеи, особенно те, что не согласуются с господствующей идеологией, не проникали в страну. Но мне не хотелось терять эти книги, ведь я не встречал ничего подобного за всю мою жизнь. Я сказал своему другу и остальным присутствующим, что мне предстоит длинное путешествие через Дамаск и Иорданию в Саудовскую Аравию, а обратный путь будет еще длиннее, мне придется проехать через Египет и Ливию, чтобы достичь Туниса. И кроме веса этих книг, главной проблемой является то, что большинство стран запретит их ввоз.

- Оставьте ваш адрес и мы пришлем книги, - предложил сейид.

Эта идея мне очень понравилась, я вручил ему мою визитную карточку с тунисским адресом. Отблагодарив сейида за гостеприимство, я уже собирался уходить, когда он встал и сказал:

- Пусть Аллах защитит вас, и если вы будете у могилы моего предка Посланника Аллаха, передайте ему мои приветствия.

Все, включая меня самого, были тронуты его словами, заметив, что в его глазах появились слезы, я сказал про себя: " Да простит меня Аллах, разве может такой человек лгать или ошибаться, его благочестивость, доброта и скромность говорят, что он действительно потомок Пророка". Я не мог удержаться и, несмотря на протест, поцеловал его руку.

Когда я поднялся, все встали и пожелали мне доброго пути. Несколько молодых юношей, студентов религиозной школы, проводили меня и попросили адрес для переписки, который и был им дан.

Мы вернулись обратно в Куфу, получив приглашение от одного из друзей Мунима, по имени Абу Шуббар, и провели у него целую ночь, общаясь с группой молодых интеллектуалов. Среди них был один студент сейида Мухаммада Бакыра ас-Садра, он предложил мне встретиться с учителем и пообещал организовать такую встречу через день. Идея понравилась Муниму, однако он извинился, что не сможет участвовать в этой встрече: у него на этот день было уже назначено деловое свидание в Багдаде. Мы договорились, что я останусь на три - четыре дня у Абу Шуббара, пока Муним не вернется обратно.

Он покинул нас вскоре после ночной молитвы, а мы отправились спать. Общаясь с этими молодыми студентами, я многое узнал, особенно меня поразило разнообразие предметов, изучаемых ими в религиозных школах. Кроме собственно исламских дисциплин, включающих исламский закон (шариат) и исламскую теологию (тавхид), они изучали экономику, социологию, политику, историю, астрономию и еще несколько предметов.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: