Утренняя сводка Совинформбюро от 2 сентября 1941 года

 

Мелкая пыль дождя оседала на пожухлых кустах, покрывала влажной пленкой единственную во всем автобате маскировочную сеть, натянутую над последней оставшейся ремлетучкой. Гуляющими по роще сквозняками влагу вбивало в щелястые кабины, задувало под растянутые плащ-палатки, а дальше она вполне уже самостоятельно забиралась внутрь рваных, подпаленных шинелей. Растянутые на кольях возле костерка портянки парили, но на каждую молекулу испаренной воды приходилось две ее товарки, немедленно занимавших освободившееся место. Мартышкин труд.

В мирное время половина из трехсот человек, остававшихся на этот момент в списках батальона, уже слегла бы с воспалением легких или ангиной. Но то – в мирное время. Сейчас людям вполне хватало других способов умереть, так что изможденные организмы просто не обращали внимания на всякие мелочи.

Напротив, низкое небо, изливающееся водяной пылью, сулило спокойный отдых – ни «мессеры», ни «лаптежники», ни корректировщики-«рамы» в такую погоду появиться ну никак не могли, так что можно было забыться хотя бы часа на три.

Война – наиболее радикальное средство от бессонницы. В сотне метров трое злых на весь свет усталых мужиков под дружные матюги правят кувалдой смятый на особо коварной колдобине колесный диск, колокольные удары доносятся небось до самого Киева – а тебе хоть бы хны. Правее еще двое регулируют наглотавшийся воды карбюратор, гоняя движок на полных оборотах – а тебе пофиг. Глухая пелена сна прошибается только яловым сапогом, ласково проходящимся по ребрам.

Андрей выпростал ноги из-под брезента, вскочил, лихорадочно оправляя мятую гимнастерку. Рядом, явно после аналогичной побудки, хлопал глазами Давид, перешедший за последнюю неделю из стадии небритости в стадию бородатости.

Старшина Селиванов не изменил своему правилу – никакого мата – и на фронте. В течение тридцати секунд, не допустив ни единого прямого оскорбления подчиненных, он привел обоих в чувство, обрисовал ближайшую задачу, мягко, насколько позволяла обстановка, намекнул на последствия в случае ее недостаточно быстрого выполнения и ушел, приминая немалым весом перепаханный гусеницами грунт. Андрей с Давидом переглянулись и босиком побрели в глубь рощицы, к протекавшему по дну неглубокой балочки ручью.

Железное стадо за ночь оставило свой след – радужные пятна нет-нет да и проплывали по темной воде, но за последний месяц бензин и масло стали частью повседневной жизни. Наскоро умылись. Давид вынул из набедренного кармана кусок похожего на тесто мыла, наполовину облысевший помазок и трофейную золингеновскую бритву, которую с присущим евреям талантом выменял в разведвзводе на недельное табачное довольствие. Андрей, кстати, тоже включился во фронтовой бартер – махнул свой карабин на «СВТ». Основная масса пехтуры самозарядки не любила дико, считая ненадежными. Так что и командир того пехотинца не возражал, хотя всего-то делов – ухаживать за оружием как следует. Намного проще, чем за машиной, кстати.

Андрей, подвернув штанины, скинул гимнастерку с плеч, стянул фуфайку и начал растираться, прогоняя остатки сонливости. Давид ругался под нос – бритье по холодку, да ключевой водичкой, занятие не из приятных, но явно и доходчиво выраженное неудовольствие старшины выбора не оставляло. «Мышки плакали, кололись, но продолжали кушать кактус», – настроение у Андрея чуть поднялось, но подшучивать над другом он не стал, тем более что аналогичный процесс предстоял и ему, а искусство обращения с опасной бритвой он так и не постиг, отчего вечно ходил в порезах. Хорошо хоть горло себе не перехватил.

Через две минуты Давид закончил и бросил орудия пытки Андрею. Наблюдая за его потугами, он краем рта усмехнулся. Знал ли комсорг о проблемах мышек – неизвестно, но, видимо, ассоциации у него были схожие.

Вернулись к костерку. Дождь приутих, и горячие портянки успели малость просохнуть. Настроение поднялось еще на полградуса, и к загнанным в рощицу машинам они подошли значительно веселее.

Остальные шоферюги уже подтянулись и группировались поротно. «Хозяйство Селиванова», как в шутку называли первый взвод, выглядело военнее всех, что и неудивительно. Большая часть водителей батальона была призвана либо перед войной, либо сразу после ее начала. Времени на превращение штатской шоферской вольницы в настоящих солдат просто не было – фронт требовал, по слегка измененному выражению Наполеона, трех вещей – грузов, грузов и еще раз грузов. Да и сам комбат, призванный из запаса в начале июня, больше походил на заведующего гаражом (каковым, собственно, до призыва и являлся), чем на командира, пусть и тылового – но командира. С соответствующими последствиями.

– Так, товарищи бойцы, – Селиванов тяжело подбежал от штабной палатки, одной рукой придерживая пилотку, во второй белел листок с самопальной картой. Понятно, Андреевого, как почти что штатного художника-чертежника, производства. – Всем смотреть сюда.

Строй разом сломался, два десятка коротко стриженных голов склонились над белым листочком. На школьных линеечках были достаточно подробно размечены ближайшие окрестности с указанием дорог, мостов и бродов.

– Так вот. По имеющимся сведениям, немцы нанесли сильный удар по нашим войскам где-то на севере. Где – мне не доложили, – он неприятно уставился на Андрея, уже успевшего пару раз проявить неуместное, с точки зрения старшины, любопытство, соответственно – командование приказало перебросить вот сюда, – промасленный палец ткнул в карандашный кружочек около верхнего обреза листа, – дополнительные силы. Нашему взводу поставлена боевая задача – прибыть на станцию Ворожба, загрузиться согласно приказу и следовать вот этим маршрутом, – палец проскреб вдоль помеченной дороги к северу – в район восточнее Глухова. – После разгрузки – возвращение на станцию Ворожба для следующего рейса. Старший колонны – я. Головной идет машина Савченко, я иду с ним. Порядок движения знаете.

Помолчал и добавил:

– Надеюсь, ребята, поспать вам хоть чуть-чуть да удалось. Потому что чует мое сердце – в ближайшую неделю такой роскоши нам не представится. По машинам!

* * *

Гудериан, Хайнц Вильгельм (Guderian), (1888–1954), генерал-полковник германской армии (1940), военный теоретик Наряду с де Голлем и Фуллером считался родоначальником моторизованных способов ведения войны. В своих книгах «Внимание – танки!» и «Бронетанковые войска и их взаимодействие с другими родами войск» (1937) Гудериан отводил главную роль в исходе современной войны массированному применению танков. В начале 1940-го командовал танковым корпусом во Франции, с июня 1940-го командующий 2-й танковой группой (с октября 1941-го – 2-й танковой армией). Фактический автор плана операции «Браун», предусматривавшей захват Москвы до наступления зимы 1941 года.

«Сто генералов Гитлера». Женева, 1972

 

«Повелитель танков!»

Звучит, nicht wahr?[11] Глядя на ровно гудящие моторами и лязгающие траками колонны, командующий второй танковой группой генерал-полковник Гудериан был счастлив. Это его «ролики», его люди – и они наконец-то выполняют его собственный план. Фюрер – великий человек, ведь истинное величие государственного деятеля состоит в том, чтобы прислушиваться к имеющимся в его распоряжении экспертам.

С каким восторгом фюрер принял его детально разработанный план!

 

– Господа! Выслушав доклад генерал-полковника Гудериана, я принял решение. Судьбы мира, судьбы наших потомков на тысячу лет вперед решаются сейчас, на этом совещании, – глаза фюрера горели неистовым огнем, – предлагаемые фельдмаршалом фон Браухичем осторожные и половинчатые решения не соответствуют судьбоносности момента. Наши победы в первые недели восточной кампании показали, что какие бы силы ни вкладывали большевики в свои контрудары – добиться решительного успеха им не удалось ни разу.

Гитлер распалялся от звуков собственного голоса, такой священный экстаз обычно овладевал всем его существом только во время его обращений к огромным массам народа.

– Какие бы темные силы ни приходили на помощь нашему противнику – они оказались бессильны перед мощью германского оружия. Массы большевистской брони уничтожены, рассеяны и захвачены под Гродно и Ковелем, под Дубно и Кишиневом. Противник превосходил германские части в живой силе, в танках, в авиации – и все же он был разбит. Азиатские орды не представляют опасности для арийского духа.

Голос фюрера заполнял весь зал, казалось, его эхо разносится по всему миру, лишая врагов последних остатков воли.

– Основные силы большевиков уничтожены. Так беспокоящая оберкоммандо вермахта киевская группировка русских является спешно мобилизованным и отловленным по тылам сбродом. Нашим главным противником в русской кампании является не армия большевиков, а время. Мы должны разбить армии русских до наступления холодов.

В устах фюрера собственная мысль Гудериана приобрела новое звучание. Одно дело – соображения одного из многих генералов, совсем другое – воля всего германского народа, воплощенная в одном человеке.

– Итак, я приказываю, – стенографистки яростно записывали, – группе армий «Центр» нанести, согласно плану генерал-полковника Гудериана, решительный удар тремя танковыми группами на Калинин, Москву и Тулу, имея целью охват и окружение Москвы. Первая танковая группа совместно с шестой армией, наносят мощный удар по войскам русских в районе Киева с целью полного разгрома большевиков и недопущения ударов во фланг наступающим армиям. На участках групп армий «Север» и «Юг» вести сковывающие действия, не допуская связывания большевистских резервов. После разгрома противников их судьба будет решена.

Запомните, господа, главной целью этого наступления является Москва и только Москва! Столица большевиков отличается от обычных цивилизованных столиц. Система управления большевиков примитивна и требует концентрации управления, производства, транспортных коммуникаций в едином центре.

Мы возьмем Москву – и разрежем фронт русских пополам.

Мы возьмем Москву – и парализуем всю русскую систему управления.

Мы возьмем Москву – и одним ударом лишим русских воли к победе.

Господа! – глаза фюрера горели, – наши потомки будут гордиться нами! Мы не имеем права обмануть их доверия!

 

И сейчас именно он, генерал-полковник Хайнц Гудериан, «Быстроногий Хайнц», фактический создатель германских танковых войск, был тем железным кулаком, который исполнял железную волю фюрера. Ну, если честно, третью кулака. Неважно. Он был горд служить Германии и фюреру в любом качестве. Однако в таком качестве, как сейчас – одновременно и мозгом, и карающим мечом германской нации, это было намного, намного почетнее.

Тем более что его фельдмаршальский жезл лежал совсем, по масштабам этой войны, недалеко – в трех-четырех сотнях километров, на брусчатке Красной площади. Оставалось прийти туда и взять его.

* * *

Задача бронетанковых войск – наступательными действиями решать исход боя. Эту задачу они выполняют путем нанесения внезапных ударов по наиболее уязвимым местам обороны противника – по флангам, тылу, незанятым участкам фронта и т. п. Нанося удары на большую глубину, бронетанковые войска преследуют цель – захватить важные оперативные объекты, окружить и уничтожить противника.

⇐ Предыдущая30313233343536373839Следующая ⇒

Поделиться: