КОНЕЦ ДВЕНАДЦАТОГО СВИТКА

Комментарии

1. В предыдущем свитке Ритю: именуется Опоэ-изапо-вакэ. Часть опоэ, возможно, представляет собой топоним, в К же слово опоэ записано иероглифами со значением «старший брат». Вероятно, часть опоэ была добавлена во время правления Хандзэй. Значения японского и китайского имен этого правителя трудно толковать, комментаторы НС—И об этом просто умалчивают. В. Г. Астон полагает, что слово ритю: означает «идущий посередине», но это представляется натяжкой.

2. Опо-сака не соответствует современному г. Осака, это склон по дороге к Асука (в Капати), ведущий к северному подножию горы Футаками через перевал Анамуси. В Анамуси и сейчас расположен храм Опо-сака-ямагути-дзиндзя (опо-сака — большой склон, ямагути — устье дороги, ведущей в гору). «Дорога Танима» — кружной, обходной путь, по южному склону через перевал Такэути.

3. Подразумевается китайское понятие человека, наделенного всеми конфуцианскими добродетелями.

4. Хаято — см. коммент. 28 ко второму свитку.

Убийство в этом эпизоде предателя, Сасипирэ из рода хаято, соответствует китайским установлениям — «предатель должен быть казнен», говорится, в частности, в «Чуньцю».

5. «Речной домик» — отхожее место, ставившееся в верховьях реки, чтобы спускать нечистоты по воде. Как свидетельствуют этнографические данные, находилось довольно далеко от жилищ, использование же для этого иных мест было под запретом. В некоторых отдаленных провинциях Индонезии и до сих пор река традиционно используется в этих целях. В «речном домике» также обитало божество ками и устанавливался маленький алтарь (см., например, Тоита Митидзо. Нихон-но камигами. Токио, 1996). Ввиду отдаленности и отьединенности этого места там, видимо, проще было совершить убийство (см. также К, свиток второй, убийство старшего брата Ямато-такэру).

6. В принципе, нанесение татуировки на лицо (преимущественно на лоб) — разновидность китайского наказания. Здесь, возможно, соединяются две линии — заимствование из китайской судебной практики и интерпретация обычая племени ама наносить на тело татуировку (об этом сообщается еще в «Вэйчжи», где сказано, что люди ва, прежде чем нырять за раковинами, наносят на тело татуировку для отпугивания злых духов). Памако же относился к роду ама.

7. То есть, по-видимому, 400 г.

8. Ныне окрестности г. Сакураи в преф. Нара.

9. Легенда, изложенная далее в свитке, как считают комментаторы НС—И, представляет собой запись предания рода Мунаката из Тукуси (Кюсю), см. также коммент. 54 к свитку десятому.

10. «Пата, куда летают птицы» — оборот похож на эпитет макура-котоба с определяемым словом. Речь идет о государыне-супруге Куро-пимэ.

11. В «Сяку нихонги» говорится, что имя это непонятно и высказывается предположение, что речь идет о принце Мидупа-вакэ-но микото. Комментаторы НС—И думают, что это все же, скорее, еще одно имя Куро-пимэ.

12. Разница между дурным и добрым изгнанием грехов не конкретизируется в синхронных текстах. В целом это означает принесение божествам искупительных даров и совершение очистительных обрядов.

13. Есть разные предположения насчет этого места — храм Сумиёси (Суминоэ) в нынешнем г. Осака, храм Сумиёси в Сэтцу и т. д.

14. Практически все комментаторы согласуют этот явно китайский оборот с древнеяпонским словом «болеть» (якусаму), но было бы жалко потерять этот выразительный образ.

15. См. коммент. 75 к свитку одиннадцатому. Эта гробница в окрестностях г. Сакаи также имеет форму квадрата, переходящего в круг (тип «замочной скважины»), общая ее длина — 265 м, ширина квадратной части — 237 м, диаметр круглой части — 205 м.

16. В третьем свитке К тоже говорится про зубы этого правителя — «зубы у него были длиной в один сун, а шириной — в два кида. Верхние и нижние [зубы] были одинаковы и походили на жемчужины в ожерелье» (К94—Т. 2. С. 183). Как пишет А. Н. Мещеряков в комментарии к этому месту, «известно, что форме зубов японцы придавали большое значение еще в глубокой древности. Еще в период неолита (период Дзёмон согласно традиционной японской периодизации) зубы подвергались экстракции и подпиливанию» (К94—Т. 2. С. 225).

17. Тади — по-видимому, растение, в российской ботанической номенклатуре именуемое гречишник, Poligonum reinoutria Makino.

18. Японское имя этого правителя означает, в соответствии с толкованием НС, Юноша-Цветок Тади-Драгоценные Зубы. Однако более вероятно, что это имя связано с топонимом Тадипи в Капати (см. далее в конце свитка).

19. См. коммент. 27 к свитку одиннадцатому.

20. Почти точная цитата из «Ханьшу», только там говорится не «пять злаков», а «сто злаков».

(пер. Л. М. Ермаковой, А. Н. Мещерякова)
Текст воспроизведен по изданию: Нихон сёки - анналы Японии. Т. 1. М. Гиперион. 1997

© текст - Ермакова Л. М., Мещеряков А. Н. 1997
© сетевая версия - Тhietmar. 2007
© OCR - Ingvar. 2007
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Гиперион. 1997

НИХОН СЁКИ

АННАЛЫ ЯПОНИИ

СВИТОК XIII

Небесный повелитель Во-асадума-ваку-го-но сукунэ-но сумэра-микото. Государь Ингё:

Небесный повелитель Анапо-но сумэра-микото. Государь Анко:

НЕБЕСНЫЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ ВО-АСАДУМА-ВАКУ-ГО-НО СУКУНЭ-НО СУМЭРА-МИКОТО. ГОСУДАРЬ ИНГЁ: ¹

[1. Вступление на престол]

Небесный повелитель Во-асадума-ваку-го-но сукунэ-но сумэра-микото был младшим братом по матери государя Мидупа-вакэ-но сумэра-микото. С младенчества до обретения мужской прически он был добр и скромен. Когда он достиг зрелости, то тяжело заболел и потерял способность передвигаться.

Весной 5-го года, в начальном месяце, скончался государь Мидупа-вакэ-но сумэра-микото. Тогда приближенные посоветовались между собой и сказали: «Ныне имеются двое детей Опо-сазаки-но сумэра-микото — Во-асадума-ваку-го-но сукунэ и Опо-кусака. И Во-асадума-ваку-го-но сукунэ, старший сын, следует принципу человечности и почитания родителя».

И, избрав благоприятный день, они преклонили колена и стали вручать ему печать правителя. Во-асадума-ваку-го-но сукунэ отклонил их, сказав: «Мне [не благоприятствует] Небо, долгое время я тяжко болею и не способен ходить. Желая излечиться, я сам, втайне от всех, никому ничего не говоря, увечил свое тело, чтобы совладать с болезнью, однако никаких перемен не произошло. Потому-то прежний государь часто говорил мне: ”Ты болен, и тем не менее по собственной воле так себя увечишь. Может ли быть большее противоречие принципу почитания родителя? Даже если ты проживешь дольше, тебе все равно [329] не получить наследный престол”. И два государя, мои старшие братья, всегда презирали меня, называя глупцом. Всем придворным это должно быть известно. Поднебесная же — огромный сосуд. Пост государя предполагает великие деяния. Быть отцом-матерью народа — служба, требующая ума и мудрости. Как же можно назначать на этот пост глупца? Изберите заново мудрого правителя и ему поднесите [священные регалии]. Я же решительно не подхожу».

Придворные вельможи поклонились и сказали: «Место государя не должно долго пустовать. И нельзя уступать Мандат Неба. Ныне, если великий повелитель будет задерживать время, идти против всех и не принимать поста, то мы, недостойные, боимся, что не будут выполнены чаяния народа. Просим тебя, великий повелитель, хоть и тяжек этот труд, все же вступи на пост Небесного повелителя» ².

Ответил им Во-асадума-ваку-го-но сукунэ: «Тяжело бремя управления святилищами предков и храмами земли и злаков ³. Я тяжело болен и поэтому не гожусь». Вот так он отказался и не поддавался на уговоры.

Тогда все вельможи сказали ему твердо: «Мы, недостойные, все взвесили и считаем, что ты, великий повелитель, более всего подходишь для того, чтобы управлять святилищами предков и храмами земли и злаков. Даже десять тысяч живущих в Поднебесной все считают, что это будет хорошо. Просим тебя, великий повелитель, дай свое согласие».

Зимой 1-го года [правления будущего государя], в 12-м месяце супруга [Во-асадума-ваку-го-но сукунэ], Опо-нака-ту-пимэ-но микото из Осисака, с болью сердца видя, как бродят взад-вперед горюющие придворные, сама доставила принцу воду для омовения рук и подошла к нему. И сказала так: «Великий повелитель, вот ты все отказываешься и не принимаешь поста. Престол пустует, и так идут годы и месяцы. Придворные, министры и начальники управ не знают, что делать. Прошу тебя, последуй всеобщему желанию и все же вступи на престол».

Принц же, упорствуя в своем решении, по-прежнему не соглашался и потому в ответ промолчал. Опо-нака-ту-пимэ-но микото преисполнилась трепета и, не зная, как удалиться, продолжала прислуживать ему в течение последующих 4-5 периодов времени ⁴.

А дело было зимой, и дул жестокий холодный ветер. Вода в чане, которую поднесла Опо-нака-ту-пимэ-но микото, перелилась через край и заледенила ей руки. Она, не в силах выдержать холод, оказалась уже почти при смерти. [330]

Принц, обернувшись, был поражен [ее видом]. Он поднял ее на ноги и сказал: «Наследный пост — тяжкая забота. Так просто к ней приступить я не в состоянии. Поэтому до сих пор не соглашался. Однако теперь я начинаю видеть смысл в просьбе придворных. Почему бы мне в конце концов и правда не согласиться? »

Тут Опо-нака-ту-пимэ-но микото, снизу взглянув на него, обрадовалась и сказала придворным: «Принц соизволил согласиться на просьбу придворных. Поднесите ему регалии государя».

Придворные, несказанно обрадовавшись, в тот же день, низко склонившись, поднесли ему печать правителя. Принц же сказал: «Все вы, придворные и министры, ради блага Поднебесной просите меня [занять престол]. Что же я буду упорствовать и отказываться? » И вступил на престол.

Шел тогда год Мидзуноэ-но нэ Великого цикла. ⁵

[2. Проступок Тукэ-но куни-но миятуко]

Весной 2-го года, в день Цутиното-но тори 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-сару, Осисака-но-опо-нака-ту-пимэ-но микото была провозглашена государыней-супругой. В тот день для государыни, [чтобы увековечить ее имя], был учрежден род-корпорация Осисака-бэ.

Государыня родила принца Кинаси-но кару, принцессу Нагата-но опо-иратумэ, принца Сакапи-но куро-пико, государя Анапо-но сумэра-микото, принцессу Кару-но опо-иратумэ, принца Ятури-но сиро-пико, государя Опо-патусэ-но вака-такэ-но сумэра-микото, принцессу Опо-татибана-но опо-иратумэ и принцессу Саками-но пимэ.

А в прежние времена, когда государыня еще следовала [указаниям] своей матушки и жила в [родительском] доме, она однажды прогуливалась в саду. А по дороге, [что шла мимо ее дома], следовал Тукэ-но куни-но миятуко ⁶. Он был верхом и, заглянув через изгородь, насмешливо сказал государыне: «Хорошо ты устроила свой сад! » И еще сказал: «А ну-ка, сторожиха, сорви мне луку ⁷! » Государыня сорвала лук и дала всаднику. А потом спросила: «Зачем ты попросил этот лук? » «Когда буду переходить горы, то стану отгонять им оводов».

Государыня тогда заключила в душе своей, что слова всадника неучтивы и сказала ему: «Я не забуду того, что было сказано».

И вот, став государыней-супругой, она сразу же разыскала того человека, что тогда ехал верхом и попросил луку, и, напомнив ему о давнем проступке, решила его казнить. [331]

Тут человек, просивший лук, ударился лбом о землю и стал молить: «Моя вина и впрямь заслуживает смертного наказания. Но я же не мог знать в тот день, что ты изволишь быть такой высокой особой! » Тогда государыня отменила ему смертную казнь и понизила в ранге его семью, дав кабанэ инаки ⁸.

Весной 3-го года, в день новолуния Каното-но тори начального месяца послали гонца в Силла за хорошим лекарем.

Осенью, в 8-м месяце прибыл лекарь из Силла. Ему было приказано вылечить болезнь государя. Не прошло много времени, как в болезни наступило облегчение. Государь обрадовался, щедро наградил лекаря и отправил на родину.

[3. Проверка подлинности родов и семей посредством испытания кипятком]

Осенью 4-го года, в день Цутиното-но уси 9-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но ми, государь отдал повеление: «Во времена правителей глубокой древности народ знал, где чье место, имена [ранги] родов состояли в порядке. С тех пор, как я занялся наследными деяниями, прошло уже четыре года. Верхи и низы в распре, сто родов неспокойны. Одни, совершив оплошность, теряют свой род. Другие же, напротив, вдруг ни с того ни с сего притязают на высокое звание. И все это оттого, что мы этим не занимались. Хоть я и не умудрен, но как же не выправить этот беспорядок? Вы, сановники и министры, обдумайте все это, примите решение и доложите мне».

Все сановники и министры сказали: «Если высокий государь восполнит утраченное, выправит исказившееся и определит [порядок] родов и фамилий, то мы, недостойные, готовы за это жизнь свою положить». И все его поддержали.

В день Цутиноэ-сару было речено повеление: «Сановники, главы ста управ, управители всех провинций, — все говорят о себе — ”мы — потомки владыки”, или ссылаются на чудо, говоря, что они ”спустились с Неба”. Однако с тех пор, как проявились-разделились три начала ⁹, миновали десятки тысяч лет. Отдельные роды разделились и появилось множество семей. Узнать о них правду — затруднительно. Поэтому пусть люди всех родов и семей совершат омовение и очищение и пройдут испытание кукатати ¹⁰ — погружением руки в кипяток».

И вот, на склоне Кото-но магапэ-но саки, на холме Умакаси-но вока был поставлен котел с кипящей водой, всех привели туда и [332] велели пройти испытание и сказали при этом так: «Тот, кто говорит правду, останется невредим. Если солжет, то непременно пострадает».

Это и именуется кукатати. А еще — кладут в котел грязь и варят. Туда засовывают руку и погружают в грязь. Или же раскаляют топор до цвета пламени и кладут на ладонь.

И вот, все надели шнуры из бумазеи и стали подходить к котлу и проходить испытание. И все, за кем была правда, остались невредимы, а лгавшие ошпарились. И тогда, [увидев это], те, кто лгал [о своем происхождении], испугались и заранее отступили, не двигаясь вперед, [к котлу]. Вот так были определены роды и семьи, и впредь лгавших уже не было. ¹¹

[4. Тамата-но сукунэ]

Осенью 5-го года, в день Цутиното-но уси 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-но нэ, произошло землетрясение ¹².

А до него государь приказал Тамата-но сукунэ, внуку Соту-пико из Кадураки, заняться могари — ритуалами временного захоронения государя Мидупа-вакэ-но сумэра-микото ¹³.

Вечером в день землетрясения государь послал Асо, Вопари-но мурази, узнать, в каком состоянии дворец, где проведено временное захоронение. И вот все собрались и все были налицо, не было только Тамата-но сукунэ.

Асо доложил: «Тамата-но сукунэ, ведающий дворцом могари, на месте могари не появлялся».

Снова послал государь Асо в Кадураки искать Тамата-но сукунэ.

А Тамата-но сукунэ на самом деле в тот день собрал мужчин и женщин и устроил пирушку. Асо обо всем подробно известил Тамата-но сукунэ. Сукунэ, опасаясь неприятностей, вручил Асо в дар коня. А сам тайно подстерег Асо на дороге и убил его. И скрылся в окрестностях гробницы Такэути-но сукунэ ¹⁴.

Узнал об этом государь и велел призвать Тамата-но сукунэ.

Тот, ожидая худшего, надел под одежду кольчугу и явился к государю. А краешек кольчуги высунулся из-под его одежд.

Государь, желая удостовериться, [что это и впрямь кольчуга], велел придворной даме в чине унэмэ по имени Вопарида поднести тому рисового вина. Унэмэ [вблизи] хорошо разглядела кольчугу и доложила государю. Государь уже снарядил воина, чтобы убить Тамата-но сукунэ. Но тот сбежал и скрылся в своем доме. Тогда государь послал туда воинов, они окружили дом, схватили Тамата-но сукунэ и убили его. [333]

Зимой, в день Киноэ-сару 11-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-но ину, государь Мидупа-вакэ-но сумэра-микото был похоронен в гробнице Мими-но пара ¹⁵.

[5. Сотопоси-но иратумэ]

Зимой 7-го года, в день новолуния Мидзуноэ-ину 12-го месяца в новом дворце был устроен пир. Государь собственноручно изволил играть на цитре кото. Государыня, поднявшись, изволила станцевать. Окончив же танец, она не произнесла полагающихся вежливых слов.

А в то время был обычай — на пиру танцующий, окончив танец, должен был повернуться к главному месту и сказать: «Я подношу тебе девушку» ¹⁶.

И государь сказал государыне: «Почему ты упустила полагающиеся слова? »

Государыня, вострепетав, снова поднялась и исполнила танец. И после этого сказала: «Я подношу тебе девушку».

«Кого же ты мне подносишь? Я хочу узнать имя ее семьи», — сказал государь. Выхода не было, и государыня сказала: «Младшую сестру твоей недостойной служанки, по имени Ото-пимэ».

Ото-пимэ была несравненно хороша и обликом и статью. Восхитительный цвет [ее тела] просвечивал и сиял даже сквозь [яп. топоси] одежду [яп. со]. Поэтому люди того времени звали ее Сотопоси-но иратумэ ¹⁷. Помыслы государя были устремлены к Сотопоси-но иратумэ. Потому он и заставил государыню поднести ее ему.

Государыня же, зная об этом [его желании], все никак не хотела произносить принятых слов.

И вот государь, обрадованный, на следующий же день послал гонца к Ото-пимэ.

А Ото-пимэ в то время еще во всем следовала веленьям своей матушки и жила [в родительском доме] в Саката, в Апуми. Опасаясь [противоречить] воле государыни, она не пришла на зов. Он призывал ее вновь и вновь — семь раз призывал. Она же твердо отказывалась и не шла к нему.

Тут государь уже не радовался. И отдал приказ одному придворному, Накатоми-но икату-но оми: «Хоть я призываю к себе девушку, поднесенную мне государыней, — ее младшую сестру, — однако она не идет. Отправляйся-ка ты, и если приведешь ее сюда, я тебя щедро награжу».

Получив приказ государя, Икату-но оми отправился в путь. Завернув еду в сверток и спрятав под одежду, он добрался до Саката ¹⁸. [334] Лег лицом вниз в саду Ото-пимэ и сказал: «Призываю тебя по приказу государя».

Ото-пимэ отвечала: «Как же смела бы я ослушаться приказа государя? Но боюсь нарушить волю государыни. Так что пускай я недостойная, погибну, но не приду».

Икату-но оми сказал ей на это: «Я, недостойный, получил приказ от государя и должен непременно тебя привести. И государь сказал, что если ты не придешь, то это будет моя вина. Чем получить самое страшное наказание, лучше умру в твоем саду».

И семь дней он лежал в саду лицом вниз. И хотя ему приносили еду и питье, он ничего не принимал. Тайком ел то, что было спрятано у него под одеждой.

Тогда Ото-пимэ стала думать — вот я, опасаясь ревности государыни, ослушалась приказа государя. И если теперь государь лишится своего преданного слуги, это тоже будет моя вина.

И, рассудив так, отправилась вместе с Икату-но оми. Дошли они до Касуга в Ямато и остановились поесть у Итипиви. Ото-пимэ самолично поднесла Оми сакэ и тем его утешила.

Оми в тот же день прибыл в столицу. Ото-пимэ он поместил в доме Ямато-но атапи Агоко, отправился к государю и доложил ему обо всем. Государь чрезвычайно обрадовался, похвалил Икату-но оми и щедро наградил.

Однако государыня была недовольна. Поэтому Ото-пимэ не приближалась ко дворцу, ей была выстроена палата отдельно, в Пудипара ¹⁹.

Услышав об этом, государыня, возревновав, рекла: «Уж много лет прошло с тех пор, как я, впервые завязав волосы [в прическу взрослой женщины], живу в твоем заднем дворце. Не чрезвычайная ли это жестокость, государь? Сейчас я должна родить, нахожусь между жизнью и смертью. Почему же сегодня вечером государь непременно собирается идти в Пудипара? »

Сказавши так, она в конце концов ушла сама, подожгла палату для родов и приготовилась умереть. Узнав об этом, государь сильно испугался и сказал: «Я приношу извинения! » Тем он утешил чувства государыни.

Весной 8-го года, во 2-м месяце, государь изволил отправиться в Пудипара. Втайне от всех он изволил проверить, как живет Сотопоси-но иратумэ. В тот вечер Сотопоси-но иратумэ, горюя втихомолку о [335] государе, была одна. И, не зная о том, что он к ней пожаловал, спела в песне так:

Мой милый

Верно, придет этой ночью.

Не о том ли знак —

Паучок сасаганэ,

Что трудится, [паутинку ткет]? ²⁰

Государь, услыхав эту песню, преисполнился радости. И в песне рек:

Сколько ночей тщетно желал я

[Провести с тобой], распустив

Парчовые шнуры

С мельчайшим узором.

Но лишь одна ночка [дана нам]! ²¹

На следующий день государь, увидев у колодца расцветшую сакуру, спел так:

Прекрасны цветы!

Как люблю я эту сакуру,

Так и тебя люблю.

Жаль, что не мог я любить тебя раньше,

Любимая моя! ²²

Государыня, узнав об этом, снова сильно возревновала. Тогда Сотопоси-но иратумэ сказала ей: «Я, недостойная, желала бы находиться вблизи государева дворца, днем и ночью зреть облик владыки. Но ведь государыня — моя старшая сестра. Из-за меня непрестанно изволит ревновать государя. Из-за меня страдает. Поэтому я прошу разрешения жить отдельно от дворца владыки и быть вдалеке от него. Может быть, этим я смогу хоть немного успокоить ревность государыни? »

И государь велел построить дворец в Тину, в Капути ²³, и поместить там Сотопоси-но иратумэ. Поэтому он часто стал ездить на охоту в пустоши Пинэ.

Весной 9-го года, во 2-м месяце государь изволил отбыть во дворец Тину.

Осенью, в 8-м месяце государь изволил отбыть в Тину.

Зимой, в 10-м месяце государь изволил отбыть в Тину.

Весной 11-го года, в день Хиноэ-но ума 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но у, государь изволил отбыть в Тину. И Сотопоси-но иратумэ спела так: [336]

О, если б вечно

С тобою встречаться могла я!

Так часто, как

Водоросль к берегу прибивает,

У моря, где ловят китов. ²⁴

Сказал тогда государь Сотопоси-но иратумэ: «Пусть никто другой не услышит этой песни. Узнает государыня, и возревнует не на шутку». Потому люди того времени и назвали прибрежные водоросли нанорисо-мо, «водоросли не-говори-свое-имя».

А до этого Сотопоси-но иратумэ жила в Пудипара. Государь отдал тогда повеление Муроя-но мурази из [рода] Опо-томо: «Мне досталась недавно прекрасная дева. Она — младшая сестра государыни по матери. Думается мне, что никого я так не любил в сердце своем. Хотел бы я, чтобы ее имя передалось последующим поколениям, но как бы это сделать? » Муроя-но мурази, в соответствии с приказом государя, доложил [свое предложение] и получил согласие. И всем куни-но миятуко, управителям провинций, было поручено учредить для Сотопоси-но иратумэ род-корпорацию Пудипара-бэ.

[6. Человек из рода ама]

Осенью 14-го года, в день Киноэ-нэ 9-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но уси, государь изволил охотиться на острове Апади. В то время в горах и долинах было полным-полно больших оленей, обезьян и кабанов. Они вздымались внезапно, подобно пламени, шумели, как мухи. Однако вот уже и день кончился, а ни одного кабана поймать еще не удалось. Тогда охота была прекращена, и стали проводить гадание. Бог острова, наводя порчу, сказал: «Это из-за моей воли ничего нельзя поймать. Есть на дне моря Акаси белая жемчужина. Если мне поднесут эту жемчужину, я дам вам поймать кабана».

Призвал тогда государь людей ама из разных мест и повелел им обшарить морское дно у Акаси. Но море было глубоко, и достать до дна они не могли.

А был тогда один человек [из племени] ама. Звали его Восаси. Родом он был из селения Нага-но мура в провинции Апа. Превосходил он всех прочих ама. Вот, обвязал он поясницу веревкой и пошел по дну морскому. Через некоторое время выходит и докладывает: «Там, на морском дне, лежит огромная раковина апаби. Оттуда исходит сияние». Тут все говорят ему: «А жемчужина, которую просит бог острова, она-то есть в утробе апаби? » [337]

Снова вошел он в воду поискать. И вскоре Восаси всплыл на поверхность, держа в руках огромную раковину апаби. И тут дыхание его пресеклось, и он умер на волнах. Тогда бросили веревку, чтобы измерить глубину моря, оказалось — 60 пиро.

Открыли раковину — а там и в самом деле жемчужина. Размером с плод персика.

Поднес ее государь богу острова и стал охотиться. Убил много диких кабанов. Только горевал он, что Восаси, войдя в море, там и погиб. И государь приказал сделать ему могилу и устроил ему пышные похороны. Эта могила сохранилась до сих пор.

[7. Принцесса Опо-иратумэ]

Весной 23-го года, в день Каноэ-нэ 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-ума, наследным принцем был провозглашен принц Кинаси-но кару. Облик его и стать были восхитительны. Все, кто его видел, не могли не любить его. Прекрасна собой была и принцесса Кару-но опо-иратумэ, его младшая сестра по матери. И наследный принц всегда желал соединиться с Кару-но опо-иратумэ. Но молчал, боясь, что это будет скверное преступление. Но любовь переполнила его душу, и он уже чуть не умирал. И тогда он подумал — чем вот так погибать, без смысла и попусту, что ж, пускай это будет преступление, но могу ли я еще терпеть? И тайно посетил ее. И страдания несколько облегчились. И тогда он спел:

Поле разбил я

В горах распростертых.

Высоко в горах

Под землей провел

[Невидимый людям] желоб с водой.

Вот так же плакал я,

Невидимо для людей,

Плакал по жене,

Плакал втихомолку.

Только этой ночью

Смог я прикоснуться

К жене, о которой плакал! ²⁵

Летом 24-го года, в 6-м месяце похлебка государя превратилась в лед. Пораженный, государь велел гадать, отчего это произошло. Гадавший сказал: «В доме есть нарушение [в отношениях мужчин и женщин]. ²⁶ Верно, родственник [по ночам] навещает родственницу». [338]

А был тогда человек, который сказал: «Наследный принц Кинаси-но кару навещает принцессу Кару-но опо-иратумэ». Стали вникать — оказалось, что так оно и есть. Так как принц был провозглашен наследником престола, вину ему вменить было нельзя. ²⁷ Тогда принцессу Опо-иратумэ отправили по воде в Иё. И принц тогда сказал песней так:

Государыню великую

Изгнали на остров.

Но непременно вернется она —

Ведь много ладей!

Пусть не трогают моей постели!

Это только говорится — «Постель»!

Пусть не трогают моей жены! ²⁸

И еще спел так:

О, дева Кару,

Летящая по небу, [как дикий гусь]!

Если так горько плакать,

Непременно люди услышат.

Стану плакать тайком,

Как голубь на горе Паса! ²⁹

[8. Смерть государя. Ошибка посланца Силла]

Весной 42-го года, в день Цутиноэ-нэ начального месяца, когда новолуние пришлось на день Киното-но и, скончался государь. Он был тогда в преклонном возрасте.

Ван Силла, узнав, что государь скончался, был поражен горем и прислал восемьдесят кораблей с данью и восемьдесят музыкантов. Все эти корабли встали у Тусима и провели траурную церемонию. Потом еще раз провели траурный ритуал, когда прибыли в Тукуси. Когда же причалили к Нанипа, то все надели белые одежды из конопли. Поднесли всю дань, выставили всяческие музыкальные инструменты и, пока двигались от Нанипа к столице, то причитали, то исполняли [соответствующие случаю] песни и танцы. Так они в конце концов прибыли во дворец могари, где временно был погребен государь.

Зимой, в 11-м месяце посланцы Силла отбыли назад, завершив срок траура. Один же человек из Силла очень полюбил горы Миминаси и Унэби, расположенные в окрестностях столицы. Вот, добрался он [339] до склона Котопики-но сака, оглянулся и сказал: «Ах, Унэмэ, ах, Мими! »

А он не обучался местному языку. Поэтому-то по ошибке назвал гору Унэби — «унэмэ», а Миминаси — «мими». А человек из [рода] Ума-капи-бэ в Ямато, сопровождавший людей Силла, услыхав эти слова, решил, что, верно, тот человек из Силла наведывался к какой-нибудь придворной даме в ранге унэмэ. И вот он вернулся и доложил принцу Опо-патусэ-но мико ³⁰.

Принц задержал всех посланцев Силла и учинил дознание. Тогда человек из Силла сказал: «Я не соблазнял никакой унэмэ. И говорил только о тех двух горах, что расположены вблизи столицы». Так ошибка разъяснилась, и всех отпустили.

Люди же из Силла, рассердившись, с тех пор уменьшили размеры дани и число кораблей.

Зимой, в день Цутиното-но у 10-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каноэ-ума, государь был похоронен в гробнице Нагано-но пара ³¹.

НЕБЕСНЫЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ АНАПО-НО СУМЭРА-МИКОТО. ГОСУДАРЬ АНКО:

[1. Смерть принца Кинаси-кару-но мико]

Небесный повелитель Анапо-но сумэра-микото ³² был вторым сыном государя Во-асадума-ваку-го-но сукунэ-но сумэра-микото.

В одном [толковании] сказано: он был третьим сыном.

Мать его звалась Оси-сака-но опо-нака-ту-пимэ-но микото. Она была дочерью принца Вака-нукэ-пу-мата-но мико. Государь скончался весной начального месяца 42-го года.

Зимой, в 10-м месяце погребальные ритуалы были завершены. В то время наследный принц был нрава необузданного и часто развлекался с женщинами. Среди людей о нем шла дурная слава. Придворные отказывались ему служить. Все переходили к принцу Анапо.

Тогда наследный принц решил напасть на Анапо и втайне собрал воинов. Принц Анапо тоже поднял войско и решил сражаться. Это с тех пор пошло [различие] — «стрелы Анапо» и «стрелы Кару». ³³

Наследный принц, увидев, что министры ему не служат и сто родов сопротивляются, скрылся из дворца и спрятался в доме Опо-мапэ-но сукунэ из рода Моно-но бэ. Принц Анапо, узнав об этом, [340] окружил этот дом со своими воинами. Опо-мапэ-но сукунэ вышел к воротам ему навстречу. Тогда принц Анапо в песне сказал так:

Забегите-ка

Под навес ворот

С железным запором,

Что принадлежат

Большому-малому сукунэ ³⁴.

Постоим там, дождь переждем!

Опо-мапэ-но сукунэ ответил в песне:

Если отвязался и пропал

Колоколец с ноги

Придворного —

Суматоха среди придворных.

Так что берегись, простой человек! ³⁵

А потом сказал принцу: «Прошу тебя, не убивай наследного принца. Твой недостойный слуга сам с ним посовещается».

И в конечном счете наследный принц умер по собственной воле в доме Опо-мапэ-но сукунэ.

В одном [толковании] сказано: он был отправлен по воде в провинцию Иё.

[2. Вступление на престол. Смерть принца Опо-кусака]

В день Мидзуноэ-ума 12-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиноэ-но ми, Анапо-но мико вступил на престол. Его супругу почтили, провозгласив государыней-супругой. Столицу перенесли в Исо-но ками. Она [обитель государя] именуется Анапо-но мия.

В то время принц Опо-патусэ решил дать ему в супруги дочерей государя Мидупа-вакэ.

Имена этих принцесс ни в одних записях не отысканы.

Принцессы же все вместе на это ответили: «О, владыка, о тебе идет слава необузданного человека. И если ты вдруг разгневаешься, тот, с кем ты встретился утром, вечером оказывается казнен, а тот, кого ты видел вечером, часто казнен наутро. Мы не отличаемся красивой наружностью. И чувства наши безыскусны. И если наши поступки или слова хоть на немного, с кончик волоска, разойдутся с твоими желаниями, что же будет [с нами], если ты приблизишь нас к себе? Поэтому мы не можем повиноваться отданному повелению». И они все уклонялись от предложения и так и не согласились. [341]

Весной начального года [правления нового государя], в день новолуния Цутиноэ-тацу 2-го месяца государь задумал выдать за принца Опо-патусэ принцессу Пата-би-но пимэ, младшую сестру принца Опо-кусака.

Нэ-но оми, предок Сакамото-но оми, был нарочно послан, чтобы от имени государя спросить: «Хочу я попросить тебя, чтобы ты отдал за принца Опо-патусэ свою младшую сестру». Принц Опо-кусака ответил: «В последнее время я тяжело болею, и нет мне излечения. Я ныне подобен человеку, который погрузил свои вещи на ладью и ожидает начала прилива. Однако смерть есть наш удел, о чем же тут жалеть? Мне же смерть тяжела лишь потому, что осиротеет моя младшая сестра Пата-би-но пимэ. Теперь я узнаю, государь, что тебе не ненавистна ее безобразная внешность, и ты намерен пополнить ею число водорослей воминамэ ³⁶. За это я перед тобой в огромном долгу благодарности. Почему же мне не повиноваться твоему повелению? Чтобы удостоверить тебя, что намерения мои искренни, я поднесу тебе свое сокровище — головной убор, именуемый ”осики-но тама-кадура”» ³⁷.

В одном [толковании] сказано: именуемом «тати-кадура». Еще в одном [толковании] сказано: именуемом «ипаки-кадура».

И я дерзостно посылаю тебе этот головной убор с присланным тобою твоим министром, Нэ-но оми. Прошу тебя принять этот недостойный и низкий дар и считай его знаком моего обещания».

А Нэ-но оми, увидев этот головной убор, был восхищен его великолепием и подумал — солгу-ка и выдам его за свое собственное сокровище. И обманул государя, сказав: «Принц Опо-кусака не послушался твоего повеления. Он сказал твоему недостойному слуге так: ”Ведь мы одного рода, как же могу я выдать замуж свою младшую сестру? ”»

И, оставив себе головной убор, он присвоил его, не отдав государю. Государь поверил навету Нэ-но оми. Разгневанный, он поднял войско, окружил с ним дом Опо-кусака и убил принца.

А в то время принцу Опо-кусака служили отец и сыновья Пи-кака, из рода Нанипа-но киси ³⁸.

Все они оплакивали безвинную кончину принца — отец обнял принца за шею, а двое сыновей обхватили ноги — и все причитали: «Государь ты наш, как это печально, что ты безвинно погиб! Мы трое, отец и сыновья служили тебе при жизни, так подобает нам последовать за [342] тобой и в смерти! » И все они перерезали себе горло, приняв смерть рядом с телом принца. Все воины тут пролили слезы.

Супругу принца, принцессу Накаси-пимэ, забрали оттуда и поместили во дворце государя. Государь сделал ее одной из своих супруг. И в конце концов призвал Пата-би-но пимэ и выдал за принца Опо-патусэ. Шел тогда год Киноэ-ума Великого цикла.

Весной 2-го года, в день Цутиното-но тори начального месяца года, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но ми, государыней-супругой была провозглашена принцесса Накаси-пимэ. Государь ее очень полюбил. А еще до этого Накаси-пимэ-но микото родила от принца Опо-кусака великого владыку Маёва-но опо-ки-ми. Ради матери его вина была ему прощена. И он вырос в государевом дворце.

Осенью 3-го года, в день Мидзуноэ-тацу 8-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-сару, государь был убит владыкой Маёва. Подробности содержатся в свитке, посвященном государю Опо-патусэ.

Через 3 года государь был похоронен в гробнице Пусими, в Сугапара ³⁹.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: