Так как читатель знает, кто виновник всех этих безобразий, то ознакомьтесь, как маршал изящно переводит стрелки на покойного Бориса Михайловича Шапошникова.

«В других местах оборонительные работы были еще не завершены. Ответственным за строительство укрепрайонов был Б. М. Шапошников, и я решил дополнительно поговорить с ним в Москве».

Наверное, Шапошников в глубине своего письменного стола, по забывчивости, нечаянно оставил про запас несколько десяток орудийных стволов и пару сотен пулеметов. Надо было, видимо, напомнить уважаемому человеку, чтобы все вернул и направил по назначению.

Дальше, вообще трудно сдержать смех, по поводу прочитанного.

«Взяв на себя инициативу, я сообщил командарму — 5 генерал-майору танковых войск М. И. Потапову, что пришлю своего помощника с приказомпровести опытное учение по занятию укрепленного района частями армии, с тем, чтобы после учения 5-я армия осталась в укрепленном районе».

Наверное, читатель по прочтению слов «взял на себя инициативу» подумал, что Мерецков тут же отдал команду о немедленном проведении учений в 5-ой армии, однако, зная, кто он есть на самом деле, трудно усомниться в правильности выбранного им решения.

«Затем я объехал пограничные части. Все они были начеку, и почти везде я слышал о том, что на той стороне неблагополучно».

Так как пограничные части никогда не входили в состав Наркомата обороны, то непонятно, отчего это Кирилл Афанасьевич там решил свою ретивость показать? Видимо, перед читателями рисуется своей заботливостью о защите страны. В дальнейшем, у него и командующий округом М.П.Кирпонос, и командующий 6-ой армией И.Н.Музыченко (не упомянутый здесь по фамилии, скорее всего, из-за попадания в плен), тоже, будут виноваты. Один он, ничем незапятнанный вернется в столицу из поездки по округам. Срок возвращения, якобы, середина июня.

«В Москве вместе с С. К. Тимошенко я побывал у И. В. Сталина и рассказал обо всем увиденном. Оба они отнеслись к докладу очень внимательно».

Как-то замысловато написано. Выходит, для того чтобы Нарком обороны был ознакомлен с результатами инспекционной поездки Мерецкова по округам, его необходимо было взять с собой на прием к Сталину. Или же Мерецков поставил условие Семену Константиновичу, что, дескать, зачем два раза повторяться, давайте лучше расскажу один раз, но на приеме у Сталина?

Если Нарком Тимошенко отнесся внимательно к докладу своего заместителя, то это и не удивительно — нарком обороны же, то внимательное отношение Сталина к сообщению Мерецкова представляет определенный интерес. Неужели Иосиф Виссарионович ни бросил в адрес Мерецкова ни одной нехорошей реплики о подготовке врага? И Лаврентий Павлович почему-то рядом не крутился с угрозами об аресте смелого замнаркома обороны?

Что смущает в рассказе «хитрого ярославца», в данном моменте, так это то, почему он не побывал в Западном округе? Может, Сталин тоже выразил недоумение по этому вопросу и послал Мерецкова все же выяснить, что там, и как там в Белоруссии? И Кирилл Афанасьевич отправился к Д.Г.Павлову.

«В частности, мне было приказано дополнительно проверить состояние авиации, а если удастся — провести боевую тревогу. Я немедленно вылетел в Западный особый военный округ.

Шло последнее предвоенное воскресенье (17 июня. — В.М.). Выслушав утром доклады подчиненных, я объявил во второй половине дня тревогу авиации. Прошел какой-нибудь час, учение было в разгаре, как вдруг на аэродром, где мы находились, приземлился немецкий самолет. Все происходившее на аэродроме стало полем наблюдения для его экипажа.

Не веря своим глазам, я обратился с вопросом к командующему округом Д. Г. Павлову. Тот ответил, что по распоряжению начальника Гражданской авиации СССР на этом аэродроме велено принимать немецкие пассажирские самолеты. Это меня возмутило. Я приказал подготовить телеграмму на имя И. В. Сталина о неправильных действиях гражданского начальства и крепко поругал Павлова за то, что он о подобных распоряжениях не информировал наркома обороны.

Я уже отмечал, что его роднит с Жуковым одно характерное обстоятельство: тоже любит ссылаться на покойников. Выше приведенные: Шапошников и Кирпонос — увы! умерли на войне. Музыченко не в счет. Ему все равно слова не дадут.

Сейчас пойдет вторая волна покойников из Западного округа. Но прежде о приведенном отрывке. Полная чушь! Во-первых, непонятно где это Мерецков организовал «боевую» тревогу? Уж не в Минске ли на Центральном аэродроме? Во-вторых, с каких это пор командующий военным округом выполняет распоряжения начальника Гражданской авиации? В-третьих, что гражданских аэродромов не хватило, если решили военный аэродром отдать под посадку немецких пассажирских самолетов? К тому же, как это данный немецкий самолет умудрился приземлиться на аэродроме, где проводились военные учения с боевой тревогой???

«А крепко поругал Павлова» — это, простите, из какого же Устава о дисциплинарных наказаниях? Из записной книжки генерала армии Мерецкова, что ли?

«Затем я обратился к начальнику авиации округа Герою Советского Союза И. И. Копец».

Явно редакторская недоработка. Фамилии с окончанием на букву «Ц» имеют одну особенность. Женские фамилии не склоняются, в отличие от мужских. Поэтому правильно было бы фамилию начальника ВВС Западного округа написать как: «…я обратился к … И.И.Копцу».

«— Что же это у вас творится? Если начнется война и авиация округа не сумеет выйти из-под удара противника, что тогда будете делать?

Копец совершенно спокойно ответил:

— Тогда буду стреляться!

Я хорошо помню нашу взволнованную беседу с ним. Разговор шел о долге перед Родиной. В конце концов он признал, что сказал глупость. Но скоро выяснилось, что беседа не оказала должного воздействия. И дело тут не в беседе. Приходится констатировать наши промахи и в том, что мы слабо знали наши кадры. Копец был замечательным летчиком, но оказался не способным руководить окружной авиацией на должном уровне. Как только началась война, фашисты действительно в первый же день разгромили на этом аэродроме почти всю авиацию, и Копец покончил с собой.

⇐ Предыдущая36373839404142434445Следующая ⇒

Поделиться: