Глава 14. Воскресенье 18 октября утро Аверс

Снейп проснулся в воскресенье невероятно довольный, хотя и испытывающий опреде-ленное неудобство в виде сильного давления в области паха. Это случалось с ним достаточно регулярно, он был здоровым далеко не старым мужчиной. Сегодняшнее весьма приятное от-личие заключалось в том, что он помнил, что именно ему снилось. Сон был очень... приятным и чрезвычайно неконкретным. В том смысле, что Снейп ни за что не взялся бы описать его героиню. Он прекрасно помнил обуревавшие его во сне эмоции и то, как он закрыл глаза, чтобы не видеть, момента окончания счастья. Весь сон был дан ему в звуках и ощущениях ласк. Он не видел этот сон, он его чувствовал. Картинки появлялись буквально на секунду, чтобы тут же снова раствориться в темноте под закрытыми веками. Маленький разделенный надвое ноготь на мизинце ноги, тонкий похожий на полумесяц шрам на колене, удивительно ма-ленький розовый сосок, несколько маленьких родимых пятнышек цвета молочного шоколада на предплечье... Это было все, что он помнил из визуального ряда. Оглядев постель Снейп понял, что простыни придется менять, их можно было просто выжимать. Он сгреб их в охапку и пошел в ванную. Сбросив постельное белье под раковину Снейп уставился на себя в большое зеркало. Зеркало честно отразило высокого худого мужчину с узким лицом, черными глазами, черными длинными жирными волосами, бледной кожей, тонкими губами, длинным крючко-ватым носом и шрамами по всему телу. Особенно много их было на спине, но она в зеркале не отражалась. Снейп сердито хмыкнул: "Тоже мне, герой-любовник!" Он никогда не был в восторге от своей внешности. В детстве он многократно получал подтверждения тому, что не является привлекательным. Он всегда стремился забиться куда-нибудь в угол с книгой, чтоб ему не мешали. И со временем у него это стало получаться так хорошо, что в школьные годы он, не прилагая к этому никаких усилий, регулярно становился свидетелем всякого рода сек-ретных разговоров. И всякий раз, когда речь заходила о нем, он слышал одно и то же "про-тивный скользкий грязный сальноволосый ублюдок". Это те эпитеты, которые попадались чаще всего. Вариаций же на эту основную тему было бесчисленное множество. Поэтому те-перь Снейп в упор не видел, что у него умные глаза, обрамленные густыми длинными ресни-цами, интересный овал лица, тело хоть и худое, но вполне пропорциональное, широкие плечи, полный порядок с осанкой, длинные прямые ноги и кисти рук, которые являют собой под-линное произведение искусства. Еще раз фыркнув, он забрался в ванну и пустил холодную воду, чтоб снять напряжение. Воспоминания о полученных во сне ласках делали мысль о са-моудовлетворении, к которому Снейп как правило прибегал в подобных случаях, абсолютно неудобоваримой. Вернувшись из душа и перестелив постель, Снейп оделся, взял с собой фо-нотеку и вышел в гостиную. Хотелось кофе. Он растопил камин, поставил кофейник, вытащил в ожидании закипания воды очередную ракушку и произнес
- Сонорус.
Комнату сразу наполнили звуки голоса, который, чего скрывать, нравился Снейпу:

Что сталось со мною?
Я словно в чаду,
Минуты покоя
Себе не найду.
Чуть он отлучится,
Забьюсь как в петле.
И я не жилица
На этой земле.

В догадках угрюмых
Брожу чуть жива.
Сумятица в думах,
В огне голова.
Что сталось со мною?
Я словно в чаду,
Минуты покоя
Себе не найду.

Гляжу цепенея
Часами в окно,
Заботой моею
Все заслонено.
И вижу я живо
Походку его
И стан горделивый,
И глаз колдовство.

И слух мой чаруя,
Течет его речь.
И жар поцелуя
Грозит меня сжечь.
Что сталось со мною?
Я словно в чаду,
Минуты покоя
Себе не найду.

Мне б духу набраться,
Чтоб страх победить.
Рвануться, прижаться,
Руками обвить.
Я б все позабыла
С ним наедине
Хотя б это было,
Хотя б это было,
Хотя б это было
Погибелью мне.
Хотя б это было
Погибелью мне.

У Снейпа появилось странное чувство, что он разговаривает с этой женщиной. Точнее, что она говорит с ним. Ракушек девять, почему он выбирает именно ту, что лучше всего под-ходит к ситуации и его настроению? Почему она выбрала именно эти песни? Он самый скрытный и нелюдимый сукин сын во всей этой проклятой школе. Он ни с кем не общается, никому ничего о себе не рассказывает, не желает, чтоб о нем кто бы то ни было волновался и не позволяет никому, слышите, никому лезть себе в душу! Что она может о нем знать, о его душе и характере?! Ровно ничего. Ну?! Что она на это ответит?
Снейп вытащил очередную из не слушанных ракушек и заставил ее зазвучать:

Снова туда, где море огней,
Снова туда с тоскою своей.
Светит прожектор, фанфары гремят,
Публика ждёт, будь смелей акробат!

Со смертью играю,
Смел и дерзок мой трюк,
Всё замирает, всё смолкает вокруг.
Слушая скрипку дамы в ложах вздохнут,
Скажут с улыбкой: храбрый шут.

Да я шут, я циркач так что же,
Пусть меня так зовут вельможи.
Как они от меня далеки, далеки:
Никогда не дадут руки.

Смычок опущен и мелодия допета,
Мой конь, как птица, по кругу мчится.
Дождём душистым на манеж летят букеты,
Но номер кончен, и гаснет свет,
И никого со мною рядом нет.

Цветы роняют лепестки на песок,
Никто не знает, как мой путь одинок.
Сквозь ночь и ветер мне идти суждено,
Нигде не светит мне родное окно.

Устал я греться у чужого огня,
Но где же сердце, что полюбит меня,
Живу без ласки, боль свою затая.
Всегда быть в маске - судьба моя!

По мере отслушивания челюсть Снейпа плавно опускалась, а густые черные брови столь же плавно поднимались. С трудом придав лицу невозмутимое выражение, он подошел к книжному шкафу, вытащил фундаментальный справочник по чарам и принялся яростно его листать. Потом он дотошно просканировал на магию каждую раковину и коробку. Все что он обнаружил, были банальные чары, позволяющие один единственный раз впеть в данную ра-кушку одну единственную песню. Впета она была самым что ни на есть простым безыскусным способом, то есть голосовыми связками. Более того, по словам дирижера школьного хора (а он все-таки профессионал, хоть и достал его своими разговорами о его, Снейпа, прекрасном ба-ритоне) этот голос вообще никак не приукрашивался. Есть много магических способов сделать голос звонче, чище и сильнее. Есть и зелья, и чары, но здесь не использовалось ровно ничего, как будто поет маггла. У Снейпа просто уже палочка опускалась. Он не мог понять, как такое происходит. Кофейник дал понять, что его нужно снять с огня. Снейп налил себе кофе и опять крепко задумался. Никакой светлой идеи так и не забрело в его умную профессорскую голову. Но аналитический ум Снейпа и его воля к победе не давали ему просто так сдаться. У него было еще две ракушки с неизвестными песнями. Надо было поставить эксперимент. Ради разнообразия вслух в полный голос Снейп вопросил, обращаясь к коробке:
- Прекрасно! Очень мило. Я готов сознаться самому себе, что вы угадали, мэм! Полторы тысячи баллов вашему колледжу, если таковой имеется, за вашу прозорливость! Что еще вы имеете сказать о моем прошлом и настоящем? Сонорус! - он ткнул палочкой в одну из двух оставшихся ракушек. И пока он слушал, ему становилось не по себе все больше и больше.

По приказу мы стреляли и, стреляя,
Я дрожал, как отлетающие души.
Запишите меня в список негодяев,
Если он теперь еще кому-то нужен.
Запишите, запишите меня в список,
Только вряд ли это что-нибудь изменит...
Никакая боль не будет мне сюрпризом,
Ведь за столько лет мы превратились в тени
И за столько лет мы живы почему-то.
Как же так, что разобраться не приспело?
Это ж сколько люди видели салютов?!
Но, конечно же, ни одного расстрела.
За Уралом с лозунгами рьяными
Пятилетка шла, как полагается
А мы вдупель напивались пьяными
Чтоб не сомневаться и не каяться
А в то лето было жарко, воздух каменный
Днем мне матери их снились, было муторно.
А всю ночь, чтоб заглушались вопли в камерах.
Во дворе мотором харкала полуторка.
Мы топили в страхах заповедь христову,
Было тошно, было жутко, было гадко,
Но за Родину, вождей внимая слову,
Мы душили сумасшедшие догадки.
А мальчики коптили стекла на костре,
Чтоб смотреть на солнце в затмение.
Сколько было радости в той поре!
Сколько было лет еще до прозрения...
Сколько раз потом из оттепели в оттепель
Красных флагов отсыревшею материей
Накрывали после драки их, и вот теперь
Снова оттепель - а я не верю ей.
По приказу мы стреляли, и стреляя,
Я дрожал, как отлетающие души.
Запишите меня в список негодяев,
Если он теперь еще кому-то нужен.

Снейп не был трусом, но сейчас он категорически не мог оставаться спокойным. Фан-тастический результат опыта был слишком необъясним. У него оставался последний шанс доказать самому себе, что все это дичь, блажь и пустое совпадение. Надо было задать вопрос на который нужна четкая не метафоричная форма ответа. Он немного подумал прежде чем коснуться последней раковины. Потом на его лице промелькнула слегка самодовольная и хитрая ухмылка. Он сейчас спросит ее, о да. Этот вопрос назревал с того самого момента, как он обнаружил первое вторжение на свою территорию.
- Итак, мадам, чего вы от меня хотите? Так, теперь послушаем. Сонорус!

Я хочу быть любимой тобой
Не для знойного сладкого сна,
Но - чтоб связаны с вечной судьбой
Были наши навек имена.

Этот мир так отравлен людьми,
Эта жизнь так скучна и темна...
О, пойми,- о, пойми,- о, пойми,
В целом свете всегда я одна.

Я не знаю, где правда, где ложь,
Я затеряна в мертвой глуши.
Что мне жизнь, если ты оттолкнешь
Этот крик наболевшей души?

Пусть другие бросают цветы
И мешают их с прахом земным,
Но не ты,- но не ты,- но не ты,
О властитель над сердцем моим.

И навеки я буду твоей,
Буду кроткой, покорной рабой,
Без упреков, без слез, без затей.
Я хочу быть любимой тобой.

Снейп медленно по одной сложил все ракушки в коробку. Одним глотком прикончил оставшийся кофе, потом подошел к бару, вытащил бутылку огневиски, отвинтил пробку и сделал прямо из горлышка пару больших глотков. Обеспечив себе таким образом некоторый заряд храбрости, профессор зельеделия положил коробку в карман мантии и отправился в кабинет директора. Ему позарез было необходимо поговорить с портретом Дамблдора.

 

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: