Господство над природой и власть над людьми

 

Стало привычным и даже модным обсуждать рыночные проблемы в терминах «власти», т.е. в терминах, пригодных, вообще говоря, для разговоров о поле битвы. Мы убедились в ложности уподобления рынка «джунглям» и в неадекватности концепции «рыночной власти» применяемой к рыночному обмену. В разговорах о рынке слишком часто используются термины, пригодные для обсуждения политической власти: мирные бизнесмены превращаются в «экономических королей», «феодалов промышленности» или «баронов‑грабителей». Бизнес называют «системой власти», фирмы – «частными государствами», а если речь идет об очень больших фирмах, то даже «империями». Говорят, что у кого‑то есть «переговорные преимущества», что фирмы реализуют «стратегии» и «соперничают» как враждующие армии. Недавно стало модным использовать теорию игр и теорию «стратегического поведения» применительно к рыночной деятельности. В этом деле дошли до полного абсурда, уподобив рыночный обмен «игре с нулевой суммой», в которой выигрыш одной стороны в точности равен тому, что проиграла другая.

Такое описание, разумеется, уместно, лишь когда речь идет о насильственной власти, о завоевании и грабеже. Здесь один выигрывает то, что проиграл другой, здесь победа одного – это поражение другого. Такие общественные отношения заслуживают только одного названия – борьба. Для свободного рынка, где каждый участник является «победитель», где все выигрывают, – все обстоит совершенно иначе. Язык и концепции, разработанные для описания политической власти, абсолютно непригодны для описания свободного общества.

Источником путаницы здесь является смешение двух принципиально разных концепций: господство над природой и власть над людьми.

Властные возможности человека определяются его способностью контролировать окружение ради удовлетворения своих потребностей. Имея топор, человек может свалить дерево. Имея завод, он, при наличии других дополнительных факторов производства, может выпускать орудия труда. Обзаведясь револьвером, человек может принудить безоружного подчиниться своей воле, если только тот не предпочтет попытку сопротивления или смерть. Нужно отчетливо понимать фундаментальное различие между двумя типами власти. Вся цивилизация строится на том, что человек обретает господство над природой , и вся история человечества представляет собой летопись прогресса производственных возможностей. Власть над людьми, напротив, не ведет к росту общего уровня или качества жизни. Власть над людьми просто по определению возможна только в рамках общества. Когда такая власть существует, одни обладают властью, другие обязаны подчиняться. Но каждый человек обладает той или иной степенью власти над природой.

Если представить первые этапы развития человечества, очевидно, что единственным способом выживания и развития было покорение природы, т.е. преобразование земли с целью лучшего и более гарантированного удовлетворения потребностей. Для всех членов рода человеческого только такое покорение означало рост продуктивности и сохранение жизни. Власть одного человека над другим никак и ничем не способствует прогрессу человечества; она ведет только к возникновению общества, в котором грабеж занял место производства, отношения господства и подчинения вытеснили договорные, физическое насилие и грабеж заместили мирный порядок и гармонию рыночных связей. Власть одного человека над другим имеет не творческий, а паразитический характер, потому что она означает, что покорители природы стали рабами тех, кто сделал своей целью господство над людьми. Господство физической силы – будь то со стороны криминальных организаций или организованного государства – означало бы, что в обществе царит закон джунглей или экономический хаос. Более того, это была бы борьба в духе социального дарвинизма, в которой выживает не «самый приспособленный», потому что «приспособленность» победителей заключается здесь только в их способности грабить производителей. Победителями будут не те, кто наилучшим образом приспособлен двигать и дальше прогресс человечества; ими не будут производители, победители природы .

Либертарианство призывает к максимизации власти человека над природой и к ликвидации власти одного человека над другим. Этатист, ориентированный на отношения господства между людьми, даже не осознает, что в мире, организованном по его чертежам, власть человека над природой будет чахнуть и постепенно сойдет на нет.

Именно эту дихотомию имел в виду Альберт Джей Нок, который в работе «Наш враг – государство» различает власть общества и власть государства [268]. Все, кто противится использованию антропоморфных терминов, уподобляющих общество человеку, настороженно отнеслись к его построениям. Но по существу введенное им различие чрезвычайно важно. Его «власть общества» соответствует процессу покорения природы человеком, обществом: это власть, которая помогла людям сделать землю источником изобилия. Его «власть государства» – это политическая власть , предполагающая использование политических инструментов для достижения богатства. Власть государ‑ства – это власть человека над человеком, осуществление физического насилия и принуждения со стороны одной группы по отношению к другой.

Используя эти категории, Нок дал блестящий анализ исторических событий. Для него история человечества представляет собой состязание между властью общества и властью государства. Человек‑производитель всегда стремился расширить власть над природой. И всегда были другие люди, стремившиеся упрочить политическую власть , дабы завладеть плодами покорения природы. Это и дает основание для интерпретации истории как состязания между властью общества и властью государства. В периоды процветания, например после Промышленной революции, власть общества получает преимущество перед политической властью, которая с той поры так и не смогла снова взять все под свой контроль. Когда государству наконец удается распространить свой контроль над новыми сферами власти общества, возникают периоды стагнации. Власть государства и власть общества – это прямые противоположности, и первая может существовать только за счет второй. Используемые нами понятия – «господство над природой» и «власть над человеком» – представляют собой обобщенный и более четкий вариант категорий, использованных Ноком.

Может показаться загадочной следующая проблема: какова природа «покупательной способности» на рынке? Не является ли она властью над человеком, но тем не менее «социальной» по своей природе и осуществляемой на свободном рынке? Это чисто мнимое противоречие. Деньги обладают «покупательной способностью» только потому, что люди готовы принимать их в обмен на товары и услуги, т.е. только потому, что они облегчают обмен. Способность участвовать в обмене покоится на факте производства , а это и есть то самое господство над природой, о котором мы говорили. Фактически именно обмен – обратная сторона разделения труда – позволил человечеству выйти из первобытного состояния. Компания Ford Motor замечательна тем, что в огромной степени приумножила нашу власть над природой , и как раз на эту власть покушался гневный претендент на рабочее место, пытавшийся политическими средствами подчинить себе «экономическую власть» корпорации.

В общем, политическую терминологию следует применять только по отношению к ситуациям использования физического принуждения. О «частном государстве» имеет смысл говорить только в тех случаях, когда люди и организации, не являющиеся частью законно существующего государственного аппарата, осуществляют агрессию против других людей и их собственности. Эти «частные государства» или частные правительства могут либо сотрудничать с законно существующей властью, как в случае средневековых гильдий и современных профсоюзов и картелей, либо они могут конкурировать с ней, и тогда их именуют «бандитами» или «организованными преступными сообществами».

 

Проблема удачи

 

Свободный рынок часто критикуют за то, что «удача» в слишком большой степени определяет доход участников рынка. Даже те, кто признает, что доход фактора производства в принципе равен его дисконтированной предельной полезности для потребителей и что на свободном рынке предприниматели склонны сводить вероятность ошибки к абсолютному минимуму, добавляют, что доход в значительной степени зависит от везения. Обвинив рынок в том, что он с чрезмерной щедростью вознаграждает удачливых, критики призывают к экспроприации «богачей» (или удачливых) и субсидированию «бедняков» (или неудачников).

Но каким образом нам выделить элемент везения? Ведь очевидно, что это невозможно. В каждом рыночном результате удача совершенно неотделима от плодов расчета и предусмотрительности. В силу этого нет оснований для того, чтобы считать богатых более везучими, чем бедняки. Очень может быть, что многие или большинство богатых невезучи и получают меньше, чем дисконтированная ценность предельного продукта (DMVP ), тогда как большинство бедняков природные удачники и получают больше того, что заслуживают.

На рынке есть только одно место, где доход явным и бесспорным образом зависит от везения: игорные дома [269]. Но разве этатисты действительно хотят именно этого – конфискации выигрыша удачливых игроков ради компенсации проигрыша неудачников? Это, конечно, хороший способ прикончить азартные игры, потому что кто же станет рисковать на таких условиях? Можно предположить, что даже проигравшие были бы против такого порядка вещей, потому что, садясь за игорный стол, они добровольно и сознательно приняли правила игры. Государственная политика нейтрализации фактора везения убивает удовольствие от игры для всех участников[270].

 

⇐ Предыдущая32333435363738394041Следующая ⇒

Поделиться: