Вечернее сообщение Совинформбюро от 14 октября

 

– Москва. Был тут когда-нибудь?

– Был. Пацаном еще. – Мимо проплывали темные громады зданий, ни огонька, ни человека. Окна – либо с белыми бумажными крестами, либо вообще без стекол. Часть домов обрушена, уцелевшие стены торчат гнилыми зубьями. Регулировщики на перекрестках – в тулупах, с винтовками за спиной. Противотанковые ежи, баррикады с приземистыми пушками, глядящими вдоль улиц. Тут и с нормальной-то довоенной Москвой контраст был – голова кругом. А уж с тем лаково-неоновым симулякром, который Андрей помнил по рубежу веков…

Где-то на Рождественке коротко протрещал «ППШ». Бухнуло два или три револьверных выстрела, потом скороговоркой простучали сразу несколько автоматов, потом все стихло.

– Милиция. Ракетчиков ловит.

– Скорее, мародеров. Больно быстро справились.

Машины свернули с Бульварного кольца на испятнанную воронками улицу Горького. Немецкие снаряды падали где-то в районе Киевского вокзала, оттуда же доносился треск пулеметно-винтовочного огня.

Фары-щелочки едва позволяли заметить незасыпанные воронки и лавировать между вросшими прямо в мостовую ДОТами. Часто останавливались – кордоны стояли чуть ли не на каждых ста метрах. Вспышки выстрелов и взрывов подсвечивали небо, и при одной, особенно яркой, Андрей обомлел.

Знакомая с детства панорама в конце улицы исчезла. Островерхие башни Кремля не цепляли низкие тучи звездами, пусть даже и в брезентовых защитных чехлах. Их просто не было. По крайней мере, на первый взгляд. А на второй… Угловой Арсенальной башни не было вообще. То, что не закончил французский порох больше века назад, довершил немецкий снаряд. На месте шпиля Спасской башни зияла пустота. Еще одна башня, выходящая на Александровский сад, Андрей не знал названия, тянула вверх обгорелые балки шатрового каркаса.

Чем ближе подъезжали, тем ярче становилась картина разрушения. Зубцы краснокирпичных стен зияли провалами, хотя сами стены, засыпанные землей почти до гребня, вероятно, уцелели. Желтые дворцы екатерининских времен были черны от копоти, купол над зданием Сената отсутствовал. Манежу тоже досталось. Боровицкая башня была почти цела, только от шатра осталась едва половина. Грузовики въехали в ворота, покружили между воронок, закопченных соборов, неизменных баррикад и остановились на Ивановской площади. Андрей выскочил из кабины, оглянулся и замер. Такого Кремля он не видел, не ждал увидеть и не желал. Соборам повезло, только в куполах чернели дыры от снарядов. Вокруг Ивана Великого воронка налезала на воронку – но ни одного прямого попадания немцам добиться так и не удалось.

Но Казаковские дворцы, с улицы Горького казавшиеся почти целыми, с обращенной к Воробьевым горам стороны оказались разнесенными до щебенки. На месте привычной своей инородностью коробки Дворца съездов – впрочем, откуда ей здесь взяться? – громоздились кучи кирпича, окружающие несколько огромных воронок – поработали пикировщики.

Что ты натворил, Андрюха?! Что ты, сволочь, натворил?! Горький дым вышибал слезы – или то холодный ветер с реки?

Увидев, что им предстоит грузить, Андрей опомнился – и до крайности изумился. Старинные наполеоновские пушки лежали, перевязанные тросами. Курсанты в измятых, испачканных шинелях под командованием старика, похожего на обернутый шинельным сукном божий одуванчик, поднимали их одну за другой, аккуратно клали в кузова.

Как старому грибу, судя по всему – музейщику, удалось выбить на перевозку древних орудий целую автоколонну, было непонятно. Впрочем, Андрей догадывался. Трофеи прошлой Отечественной были важным символом для народа в новой – Отечественной же – войне. И уж кто-кто, а Сталин значение символов понимал и превращать их во что-то реально-ощутимое умел.

Пока курсанты грузили стволы, Андрей пытался понять, в каком же именно месте располагался сталинский кабинет. Даже будь здания целы, вряд ли ему это удалось бы – слишком много поворотов, слишком много коридоров. Да и неважно, в самом-то деле. В разрушенном артиллерией Кремле Сталина явно не было.

 

Товарищ Сталин находился в паре километров северо-западнее и парой сотен метров ниже. Рабочий кабинет размещался в обычном вагоне метро с занавешенными плотным сукном окнами. На одной из стен висели карты, вместо сидений под ними – импровизированный стол. Впрочем, сейчас нужды в картах не было. Разговор шел о другом.

– Сведений о том, что немцы получили дополнительные сведения от «Паука», – импровизированный характер кабинета предполагал дополнительную осторожность, поэтому в детали Берия не вдавался, – нами не получено. Вероятно, источник информации убит в бою… либо в результате принятых нами мер.

– Либо сидит в немецком лагере, и не идентифицирован как… носитель информации. Либо… Либо ваши сотрудники не отследили дополнительной утечки.

– Это практически исключено. По известным вам причинам специально созданная немцами организация – «Наследие потомков» – тесно сотрудничает с фирмой «Сименс».

– Неудивительно.

– Имеющиеся у нас источники информации не подтверждают начала каких-либо новых разработок, которые неизбежно были бы начаты в случае Поступления новой информации и к которым «Сименс» неизбежно имел бы отношение.

– Вот как. Интересно.

– Работы групп фон Брауна и Гейзенберга также идут в прежнем темпе.

– Это немного успокаивает. Совсем немного, да. Но меня сейчас интересует совсем другой вопрос. Как вы считаете, та… ситуация, которая сложилась сейчас, то, что немцы решились на достаточно авантюрную операцию по захвату Москвы, не обеспечив свои фланги… Насколько она связана с… утечкой?

– Практически наверняка. В похищенных сотрудником НКВД документах совершенно точно находился протокол допроса, относящийся к описанию поворота второй танковой группы немцев на юг. Согласно имеющимся копиям, «Паук» на одном из допросов в НКВД заявил, что, вследствие отвлечения группы Гудериана на уничтожение наших войск под Киевом, наши войска успели подготовить линии обороны и задержать немцев до зимы. Согласно же донесению одного из наших источников, Гитлер неоднократно упоминал во время совещания о долге перед потомками и помощи провидения.

– Это неубедительно. Обычная гитлеровская риторика.

– Я так не думаю, товарищ Сталин. Во-первых, несмотря на то, что политика Германии достаточно авантюристична начиная с 1935 года, рывок на Москву с необеспеченными флангами – слишком рискован даже для этой политики. Далее. Обычно Гитлер использует приведенные в донесении обороты в своих публичных выступлениях, но никак не на деловых совещаниях. Наш источник сообщает, цитирую: «Фюpep был вдохновлен, он проявил весь свой талант оратора».

– Я понимаю вашу мысль, товарищ Берия. Если руководитель крупного государства начинает вести себя нетипично – это может быть только следствием нетипичного фактора. Учитывая, что мы знаем один такой фактор – нет смысла умножать сущности до получения новых данных. Хорошо. Возможно, вы правы. Бритва Оккама, да. Спасибо, товарищ Берия. Вы свободны.

Оставшись один, Сталин прошел в бывшую кабину машиниста, где на месте пульта управления был устроен диван, а у перегородки – маленький столик. Снял сапоги, не снимая френча растянулся на одеяле.

Берия был прав. Какими бы авантюрами ни были все действия Гитлера до того – ввод войск в Рейнскую область, Мюнхен, нападение на Польшу, Норвежская операция, разгром Франции… Нападение на СССР, в конце-то концов… Но попытка взять Москву без обеспечения флангов была диким, причем принципиально непросчитываемым риском. Без экстраординарных причин на такой риск не идут. Значит, спусковым крючком для этого наступления действительно стала утечка.

С другой стороны, авантюрность сама по себе не является залогом неудачи. Все авантюры немцев до сего дня оканчивались успешно или, по крайней мере, как воздушное наступление на Британию, не катастрофически. Впрочем, и сейчас немцы были близки к успеху. Их части метр за метром продвигались с обеих сторон Лужниковской дуги к Киевскому вокзалу и Замоскворечью. Автозавод захвачен, Поклонная гора в полукольце. Химки, которые удалось отстоять, стоили обороняющимся двух сожженных дотла танковых бригад. Рокоссовский держит фланги, подставляя под удар московские кварталы, прикрываясь Москвой как щитом. Город пока держит только крупнокалиберная артиллерия. Если немцы сумеют подтянуть тяжелые пушки… Голиков докладывал, что немцы снимают из-под Ленинграда самоходные мортиры, стреляющие полуторатонными снарядами. Если немцы установят их, к примеру, на Воробьевых горах, то не устоят и форты. И тогда вся система обороны может рухнуть. Нужно продержаться хотя бы неделю. Или две.

* * *

Незадолго до войны я был вызван в Москву. В кабинете Ворошилова я увидел высокого человека с тонким лицом, в прекрасно сидящем костюме. – Познакомьтесь, товарищ Старинов, – это известный изобретатель, товарищ Термен. Товарищи из НКВД предложили создать совместную группу по разработке новой минно-взрывной техники.

⇐ Предыдущая37383940414243444546Следующая ⇒

Поделиться: