Глава 101. Сила воли. Часть 1.

Они лежали молча в течение нескольких минут. Единственным звуком было их тяжелое дыхание. Казалось, что у обоих из них только что была изнурительная гонка.

Единственная мысль, о которой переживал Алан, заключалась в том, что ему нужно было подумать, сколько времени потребуется, чтобы его член восстановился, чтобы он мог дать своей матери надлежащий трах, в котором она так нуждалась. Глядя на ее огромные сиськи, вздымающиеся вверх и вниз с каждым тяжелым вздохом, он решил, что это займет немного, пока он не станет снова твердым и будет внутри нее.

Хотя у нее были какие-то сильные оргазмы, она не чувствовала себя в посторгазмическом опустощении. Все было слишком захватывающим, чтобы поверить. Она подумала:

«Хорошо. Вау! Я должна просто расслабиться и сохранять спокойствие. Но как я могу?! Это как прожить всю мою жизнь и только сейчас узнать, какого она цвета. Или ЕДА! Это практически так же важно, как обнаружить, насколько хорошо есть еду! Но, возможно, это не за горами, потому что это похоже на первый РЕАЛЬНЫЙ секс, который мне когда-либо нравился. Я знаю, что я делала что-то с Роном, позволяя ему время от времени трахать меня. Но все это бледнеет по сравнению с ЭТИМ! Так что, как будто я только что узнала, что такое секс, и он такой же большой, как еда. ВАУ!

Проблема в том, что я хочу делать это все время сейчас. Но я не могу! Я все еще его мать. Я все еще женатая женщина. Библия точно не одобряет это. Кроме того, я должна быть осторожной со скользким склоном. Мы очень близко и зашли слишком далеко! Моя задача — помочь с его визуальной стимуляцией и позволить Сюзанне дрочить и сосать ему все время. Каждый день. Черт побери. Какая она счастливая девушка! »

Она села и посмотрела на него. Она говорила спокойно, если немного небрежно.

— Тигренок, мне это понравилось, — это было грубое преуменьшение, они оба это знали, — но я не ожидала, что это произойдет здесь. По меньшей мере! Помни. Ты должен помнить, что у нас должны быть ограничения. Точно так же, как и у тебя с Сюзанной. Если бы я не знала тебя лучше, то опасалась бы, что ты собираешься пересечь черту. Мы не можем этого сделать, не так ли?

Когда он не ответил, она ответила за него.

— Нет! Мы не можем!

Она взяла его за руку и попыталась выразить серьезность ее слов суровым выражением. Каким-то образом ее трусики все еще были на ней, хотя они были полностью пропитаны. Оба они были залиты потом.

— Ты понимаешь меня? У тебя есть сила воли для сохранения предела?

Ему вдруг стало очень стыдно. Его страсть быстро уменьшалась после смены настроения и он схватился за сокрытие своих истинных чувств. Он вопиюще солгал:

— Да, мама, я бы никогда не подумал об этом.

Они даже не говорили, что это было, но оба знали, что они говорят о трахе. Инцесте.

Она все еще беспокоилась.

— Ты не собирался…

Она не могла сказать эти слова.

Нет, мам, конечно, нет. Правда. Я не знаю, что делал, я просто хотел большего. Но не такого. Никогда!

Его ложь, по-видимому, облегчила ее беспокойство. И это была правда, что он подавлял эти особые инстинктивные желания, пока. Он не хотел взять ее насильно или без разрешения и он был в ужасе от того, что просто подошел так близко к попытке сделать это.

— Хорошо, — она была счастлива услышать его ответ, — Если ты понимаешь и уважаешь границы, то нет причин, по которым мы не можем делать такие вещи чаще, — добавив про себя: «Намного ЧАЩЕ! Почему все веселье достается Сюзанне? », — Но ты должен оставаться отстраненным и помни, что это всего лишь медицинская процедура.

Он почти рассмеялся, пока не понял, что она до смерти серьезна.

Она действительно это имела в виду. Она все еще нуждалась в каком-то изгибе фигового листа, чтобы оправдать то, что делала, как-то, что они только что сделали, поэтому она цеплялась за медико-процедурное оправдание, как спасение жизни в бушующем море.

— Тигренок, пока ты должен эякулировать — нет причин, по которым мы не можем немного повеселиться в процессе, верно? Я знаю, что тебе и Сюзанне очень весело. Боже, как я узнала это; она рассказывает мне каждую деталь. Но я не хочу, чтобы ты даже думал о том, чтобы пересечь черту. Я понятно объяснила? Например, ты не должен пытаться щупать мои груди. Сюзанна должна была научить тебя, что это запрещено. Разве она тебя этому не научила?

— Да, научила, — ответил он, хотя вспоминал, что эта особая граница и немало других уже иногда были нарушены, когда он был с Сюзанной.

Но он думал, «я до сих пор не понимаю, почему я не могу прикоснуться или поцеловать, даже когда мне сосут член! Речь о странных правилах. Но потом он вспомнил: ну, я полагаю, все дело в том, чтобы я эякулировал. Минет помогает гораздо больше, чем поцелуй или мятие груди, так что это имеет смысл странным образом. Плюс, это чувствуется действительно, действительно, очень хорошо! » Он тихонько усмехнулся.

— Хорошо, — сказала Сьюзан, нежно поглаживая верхнюю часть его руки, — Это хорошо, дорогой.

Она была удивительно уверена в том, что не хотела, чтобы он коснулся ее груди просто потому, что она была так чувствительна. Она беспокоилась, что потеряет контроль, если она позволила ему ласкать ее сиськи, и они уже закончили бы хорошенько трахаться прежде, чем она бы поняла, что происходит. Несмотря на ее быстро развивающиеся убеждения о сексе, она все же считала, что это серьезный грех, на вершине которого было бы кровосмешение.

Она сказала:

— Теперь давай уберем здесь все. Я сожалею, что увлеклась и слишком тебя возбудила. Я… мы сделаем это лучше в следующий раз. И посмотри: кажется, твоя мамочка сделала беспорядок на ковре. Очень большой беспорядок!

Сюзанна иногда называла себя «мамочкой» во время их наиболее возбуждающих разговоров, поэтому она начала использовать этот термин в своих собственных мыслях. Прошло много лет с тех пор, как она стала называть так себя перед Аланом, но какая-то часть ее все еще чувствовала себя очень шальной, и она обнаружила, что говоря это — возбуждало её.

Двое из них начали чистить смешанные жидкости, которые капали и разбрызгивались повсюду. (Фактически, жидкости были почти все из просачивающейся киски Сьюзен.) Их бушующие импульсы постепенно попадали под контроль, хотя Алан все еще носил только футболку, а Сьюзен только промокшие трусики.

Даже тогда Сьюзан все еще была на эротическом уровне, хотя это была не та крутая жажда, которую она испытывала, когда ласкала его и облизывала. Она преднамеренно откладывала надевание остальной одежды, наслаждаясь свободой оставаться голым (из-за ее пропитанных трусиков) перед своим сыном. Она чувствовала бесконечную «ущипни меня, я сплю», радость. Она до сих пор не чувствовала серьезной вины или сожаления.

Сьюзан схватила себя за промежность, когда Алан не смотрел, и сдвинула трусики в сторону. Ее липкие соки делали непристойные звуки, но она считала этот звук восхитительным. Она никогда не была такой мокрой за всю свою жизнь. Она коснулась клитора и чуть не закричала, потому что это было так здорово. «Вау! Это не сравнимо с сексом с Роном. Я чувствую себя плохо, наслаждаясь так сильно наслаждаясь этим, но Сюзанна говорит, что иногда это нормально. Я никогда не была так впечатлена моей блестящей лучшей подругой. Если она говорит, что все в порядке, то так и должно быть.

Алан намочил полотенца в смежной ванной Сюзанны и протер ими ковер, а Сьюзан сменила покрывало, так как на него навалилось много его ранних зярядов спермы. Они даже нашел остатки спермы, которые разлетелись на несколько футов.

Он не слишком хорошо делал уборку, так как он был сосредоточен, наблюдая за каждым движением, которое делала его почти обнаженная мать. Хотя на данный момент его член был вялым, казалось, что он наслаждался продолжающимся ментальным оргазмом. Он просто не мог преодолеть все, что произошло с тех пор, как он вернулся из школы.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: