Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Коалиционное правительство за объединение



Образованное в апреле коалиционное правительство во главе с Лотаром де Мэзьером выступило за объединение Германии по статье 23 Конституции ФРГ, которая предусматривала вступление ГДР или отдельных ее частей в состав ФРГ без промежуточного этапа конфедеративных связей. Это было совершенно не то, что планировал Модров.

Л. де Мэзьер, как и следовало ожидать, оказался фигурой переходной. Этот сдержанный по манерам человек — адвокат, музыкант, евангелист и политик — был связан с христианскими демократами востока и запада Германии и отражал их стремление обеспечить быстрейшее вхождение Восточной Германии в ФРГ. Вместе с тем надо отдать ему должное, он хорошо понимал важность сохранения лояльных отношений с Советским Союзом и экономических связей с ним, от которых напрямую зависело благосостояние большинства населения ГДР.

Я хотел бы привести наиболее характерные фрагменты из моей беседы с де Мэзьером 29 апреля 1990 года в Москве, документально свидетельствующие о сложности и стремительности событий вокруг проблем объединения Германии, о позиции участников этого процесса и положении в самой ГДР.

«ГОРБАЧЕВ. Приветствую вас как главу правительства ГДР, на плечи которого выпала столь высокая ответственность перед своим народом, перед всеми европейскими странами на нынешнем переломном историческом этапе.

Де МЭЗЬЕР. Могу вас заверить, что ощущаю тяжесть бремени, взятого на себя... Высказанная вами в беседе мысль, когда вы были в Берлине в октябре прошлого года, что тому, кто не прислушивается к вызовам времени, приходится тяжело расплачиваться за это и проигрывать, эта мысль благодаря средствам массовой информации облетела буквально всю страну.

ГОРБАЧЕВ. В те дни в Берлине я ясно ощутил, что вас ждут большие события.

Де МЭЗЬЕР. Это чувствовал весь народ. Но, к сожалению, этого не понимало бывшее тогда у власти руководство.

ГОРБАЧЕВ. Крупные делегации, прибывшие из всех регионов республики, фактически демонстрировали свое несогласие с режимом. Я наглядно убедился, что Хонеккер и его ближайшие коллеги уже не улавливают того, что происходит в стране.

Де МЭЗЬЕР. К сожалению, очень многие в нашей стране годами не понимали сигналов к обновлению, которые дал апрельский Пленум вашей партии в 1985 году. И то, что осенью прошлого года события у нас развернулись так бурно, со всей очевидностью подтвердило, что было упущено слишком много времени.

ГОРБАЧЕВ. Да, это так. Похоже, сейчас в обеих частях Германии несколько прибавилось реализма по сравнению с тем, что было во время предвыборной кампании. Это было тяжкое время. Оно выпало на плечи правительства Модрова. Думаю, история воздаст должное тем, кто выстоял на этом отрезке времени. К счастью, все-таки наиболее тяжелых, трагических поворотов удалось избежать. Да и у вас сейчас миссия тоже не простая. Ведь речь сейчас идет о том, что закладывается будущее Европы.

Сейчас мы считаем, что стремление к объединению ГДР и ФРГ — это естественный, органический процесс. При этом мы с уважением относимся к интересам ГДР, с которой нас связывают десятилетия тесного плодотворного сотрудничества. Это миллионы людей со своими интересами, судьбами. Это реальность, с которой никто не может не считаться.

Понимая чаяния немцев, уважая их право на самоопределение, мы, соответственно, относимся и к процессу объединения Германии, не собираемся ни в коей мере препятствовать ему. Но этот многогранный процесс, имеющий важные и довольно острые международные грани, должен протекать достойно, солидно.

Де МЭЗЬЕР. Вы правы, господин президент, что период, начавшийся в ноябре, и вся предвыборная кампания — это было время больших страстей. Я входил в кабинет Х.Модрова, и у нас тогда были три главные цели: сделать все возможное, чтобы наступившей зимой народ не замерзал, не голодал и не истек кровью. Вся деятельность правительства была реакцией на эти реальные опасности того времени. И их удалось избежать. На какую-либо иную активность у нас не хватило сил. Теперь же наше правительство старается удержать инициативу в своих руках, быть во главе общественных движений. Но это удается только в той мере, в какой мы правильно воспринимаем желание людей. Подавляющее же большинство народа желает быстрейшего объединения Германии. Важно, что за последнее время возрастает понимание необходимости упорядоченного протекания этого процесса. Это не удастся, если процесс объединения не будет включен в контекст формирования новой системы европейской безопасности.

К сожалению, процесс объединения двух немецких государств сейчас сильно опережает общеевропейский процесс. Видимо, мы вместе с вами должны подумать, как сообща гармонизировать эти два процесса. Наше правительство выражает свою твердую волю — быть надежным и предсказуемым партнером. Для нас представляет очень большой интерес сохранение и расширение экономических отношений с Советским Союзом. Переход к новым формам хозяйствования сопряжен с большими трудностями. Нам важно иметь надежных партнеров, заказчиков с советской стороны. 35 процентов всех занятых в производственной сфере работает над выпуском продукции для Советского Союза. Видите, какая это большая доля.

Важно уже сейчас договариваться о возможности трехсторонних переговоров, то есть с участием ФРГ, прежде всего по экономическим вопросам.

ГОРБАЧЕВ. О таком треугольнике уже я говорил по телефону с Колем. История взаимоотношений наших стран отягощена мировыми войнами. К счастью, кажется, мы вышли теперь на такой уровень отношений, который учитывает тяжелые уроки прошлого. Это надо ценить, ни в коем случае не подрывать наметившегося восстановления доверия. Прямо скажу, если возникнет ощущение, что с немецкой стороны проявляется неуважение к интересам советского народа, то реакция будет острой. Возникнут серьезные осложнения, Надеюсь, мы избежим такого регресса. Здесь на первое место выступает человеческий аспект межгосударственных отношений. С этим нельзя не считаться, иначе может быть отброшено далеко назад все то позитивное, доброе, что созидалось совместными усилиями.

Но есть и другие важные аспекты, которые затрагиваются процессом объединения. Нашим самым большим торгово-экономическим партнером среди всех стран СЭВ является ГДР.

А самым крупным партнером среди западных стран — ФРГ. Если будет нарушено взаимопонимание, то возникнут трудные проблемы для всех трех стран. Таким образом, есть что обсуждать в рамках треугольника.

Словом, речь идет о современном понимании отношений между Россией и Германией. Из моих бесед с Колем вытекает, что он понимает важность сохранения рынка, который создан экономическими связями между Советским Союзом и ГДР. Но дело, конечно, не только в его понимании этого вопроса. Решать принципиальные и практические экономические вопросы в рамках треугольника надо уже в ближайшие месяцы. Это дело безотлагательное».

Нейтралитет или союз?

Директивы для Шеварднадзе на встрече «2 + 4», которая должна была собраться в начале мая в Париже, обсуждались 3 мая на Политбюро. Все были едины относительно нашей позиции. Министру давалось поручение настаивать на «нейтралитете» объединенной Германии, в крайнем случае — на ее вхождении в оба блока, НАТО и ОВД. Но по этому пункту мы оказались в единственном числе.

В конце мая 1990 года я отправился с визитом в США. Уже в первой беседе 31 мая при обсуждении повестки дня переговоров Буш заявил: — У нас нет расхождений насчет того, что Германия не должна быть источником угрозы для кого-то. Она должна быть привержена демократическим принципам, дать гарантии, что прошлое не повторится... Мы по-разному смотрим на военно-политический статус будущей Германии, но и у вас, и у нас есть беспокойство за будущее. Германии можно доверять. Она заплатила свои долги.

Основная дискуссия развернулась во второй беседе в тот же день вечером. Я настаивал на постепенном, поэтапном решении вопроса о германском объединении в органичной связи с преобразованием ОВД и НАТО, направленным на ослабление и снятие конфронтационной сути этих военно-политических союзов. Буш, видимо, уже имея договоренность с Колем и ссылаясь на встречу «2 + 4» в начале мая, категорически не соглашался. Ваши опасения можно понять. Американские жертвы не идут в сравнение с 27 миллионами русских жизней, принесенных в жертву вооруженной борьбе с нацистской Германией. Тем не менее нельзя игнорировать 50-летний опыт демократии на немецкой земле. И все же, как мне кажется, наш подход к Германии более перспективен и лучше просчитан во времени. Ведь процессы объединения разворачиваются быстрее, чем кто-либо из нас мог себе представить, и нет силы, которая может их затормозить. Поэтому подозрительность, обращенная в прошлое, здесь особенно плохой советчик.

Мне кажется, наш подход к Германии как к близкому другу более прагматичен и конструктивен, хотя, скажу откровенно, его разделяют далеко не все и на Западе. Некоторые западные европейцы, как и вы, не доверяют ни ФРГ, ни немцам в целом. Однако все мы на Западе едины в целом: главная опасность в том, чтобы выделить Германию из сообщества демократических стран, навязать ей какой-то особый статус и унизительные условия существования. Как раз такое развитие событий могло бы привести к возрождению немецкого милитаризма и реваншизма, которых вы опасаетесь.

...Я, конечно, понимал, в чем причина настойчивого желания Соединенных Штатов включить объединенную Германию в НАТО. Буш и его коллеги боялись, и в какой-то степени обоснованно, что, окажись такая мощная сила вне НАТО, судьба этого блока будет предрешена. А вместе с ним, как они считали, потеряет основу и военное присутствие Соединенных Штатов в Европе.

С нескольких заходов, используя разную аргументацию и ссылаясь на прежние свои заявления, в том числе публичные, я убеждал Президента США в том, что СССР не заинтересован в «уходе» американцев из Европы.

Полемика была довольно жесткой, причем обе стороны упрекали друг друга в том, что они боятся немцев, боятся, что Германия опять поставит под угрозу мир в Европе, а значит, и во всем мире.

«ГОРБАЧЕВ. Вы утверждаете, что мы не доверяем немцам. Но почему же тогда мы дали добро их стремлению к объединению? Зажечь красный свет мы могли — механизмы у нас были. Однако предоставили им возможность сделать свой выбор демократическим путем. Вы же говорите, что доверяете ФРГ, а тянете ее в НАТО, не позволяете самой определить свою судьбу после окончательного урегулирования. Пусть она сама решает, в каком союзе ей состоять.

БУШ. Вы согласны с нашим исходным тезисом, что объединенную Германию нельзя ставить в особое положение?

ГОРБАЧЕВ. Соглашусь, если... за этим последует реформа самих блоков в органической увязке с венским и общеевропейским процессом. Страшные жертвы, которые мы понесли в ходе Второй мировой войны, — это тоже психологическая и политическая реальность сегодняшнего дня. И никто, ни мы, ни вы, не может ее не учитывать.

БУШ. И все же мне трудно вас понять. Может быть, потому что я не испытываю страха перед ФРГ, не вижу в этой демократической стране агрессивной державы. Если вы не поломаете своего психологического стереотипа, нам будет трудно договариваться. А договоренность возможна, ведь и мы, и Коль хотим сотрудничать с вами во всех областях.

ГОРБАЧЕВ. Тут не должно быть неясности. Мы никого не боимся — ни США, ни ФРГ. Просто мы видим необходимость изменения отношений, ломки негативной и создания конструктивной модели в отношениях блоков».

Весь этот драматический разговор завершился все-таки согласием, и выглядело это следующим образом:

«БУШ. Если Германия не захочет оставаться в НАТО — ее право выбрать иную участь.

ГОРБАЧЕВ. Давайте сделаем публичное заявление по итогам наших переговоров: Президент США согласился, что суверенная объединенная Германия сама решит, какой военно-политический статус ей избрать — членство в НАТО, нейтралитет или что-то иное.

БУШ. Выбирать союз — право каждой суверенной страны. Если правительство ФРГ — я рассуждаю чисто гипотетически — не захочет оставаться в НАТО, даже предложит нашим войскам убраться, мы примем этот выбор.

ГОРБАЧЕВ. Значит, так и сформулируем: Соединенные Штаты и Советский Союз за то, чтобы объединенная Германия по достижении окончательного урегулирования, учитывающего итоги Второй мировой войны, сама решила, членом какого союза ей состоять.

БУШ. Я бы предложил несколько иную редакцию: США однозначно выступают за членство объединенной Германии в НАТО, однако если она сделает другой выбор, мы не будем его оспаривать, станем уважать».

Я согласился с этой формулировкой.

В середине июля 1990 года в Москву приехал Коль, чтобы окончательно согласовать весь комплекс вопросов, связанных с объединением Германии. Мы несколько раз беседовали один на один, а также вчетвером: мы с Шеварднадзе и Коль с Геншером. Начали переговоры в Москве в особняке МИДа на улице Алексея Толстого, продолжили на Ставрополье.

Сначала президентский ИЛ-62 приземлился в Ставрополе, и я вместе с Гельмутом Колем, Раисой Максимовной, нашими спутниками оказались в кругу моих земляков. Мы прошлись по местам, где по повелению Екатерины II в составе Моздокской военной линии была построена в конце XVIII века крепость. Из крепостной части хорошо видна нижняя часть города, а дальше, в сторону Астрахани, ставропольские степи. У подножия горы — мемориал павшим в войнах. К нашему приезду там собралось много людей. Возложили цветы, поклонились, затем состоялся разговор с ветеранами войны. Они пришли в орденах. И мне и канцлеру запомнились слова: «Хорошо, что вы вместе. Мы поддерживаем ваши усилия по налаживанию добрых отношений между русскими и немцами, между Германией и СССР».

Затем на вертолетах взяли курс в сторону Главного Кавказского хребта, в Архызское ущелье. По пути приземлились на колхозном поле, где крестьяне убирали новый урожай. Земляки были рады этой встрече. Да и мы остались очень довольны. Короткая беседа, сердечные приветствия, фотографирование, и дальше — у всех дела. Во второй половине дня наши вертолеты, продвигаясь к Большому Кавказу, достигли конечного пункта — горного туристического центра Архыз. Это древнее поселение, в окрестностях которого сохранились остатки памятников X—XII веков. Расположились в особняке у реки Большой Зеленчук. Высота — 1600 метров. Вокруг нас в хвойных лесах горы Кавказа высотой 3—3, 5 тысячи метров. Короткий отдых, и сразу за работу. Вечером хозяева угостили нас блюдами карачаевской и черкесской кухни. Потом короткая прогулка под звездным небом. Воздух «чист и свеж, как поцелуй ребенка» (Лермонтов), насыщенный горными запахами. Высокое и близкое небо, звезды, силуэты гор, тишина, лунные отблески в реке.

Здесь и состоялся завершающий этап наших с канцлером Колем переговоров. В них приняли участие помимо Шеварднадзе и Геншера министр финансов Вайгель, С.Ситарян, ведавший тогда внешнеэкономическими связями.

Коль был очень собран и напорист. Мы разговаривали на пределе откровенности. Основное для нас было ясно, но многие проблемы требовали дополнительного обсуждения и прояснения.

Речь шла прежде всего о нераспространении на территорию ГДР военных структур НАТО и сохранении там на определенный согласованный период советских войск. Надо было четко определить правовую и финансовую основу пребывания наших войск на территории объединенной Германии. Нам нужны были также гарантии, что и после вывода наших войск территория бывшей ГДР не будет использована для создания угрозы безопасности Советскому Союзу. По всем этим вопросам мы договорились, и договоренности были зафиксированы. Я настоял на существенном сокращении численности вооруженных сил объединенной Германии и установлении верхнего потолка в 370 тысяч человек. Было достигнуто взаимопонимание, что Германия раз и навсегда отказывается от обладания ядерным, химическим и бактериологическим оружием.

Мы были общего мнения, что следует стремиться к большей синхронизации общеевропейского процесса и процесса объединения Германии, в частности, путем создания новых структур безопасности в рамках СБСЕ.

Большое внимание уделили согласованию фундаментальных идей, которые следовало заложить в основу будущего «Большого договора» между СССР и ФРГ (впоследствии он получит название Договора о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве), призванного определить магистральное развитие советско-германских отношений на перспективу.

Короче говоря, это были комплексные переговоры, в которых нашло отражение наше понимание того, что объединение Германии — не изолированный вопрос, а составная часть совместного движения к новой Европе. Не боясь повториться, я еще и еще раз считал необходимым сказать канцлеру Колю:

— Наше общественное мнение постепенно, шаг за шагом перестраивается в сторону понимания того выбора, который сделал немецкий народ, встав на путь объединения. Прошлое мы не можем забыть. В каждую семью у нас в свое время пришло горе. Но надо повернуться лицом к Европе, встать на путь сотрудничества с великой немецкой нацией. Это и есть наш вклад в укрепление стабильности в Европе, в мире.

Там, в горах Кавказа, взяли ту высоту в политике, с которой открылись широкие горизонты в отношениях между нашими народами. На следующий день на вертолетах прибыли в Железноводск — город-курорт на Кавказских Минеральных Водах, где нас тепло встретили тысячи людей, приехавших на лечение со всех уголков СССР. В санатории «Дубовая роща» провели пресс-конференцию, на которой сообщили о достигнутых договоренностях.

Визит в новую Германию

9—10 ноября 1990 года я совершил визит уже в объединенную Германию. Состоялись торжества и подписание документов, которые заложили международно-правовые и морально-политические основы нормальных, современных, действительно дружественных отношений между Германией и Советским Союзом.

Была подведена черта под нашей совместной старой, новой и новейшей историей, открыт, надеюсь, навсегда, такой период отношений Германии и России, когда заработает все ценное, накопленное за века в русско-немецких связях. Был поставлен крест на том, что обоим народам приносило столько бед и горя.

Дав «зеленый свет» объединению Германии, Советский Союз и его бывшие союзники по антигитлеровской коалиции руководствовались, помимо прочего, и таким соображением: демократическая, политически стабильная и экономически здоровая Германия, определившаяся в своих границах, довольная общественно-политическим устройством, своей ролью в Европе и в мире, станет крупнейшим фактором европейского и международного процесса.

Однако было бы наивно полагать, что объединение Германии уже само по себе автоматически ведет к достижению этой цели. Сегодня, наверное, уже всем ясно, что предстоит еще сравнительно долгий период, в течение которого одной из главных забот единой Германии будет выравнивание условий жизни в ее восточной и западной частях. Это потребует громадных усилий, гигантских капиталовложений, продуманной и тщательно взвешенной социальной политики, учета специфических особенностей «новых» земель. И конечно, крупнейшая и долговременная задача — «перемены в мозгах», выработка менталитета вновь объединенной, единой нации, преодоление психологии, унаследованной от периода раскола. Без этого тоже не обеспечить полной устойчивости единого германского государства. В этом заинтересована и вся остальная Европа, для которой всякая дестабилизация в ее центре, как хорошо известно из истории, чревата тяжелыми последствиями.

Это одна сторона проблемы. Вторая же заключается в преодолении разрыва в качестве жизни между Западной и Восточной Европой. От решения этой задачи Германии (и Западу в целом) не отмахнуться. Все политические, экономические, социальные, экологические проблемы в обеих частях Европы сплетены в один тугой узел. Пытаться игнорировать эту реальность — значит в конечном счете поставить под угрозу собственные интересы.

Партнерские отношения между Германией и Россией — один из ключевых элементов любого серьезного проекта общеевропейского строительства. Какие-то аналогии с «новым Рапалло» в этом контексте неуместны, несут на себе налет политических спекуляций. Мое горячее желание — чтобы все позитивное, что было накоплено в отношениях между нашими странами на рубеже 90-х годов, не было утрачено ни Россией, ни Германией в нынешнее трудное время.

Кратким, но очень важным, рубежным стал этот визит в Германию.

Наша ноябрьская программа включала поездку в родные края канцлера Коля — землю Рейнланд-Пфальц. Мы побывали в городе Шпайер, где нас приветствовали тысячи людей. Посетили собор, построенный в XII веке, один из самых замечательных памятников романского искусства. Слушали органную музыку Баха, осмотрели собор, где покоятся останки четырех императоров Германии и четырех королей. Я наблюдал за канцлером: он весь как бы углубился в себя, его лицо стало строгим и торжественным. «Здесь царит немецкий дух», — услышал я слова Коля.

В Дайдесхайме, центре виноделия, в ресторане «Романтик» нам устроили обед — угощали традиционными блюдами местной кухни. Когда мы были еще на площади, над нами барражировали два спортивных самолета с транспарантами: «Горби, не ешь «свиной желудок» Коля! ». Но любимое блюдо канцлера нам понравилось. Здесь же бургомистр Штеффан Гиллих вручил сертификат, свидетельствующий, что в центре виноделия для меня посажены пять виноградных лоз и я буду ежегодно получать по бутылке вина с каждого куста.

В Оггерсхайме мы побывали в гостях у Гельмута Коля, пообщались с его соседями. Вся поездка в Рейнланд-Пфальц прошла в теплой атмосфере, еще больше сблизила нас с канцлером.

...У себя дома нас ждали трудные дни и месяцы.

 


 


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-06-08; Просмотров: 168; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.032 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь