Глава 26. Приоткрытая дверь

Доктор Мид, известный нью-йоркский специалист, приехал ровно через неделю после того дня, когда его первоначально ожидали. Это был высокий широкоплечий мужчина с добрыми серыми глазами и жизнерадостной улыбкой. Поллианне он сразу понравился, и она сказала ему об этом, любезно добавив:

– Вы очень похожи на моего врача.

– На твоего врача? – Доктор Мид с явным удивлением взглянул на доктора Уоррена, который в нескольких шагах от них беседовал с сиделкой. Доктор Уоррен был невысокий, кареглазый, с заострённой тёмной бородкой.

– О, это не мой врач, – улыбнулась Поллианна, угадав его мысль.– Доктор Уоррен – врач тёти Полли. Мой врач – доктор Чилтон.

– О-о! – сказал доктор Мид каким-то странным тоном, глаза его задержались на мисс Полли, которая, чуть покраснев, торопливо отвернулась.

– Да.– Поллианна заколебалась, но затем продолжила с присущим ей простодушием: – Понимаете, я всё время хотела, чтобы пришёл доктор Чилтон, но тётя Полли выбрала вас. Она сказала, что вы знаете больше, чем доктор Чилтон... Во всяком случае, о... о сломанных ногах, как у меня. И конечно, если это так, я могу этому радоваться. Это так? Странное выражение, которое Поллианна не могла себе объяснить, промелькнуло на лице доктора Мида.

– Только время может нам ответить, – сказал он мягко и с озабоченным лицом обернулся к доктору Уоррену, который в этот момент подошёл к постели.

Впоследствии все в один голос утверждали, что во всём виноват кот. Конечно, если бы Флаффи не сунул свою дерзкую лапу и нахальный нос в незапертую на защёлку дверь спальни, дверь не повернулась бы бесшумно на петлях и не приоткрылась бы, а если бы дверь осталась закрытой, Поллианна не услышала бы слов тётки.

В холле стояли, беседуя, два доктора, сиделка и мисс Полли. В комнате Поллианны Флаффи только что прыгнул на кровать с негромким радостным «мяу», когда неожиданно через раскрытую дверь ясно и чётко донеслось страдальческое восклицание мисс Полли:

– Нет! Доктор, только не это! Вы хотите сказать, что девочка... никогда больше не сможет ходить?!

И тогда всё пришло в смятение. Сначала из спальни донёсся исполненный ужаса крик Поллианны: «Тётя Полли, тётя Полли! « Мисс Полли, увидев открытую дверь и поняв, что слова её были услышаны, застонала и впервые в жизни упала в обморок. Сиделка сдавленным голосом вскрикнула: «Услышала! « – и, спотыкаясь, бросилась к открытой двери. Оба доктора остались с мисс Полли. Доктор Мид не мог двинуться с места – он подхватил мисс Полли, когда она падала, а растерявшийся доктор Уоррен с беспомощным видом стоял рядом с ним. Только когда Поллианна опять громко закричала и сиделка закрыла дверь, доктора, с отчаянием взглянув друг другу в глаза, опомнились настолько, чтобы справиться с самой насущной задачей – привести в сознание несчастную женщину, лежавшую в объятиях доктора Мида.

Тем временем в комнате Поллианны сиделка увидела на постели мурлыкающего серого кота, который тщетно пытался привлечь внимание бледной как смерть девочки с безумным взглядом.

– Мисс Хант, прошу вас, позовите тётю Полли. Она мне нужна. Скорее, скорее!

Сиделка закрыла дверь и поспешила к постели. Лицо её тоже было очень бледным.

– Она... она не может в эту минуту прийти, детка. Она придёт попозже. В чём дело? Может быть, я могу тебе... помочь?

Поллианна отрицательно замотала головой:

– Нет. Я хочу знать, что она только что сказала! Вы слышали, что она сказала? Мне нужна тётя Полли.. она что-то сказала. Я хочу, чтобы она сказала мне, что это неправда, неправда.

Сиделка попыталась заговорить, но не нашла слов. Что-то в выражении её лица ещё более усилило ужас Поллианны.

– Мисс Хант, вы слышали, что она сказала! Это правда! О, это неправда! Неужели я никогда больше не смогу ходить?

– Ну-ну, детка... не надо, не надо, – еле выдавила из себя сиделка.– Может быть, он не знает. Может быть, он ошибся. Всякое бывает...

– Но тётя Полли говорила, что он знает! Она говорила, что он знает больше любого другого о сломанных ногах, таких, как у меня!

– Да, да, я знаю, детка. Но доктора иногда ошибаются. Только... только не думай об этом теперь; не думай, детка.

Поллианна неистово взмахнула руками.

– Но я не могу не думать об этом, – зарыдала она.– Я только об этом теперь и буду думать! О, мисс Хант, как я пойду в школу, или к мистеру Пендлетону, или к миссис Сноу, или... или куда-нибудь ещё? – Она с трудом хватала ртом воздух и отчаянно рыдала. Вдруг она замерла и, подняв голову, с новым испугом в глазах взглянула на сиделку: – О, мисс Хант, если я не смогу ходить, то чёму же я буду радоваться?

Мисс Хант ничего не знала про игру, но она твёрдо знала, что пациентку необходимо успокоить, и притом немедленно. А потому вопреки собственному смятению и отчаянию не опустила рук. Теперь она стояла у постели, держа наготове успокаивающие порошки.

– Ну-ну, детка, прими это, – уговаривала она, – и потихонечку мы успокоимся и тогда посмотрим, что можно сделать. Очень часто дело обстоит не так плохо, как казалось сначала, ты же знаешь, детка. Поллианна послушно приняла лекарство и запила его водой из стакана, поданного мисс Хант.

– Я знаю. Это похоже на то, что папа говорил, – пробормотала Поллианна, роняя слёзы.– Он говорил, что нет ничего настолько плохого, что оно не могло бы быть ещё хуже. Но я думаю, ему никогда не говорили, что он не сможет больше ходить. И я не знаю, как – это может быть ещё хуже... а вы?

Мисс Хант не ответила. Она не доверяла собственному голосу.

Глава 27. Два визита

Сообщить мистеру Джону Пендлетону о заключении доктора Мида отправили Ненси. Мисс Полли помнила о своём обещании, но, как она чувствовала, пойти самой или написать письмо у неё не было сил, и об этом не могло быть и речи. И тогда ей пришло в голову послать Ненси.

Было время, когда Ненси невероятно обрадовалась бы такому удобному случаю взглянуть на «дом Тайны» и его хозяина. Но теперь у неё было слишком тяжело на сердце, чтобы она могла радоваться этому поручению. Она едва взглянула на окружавшую её обстановку в те несколько минут, которые провела в одной из комнат, ожидая появления хозяина дома.

– Я Ненси, сэр, – сказала она почтительно в ответ на его чуть удивлённый вопросительный взгляд, когда он вошёл в комнату.– Мисс Харрингтон послала меня сообщить вам о... о Поллианне.

– Ну?

Несмотря на краткость этого вопроса, Ненси ясно почувствовала тревогу, скрытую за этим отрывистым «ну?».

– Плохо, мистер Пендлетон, – выговорила она с трудом.

– Ты хочешь сказать...– Он запнулся, и Ненси печально склонила голову.

– Да, сэр. Доктор сказал, что она не сможет ходить... никогда.

На минуту в комнате воцарилась мёртвая тишина, потом мужчина заговорил, голос его дрожал от волнения:

– Бедная девочка! Бедная девочка! ..

Ненси взглянула на него, но тут же опустила глаза. Она и не предполагала, что раздражительный, сердитый и суровый Джон Пендлетон может так выглядеть. В следующее мгновение он заговорил опять, очень тихо, тем же дрожащим голосом:

– Это так жестоко... никогда больше не танцевать в солнечном свете! Бедная моя радужная девочка!

Опять последовало молчание. Потом неожиданно мистер Пендлетон спросил:

– Сама она, конечно, ещё ни о чём не знает?

– Ох, знает, сэр, – зарыдала Ненси, – и от этого ещё тяжелее. Она узнала! Прах его возьми, этого кота! Прошу прощения, так уж у меня вырвалось, – извинилась она торопливо.– Просто кот толкнул дверь, и Поллианна услышала, что они говорили. Так она и узнала...

– Бедная девочка! – опять вздохнул мужчина.

– Да, сэр. Ничего другого вы бы и не сказали, если б её увидели, – продолжала Ненси сквозь слёзы.– Я видела её только два раза с тех пор, как она об этом узнала, и оба раза у меня прямо сердце разрывалось на неё глядя. Она ещё не притерпелась к этому горю и всё время думает только о том, чего она не сможет делать... теперь! И ещё горюет о том, что не сможет теперь радоваться... Но, может быть, вы не знаете о её игре, – добавила Ненси извиняющимся тоном.

– Об игре «в радость»? – спросил мужчина.– О, да, она говорила мне об этом.

– А, говорила! Да я думаю, она об этом почти всем рассказала. Но, понимаете, теперь она сама не может играть в неё, и это её мучает.

Она говорит, что не может найти ничего– ну, ничего! – радостного в том, что она не сможет больше ходить.

– Да с чего бы ей радоваться? – возразил мужчина почти грубо.

Ненси смущённо переступила с ноги на ногу.

– Такое же чувство и у меня было, пока мне не пришло голову, что ей было бы легче, если бы она смогла найти что-нибудь, чему радоваться, понимаете? И я попыталась ей напомнить.

-Напомнить? О чём? – В голосе Джона Пендлетона по-прежнему звучали гнев и досада.

– О том, как она советовала другим играть в эту игру – миссис Сноу и остальным– и что она им говорила. Но бедный мой ягненочек только плачет и говорит, что почему-то это не то же самое... Она говорит, что легко советовать неизлечимому калеке, как ему радоваться, но совсем другое дело, если ты сам такой калека и хочешь этим советом воспользоваться. Она говорит, что повторяет и повторяет себе, как она рада, что другие не такие, как она теперь, но что каждый раз, когда это говорит, думает только о том, что никогда больше не сможет ходить. Ненси умолкла, но Джон Пендлетон не заговорил. Он сел и закрыл глаза рукой.

– Тогда я попыталась напомнить ей, как она прежде всегда твердила, что чём труднее, тем интереснее играть, – глухо продолжила Ненси.– Но она говорит, что это тоже оказывается по-другому, когда действительно трудно... Ну, мне пора, сэр...

У двери она нерешительно задержалась, обернулась и спросила робко:

– А нельзя ли мне сказать Поллианне, что... что вы опять видели

Джимми Бина? Наверное, можно, сэр?

– Как это можно, если я не видел его? – заметил мужчина раздражённо.– А что такое?

– Ничего, сэр, только... Видите ли, одна из причин, почему она так печалится, это то, что она не смогла привести его к вам ещё раз. Она сказала, что приводила его к вам однажды, но думает, что он в тот день не показал себя с лучшей стороны, и боится, как бы вы не подумали, что из него не получится хорошего «присутствия ребёнка». Может быть, вы знаете, что она имела в виду, но я – нет, сэр.

– Да, я знаю.

– Ну, тогда всё в порядке, сэр. Она хотела привести его к вам опять, чтобы убедить вас, что он может быть чудесным «присутствием ребёнка»... А теперь она не может этого сделать! Прах его возьми, этот автомобиль! Прошу прощения, сэр. До свидания! – И Ненси стремительно удалилась.

Немного времени потребовалось, чтобы весь городок Белдингсвилл узнал о заключении нью-йоркского специалиста, согласно которому Поллианна Уиттиер никогда больше не будет ходить, и с уверенностью можно сказать, что никогда прежде городок не был так взволнован. Всем было знакомо это вызывающее интерес веснушчатое личико, которое приветствовало всех улыбкой, и почти все знали об игре, в которую играла Поллианна. И подумать только, что никогда больше они не увидят это улыбающееся лицо на улицах городка, никогда больше этот бодрый голосок не провозгласит радость повседневного существования! Это казалось невероятным, невозможным, жестоким.

В кухнях, гостиных, у забора на каждом заднем дворе женщины говорили об этом и открыто плакали. На углах улиц, в магазинах говорили об этом и мужчины – и тоже плакали, хотя не так открыто. И ни разговоры, ни плач не утихли, когда вслед за этой новостью Ненси разнесла другое горестное известие – о том, что Поллианна перед лицом несчастья больше всего сокрушалась из-за того, что не может больше играть в свою игру, потому что не может теперь ничему радоваться.

Вероятно, именно тогда одна и та же мысль захватила всех друзей Поллианны. Во всяком случае, почти сразу после этого в дом мисс

Полли, к её огромному удивлению, потянулись один за другим посетители: знакомые и незнакомые, мужчины, женщины, дети. Мисс Полли даже не подозревала, что все они знают её племянницу.

Одни заходили и с чопорным видом сидели в гостиной пять или десять минут. Другие смущённо и робко останавливались на крыльце и мяли в руках шляпы или сумочки, в зависимости от пола. Некоторые приносили книжки, букеты цветов или лакомства. Одни открыто плакали, другие поворачивались спиной и неистово сморкались. Но все с огромной тревогой спрашивали о здоровье девочки, и каждый просил передать ей какое-нибудь сообщение. Именно эти сообщения спустя некоторое время побудили мисс Полли к действию.

Первым пришёл мистер Джон Пендлетон. На этот раз он был без костылей.

– Мне, вероятно, нет необходимости говорить вам, в каком я ужасе, – начал он почти резко.– Но неужели ничего нельзя сделать?

В жесте мисс Полли выразилось крайнее отчаяние:

– Ох, мы что-то «делаем» всё время. Доктор Мид прописал определённые лекарства и процедуры, которые могут оказаться полезны, и доктор Уоррен строго придерживается этих рекомендаций. Но... доктор Мид не оставил почти никакой надежды.

Джон Пендлетон круто повернулся к двери, хотя пришёл только что. Лицо его было белым, а у рта залегла суровая складка. Взглянув на него, мисс Полли ясно поняла, почему он не может оставаться в её присутствии. У порога он снова обернулся.

– Я прошу вас передать кое-что Поллианне, – сказал он.– Передайт ей, пожалуйста, что я видел Джимми Бина и... что теперь я возьму его к себе. Скажите ей. Я думаю, что она будет рада узнать, что я беру его на воспитание.

На миг мисс Полли утратила столь присущую ей сдержанность.

– Вы берёте на воспитание Джимми Бина?! – ахнула она.

Мистер Пендлетон чуть выдвинул вперёд подбородок:

– Да. Я думаю, что Поллианна всё поймёт. Вы скажете ей? Я думаю, она будет рада.

– Ну... конечно, – пробормотала мисс Полли.

– Спасибо.– Он поклонился и вышел.

Мисс Полли, безмолвная и изумлённая, осталась стоять посередине комнаты, всё ещё глядя вслед только что вышедшему мужчине. Даже теперь она едва могла поверить тому, что услышала от него. Джон Пендлетон берёт на воспитание Джимми Бина! Джон Пендлетон, богатый, независимый, необщительный, известный своим ужасным и всеподавляющим Эгоизмом, берёт на воспитание мальчика, да к тому же такого мальчика! С несколько растерянным выражением лица мисс Полли поднялась по лестнице в комнату Поллианны.

– Поллианна, мистер Пендлетон просил передать тебе его слова. Он только что был здесь и сказал, что берёт на воспитание Джимми Бина, и надеется, что ты будешь рада узнать об этом.

Печальное лицо Поллианны сразу озарилось восторгом:

– Рада? Конечно же, я очень рада! О, тётя Полли, я так хотела найти дом для Джимми. А это такой замечательный дом! И за мистера Пендлетона я ужасно рада! Понимаешь, у него теперь будет присутствие ребёнка,

– Что?

Поллианна смущённо покраснела. Она забыла, что никогда не говорила тётке о желании мистера Пендлетона удочерить её, и, конечно, ей не хотелось признаться теперь, что когда-либо она хоть на минуту задумывалась о том, чтобы покинуть дорогую тётю Полли!

– Присутствие ребёнка, – пробормотала она торопливо.– Мистер Пендлетон сказал мне однажды, что только женская рука и сердце или присутствие ребёнка могут создать настоящий дом. А теперь оно у него есть... это присутствие.

– О, я понимаю, – ответила мисс Полли очень мягко; и она действительно понимала больше, чем могла предположить Поллианна. Она понимала, какое трудное решение пришлось принять самой Поллианне, когда Джон Пендлетон просил её создать это «присутствие ребёнка», которому предстояло превратить холодную громаду серого камня в настоящий дом.– Я понимаю, – повторила она, чувствуя, что глаза ей жгут неожиданные слёзы.

Из опасения, что тётка может задать другие не очень приятные вопросы, Поллианна постаралась поскорее увести разговор от мистера Пендлетона и его дома.

– Доктор Чилтон говорит то же самое – что нужна женская рука и сердце или присутствие ребёнка, чтобы был дом, – заметила она.

Мисс Полли, вздрогнув, отвернулась.

– Доктор Чилтон? Откуда ты знаешь?

– Он сам мне сказал. Это было, когда он объяснил, что живёт просто в комнатах... не дома, потому что это не дом.

Мисс Полли не ответила. Взор её блуждал за окном.

– И я спросила его, почему он не добился их... то есть женской руки и сердца, чтобы иметь дом.

– Поллианна! – Мисс Полли резко обернулась. Щёки её неожиданно запылали.

– Да, я спросила. Он выглядел таким... таким печальным.

– И что он... ответил? – спросила мисс Полли так, словно боролась с какой-то внутренней силой, которая запрещала ей задавать этот вопрос.

– Он помолчал, а потом сказал очень тихо, что не всегда можно их получить, даже если попросить.

Последовало молчание. Глаза мисс Полли опять были устремлены в окно. Щёки её всё ещё были неестественно пунцовыми.

Поллианна вздохнула:

– Он хотел получить женскую руку и сердце когда-то, я знаю. И я была бы очень рада, если бы он смог их получить.

– Но, Поллианна, откуда ты это знаешь?

– Я знаю, потому что потом, в другой раз, он сказал кое-что ещё. Он сказал это тоже очень тихо, но я услышала. Он сказал, что отдал бы весь мир, если бы мог получить взамен руку и сердце одной женщины... О, тётя Полли, что случилось? – Тётя Полли быстро поднялась и подошла к окну.

– Ничего, дорогая. Я просто хочу передвинуть эту подвеску, – сказала она. Всё лицо её теперь пылало жарким румянцем.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться: