Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Верить или не верить Горбачеву?



В апреле 1987-го встреча с Шульцем показала, что и в администрации США, да и на Западе вообще еще нет понимания значимости переживаемого момента в мировой политике, необходимости кардинальных перемен. Поэтому там не смогли по достоинству оценить инициативы, исходящие от советского руководства. Слишком велика была приверженность прежней схеме — отсюда колебания, недоверие и неверие в нашу искренность. Превалировала точка зрения, что политика нового руководства СССР — очередной маневр для того, чтобы выиграть время, получить максимум выгод и использовать их для усиления своего влияния в мире.

Словом, и США и Запад в целом колебались, медлили, и в этом отношении показательно признание Шульца на той же конференции в Принстоне, что американцы не сумели в 1987 году должным образом откликнуться на стремление Советского Союза форсировать улучшение отношений с Соединенными Штатами, они тоже потеряли время, хотя и чувствовали, что Горбачев был настроен очень серьезно и готов идти далеко.

Сам же Шульц тогда много сделал, чтобы перевести наши с ним договоренности в плоскость плодотворного сотрудничества. Вовлек в эту работу президента и его окружение, союзников. Интенсивней стали контакты, совместная работа министерств, генштабов, веселее пошло дело на женевских переговорах.

Ход переговоров, которые вели наши представители в Женеве и Стокгольме, весной был предметом специального обсуждения на Политбюро. Резко был поставлен вопрос о рутинном характере переговорных процедур, склонности к казуистике некоторых дипломатов, унаследованной от старых традиций. Были сделаны практические выводы — переговоры вывели на уровень Шеварднадзе, Ахромеева. Преодолев пробуксовки и взяв ситуацию под непосредственный контроль высших руководителей СССР и США, мы стали продвигаться значительно быстрее.

Ранней осенью 1987 года Шеварднадзе поехал в Вашингтон, в октябре госсекретарь со своей командой снова прибыл в Москву. Эта новая встреча показала реальную возможность заключить Договор по средним ракетам в Европе. Апрельские договоренности с Шульцем «работали».

Встретившись 23 октября в Кремле, мы сосредоточили внимание на проблеме кардинального сокращения стратегических наступательных вооружений. В истекшие месяцы и в этой области было достигнуто большое продвижение. Но американцев по-прежнему заботили наши тяжелые ракеты, а нас — СОИ, стратегические самолеты. В поле зрения были и мобильные стратегические ракеты наземного базирования. Детально и всесторонне подвергся рассмотрению вопрос о соблюдении Договора по ПРО, невыходе из него по меньшей мере на протяжении 10 лет после подписания договора по СНВ.

Вторая встреча с Шульцем, как и предыдущая, Не ограничилась разоруженческой проблематикой. Были обсуждены советско-американские отношения, причем теперь уже не только в философском, концептуальном плане, а в реальной плоскости. В этом смысле особенно показательна дискуссия в связи с ирано-иракской войной и поведением США.

Тогда я сказал Шульцу: «Может показаться, что мы иногда предъявляем слишком большие требования к американской стороне. Но в случае с ирано-иракским конфликтом есть два принципиальной важности момента. Во-первых, мы не уверены, что вы точно все просчитали, отдаете себе отчет, к чему приведет ваша линия для вас, для нас, для всего мира. И второе, хотя по важности, может быть, главное. Мы считаем, что наше взаимодействие в Персидском заливе — наиболее свежий пример, свидетельствующий о том, что сотрудничество между нами привело к принятию известных документов Совета Безопасности. Мы считаем, и заявляли публично, что здесь есть немалый резерв, необходимо в полной мере использовать согласованные положения резолюции 598. Однако Соединенные Штаты, видимо, обижены, что мы не поддержали их требования о санкциях во второй резолюции Совета Безопасности, и решили действовать в одиночку, как «в старые добрые времена». О причинах, почему это произошло, я сейчас не буду говорить. Хочу еще раз сказать, что ваше нежелание сотрудничать с нами вызывает разочарование».

Шульц заверял меня, что в одиночку США не хотели бы действовать, предпочитают работать в рамках ООН. Но указал на угрозу американским «друзьям» в Заливе, поставщикам нефти — главного источника энергии для западных стран.

Этот пример подтвердил, что, несмотря на сдвиги в отношениях с США, в их влиятельных политических кругах еще не определились по отношению к Советскому Союзу с его перестройкой и новым мышлением. Была и ревность к тому, что новая направленность нашей внешней политики оказывает сильное воздействие на Европу, мировое общественное мнение, на самих американцев. Это рассматривалось ястребами как нежелательное явление.

Я не стал обходить этот вопрос в беседе с Шульцем. Незадолго перед тем в моих руках оказался документ, опубликованный госдепартаментом с ведома госсекретаря: «Деятельность по обеспечению советского влияния: доклад об активных мерах и пропаганде 1986-1987 годов».

Шульц хотел свести все к шутке: мол, если доклад действительно вышел из госдепартамента, то это авторитетный документ. Посмеялись, но я решил вопрос на этом не закрывать.

«ГОРБАЧЕВ. Рекомендации доклада производят шокирующее впечатление. Получается, все, о чем мы договорились в Женеве, и подписанные вами с Шеварднадзе соглашения о культурных и других обменах — не более как канал, пользуясь которым Советский Союз вводит в заблуждение американское общественное мнение....Говорится там также, что перестройка — это лишь способ обмануть Запад, коварно подготовить почву для дальнейшей экспансии СССР.

Мы серьезно настроились на изменение к лучшему наших взаимоотношений с Соединенными Штатами во всех областях, от проблем безопасности до торгово-экономического, культурного, гуманитарного сотрудничества. У нас в Советском Союзе нет предубеждений к Америке, и их мы не культивируем. А вы, что же, жить не можете без того, чтобы не рисовать Советский Союз в образе врага?

Когда господин Уик говорил о том, что перестройка — обман, я не обратил большого внимания, в конце концов это человек прессы. Но когда выпускается документ государственного департамента, возникает большой вопрос. Как же вы ведете с нами такие переговоры, если рассматриваете нас как врага, предостерегаете своих людей от контактов с советскими людьми. Прошу вас об этом серьезно подумать.

ШУЛЬЦ. Стремление добиваться улучшения отношений является у нас с вами взаимным. Тот скептицизм, который многие по-прежнему ощущают в отношении СССР, отражает опыт некоторых ваших действий. Этот опыт многих беспокоит.

ГОРБАЧЕВ. Вот, видимо, вы и боитесь, что этого скептицизма станет меньше.

ШУЛЬЦ. Я бы не хотел долго задерживаться на этой теме, однако могу привести несколько примеров того, что нас беспокоит. Бедняга президент Картер — он хотел только добра. Но именно при Картере вы вторглись в Афганистан, чему он был невероятно удивлен. Он сказал, что за сутки узнал о Советском Союзе больше, чем за всю свою предшествующую жизнь. Это для него был тяжелый урок. Другая проблема — корейский самолет...

ГОРБАЧЕВ. Почему же вы продолжаете распространять подобные документы сейчас? Ведь этим вы практически обесцениваете наши встречи.

ШУЛЬЦ. Моя позиция как в рамках правительства, так и вне его заключается в том, что улучшение наших отношений является самым важным направлением нашей внешней политики... Учитывая накопленные нашими странами горы оружия, просто нет на свете более важной задачи. Мы знаем, что решать ее нелегко, ибо у нас разные общественные системы. Исторически в наших отношениях были взлеты и падения.

ГОРБАЧЕВ. Мы не претендуем на то, чтобы ваша общественная система изменилась. Как вам жить — это ваше дело.

ШУЛЬЦ. И мы не претендуем на это. Видим, что у вас происходят перемены, с огромным интересом следим за ними. Меня лично это очень интересует. Но как вам жить, решать не мне, решать вам. Я вам не даю советов, как жить. Я лишь говорю, что слежу за вашими переменами с огромным вниманием.

ГОРБАЧЕВ. Так почему же происходят подобные вещи? Почему вы выпускаете такие доклады?

ШУЛЬЦ. Я его вижу в первый раз.

ГОРБАЧЕВ. Может быть, этот доклад — тоже проделка КГБ?

ШУЛЬЦ. Может быть. (Смех.)

ГОРБАЧЕВ. Мы знаем, почему это происходит. Доклад — рецидив старых подходов, старого мышления, а нам нужны новые подходы, чтобы решать новые вопросы. Но мы на них не выйдем, если будем в плену таких стереотипов.

Президент много говорил о необходимости большего доверия. Если будет доверие, то и все остальное пойдет. Но разве это путь к доверию? Начались перемены в наших отношениях — телемосты, встречи женщин, контакты детей, и мы приветствуем это. А вы рассматриваете чуть ли не как угрозу для США. Такая слабая Америка, не выдержит! Я хотел бы закончить этот острый обмен тем, с чего начал: мы хотим развивать наши отношения, хотим делать их более позитивными, дружелюбными. И в нашем, и в вашем обществе есть такие настроения, и мы, политики, должны выразить их.

ШУЛЬЦ. Не только согласен с этим, но и живу в соответствии с этими принципами, отстаиваю их и поступаю так уже давно, хотя это не всегда легко.

ГОРБАЧЕВ. Я все это сказал не для того, чтобы как-то изменить характер нашей встречи, принизить ее значение. Просто хочу подтвердить, что надо очищать наши отношения от подобных вещей... Давайте этим займемся».

Несмотря на такое острое объяснение, эта наша беседа, как и предыдущая, весенняя, имела рубежное значение, была по итогам весьма конструктивной. Она стала, по существу, подготовкой нового советско-американского «саммита». Когда я спросил Шульца, чем мы закончим беседу, он заявил, что Соединенные Штаты хотели бы продвижения по всем вопросам — права человека, контроль над вооружением, двусторонние дела, ирано-иракский конфликт, Кампучия и т.д.

Когда подобные заявления делаются таким человеком, как Шульц, это серьезно, ибо он никогда не терял контроль над собой, не упускал нить разговора, всегда был очень точным и ответственным, я бы даже сказал, осторожным. Это не мешало ему быть смелым и решительным, когда надо «перешагнуть» через что-то в себе.

Формула визита в США

В такой атмосфере Шульц реализовал следующее поручение своего шефа: «Президент надеется, что у вас будет желание приехать в США. Он готов принять вас со всем уважением и достоинством, в атмосфере дружелюбия, которое приличествует такому событию.

Лучшим временем был бы конец ноября. Мы приветствовали бы ваш приезд и как деловой визит, и как возможность принять вас с долженствующим почетом, засвидетельствовать вам свое уважение. Имеется в виду ваше личное общение с президентом, со мной, членами конгресса, если возможно — с представителями различных районов США, различных профессий и положения».

Выслушав госсекретаря, я обнаружил, что американская сторона отступает от апрельских договоренностей по повестке дня. Тогда мы исходили из того, что на встрече будет подписан договор по РСД и согласованы ключевые позиции по СНВ и космосу, а также дан импульс переговорам по ядерным испытаниям. Я обратил внимание Шульца на эти расхождения и высказался в том духе, что если это не получится, то возникает вопрос о смысле встречи на высшем уровне. Окажемся мы в выигрыше или в проигрыше перед лицом своих стран и всего мира? Легче было идти на первую встречу, но сейчас, после того как проведены два саммита, возникает сомнение, надо ли идти на «усеченную» встречу в верхах.

Щульц пытался «приподнять» значение новой встречи, выдвинув идею подписания договора по РСМД не в Женеве и не главами делегаций, а мной и Рейганом. Это, мол, придаст весомость и самому договору.

Моя позиция казалась нам предпочтительней — пусть встреча произойдет не в конце ноября, а в середине декабря, к концу года, важно, чтобы она была существенной.

Забегая вперед, скажу, что такая постановка вопроса придала динамику переговорам на всех уровнях и прежде всего обеспечила еще большую подключенность министров и самих «первых лиц», что было беспрецедентным в практике наших отношений. Естественно, я увязывал интенсификацию всей работы и с перспективой приезда Президента Соединенных Штатов в Москву. Для этого, как и для моего визита в Вашингтон, надо было заложить хорошую основу.

Словом, СССР и США прошли этап первоначального прощупывания, философских рассуждений и общих оценок, а заодно и взаимной пикировки, «обстрела» претензиями и упреками. В конце концов наши американские партнеры признали: пришла пора уходить от старого стиля ведения дел, отбросить инструментарий времен «холодной войны».

В целом началась заметная трансформация советского внешнеполитического курса.

Постепенно мы стали отходить от стереотипа, согласно которому винили во всем «империалистический Запад», а собственную политику, все свои действия на международной арене подавали только со знаком плюс, как единственно справедливые. И это не оставалось незамеченным, послужило сигналом к тому, что можно и нужно вступать в конструктивный разговор с Советским Союзом.

Немалое значение имели расширение и динамизация наших контактов с «третьим миром», с такими влиятельными странами, как Индия, Аргентина, Индонезия, Мексика, нейтральными — Швецией, Австрией, Финляндией. В контексте мировой политики это все еще рассматривалось как «соревнование двух сверхдержав», но происходило оно уже на другой основе, с другими целями.

Мы не скрывали ни от «левых», ни от «правых», с которыми встречались, что придаем принципиальное значение налаживанию эффективного сотрудничества и взаимопонимания с США. Однако наша политика не была сориентирована на одно это направление. Американцы, видя нашу активность и оценивая ее возможные последствия, начинали понимать, что их негативная реакция на наше приглашение сотрудничать в конечном счете может сказаться на их авторитете как ведущей державы Запада. Так что все здесь было взаимосвязано.

Чем шире разворачивалась дискуссия в мире вокруг перестройки в СССР, интенсивней становились контакты с политиками, влиятельными общественными организациями других стран, тем ощутимее становилась необходимость в новых идеях, новых взглядах на проблемы, поиске их решения. Все очевиднее становилось, что нужно кончать с противостоянием военно-политических блоков, поднимать роль международных организаций, и прежде всего ООН. В расколотом мире, в годы «холодной войны» она не могла эффективно выполнять функции, возложенные на нее при основании и записанные в ее Уставе. Не наступает ли время в полной мере использовать возможности этой всемирной организации? Размышлениями на эту тему я поделился в газете «Правда» в сентябре 1987 года.


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-06-08; Просмотров: 184; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.026 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь