К Уолтеру Аллену, «Нью стейтсмен» (черновики)

 

 

Толкина попросили предоставить материал для подборки высказываний, предназначенной для публикации в приложении «Детская книга» к «Нью стейтсмен». Ему писали: «Очень хотелось бы, чтобы вы рассмотрели вопросы примерно такого рода: пишете ли вы, ориентируясь на определенную аудиторию, и насколько, т. е. кажется ли вам, что писать для детей — это нечто совсем иное, нежели писать для взрослых? Считаете ли вы, что, сочиняя для детей, вы удовлетворяете некую собственную внутреннюю потребность, например, выражаете некий аспект вашей личности, подавляемый в обычной жизни или жесткими требованиями литературы для взрослых? Какой вам видится связь между «Хоббитом» и «Братством Кольца» [sic]? Ставите ли вы сознательно дидактические задачи, и если да, то как вы их интерпретируете?]

[Не датировано; апрель 1959

 

Уважаемый мистер Аллен!

Прошу меня простить, но поучаствовать в подборке я не смогу. Я только что поправился после перенесенной операции, изрядно запустил работу и теперь вынужден многое наверстывать. 24 апреля начинается триместр.

Все, что я могу сказать насчет сочинительства для детей, я уже выразил в своей работе «О волшебных сказках», которая вошла в состав сборника «Эссе в честь Чарльза Уильямса» (ОЮП 1947). Меня оно особо не интересует.

Когда я опубликовал «Хоббита», — в спешке и не обдумав книгу толком, — я еще пребывал под влиянием традиционного предрассудка, что «волшебные сказки», по сути своей, обращены к детям (с дурацкой привешенной шуточкой «от семи до семидесяти» или без оной). И свои дети у меня были. Но желание обратиться к детям как таковым не имело никакого отношения к истории самой по себе или к побуждению ее написать. Однако оно не лучшим образом повлияло на манеру изложения и стиль повествования, каковые я бы непременно выправил, если бы меня не торопили. Счастлив отметить, что умные дети с хорошим вкусом (а таких, как выясняется, немало) неизменно выделяют те моменты в повествовательной манере, где автор обращается к детям, как изъяны.

Прежде чем браться за сочинение «Властелина Колец», я обдумал данный вопрос гораздо основательнее; и эта книга не то чтобы специально адресована детям или любому другому классу людей. Но любому, кому по душе длинная, захватывающая история того рода, что естественным образом нравится мне самому…..

Дети как таковые меня не слишком-то интересуют, равно как и сочинительство историй, для детей предназначенных: т. е. обращение напрямую и исключительно к тем, кто не в состоянии понять язык взрослых.

Я пишу книги, которые можно классифицировать как волшебные сказки, не потому, что мне хотелось бы обратиться к детям (каковые в качестве детей, как мне кажется, такого рода литературой не особенно интересуются), но потому, что мне хочется писать именно такие истории и никакие другие.

Я это делаю, поскольку — не сочтите это высокопарщиной, — мне кажется, что мой взгляд на мир легче и естественнее всего выразить именно так. Я не чувствую, чтобы «обычная жизнь» как-то меня подавляла. Поскольку то, что я пишу, похоже, нравится многим взрослым — их количество меня вполне устраивает, — у меня нет необходимости искать спасения в иной и (возможно) менее разборчивой аудитории.

Надеюсь, выражение «взгляд на мир» звучит не слишком торжественно. Никаких дидактических целей я не преследую, равно как и аллегорического смысла не вкладываю. (Я не люблю аллегорию (в точном смысле этого слова: большинство читателей, похоже, путают ее с со смыслом или соотносимостью); но здесь для рассуждений столь долгих не место.) Однако длинное произведение из ничего не создашь; и невозможно перераспределить первичный материал по вторичным схемам, не выразив при этом ни чувств, ни мнений по его поводу…..

Взаимосвязь между «Хоббитом» и его продолжением, сдается мне, следующая. «Хоббит» — первый опыт или введение (по зрелом размышлении вы, наверное, согласитесь, что это — очень подходящий момент для начала рассказа о последующих событиях) в сложное повествование, что зрело у меня в голове на протяжении многих лет. Оно столь очевидно адресовано детям в силу двух причин: на тот момент у меня были свои дети и я привык сочинять для них истории (однодневки); и меня воспитали в убеждении, что существует реальная, особая связь между детьми и волшебными сказками. Или скорее в убеждении, что таково общепринятое мнение моего мира — и издателей. Я сомневался, поскольку убеждение это не согласовывалось с тем, что подсказывал мне личный опыт моего собственного вкуса, а также и наблюдения за детьми (главным образом своими). Но предрассудок был силен.

Думаю, что по «Хоббиту» нетрудно заметить: начинается он с того, что можно назвать более «комичной» манерой, а местами еще более шутливой, и неуклонно движется в сторону тона более серьезного и значительного, более последовательного и историчного….. И все равно я о многом в этой книге жалею…..

Первый вопрос, как мне кажется, в любой дискуссии такого рода, будет следующий: кто такие «Дети»? Вы в своем запросе, как можно предположить, ограничиваетесь (северно-) европейскими детьми? Тогда в каком возрасте между колыбелью и юридическим окончанием несовершеннолетия? С каким уровнем интеллекта? Или литературного таланта и восприимчивости? Не все смышленые дети наделены еще и этими качествами. Детские вкусы и таланты различаются так же сильно, как и у взрослых, — как только дети дорастают до того возраста, когда их самих возможно без труда отличить друг от друга, и, стало быть, становятся объектом всего того, что заслуживает названия литературы. Многим детям в возрасте 14 или даже 12 лет бесполезно предлагать ту макулатуру, что достаточно хороша для многих респектабельных взрослых в два-три раза их старше, но менее одаренных от природы.

Жизнь заметно превосходит наш уровень (за исключением, пожалуй, очень немногих). И нам всем нужна литература, наш уровень превосходящая, — хотя у нас, возможно, не всегда хватает для нее сил. Однако у молодых сил обычно больше. Стало быть, молодость меньше, чем зрелость или Старость нуждается в том, что опущено до ее (предполагаемого) уровня. Но даже в Старости, сдается мне, нас в действительности трогает только то, что по меньшей мере в одном из аспектов или моментов выше нас, выше нашей мерки, хотя бы до того, как мы прочли это и «вобрали в себя». Потому не пишите, подделываясь под Детей или кого бы то ни было. Даже в том, что касается языка. Хотя было бы неплохо, если бы великое благоговение, которого заслуживают дети, облеклось бы в форму воздержания от избитых и тривиальных клише взрослой жизни. Но настоящее, честное слово — это настоящее, честное слово, и познакомиться с ним можно только в правильном контексте. Богатый словарь не приобрести, читая книги, написанные сообразно чьему-либо представлению о словаре определенной возрастной группы. Приходит он через чтение книг, которые тебе не по плечу.

 

Здесь черновик заканчивается. Ниже приводится письмо, в итоге отосланное Толкином в «Нью стейтсмен» 17 апреля:

 

Уважаемый мистер Аллен!

Я глубоко сожалею, что для меня не представляется возможным принять участие в предложенном вами симпозиуме. Я только что поправился после перенесенной операции, изрядно запустил работу и теперь вынужден многое наверстывать. На следующей неделе начинается триместр, и до 19 апреля я просто не успею ничего написать.

Искренне Ваш, ДЖ. Р. Р. ТОЛКИН.

 

216 Из письма к заместителю секретаря Мадрасского университета 19 августа 1959

 

Должен поблагодарить вас за честь, что вы мне оказали, назначив меня членом своей экзаменационной комиссии. Могу ли я тем не менее со всем моим уважением намекнуть, что не стоит этого делать, не проконсультировавшись сперва с самим кандидатом? Эту работу я принять не в состоянии. Я крайне загружен иными делами, и в любом случае я ушел на пенсию и не собираюсь впредь иметь никакого отношения ни к преподаванию, ни к экзаменам.

 

⇐ Предыдущая55565758596061626364Следующая ⇒

Поделиться: