Стихотворения О. Мандельштама

 

 

I. СТИХИ «ВОЛЧЬЕГО ЦИКЛА» 1931

 

(1) ***

 

Колют ресницы, в груди прикипела слеза.

Чую без страху, что будет и будет гроза.

Кто-то чудной меня что-то торопит забыть -

Душно, — и все-таки до смерти хочется жить.

 

С нар приподнявшись на первый раздавшийся звук,

Дико и сонно еще озираясь вокруг,

Так вот бушлатник шершавую песню поет

В час, как полоской заря над острогом встает.

 

2 марта. Ночь

 

 

(2) ***

 

За гремучую доблесть грядущих веков,

За высокое племя людей

Я лишился и чаши на пире отцов,

И веселья, и чести своей.

 

Мне на плечи кидается век-волкодав,

Но не волк я по крови своей:

Запихай меня лучше, как шапку, в рукав

Жаркой шубы сибирских степей.

 

Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,

Ни кровавых костей в колесе,

Чтоб сияли всю ночь голубые песцы

Мне в своей первобытной красе.

 

Уведи меня в ночь, где течет Енисей

И сосна до звезды достает,

Потому что не волк я по крови своей

И меня только равный убьет.

 

17-28 марта

 

 

(3) ***

 

Ночь на дворе. Барская лжа!

После меня — хоть потоп.

Что же потом? — храп горожан

И толкотня в гардероб.

 

Бал-маскарад. Век-волкодав.

Так затверди на зубок:

С шапкой в руках, шапку в рукав

И да хранит тебя Бог!

 

Апрель

 

 

(4) ***

 

Нет, не спрятаться мне от великой муры

За извозчичью спину Москвы -

Я трамвайная вишенка страшной поры

И не знаю, зачем я живу.

 

Ты со мною поедешь на «А» и на «Б»

Посмотреть, кто скорее умрет.

А она — то сжимается, как воробей,

То растет, как воздушный пирог.

 

И едва успевает грозить из дупла

— Ты как хочешь, а я не рискну, -

У кого под перчаткой не хватит тепла,

Чтоб объехать всю курву-Москву.

 

Апрель

 

 

(5) ***

 

Я с дымящей лучиной вхожу

К шестипалой неправде в избу:

Дай-ка я на тебя погляжу -

Ведь лежать мне в сосновом гробу!

 

А она мне соленых грибков

Вынимает в горшке из-под нар,

А она из ребячьих пупков

Подает мне горячий отвар.

 

— Захочу, — говорит, — дам еще…

Ну, а я не дышу — сам не рад.

Шасть к порогу — куда там! — в плечо

Уцепилась и тащит назад.

 

Тишь да глушь у нее, вошь да мша,

Полуспаленка, полутюрьма…

— Ничего, хорошо, хороша!

Я и сам ведь такой же, кума.

 

4 апреля

 

 

(6)***

 

Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,

За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда…

Так вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,

Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью плавниками звезда.

 

И за это, отец мой, мой друг и помощник мой грубый,

Я — непризнанный брат, отщепенец в народной семье -

Обещаю построить такие дремучие срубы,

Чтобы в них татарва опускала князей на бадье.

 

Лишь бы только любили меня эти мерзлые плахи,

Как, нацелясь на смерть, городки зашибают в саду -

Я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе

И для казни петровской в лесах топорище найду.

 

3 мая

 

 

II. «АРЕСТНЫЕ» СТИХИ 1933

 

(7) ***

 

Холодная весна. Голодный Старый Крым.

Как был при Врангеле — такой же виноватый.

Овчарки на дворах, на рубищах заплаты,

Такой же серенький, кусающийся дым.

 

Все так же хороша рассеянная даль.

Деревья, почками набухшие на малость,

Стоят, как пришлые, и вызывает жалость

Вчерашней глупостью украшенный миндаль.

 

Природа своего не узнает лица,

Их тени страшные — Украины, Кубани…

Как в туфлях войлочных голодные крестьяне

Калитку стерегут, не трогая кольца.

 

Старый Крым. Апрель-май

 

 

(8) ***

 

Квартира тиха, как бумага -

Пустая без всяких затей,-

И слышно, как булькает влага

По трубам внутри батарей.

 

Имущество в полном порядке,

Лягушкой застыл телефон.

Видавшие виды манатки

На улицу просятся вон.

 

А стены проклятые тонки,

И некуда больше бежать -

И я как дурак на гребенке

Обязан кому-то играть…

 

Наглей комсомольской ячейки

И вузовской песни наглей

Присевших на школьной скамейке

Учить щебетать палачей!

 

Пайковые книги читаю,

Пеньковые речи ловлю

И грозное баюшки-баю

Колхозному баю пою.

 

Какой-нибудь изобразитель,

Чесатель колхозного льна,

Чернила и крови смеситель

Достоин такого рожна.

 

Какой-нибудь честный предатель,

Проваренный в чистках, как соль,

Жены и детей содержатель -

Такую ухлопает моль…

 

Давай же с тобой, как на плахе,

За семьдесят лет начинать -

Тебе, старику и неряхе,

Пора сапогами стучать.

 

И вместо ключа Ипокрены

Домашнего страха струя

Ворвется в халтурные стены

Московского злого жилья.

 

Ноябрь

 

 

(9) ***

 

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

 

А где хватит на полразговорца -

Там припомнят кремлевского горца.

 

Его толстые пальцы, как черви, жирны

И слова, как пудовые гири, верны,

 

Тараканьи смеются глазища,

И сияют его голенища.

 

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей.

 

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет -

Он один лишь бабачет и тычет.

 

Как подкову, дарит за указом указ -

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз,

 

Что ни казнь у него — то малина

И широкая грудь осетина.

 

Ноябрь

 

 

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: