Не допустить поворота Европы

Давление, оказанное американцами на английскую делегацию в Москве, обеспечило достижение совместной американо-английской договоренности об объединении подконтрольных им ресурсов в Германии и укреплении экономического потенциала их зон оккупации. Верховному комиссару США в Германии генералу Л. Клею был отдан приказ приступить к экономическому укреплению объединенной американо-английской зоны — Бизонии¹. Главной заботой дипломатии Трумэна — Маршалла становится обеспечение долговременной зависимости от США «жизненно важного» центра Европы — Германии и Австрии, «средоточия большого количества профессионально подготовленного населения, резервуара громадных человеческих и промышленных ресурсов»².

Германия из пункта раздора превратилась в причину глобального взаимоотчуждения двух главных членов антигитлеровской коалиции.

Глобальный размах внешнеполитического планирования США начинает открыто проявляться осенью 1947 г. Государственный секретарь Дж. Маршалл, выступая перед кабинетом, заявил, что «целью нашей политики с нынешнего дня и далее будет восстановление баланса сил и в Европе, и в Азии»³. В декабре 1947 г. американский посол в Чехословакии Доуренс Стейнхард поделился своими соображениями относительно отказа этой страны участвовать в реализации «плана Маршалла». Он выступал как очевидец. «Вовсе не случайно то, что прежде благожелательное отношение Москвы к чешскому правительству внезапно ухудшилось после чешского решения участвовать в «плане Маршалла». Под благожелательностью я имею в виду то, что до сих пор русские не оказывали давления на чешское правительство. Они сделали несколько предложений, но эти предложения не были связаны с политическими и коммерческими вопросами и не были прямым вмешательством, не были приказами»⁴.

Возможно, в Белом доме, госдепе и Пентагоне ждали более

¹ Clay L. Decision in Germany. Garden City, 1950, p.. 174.

² Donovan R. Conflict and Crisis. The Presidency of Harry S. Truman, 1945-1948. New York, 1948, p. 288.

³ Mills W. The Forresthal Diaries. New York, 1951, p. 341.

⁴ Steinhardt L. Lecture, Washington, D.C., December 15, 1947.

445

жесткой оценки отношения к Чехословацкой республике за период 1945—1947 гг. Но посол Стейнхард говорил правду: из Чехословакии до сих пор никто сателлита не делал. Советское военное руководство представляло себе степень угрозы атомного нападения, равно как и то, что СССР не способен нанести удар по США. В начале 1947 г. Генеральный штаб подготовил «План активной обороны территории Советского Союза»¹. Определялись три основные задачи: «Обеспечить надежное отражение агрессии и целостность границ, установленных международными соглашениями после Второй мировой войны»; «быть готовыми к отражению воздушного нападения противника, в том числе и с возможным применением атомного оружия»; «военно-морскому флоту быть готовым отразить возможную агрессию с морских направлений и обеспечить поддержку сухопутных войск, действующих в приморских районах». Что-то не видно наступательных планов и поиски таковых после 1991 г. не увенчались успехом.

Тот же источник давал военно-морской баланс на 1947 г.: США и Британия имели 157 авианосцев всех классов и 7700 палубных самолетов, в то время как СССР не имел ничего. США и Британия имели 405 подводных лодок, СССР — 173; соотношение линейных кораблей и больших крейсеров — 36: 11; крейсеров — 135: 10. Эсминцев и кораблей эскорта — 1059: 57. Советский Союз не имел десантных судов, тогда как у США их было 1114 плюс 628 транспортных судов. Встает простой в своей наивности вопрос: мог ли Советский Союз готовиться к стратегическим атакующим действиям, не имея десантных судов? Поразительная по примитивности пропаганда тем не менее имела на Западе немалый успех.

В Советском Союзе так или иначе обязаны были откликнуться на ситуацию, когда истекавшей кровью России, положившей на алтарь победы 27 млн., предложили залечивать свои раны самой. Москва не могла не отреагировать на столь великий Цинизм. В советской политике происходят важные изменения. Москва с нарочитой помпой выдвигает то, что было названо «планом Молотова». Только сейчас Советский Союз начинает консолидировать свою зону влияния.

Зримо важной точкой явилось создание в сентябре 1947 г. Коминформбюро — координационного центра советской зоны

¹ Горелов М.М. Откуда угроза («Военно-исторический журнал», №2, 1989, с. 24-25).

446

влияния. Штаб Коминформбюро располагался в одном из санаториев неподалеку от Варшавы. Новую организацию при всем желании трудно было сравнивать с Коминтерном, но при желании — сравнивать было можно. Сам себя Коминформбюро называл центром связи и координации коммунистических партий СССР, Восточной Европы, Франции и Италии, но по мере внутриевропейского ожесточения его роль могла пересечь границу словесной пропаганды. Не было секретом наличие массовой социальной поддержки коммунистических движений как на Востоке, так и на Западе Европы. Коминформбюро мог стать центром антиамериканизма.

Сейчас достаточно ясно, что Коминформбюро служило советской политике, а не учению марксизма. На установочном совещании в Польше представлявший Советский Союз А.А. Жданов провозгласил разделение международной системы на два лагеря: «империалистическому и антидемократическому блоку противостоят демократические и антиимпериалистические силы». При этом ожесточение еще не залило глаза кровью. Жданов выразил надежду на то, что мирное сосуществование социализма и капитализма возможно. Самую большую его тревогу вызывало то обстоятельство, что Соединенные Штаты устремились к созданию блока стран, противостоящих СССР и дружественным ему странам.

На этот раз Соединенные Штаты были открыто названы экспансионистским государством, создающим военные базы по всему миру; США оказывают мощное экономическое влияние на Западную Европу, на Британию с ее империей. Не вызывало никакого сомнения то обстоятельство, что Жданова более всего беспокоило укрепление западных оккупационных зон в Германии. Эта страна снова вставала — и вставала тогда, когда невыносимая память об ее агрессии еще ощущалась самым острым образом на просторах разоренной России, где женщины и инвалиды строили мосты и восстанавливали железнодорожное полотно.

Американский автор много лет спустя пишет: «В словах Жданова была доля правды... Советы как могли отвечали на подступы к формированию западного блока»¹.

Разумеется, частью нового советского подхода был вопрос итальянским и французским коммунистам: «Вы самые крупные

¹ Yergin D. Shattered Peace. The Origins of the Cold War and the National Security State. Boston: Houghton Mifflin Company, 1977, p. 325.

447

партии в стране и позволяете себя выбрасывать из правительства? » Что касается Восточной Европы, то Жданов обрушился на «национал-коммунизм». Гомулку осудили за «польский путь к социализму». Немцам из Восточной Германии было указано, что не существует особого германского пути в социализм. Та далеко не совершенная демократия, которая всегда была особой в Восточной Европе, стала клониться под давлением тех, кто, будучи отринутым на Западе, не видел альтернативы групповому сплочению. Чехословакия еще управлялась демократической коалицией, но общий горизонт осенью 1947 г. помрачнел.

Коминформ стал символом новой политики СССР в Восточной Европе.

Корректировка «плана Маршалла»

Трумэн был исключительно обеспокоен тем, что конгресс проявит изоляционистский инстинкт и низведет «план Маршалла» к фикции. 1919 г. помнили еще все — как и агонию президента Вудро Вильсона. Европейцы запросили 20 млрд. долл., а конгресс уже снизил сумму до 17 млрд. Трумэн панически боялся провала в конгрессе — он видел в этом опасность потери Европы. Республиканцы всегда думают прежде всего о бюджете — а они обладают большинством в конгрессе. Они заведомо не любят либеральных «раздавателей американских денег». Уже по процедуре проявились разногласия.

Чтобы преодолеть опасность краха главного элемента американской политики в Европе, Государственный департамент привлек к своему европейскому проектированию влиятельного сенатора-республиканца Ванденберга. Десятки импровизированных комиссий разъезжали по всей стране, объясняя публике важность контроля над Европой. Осевой идеей было: если Америка опоздает, Советский Союз воспользуется ситуацией. Когда Маршалл уезжал из Москвы в апреле 1947 г., он был убежден, что Советский Союз сознательно затягивает европейское восстановление ради достижения своих политических целей.

Напряжение в среде американской элиты нарастало. Замгоссекретаря Ловетт в конце июля 1947 г. писал: «Никогда еще на моей памяти мировая ситуация не менялась так быстро и не Двигалась так быстро к реальным противоречиям»¹. Американ-

¹ Lovett to Lamont, July 31, 1947, Lamont Papers.

448

цев особенно пугало резкое ухудшение экономической обстановки в Западной Европе. Во Франции был урожай, признанный худшим за 132 года. В Руре шахтеров умоляли добывать больше угля. Во Франции и Италии закончились запасы твердой валюты. Начались массовые забастовки. Самая сильная экономика Западной Европы была на грани срыва. Трумэн пишет в августе 1947 г. своей сестре: «Англичане решили объявить банкротство, и, если они это сделают, это будет означать конец нашего процветания — да и процветания всего мира. Тогда дядя Джо Сталин получит желаемое. Похоже на то, что он получит все в любом случае»¹.

В конце сентября 1947 г. Трумэн призвал к себе группу сенаторов и конгрессменов. «Генерал Маршалл сделал обзор проблем, которые мы имеем с Россией, и Боб Ловетт представит вам детализированную картину. Или мы представим промежуточную программу помощи до того, как будет принят «план Маршалла», или правительства Франции и Италии падут, за ними последует Австрия и Европа станет коммунистической... это серьезно, я не могу даже преувеличить, насколько это серьезно... Конгресс должен действовать».

Председатель комитета по международным делам палаты представителей республиканец Чарльз Итон суммировал по-своему: «Коммунисты начали кампанию агрессии. Мы уже встретили их вызов в Греции и Турции. Мы должны остановить коммунизм, и я готов сотрудничать с сенатором Ванденбергом». Звучали и более трезвые голоса. Лидер большинства Чарльз Халлек: «Мистер президент, вы должны знать, что растет сопротивление этим программам. Людям они не нравятся»². 17 ноября 1947 г. Трумэн предложил объединенной сессии конгресса программу помощи Франции, Италии и Австрии в 600 млн. долл.

Осенняя сессия в Лондоне

Сессия Совета министров иностранных дел собралась в британской столице. Как и в Москве, над всеми прочими доминировал германский вопрос. Но теперь уже никто не надеялся на чудо и на мастерство парламентского компромисса. Запад был

¹ Truman M. Harry S. Truman. New York: William Morrow, 1973, p. 352.

² Truman M. Harry S. Truman. New York: William Morrow, 1973, p. 356.

449

готов к фиаско с самого начала сессии. Советская сторона знала о консолидации внутризападных позиций, о планах Тризонии в Германии; горечь присутствовала во всех советских выступлениях. Именно советская сторона обеспечила победу в Германии, а теперь против нее объединялись ее облагодетельствованные союзники.

Роберт Мэрфи в октябре 1947 г. изложил свою точку зрения по германскому вопросу: если лондонская встреча не приведет к взаимному продвижению, «очень скоро после нее мы будем обязаны разработать план политической организации Западной Германии. Разумеется, это будет серьезным шагом». В сторону США будут адресованы обвинения в расколе Германии, но Америке не следует реагировать на эти обвинения. «Мы примем этот удар, когда будем готовы к нему». Трудности возникнут в одном месте — в Берлине, окруженном советской зоной. «Это остров в сердце советской зоны». Русские «легко могут сделать нашу жизнь здесь невыносимой, и мы в конечном счете будем вынуждены покинуть Берлин»¹.

Итак, бесконечно враждебно относясь к своему прежнему советскому союзнику, Соединенные Штаты стали восстанавливать мощь страны, о которой в годы войны американский президент говорил, что «уровень жизни в Германии не должен превышать уровень жизни страны-победителя, Советского Союза». Если бы у советского народа и его руководства были железные нервы, то и тогда великая скорбь и отчаяние посетили бы их — к прежнему противнику отношение Запада было гораздо лучше, чем к стране, чьи 27 погибших миллионов сохранили цвет американской молодежи и свободу Америки как нации. Даже самый несведущий русский вскипал, видя циничную несправедливость. Америка нарушила свое слово, не оказав помощь голодающему Советскому Союзу, и тут же бросилась восстанавливать германскую мощь и хозяйство. Пусть история зафиксирует эту несправедливость.

Как справедливо было бы зафиксировать и то, что ко времени открытия Лондонской сессии американцы уже сделали слишком многое для подрыва четырехсторонней системы германского урегулирования². Лондон, после открытия 26 ноября

¹ Murphy R. The Current Situation in Germany. Lecture, Washington, b.C, October 1947.

² Smith J. The Papers of General Lucius D. Clay: Germany, 1945—1949, v.I, Bloomington: Indiana University Press, 1974, p. 351, 440, 448, 458— 464, 491.

450

1947 г. Сессии Совета министров иностранных дел, стал ареной взаимных обвинений. Франция закрыла глаза на свою вечную германскую проблему, теперь она жалась к Соединенным Штатам. Более того: французская делегация стала инициатором тайных встреч западных участников сессии, где германская проблема решалась в отсутствии Советского Союза. Очень благородно по отношению к России, дважды в XX веке спасшей Париж.

У Молотова не было никаких оснований сомневаться в том, что Россия теперь, когда ее молодая кровь не нужна для свободы и процветания западных стран, снова оказалась в одиночестве. Удивительно ли то, что советская сторона ответила яростными обвинениями, интенсификацией пропаганды, всеми доступными методами. Пусть западный историк скажет, что любая западная страна действовала бы иначе, окажись она в изоляции и с восстанавливаемым прежним смертельным врагом?

В 1933 г. Уильям Буллит восхищался «великолепным лбом» Молотова («огромная сдержанность, доброта и интеллигентность»). Ну как же, тогда Россия была нужна для остановки японцев в Китае. А в 1947 г. западные деятели бесконечно варьировали ту мысль, что лоб Молотова «вздувается» под прессом западного наступления¹. Главная его головная боль — воссоединение западных зон, восстановление германских позиций в Европе. Речи Молотова были очень далеки от союзнического пиетета. Но таковы были и дела западных союзников. Молотов требовал десять миллиардов обещанных репараций к 1965 г. Англичане были несколько вежливее американцев, видимо, ужас войны и возможности поражения затронул их нервные центры. Но и они отвергли саму идею компромисса с Советским Союзом. Почему? А ведь их восточный союзник не нарушал слов и был лоялен в самые страшные военные годы. Американские дипломаты были просто циничны: конгресс не выделит средств, если одним из получателей германских репараций будет СССР.

2 декабря 1947 г. британский министр иностранных дел Бевин призвал Молотова на свою квартиру. «Вы не можете назвать меня врагом России. Когда наше правительство пыталось задушить вашу революцию, я призвал транспортных рабочих не грузить идущие в Россию суда. Я хотел, чтобы вы осуществляли свою собственную революцию своим собственным путем и без

¹ Acheson D. Present at the Creation: My Years in the State Department New York: New American Library, 1970, p. 313.

451

внешнего вмешательства. Сейчас я снова говорю с вами как друг. Вы играете в очень опасную игру. И я не могу понять почему. Вы ведь не верите, что американцы собираются воевать с вами — по крайней мере, ответственные американцы. Мы тоже не хотим воевать. Но вы играете с огнем, мистер Молотов... Если война разразится между вами и американцами на Востоке, мы, возможно, останемся нейтральными. Но если война начнется между вами и американцами на Западе, тогда мы будем на стороне американцев. Пусть у вас не будет никаких иллюзий на этот счет. Это будет конец России и вашей революции.... Чего вы хотите? »¹. Молотов ответил, что желает «объединенной нейтральной Германии», что в его понимании означало создание такой страны, которая, во-первых, может платить России компенсацию за военный ущерб и, во-вторых, не являлась бы западным сателлитом, страшным оружием Запада против натерпевшейся от нее России.

Американцы серьезно боялись массовой стачечной борьбы во Франции, чья экономика едва ли не остановилась. 6 декабря американцы и англичане обсуждали лучший способ прекратить ненавистную сессию. Бевин: «Мы должны сосредоточиться на главных экономических вопросах и указать их русским. Что их целью является управляемая коммунистами Германия». Маршалл: «Скажу откровенно о том, что было бы популярно в США — остановить заседание и послать русских к черту». 11 декабря 1947 г. государственный секретарь Маршалл докладывал в Вашингтон: «Совершенно очевидно, что Молотов просто затягивает время и отчаянно пытается добиться соглашения, которое только мешало бы нам». Трумэн ответил: «Мы полностью разделяем вашу точку зрения»².

Лондонская сессия была знаменательна. Она завершала один процесс и начинала другой. Оптимистическая вера Рузвельта во всемогущество компромисса была уже невозможна. Идеи военного времени увяли. Великий союз не выдержал мира. И не Москва была в этом виновата. Она не изменилась с 1943 г., она желала зоны влияния — но и американская республика Живет с «доктриной Монро» более полтораста лет. На Лондон-

¹ Nicolson H. Diaries and Letters, 1945—1962. Ed. by Nigel Nicolson. London: Fontana, 1971, p. 107—108.

² FRUS, 1947, v. II, p. 751-773.

452

ской встрече говорить языком Ялты было уже абсолютно невозможно.

15 декабря 1947 г. Маршалл заявил, что «прогресс невозможен из-за обструкции русских». Молотов тут же обвинил Маршалла в желании «получить свободу рук и действовать в Германии по своему усмотрению». Бидо предложил разойтись или, точнее, «отложить заседания». На том и порешили. Маршалл был доволен консолидированностью западного фронта. Часть французов втайне боялась расторжения советско-французского договора. Было относительно ясно, что Москва примется наводить дисциплину в своем лагере.

Со своей стороны западные державы решили восстановить сильную Германию. Что не менее важно, Маршалл и Бевин решили создать западную коалицию. Пока это звучало не так грозно и воинственно. Бевин: «Вопрос о том, где будет находиться центр силы. Мы обязаны создать некую западную демократическую систему, включающую в себя американцев, нас, Францию, Италию и, конечно же, доминионы. Это не будет формальный союз, но некое олицетворенное взаимопонимание, поддерживаемое силой, деньгами и решимостью. Это будет союз, основанный на взаимопонимании, нечто вроде духовного единения Запада». Маршалл ответил, что в данном случае не видит иного выхода. События плывут «в быстром течении».

Адмирал Леги записал в своем дневнике, что тупик был создан из-за Германии, из-за желания репараций со стороны русских. Стороны разошлись, «и ни одного предложения не было сделано со стороны министров иностранных дел относительно следующей встречи, и уже всем стало представляться, что необходим новый метод сохранения мира в Европе». Шагом по новому пути был намечен сепаратный договор с Западной Германией, «хотя советское правительство, конечно же, выдвинет яростные возражения против этого шага». Возможно, советское руководство решит «начать войну немедленно». Ну что ж, по мнению Леги, милитаризации американской внешней политики не было альтернативы. «Ввиду угрожающей ситуации, с которой встретился Запад, я полагаю, что Соединенные Штаты должны незамедлительно начать частичную мобилизацию вооруженных сил»¹. ¹ Leahy Diary, December 16, 1947.

453

⇐ Предыдущая18192021222324252627Следующая ⇒

Поделиться: