Партийно - профсоюзно - комсомольский актив завода ЭВМ

 

Нелегко было отсеять сомнения, когда брали Женю на работу. У меня не было опыта милицейской работы, психологами мы становились постепенно на собственном опыте, поэтому, не зная совсем человека, ставить его на серьезную должность было страшновато. Но ничего плохого о нем и Ильдар Бурганов не сказал, а его мнением я дорожу до сих пор. И Ермака он устроил вполне. Вот в таких условиях и началось наше сотрудничество, очень быстро переросшее в крепкую мужскую дружбу. Он некоторым образом заменил мне Ильдара, в паре с которым мы очень плотно проработали на заводе не один год. Бурганова отношу к моим самым близким друзьям, находя в нем многое из того, чего самому не хватает, и по сей день.

 

С Женей сблизили нас частые встречи в районном штабе на улице «Губкина», дом №4. Там мы встречали и провожали молодых дружинников из менее крупных комсомольских организаций. В райкоме мы тоже, практически, ежедневно встречались, но там была иная обстановка.

 

 По комсомольскому Уставу, если на предприятии работало более 3 тысяч комсомольцев, там создавался комитет с правами райкома. То есть, имеющий право самостоятельно принимать и исключать молодежь из рядов ВЛКСМ, вести их учет и так далее. За такими организациями закреплялись отдельные территории, где они содержали свои штабы, как, например, КОМЗ, компрессорный или наш заводы. В обязанность немногочисленных организаций, включая ветеринарный институт, входила попытка поддержания правопорядка в центральной части района. И задержания происходили. А, когда обстановка в городе начала накаляться, власти обратили наконец внимание на массовые драки подростковых группировок, к ОКОД прикрепили сотрудников милиции. Но, как правило, наших дружинников брали с собой на проверки участковые инспектора, сидевшие в соседнем помещении.

 

Кстати, Женя имеет самое непосредственное отношение к появлению в широком обиходе понятия «Казанский феномен».

Однажды он подошел ко мне и предложил прогуляться по дворам. Женя был роста выше среднего, лобастый. Густой шевелюрой не отличался, поэтому предпочитал короткие стрижки. Чаще носил усы, периодически отращивал бороду, но это обычно случалось в отпускное время. По комплекции он получился крупным и ширококостным. Ступни и ладони были большими, и весь он в целом напоминал медленно передвигающуюся глыбу, за что и получил еще в юности прозвище «Слон». Но медлительность движений была сильно обманчива. Кроме природной и накопленной годами тренировок силы тело его способно было вмиг сконцентрироваться, увильнуть от надвигающегося удара и отработанными приемами мгновенно нейтрализовать противника. Мне довелось видеть его в действии. Это действительно впечатляло. Обычно же он переставлял свои массивные ноги, не спеша, но даже так за ним приходилось поспевать.

 

 Следует отметить, что мы в те времена не являлись кабинетными работниками. Энергия в молодых телах бурлила и побуждала иногда по самым пустяковым поводам выходить в район. Например, для подготовки или участия в многочисленных мероприятиях, посещения первичных организаций и т.д. Это даже негласно поощрялось, так как предполагалось, что вожаки молодежного движения должны хорошо разбираться в ситуации. Владеть обстановкой.

 

Да, мы руководили комсомольской организацией, то есть большей частью организованной молодежи, которая была, в общем-то, на виду. Но на нас возлагалась и работа с теми, кто не входил в комсомол по самым разным причинам: от уголовщины до идейных разногласий. Последнее его приверженцами, естественно, всячески скрывалось, но тоже классифицировалось по своему содержанию. Например, одна из девушек, с которыми мы учились вместе в институте, объясняла, что она верующая, поэтому ей нельзя в комсомол. Но уже на первых курсах эта студентка не сдала какие-то экзамены и покинула институт, в котором и парням-то было очень непросто учиться. КАИ, все-таки.

 

Явные противники советского строя мне, честно говоря, по жизни не попадались. Глубоко мы в этот вопрос не влезали. Но вопрос пополнения рядов ВЛКСМ всегда был одним из актуальных, а к середине 80-х годов принял совершенно аномальные формы. Для райкомов и комитетов комсомола на правах райкомов существовала жесткая разнарядка. На заводе, например, за год нужно было принять в ВЛКСМ от 50 до 100 человек.

 

Любые попытки доказать, что достойных молодых людей среди беспартийных работников предприятия нет, отметались, как неспособность выполнять задания партии, горкома и обкома ВЛКСМ. В частности, по этой причине мне показалось правильным отказаться в свое время от должности первого секретаря райкома комсомола, открывавшей довольно заманчивые перспективы.

Но это тоже тема для отдельного разговора.

 

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: