Владимир Путин и его оппоненты

 

О Владимире Путине, который только в июле 1998 года занял пост директора ФСБ, еще за восемь месяцев до главных в России выборов почти никто ничего не знал. Да и сам Путин не претендовал тогда ни на какую выборную должность. Даже назначение Путина на пост премьера, как я уже замечал выше, не вызвало вначале особого внимания общественности и прессы. Но как только стало очевидным, что Путин – это реальный претендент на высший государственный пост в стране, у него появилось и множество приверженцев, и множество недоброжелателей.

Уже с октября 1999 года работа В. Путина проходила отнюдь не под звуки всеобщего одобрения, совсем напротив. И хотя политика Путина пользовалась явной поддержкой большинства населения, многие газеты и журналы, а также часть популярных телеканалов выступали против него. Политиков и бизнесменов, стоявших за российскими СМИ, как раз и пугала эта неожиданная и быстро растущая популярность нового премьера.

По мере приближения выборов шумная, хотя и малоэффективная пропагандистская кампания набирала обороты. Чего только не писали в эти недели и месяцы о Владимире Путине! Нередко публиковались разного рода слухи, версии, язвительные комментарии. Или, напротив, замалчивались важные факты и заявления. Некоторые газеты и журналы не брезговали и прямыми фальсификациями.

Естественно, что на протяжении всех предвыборных месяцев против Путина выступала печать КПРФ. Опубликованные здесь статьи, письма читателей, комментарии и заявления редакций или руководства КПРФ были столь примитивны и неубедительны, что их не хочется ни оспаривать, ни даже цитировать. Но приходится, чтобы не быть голословным: «Путин – антикоммунист», «Путин ничего не делает и не будет делать для изменения пагубного политического и экономического курса Ельцина», «Путин не хочет вести борьбу с олигархами», «Путин не станет пересматривать результаты грабительской приватизации» – подобными фразами можно заполнить несколько страниц. Общий смысл всех этих публикаций очевиден – «путинизм» и «ельцинизм» если и не близнецы, то все равно братья.

Еще более радикальным национал‑патриотам из газеты «Завтра» и ей подобных более мелких изданий В. Путин тоже был ненавистен, видимо, потому, что он выступал и завоевывал симпатии российского избирателя прежде всего как патриот и как русский человек, которому тяжело видеть унижение и бедность России. «Не верьте Путину, – призывала газета „Завтра“. – Он только надел маску патриота, чтобы лучше подготовить капитуляцию России перед странами Запада. Это все тот же Ельцин, только со взрывами в Москве и Волгодонске. Словно врачи омолодили сгнившее тело старика, перелив ему юную кровь, и тот стал теперь бодрым, снова охочим до власти исполняющим обязанности». Авторы этой газеты не могли не признать, что Путин увеличил оборонный заказ, повысил престиж армии и заработную плату военным, что он «бряцает оружием», чтобы не допустить распада России и «вырезать чеченскую язву». Путин даже ведет себя достойно с западными лидерами. Но все это «только маска», которая прикрывает истинного защитника интересов «семьи» и Запада. Поэтому лучше, если у России была бы, как и прежде, Чечня, но не было Путина...

Против Путина, хотя и не столь ожесточенно, выступала и значительная часть более серьезных московских газет. Чаще всего неодобрительно комментировали деятельность Путина такие популярные газеты, как «Московский комсомолец», «Комсомольская правда», «Трибуна», «Общая газета». Однако наиболее яростно и непримиримо критиковала и. о. президента печать, которая была связана с холдингом «Медиа‑Мост», с некоторыми из западных информационных групп, а также с радикальными демократами первой волны. Их поддержка кандидатуры Явлинского сочеталась с самыми неприличными выпадами против Путина. Злую и тенденциозную критику В. Путина можно было встретить, например, почти в каждом номере журнала «Итоги», издаваемого в России при поддержке американского журнала «Ньюсуик». Я уже приводил выше некоторые из высказываний журнала «Итоги», который и в марте 2000 года не мог понять – почему и как это могло случиться, чтобы «никому не известный чиновник в одночасье мог превратиться в главного политика России». С «Итогами» могла соперничать в неприязни к Путину только «Новая газета», которая опубликовала в конце 1999‑го и в первые месяцы 2000 года самое большое число тенденциозных статей и явных выдумок по поводу войны в Чечне и всех других направлений работы и. о. президента. «Путин управляет страной бездарно», «Он тратит в Чечне деньги, которые необходимы для развития оборонной промышленности в России», «Путина поддерживает не народ, а орда мелких провинциальных чиновников», «Он восстанавливает в России власть и идеологию КПСС», «Путин – виртуальный лидер, у которого нет и не может быть программы», «Путин ничего не делает, да ему и не нужно ничего делать ни до выборов, ни после выборов», «Бездействие Путина лишь прикрывает его неуверенность», «Россия как государство при Путине вряд ли сможет дожить до 2001 года». Это выдержки из двух статей всего лишь одного номера «Новой газеты»[115].

Озлобленность и необъективность ее авторов были просто поразительными. Например, в конце января 2000 года, когда близилась к завершению осада Грозного, а большая часть боевиков уже была оттеснена в горы, Михаил Кругов из «Новой газеты» уверял, что «Запад обязательно нанесет России мощный экономический и политический удар. И когда Запад поставит Россию на колени, чеченцы устроят российской военной группировке “ночь длинных ножей". Армия “победителей" будет разгромлена за одну ночь. Сотни солдат и офицеров будут убиты, тысячи попадут в плен. После этого Кремль согласится на любые условия чеченской стороны»[116]. Весь этот бред читали не только сотни тысяч подписчиков «Новой газеты», его охотно перепечатывали многие итальянские, британские и особенно французские газеты. В «Новой газете» можно было прочесть и наиболее резкие высказывания Явлинского, который обвинял Путина в сговоре с коммунистами и ультранационалистами, в развязывании «преступной войны в Чечне», в «унижении России» и в «унижении населения России». Претендуя на пост Президента России, Григорий Явлинский со страниц «Новой газеты» изливал свой гнев и разочарование в адрес народа «этой страны»: «В другой стране орать начали бы, на вилы подняли. А у нас можно давить, грабить, делать все, что хочешь. У нас правительство в этом смысле находится в идеальном положении, и Путин работает в условиях неограниченного ресурса»[117].

Тему неблагодарного, обманутого, темного и равнодушного народа, недостойного великой России, развивали с разных сторон и другие авторы. Еще осенью, а также в декабре 1999‑го и в январе 2000 года некоторые политологи и публицисты надеялись, что российский народ «одумается» и потеряет интерес к Владимиру Путину. Они продолжали смотреть на Путина как на наваждение, которое скоро пройдет. Многие политики, влиятельные финансисты и близкие к ним редакторы газет были просто не в состоянии скрыть свое горячее желание как‑то остановить нового лидера, дождаться падения и краха Путина и его «умопомрачительных рейтингов». «От премьера сегодня ждут многого, – писала накануне Нового года политолог из фонда Карнеги Лилия Шевцова. – Но чем больше ожиданий сегодня, тем сильнее будет разочарование в новом правительстве завтра. Общественные настроения очень неустойчивы, и не исключено, что уже в ближайшее время народу вместо „железного Феликса“ захочется миролюбивого и мудрого вождя, способного наводить мосты в том числе и в Чечне»[118].

«Время работает против Путина, – писал публицист Илья Мильштейн. – В эти недели его популярность достигла верхнего предела, электорат бурно хлопает в ладоши, конкуренты растеряны, рубль держится из последних сил. Что будет дальше, известно: война стагнирует, народ недоумевает, оппозиция собирается с силами, парламент разгонять до президентских выборов нельзя, экономика валится в пропасть, рейтинг делается дряблым, харизма худеет на глазах. Пройдет еще немного времени, и публике разъяснят, что ее выбор был ошибкой»[119].

В марте 2000 года, как до, так и после выборов, многие газеты обрушились уже не на и. о. президента, а на народ, который был готов поддержать и поддержал Путина на выборах. «Можно сказать с уверенностью, – писал в газете „Известия“ Александр Архангельский, – что эпитет “неизвестный" куда правомернее отнести к общественному сознанию страны, которой Путину предстоит управлять по крайней мере в течение четырех ближайших лет, чем к нему самому»[120]. «Путин выиграл выборы у России, – писал Александр Проханов, – и его успех обеспечил, конечно же, моральный и интеллектуальный уровень населения. Именно населения, то есть отдельно взятого, нынешнего поколения россиян, живущих в данное время, на данной, оставшейся от России, территории. Русский народ непомерно огромней, чем это несчастное, отравленное стрихнином поколение. Народ – это те, кто жил до нас и выстроил великое светоносное государство, породил богооткровенную культуру, выиграл самые великие войны, совершил самые дерзновенные духовные подвиги. Народ – это те, кто придет после нас и выполнит возложенную на него Богом вселенскую задачу, одержит неизбежную русскую Победу. И, конечно же, народ – это мы с вами»[121].

Оспаривать подобного рода заявления бессмысленно. Народ России прошел в последние десять лет через столько испытаний и иллюзий и получил столь большой исторический опыт, что его действительно, как сказал в своем обращении к народу России за день до выборов Владимир Путин, «трудно обвести вокруг пальца». Лишь в ночь с 26 на 27 марта, когда итоги выборов уже определились, В. Путин сказал о «потоке вранья», захлестнувшем не только газеты, но и телевидение, и поблагодарил российских избирателей за доверие.

 

После выборов

 

Несколько недель после победы на выборах и до вступления в должность президента были наполнены для Владимира Владимировича многими событиями и встречами. В течение всего лишь десяти дней до инаугурации В. Путин открыл чемпионат мира по хоккею в Санкт‑Петербурге, отстоял пасхальную службу в Исаакиевском соборе и принял участие в церемонии по возвращению в Екатерининский дворец фрагментов Янтарной комнаты. Он провел важные переговоры с новым японским премьером Исиро Мори. Даже четырехдневный отдых в Сочи не был для Путина спокойным, и в промежутках между горными лыжами и ловлей камбалы он продолжал консультации о составе будущего правительства и выезжал в Белгород, чтобы вместе с президентом Украины Леонидом Кучмой и президентом Белоруссии Александром Лукашенко открыть мемориальный комплекс на знаменитом Прохоровском поле, на котором летом 1943 года происходило самое крупное в истории войн танковое сражение, переломившее ход Курской битвы.

Президенты трех славянских стран впервые собрались после встречи в Беловежской Пуще в декабре 1991 года. В Кремле тем временем заканчивались последние приготовления к инаугурации – по новому сценарию.

Нет необходимости рассказывать здесь о самой процедуре инаугурации. Эта торжественная церемония официального вступления Владимира Владимировича Путина в должность Президента России прошла в Андреевском зале Большого Кремлевского дворца. Положив правую руку на специальный экземпляр текста Конституции, Путин произнес предусмотренную Конституцией присягу. В залах дворца находились в момент принесения присяги члены Совета Федерации, депутаты Государственной думы, судьи Конституционного суда, а также члены правительства, Патриарх, предстоятели других религиозных конфессий, высшие военачальники и другие специально приглашенные лица. На церемонии инаугурации Владимир Путин принял от первого Президента России Бориса Ельцина знак президента.

Вся церемония продолжалась один час. В коротком выступлении после присяги Путин обозначил свои приоритеты: процветание и сила России, сплочение ее народа и защита интересов и прав российского гражданина, сбережение и развитие демократии. Он также подчеркнул важность законной и мирной преемственности власти, единство и преемственность истории России. О преемственности власти и защите демократии говорил в своем выступлении и Борис Ельцин. Как отмечала «Независимая газета», «оба президента, не будучи одаренными природой яркими ораторскими способностями, выступили вполне достойно». Сенсаций или каких‑либо неожиданностей не было. Все отметили, что в Андреевском зале присутствовал бывший Президент СССР Михаил Горбачев. На вечернем приеме в этот же день, когда Путин подходил то к одной группе гостей, то к другой, он, увидев Горбачева, подчеркнуто тепло приветствовал его, что произвело впечатление как на присутствующих, так и на политических комментаторов, в том числе и на Западе.

На церемонию инаугурации был приглашен и последний председатель КГБ СССР Владимир Крючков. Он оказался единственным из гостей, кто сидел, и встал лишь в момент, когда зазвучал Государственный гимн. Естественным было присутствие в Андреевском зале таких политиков, как Юрий Лужков, Евгений Примаков, Геннадий Зюганов, Григорий Явлинский и др. Многие газеты отметили, что Владимир Путин пригласил на торжественную церемонию в Кремле свою любимую учительницу немецкого языка Веру Гуревич, своего старого друга и тренера по дзюдо Анатолия Рахлина, преподавателя из Высшей школы разведки Михаила Фролова, друга семьи, бывшего секретаря из питерской мэрии Марину Ентальцеву и некоторых других близких людей. Здесь же находилась, конечно, и жена Путина Людмила Александровна, которая держалась очень скромно, почти незаметно.

В связи с вступлением в должность президента и в соответствии с Конституцией В. Путин принял 7 мая отставку всех членов кабинета министров, руководителей силовых ведомств и главных чиновников кремлевской администрации, поручив, однако, всем этим лицам исполнять свои обязанности «впредь до утверждения структуры органов исполнительной власти и осуществления в установленном порядке назначений на соответствующие должности». Это не породило ни в обществе, ни в структурах власти никаких волнений и беспокойства. Все были уверены, что больших перемен в персональном составе органов высшей власти не произойдет, – по крайней мере до конца 2000 года.

8 мая Владимир Путин провел в Курске, где он участвовал в открытии Триумфальной арки, воздвигнутой здесь в память о знаменитой битве на Курской дуге. 9 мая, в День Победы, президент принимал военный парад на Красной площади. Это была 55‑я годовщина Победы, и было решено отметить ее более торжественно, чем обычно.

Близость праздника Победы и дня инаугурации объединила в сознании многих граждан страны эти разные события. Особое внимание и участников праздника, и гостей Москвы привлекли два обстоятельства – парад Победы должен был принимать только что вступивший в должность новый Президент России, а открывали этот парад пять тысяч ветеранов Великой Отечественной войны, съехавшиеся в Москву из всех стран СНГ и из Прибалтики. Через 55 лет после окончания войны по Красной площади пронесли Знамя Победы, а следом, четко соблюдая строй, проходили десять сводных полков участников войны со штандартами тех десяти фронтов 1944 – 1945 годов, которые составляли тогда действующую армию.

Состоялось необычное, одновременно внушительное и трогательное зрелище – каждому из участников этого марша было уже за 70 лет. Было видно, что Путин с трудом удерживает слезы. Его отец, тоже ветеран войны и один из героев Ленинградского фронта, умер всего за несколько дней до назначения сына премьер‑министром России. В своей речи на параде Путин особо приветствовал фронтовиков из стран СНГ и из Прибалтики, называя их «нашими боевыми братьями и сестрами». «Мы вместе, – сказал президент, – отстояли мир, не дали перекроить историю, защитили большую советскую Родину, сохранили независимость нашей страны, внесли решающий вклад в победу над фашизмом». После парада в Кремле прошел большой прием, подробности которого до нас также донесло телевидение.

Но торжества и праздники закончились, и наступили будни. Интересно отметить различие в оценках всех этих событий в газетах и журналах. Газеты левого направления крайне преувеличивали общие масштабы инаугурационных торжеств. Василий Сафрончук в газете «Советская Россия» писал: «По своей помпезности эта церемония превосходила самые пышные венчания на царство или возведения на трон августейших особ средневековья. Во всяком случае, в новейшей истории мы не наблюдали таких церемоний ни в Америке, ни в Европе, ни в Азии, ни тем более в Африке. Приведение Путина к присяге по своей символике, скорей, напоминало возведение на трон монарха, нежели вступление в должность демократически избранного президента»[122]. Газета «Завтра» добавляла к сходным описаниям и оценкам разного рода домыслы, стараясь, ко всему прочему, оскорбить нового президента. «Венчание Путина на царство, – писал здесь Борис Александров, – было обставлено с псевдовизантийской пышностью. Под внимательным взором телекамер Путин долго поднимался по покрытой коврами лестнице, проходил мимо застывших навытяжку солдат, наряженных в невообразимую голубую форму, пародирующую стиль старой русской армии, – в таких нарядах сейчас выступают только цирковые служители, – неспешно, с легкой улыбкой шествовал мимо полуторатысячной армады гостей, выстроенных в строгом соответствии рангу в новой элите». «Сверхпышная церемония в Кремле, – развивал эти же измышления Александр Проханов, – свидетельствовала о личной склонности Путина к “знакам достоинства", о его управляемости и возможности манипулирования им, а также о комплексе неполноценности выходца из “низов". Этот обряд имеет метафизический смысл преемственности не просто государственной власти, но всего чудовищного замогильного ельцинизма»[123].

Между тем никакой особой пышности в процедуре инаугурации Путина не было. Пышностью отличалось убранство Андреевского тронного зала и соседних с ним залов Большого Кремлевского дворца, который был отреставрирован еще при Ельцине. Сама же процедура инаугурации была достаточно простой и скромной, и на нее не приглашали даже глав государств СНГ, не говоря о странах дальнего зарубежья. Французская газета «Фигаро» писала: «Новый хозяин Кремля провел церемонию своей инаугурации со свойственной ему военной скромностью, которая в последние месяцы стала фирменной маркой Путина. Выступление самого Путина было лаконичным и емким, в нем не было недосказанностей, все в нем было выражено ясно и четко, что заметно контрастировало с содержанием речей эры Ельцина. Озадачивает лишь умолчание чеченской проблемы»[124].

Недоброжелатели Владимира Владимировича из праволиберальных изданий старались всячески оскорбить и унизить нового Президента России, представляя его слабым лидером, которым будут командовать генералы. Что касается московских городских газет, то они писали о событиях начала мая с подчеркнутым безразличием. «Путин ищет свой путь в потемках, – витиевато рассуждал один из редакторов газеты „Тверская, 13“ Владимир Стукалов. – Инаугурация нового президента прошла для многих россиян незамеченной. Одним набили оскомину мелькающие на экранах телевизоров политические деятели. Другие уехали на дачные участки сажать картошку. Третьим было не по себе, когда, живя в нищете, они увидели по „ящику“ блеск и роскошество кремлевских дворцов, и они выключили телевизор. Будет у Путина реальный результат, и мы с криками „ура“ оставим его на второй срок. Не будет результата – грош цена и новому президенту, и тем, кто его избирал»[125].

На самом же деле общее впечатление от церемонии инаугурации, от парада Победы и от больших приемов в Кремле 7 и 9 мая у большинства граждан России и почти у всех наблюдателей было положительным. Уже первые опросы общественного мнения показали высокий уровень доверия населения страны к президенту Путину и, напротив, падение доверия тех же людей к средствам массовой информации. Спало какое‑то напряжение, которое чувствовалось в стране в самых разных слоях населения из‑за нестабильности власти.

Показательно, что в первые же три рабочих дня – от среды 10 мая до пятницы 12 мая – в России впервые за много лет на несколько процентов поднялся курс рубля и упал курс доллара. С 1 по 13 мая валютные резервы Банка России увеличились почти на 700 миллионов долларов, и почти 200 миллионов долларов были отправлены в западные банки – в счет погашения основного долга России. Почти все главные независимые агентства повысили рейтинги Банка России и Сбербанка, а также российских еврооблигаций – это происходило впервые после августа 1998 года. И направленное в Государственную думу предложение Владимира Путина об утверждении в должности премьера Михаила Касьянова только укрепило эту тенденцию.

Почти все прогнозы недоброжелателей В. В. Путина на ближайший год были негативными, особенно из группы или из лагеря Бориса Березовского, который, покинув стены Государственной думы, пытался создать новую партию при поддержке недовольных олигархов и губернаторов.

«Думская оппозиция уже не в состоянии выступать организованно и конфронтально, – писал на этот счет Владимир Надеин. – Вот тут‑то и появился со своей принципиальной гражданской позицией Березовский, который знает Кремль так, как будто был вхож еще в семью Бориса Годунова. Путин обречен. Для молодого человека с ничтожным опытом самостоятельной работы Владимир Путин показывает неплохие результаты. Но по мере пребывания в должности президента Путин будет уставать и сереть, хаметь и чернеть, ибо власть развращает, и это правило без исключений. В свете этих нехитрых, но неопровержимых аксиом даже без проницательности Березовского можно предсказать, что предпринятая Путиным впопыхах реформа властной вертикали, проводимая монтажниками непроверенной квалификации и на фундаменте заверений, которым никто не верит, содержит все условия, обеспечивающие ей скорый провал. Примерно к февралю 2001 года провал начинаний Путина станет фактом. Тут‑то к уставшему, осунувшемуся, изрядно подрастерявшему свой рейтинг Путину и придет на помощь академик Березовский»[126].

Были в российской печати еще более мрачные прогнозы и предсказания, связанные не с ожиданиями неудач Путина, а с тайной надеждой на его «исчезновение». «Рейтинг Путина постоянно растет, – писал о своих „ночных кошмарах“ Юрий Рост. – В массовом сознании формируется образ народного руководителя, который пришел освободить простых людей от воров, бандитов и богачей, наживших неправедные деньги и жирующих в то время, когда рядовые труженики бедствуют. Путин набирает силу. Но нужен ли он сильный своему окружению? Если нет – тогда он должен исчезнуть»[127].

Политические события в стране и расстановка политических сил происходили, однако, совсем не в том направлении, как того хотели бы недоброжелатели В. Путина. Реформирование Совета Федерации и укрепление всей «вертикали власти» через создание федеральных округов, новые акценты во внешней и внутренней политике, повышение пенсий и ликвидация задолженности по заработной плате бюджетникам, ясное размежевание с олигархами, а также ясно заявленная в послании Федеральному собранию программа укрепления государства и улучшения жизни народных масс – все это существенно укрепило летом 2000 года авторитет Владимира Путина и привело к значительному расширению его политической базы. При этом он не произвел и после официального вступления в должность президента никаких достойных внимания перемещений в правительстве и президентской администрации, а также в военных и дипломатических структурах.

Несмотря на появление в правительстве и администрации таких одиозных для левых фигур, как Герман Греф и Андрей Илларионов, в стране не происходило никаких заметных поворотов в макроэкономической политике. Проведенная летом 2000 года частичная налоговая реформа вызвала одобрительные отклики среди бизнесменов, как мелких, так и крупных. Не утратив влияния в правой части политического спектра и в центре, Владимир Владимирович Путин существенно расширил свое влияние в левой части этого спектра, а также среди националистически ориентированных кругов общества.

Рост популярности Владимира Путина заставил Г. Зюганова, А. Проханова и такие газеты, как «Советская Россия» и «Завтра», заметно ослабить критику нового президента. Почти перестали выступать против Путина лидеры партии «Яблоко», надолго замолчал и Григорий Явлинский. «Даже у движения „Яблоко“, – с раздражением писала газета „Коммерсантъ“, – не оказалось мужества, чтобы выступить в качестве оппозиции Путину. Полковник Путин отлично знает психологию советского стада и понимает, что достаточно присвистнуть – и все присмиреют»[128]. К концу осени 2000 года главными оппонентами Путина стали Борис Березовский и Валерия Новодворская, с одной стороны, Виктор Анпилов и Эдуард Лимонов – с другой. «Новая газета» и «Общая газета» отличались только степенью истеричности от таких, как «Молния», «Гласность», «Лимонка», которые перед праздником 7 Ноября вышли в свет с лозунгами «Нет путинизму!», «Все на борьбу с путинизмом!», «Станем единой красной стеной на пути Путина!», «Путин – это Корнилов сегодня» и т. п.

И еще какой‑то болезненной враждебностью к Путину отличалась «юмористическая» программа «Куклы» на НТВ, которую я, например, просто перестал смотреть ввиду ее пустоты. Как писал в газете «Известия» Максим Соколов, программа «Куклы» из недели в неделю и из месяца в месяц представляет «в разных костюмах и декорациях абсолютно один и тот же сюжет – как дураковатый Путин и демоноватый Волошин душат разумное, доброе, вечное. Прочие персонажи давно уже обратились в обезличенную массовку, и свет сошелся клином на Президенте РФ»[129]. Отвечая на упреки, ведущий автор «Кукол» В. Шендерович признавался не только в неприязни, но в ненависти к Путину. «История знает случаи, – заявлял он, однако, – когда ненависть доводила людей до гениальности, – как Герцена или Салтыкова‑Щедрина. Социальная ненависть – вполне благородное чувство»[130].

Но и этот призыв к социальной или, что то же самое, к классовой ненависти не нашел поддержки у большинства граждан страны, и поэтому попытки таких людей, как Березовский, Гусинский, Шендерович, Анпилов, Новодворская или генерал Макашов, организовать оппозиционное В. Путину массовое движение кончились неудачей. И уж совсем без внимания остались потуги «Новой газеты» и «Общей газеты» реанимировать слухи о связях Путина с организованной российской или даже международной преступностью или о подготовке в Кремле к скорому провозглашению В. Путина новым императором России. «Ни для кого не секрет, – с удивлением констатировала газета „Московские новости“, – что даже в лице КПРФ Путин имеет в большей мере союзника, чем оппонента. Не пошевелив и пальцем, Путин сумел сделать то, что не удавалось Ельцину – ликвидировать “непримиримую" оппозицию. Даже “Русское национальное единство”, оказавшись на грани раскола, намерено было учредить новую организацию, которая могла бы поддержать Президента РФ в его борьбе с экстремизмом и терроризмом»[131]. По итогам 2000 года «Независимая газета» решила вообще не вручать никому свой специальный приз «Серебряная устрица», предназначенный для самого влиятельного лидера оппозиции.

Не образовалось оппозиции Владимиру Путину и среди губернаторов, которые почти единодушно проголосовали за закон о реформе Совета Федерации. Даже сам Путин был удивлен такой активной и единодушной поддержкой. Он говорил в своем большом интервью в самом конце года: «Мне часто задавали вопрос: как вам удалось добиться, чтобы региональные лидеры в верхней палате парламента при принятии закона о том, что они не будут там больше работать, проголосовали как бы сами против себя? Ведь никто рук не выкручивал на самом деле. Никто не принуждал к этому решению. Да, я твердо заявил о своей позиции, сделал это открыто и публично. Но эффект был даже для меня необычным. Вы знаете, почему? Да потому, что они сами стали понимать и чувствовать, что неурегулированность в федеральной сфере в этом плане мешает развитию не только всего государства, но прежде всего самих регионов. Это было их ответственное решение. С моей подачи, но решение было их»[132]. Против некоторых важных предложений Путина, в том числе по реформированию Совета Федерации, выступил только президент Чувашской Республики Николай Федоров.

 

Президент и олигархи

 

Одной из главных проблем, которая обсуждалась в российской печати еще до выборов президента и которая не исчезла со страниц газет и журналов после выборов, была проблема об отношении Владимира Путина к так называемым олигархам и, соответственно, об отношении этих олигархов к новому президенту.

Хорошо известно, что именно деньги олигархов и активная поддержка подконтрольных им СМИ помогли в 1996 году Борису Ельцину выиграть президентскую избирательную кампанию. Это, в свою очередь, позволило наиболее амбициозным из олигархов занять очень сильные позиции не только в экономике, но и во властных структурах России. На пользу стране это не пошло, и среди требований к власти, которые звучали все громче и настойчивее, были требования покончить не только с коррупцией и преступностью, но и с засильем олигархов; при этом чаще всего назывались известные всем фамилии.

Неудивительно, что еще во время предвыборной кампании в начале 2000 года высказывалось много разных предположений на тему «Путин и олигархи». С одной стороны, Путину приходилось выслушивать немало советов о более тесном сотрудничестве с крупным капиталом, без поддержки которого ему будет трудно управлять страной. С другой стороны, ему приходилось выслушивать и совершенно иные пожелания: ему рекомендовали ясно и определенно осудить деятельность олигархов или даже возобновить судебное преследование наиболее одиозных фигур.

Российский крупный капитал – это, конечно, не миф, но и не какая‑то сплоченная группа предпринимателей и финансистов с общими интересами. Здесь имелись руководители крупнейших финансово‑промышленных групп, которые успешно конкурировали на пользу России с крупными западными корпорациями. Но здесь можно было найти и крупных финансовых спекулянтов, которые паразитировали на ослабевшей российской экономике и фактически грабили Россию, отправляя в далекие офшорные зоны свои неправедно нажитые капиталы.

Здесь встречались менеджеры крупных государственных предприятий и компаний, то есть чиновники, которых снимают и назначают на их посты. Но здесь были и люди, которые пытались использовать свое богатство не столько для расширения принадлежавших им финансовых и промышленных корпораций и улучшения их работы, сколько для увеличения своего политического влияния, в том числе и посредством самых банальных методов подкупа. Здесь были предприниматели, которые сами создали новые для России отрасли производства и новые крупные заводы, обеспечивая работой и хорошим заработком тысячи людей. Но здесь были и люди, которые сумели взять под свой контроль средства массовой информации и использовали этот контроль над информационными потоками явно не в интересах российского общества и государства. Не имелось поэтому никаких оснований объединять в какую‑то одну группу таких «олигархов», как Рем Вяхирев («Газпром») и Анатолий Чубайс (РАО «ЕЭС России»), Борис Березовский («ЛогоВАЗ») и Вагит Алекперов («ЛУКойл»), Владимир Гусинский («Медиа‑Мост») и Анатолий Быков («КрАЗ»), Сергей Пугачев («Межпромбанк») и Владимир Евтушенков (АФК «Система»).

«Что будет делать Путин с самыми богатыми людьми России?» – задавал себе и читателям вопрос Михаил Ростовский из газеты «Московский комсомолец». Сам вопрос поставлен неправильно, ибо богатство таких людей, как Кахи Бендукидзе («Уралмашзавод»), Владимир Брынцалов («Ферейн»), Александр Паникин («Панинтер»), с одной стороны, и Александр Мамут (МДМ‑банк), Роман Абрамович («Сибнефть»), Михаил Ходорковский (ЮКОС), с другой стороны, имело разные источники и служило разным целям. У Владимира Путина, насколько можно судить, в начале 2000 года еще не было ясного ответа на вопрос о его будущей политике по отношению к «самым богатым людям России». Путин не вмешался осенью 1999 года в борьбу олигархических групп за контроль над крупнейшей корпорацией «Транснефть». Он не вмешался и зимой 2000 года в борьбу олигархических групп за контроль над крупнейшими предприятиями алюминиевой промышленности. Однако администрация президента оказала явное давление на информационный холдинг «Медиа‑Мост», владелец которого В. Гусинский вел против В. Путина и его команды что‑то вроде информационной войны.

После победы Владимира Владимировича Путина на выборах инсинуации газет и журналов из «Медиа‑Моста» стали особенно злонамеренными. Например, в апреле газета «Сегодня» утверждала, что по решению Владимира Путина парад Победы 9 мая 2000 года будет открывать сводный полк героев чеченской войны, тогда как сводные полки ветеранов Отечественной войны будут поставлены лишь в хвосте парада. «Так понимает Путин, – замечала газета, – значение разных войн в истории России»[133]. Подобного рода провокационные публикации, построенные на явных фальсификациях, трудно было бы оценивать как проявление «свободы слова». Администрация президента не стала делать на этот счет никаких опровержений, но журналистов из газеты «Сегодня» перестали приглашать на брифинги в Кремль.

Владимир Путин неоднократно повторял в разных ситуациях, в том числе и во время своего первого визита в «дальнее зарубежье», в Лондон, что он не допустит нового передела собственности в России. Но он также ясно и четко заявлял, что управлять Россией будут президент и правительство, а не олигархи. Тезис, который несколько раз озвучивал Борис Березовский после того, как олигархи помогли Б. Ельцину выиграть на президентских выборах 1996 года, – что «капитал нанимает на работу правительство», – примитивный тезис из популярных марксистских брошюр конца XIX века – Владимир Путин решительно отвергал. Во всяком случае, во время своей избирательной кампании он демонстративно и четко отказался использовать какие бы то ни было «добровольные и бескорыстные пожертвования» олигархических групп.

На проведение избирательной кампании Путин и его предвыборный штаб израсходовали очень мало средств, и деньги крупного бизнеса им не понадобились. Отвечая на вопросы об олигархах, Путин не раз говорил о принципе их «равноудаленности» от власти. Но именно этот принцип очень пугал тех, кто уже стоял к власти очень и очень близко.

 

«Дело Гусинского»

 

13 июня 2000 года был неожиданно арестован и отправлен в Бутырскую тюрьму Владимир Гусинский – владелец информационного холдинга «Медиа‑Мост», а также многих других предприятий и недвижимости в России, Израиле, Испании и Гибралтаре, человек с гражданством России и Израиля, руководитель одной из крупных еврейских общественных организаций.

Три следующих дня в середине июня обернулись для правоохранительных органов России не столько днями торжества, как об этом писали отдельные газеты, сколько днями унижения и даже позора. Большинство газет и журналов, информационных агентств и телеканалов сообщали своим читателям и слушателям не о поездке президента Владимира Путина в Испанию и Германию, не о взрывах мин и фугасов в Чечне, не о лесных пожарах в Сибири и заказных убийствах в Москве, а о том, как прошли у Владимира Гусинского его первая ночь и первый день в Бутырской тюрьме, какими были его завтрак, обед и ужин и с кем вместе он оказался в тюремной камере: рядом сидели «интеллигентный» фальшивомонетчик и бизнесмен, обвиненный в экономических преступлениях.

С информации о тюремном быте Гусинского начинали свои сообщения и такие радиостанции, как «Свобода», «Голос Америки», «Немецкая волна», Би‑би‑си. Мы узнали, что Гусинскому срочно принесли в камеру телевизор, холодильник, смену белья, салфетки и туалетную бумагу. Ему разрешили получать «с воли» только одну газету, и он выбрал для чтения свою любимую газету «Сегодня». Попутно нам сообщали множество сведений об устройстве и истории Бутырской тюрьмы. В разное время здесь сидели не только Емельян Пугачев, но и Владимир Маяковский, Нестор Махно, даже сам Феликс Дзержинский.

В пятницу, 16 июня, днем Гусинскому в присутствии его адвокатов было предъявлено обвинительное заключение – по статье 159, часть 3 Уголовного кодекса РФ, «мошенничество в особо крупных размерах» – олигарх обвинялся в незаконном и безвозмездном изъятии у государства хозяйственного комплекса 11‑го телевизионного канала стоимостью в 10 миллионов долларов. В этот же день поздно вечером, когда десятки журналистов и телеоператоров, осаждавших ворота и проходную Бутырской тюрьмы, уже разошлись, Гусинский был выпущен из тюрьмы под подписку о невыезде.

Еще 14 июня следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ Валерий Николаев заявил на пресс‑конференции, что решение об аресте Гусинского принял он лично в рамках проводимого им расследования крупных злоупотреблений в телевизионном бизнесе. Он, Николаев, не получал на этот счет никакого политического «заказа» и на него не оказывалось никакого давления.

Сам же Путин вечером 13 июня в Мадриде заявил, что арест Гусинского был для него неожиданным. «Я ничего об этом не знаю. Генеральная прокуратура принимает решения самостоятельно. Вы же понимаете, – пояснил президент группе российских журналистов, – что для меня это сомнительный подарок». В последующие два дня Владимир Владимирович говорил о «деле Гусинского» более подробно, отмечая сомнительный характер многих коммерческих операций Гусинского и его холдинга, а также задержки с возвращением кредитов на сотни миллионов долларов. Все это требовало основательного расследования, но не поспешного ареста. «Моя личная позиция, – заявил Путин, – этого делать не следовало. С ним (Гусинским) можно было вести работу по‑другому, например, взять подписку о невыезде. Арест – это чрезмерная мера пресечения. Но запретить им это сделать я не могу. Прокуратура по нашему законодательству не подчиняется ни президенту, ни правительству».

Не было никаких оснований не верить президенту. Для тех, кто окружал его в Испании и Германии, казалось несомненным, что новости из Москвы были для Владимира Владимировича Путина неожиданными. Этот скандал явно мешал переговорам, отвлекая всеобщее внимание от Путина и дел, которые он обсуждал со своими западными партнерами, а речь шла о крупных контрактах и важных соглашениях.

Арест Гусинского положил начало мощной рекламной кампании по поводу якобы громадных заслуг Гусинского и его холдинга «Медиа‑Мост» в деле становления свободы печати как в России, так и во всем мире. Гусинский превращался под пером своих коллег в «политического диссидента № 1», в «узника совести», занявшего (в том числе на страницах отдельных западных газет) место Сахарова или Солженицына. Главной целью ангажированной печати была при этом не столько защита Гусинского, сколько попытка скомпрометировать нового российского лидера – В. В. Путина.

Пропагандистская атака на Владимира Путина велась крайне активно и на всех направлениях. Его обвиняли во всех грехах и в первую очередь в стремлении ограничить в России свободу слова и все другие демократические права и свободы. Заодно Кремль обвинили в развязывании антисемитской кампании, в попытке установления личной диктатуры и т. п. В результате, как отмечал Виталий Третьяков, «дело Гусинского» быстро превратилось в «дело Путина». «Хочет того президент или нет, – заявлял Андрей Колесников из журнала „Новое время“, – именно на него ложится ответственность за юридически некорректно избранную меру пресечения в отношении медиамагната, за внешнеполитическую несвоевременность ареста и за все внутриполитические страхи и ассоциации с репрессиями 1937 года. Не Путин арестовывал Гусинского. Но именно Путин создал в стране такую атмосферу, при которой правоохранительные органы почувствовали, что у них развязаны руки. Даже если в прокуратуру не поступало прямого приказа из Кремля, арест Гусинского – это следствие действия флюидов, исходящих от холодного рыбьего взгляда госбезопасности»[134]. «С тех пор, как Борис Николаевич (быть может, обознавшись) назвал Владимира Владимировича своим наследником, – развивал ту же мысль в том же журнале Илья Мильштейн, – страх стал насаждаться в стране, как картофель при Екатерине»[135].

С. Пархоменко из журнала «Итоги» обвинил В. Путина даже в «политическом терроризме»[136].

Вернувшись 17 июня в Москву из большой поездки в страны Западной Европы и в Молдавию, Владимир Владимирович Путин просто не стал отвечать на подобного рода выпады в свой адрес. Вопреки ожиданиям журналистов из «Медиа‑Моста», их атака на президента очень мало сказалась на отношении к нему российских граждан. Хотя в июне 2000 года число опрошенных, положительно оценивающих деятельность Президента РФ, все же сократилось с 61 до 54 процентов, уже к 20 июля уровень доверия людей к Путину превысил все прежние показатели и достиг 70 процентов[137]. При этом большая часть граждан была убеждена, что Гусинский явно причастен к уголовно наказуемым финансовым махинациям.

В конце июня и в июле 2000 года серьезные трудности возникли не только у Владимира Гусинского. Осложнилось и положение Бориса Березовского. Из Швейцарии в Москву были доставлены полторы тонны документов о сомнительных финансовых операциях зарубежных филиалов «Аэрофлота», к которым, по мнению швейцарской и российской прокуратур, имел отношение Борис Березовский. В этих бумагах речь шла о судьбе 700 миллионов долларов. Березовский был вызван на допрос в Генеральную прокуратуру – пока в качестве свидетеля.

Серьезные поводы для беспокойства возникли и у Владимира Потанина, так как прокуратура Москвы заявила о начале расследования некоторых сомнительных обстоятельств залоговых аукционов 1997 года, в результате которых громадная промышленная корпорация «Норильский никель» перешла под контроль возглавляемой Потаниным промышленно‑финансовой группы «Интеррос». В письме, которое Потанин неожиданно для себя получил из Генеральной прокуратуры, ему предлагалось «незамедлительно возместить» ущерб в 140 миллионов долларов, которые государство недополучило из‑за нарушения установленных при проведении залоговых аукционов правил и условий.

В конце июня прошли обыски и были изъяты документы дочерних предприятий Тюменской нефтяной компании (ТНК), контроль над которой находился в руках банковской группы «Альфа», возглавляемой Михаилом Фридманом. По требованию Генеральной прокуратуры были проведены проверки и изъятия документов и в таких крупнейших корпорациях, как «Газпром», «ЛУКойл», «АвтоВАЗ». Некоторые газеты писали о новой политике Кремля в отношении крупного бизнеса, даже о наступлении властей на «деловую элиту страны». Журнал «Деньги» сообщал своим читателям, что инициатива такого наступления принадлежит президенту Путину и что развернутый план борьбы с олигархами или с «оппозиционным бизнес‑сообществом» Путин объявит в своем специальном послании Федеральному собранию. Но все эти пророчества не сбылись, да и никакого плана борьбы с крупным бизнесом у Владимира Владимировича Путина не было.

У президента имелись, однако, несколько важных предложений и вопросов, связанных с крупным бизнесом в России, и он решил провести встречу с группой самых влиятельных бизнесменов страны, пригласив их для этой беседы в Кремль за круглый стол 28 июля 2000 года.

Российская печать много писала об этой встрече. «Власть поговорила с деньгами», «Скромнее, тише, дальше», «Сценарий для олигархов», «Каким должен быть олигарх нового времени», «Кремль и элита российского бизнеса посмотрели друг на друга» – это заголовки газет «Сегодня», «Независимой», «Известий», «Коммерсанта». Сенсаций на этой встрече не произошло. Не было никаких соглашений или взаимных обязательств. Владимир Путин просил всех подумать и поспособствовать развитию российской экономики. Он заявил, что не состоится никакого пересмотра итогов приватизации. Но не будет и амнистии незаконно нажитых уже после приватизации капиталов. Никому не позволено нарушать законы.

На встрече в Кремле отсутствовали многие известные крупные бизнесмены. Некоторые из них были приглашены в Кремль, но по каким‑то причинам не смогли принять участие в этой встрече. Но ни Гусинский, ни Березовский не приглашались к президенту. Говорить с ними было уже не о чем.

Нет нужды подробно писать здесь о судьбе Владимира Гусинского после того, как он покинул камеру Бутырской тюрьмы. Еще в первой половине июля Гусинского несколько раз вызывали на допросы, а в его большом загородном доме была проведена опись имущества. Началась подготовка к учету и описи принадлежащих Гусинскому акций НТВ и «Медиа‑Моста».

Но в самом конце июля Генеральная прокуратура неожиданно приняла решение о прекращении уголовного дела. Была аннулирована и подписка Гусинского о невыезде. Газеты и телевидение сообщили об этом как о третьестепенной новости, даже газета «Сегодня» ограничилась короткой и невнятной заметкой. Гусинский не стал испытывать судьбу и немедленно покинул Москву, отправившись к своей семье на курорт в Испанию. Он заявил, что принял решение не продолжать борьбу с властью и смягчить в подконтрольных ему СМИ критику правительства и президента.

Однако олигарху дали понять, что он должен вообще отказаться от контроля за российскими средствами массовой информации и передать свои акции «Газпрому» в счет погашения долгов. Переговоры шли трудно, уголовное дело против Гусинского было возобновлено «по вновь открывшимся обстоятельствам». Гусинский заметался. Он побывал в Англии, в Израиле, в США, его видели даже на ужине у президента США Билла Клинтона, а также в обществе других бизнесменов и политиков. Бывший медиамагнат получил вызов на допрос в Москву, но отказался от явки к следователю, предпочтя статус невозвращенца. Он был объявлен в международный розыск через Интерпол. Искать Гусинского долго не пришлось. В полночь с 11 на 12 декабря испанские полицейские арестовали его на роскошной вилле в Сотогранде на юге Испании. На допрос его отправили в Мадрид, а затем он провел несколько дней в одной из испанских тюрем. Адвокатам удалось добиться освобождения Гусинского под большой залог и при условии пребывания под домашним арестом.

Новый год и новый век он встретил на своей вилле «Крусеро» на берегу моря, но вряд ли это было для него праздником. Обвинение в мошенничестве – очень тяжелое обвинение по испанским законам, и многие считали, что выдача Гусинского России вполне возможна, хотя нет никаких оснований предполагать, что российские власти слишком горячо желали получить обратно своего беглого экс‑олигарха.

Не лучшим оказалось и положение Бориса Березовского. Еще в июле он сложил с себя полномочия депутата Государственной думы, резонно полагая, что Дума с радостью лишит его депутатского иммунитета, если этого потребует Генеральная прокуратура. Березовский сделал несколько громких заявлений, направленных лично против Владимира Путина, и объявил о своих планах по созданию «объединенной оппозиции» президенту. «Общая газета» сравнила Березовского с Троцким, который создал вместе с Зиновьевым и Каменевым «объединенную оппозицию» Сталину в 1926 году. Однако, в отличие от Троцкого, у Березовского не нашлось никаких последователей, а Путин не стал ему отвечать.

В сентябре 2000 года Березовский улетел за границу и тоже заметался, переезжая из одной страны в другую. Российская прокуратура открыла и на Березовского уголовное дело все по той же статье – о мошенничестве в крупных размерах. Получив приглашение на допрос, Березовский отказался лететь в Москву, заявив, что он предпочитает стать политическим эмигрантом, а не политическим заключенным, хотя никаких политических обвинений против него не было выдвинуто. К новому, 2001 году Березовский, по сообщениям печати, обосновался в Нью‑Йорке.

Журнал «Коммерсантъ‑Власть», который еще совсем недавно контролировал Борис Березовский, писал, подводя итоги 2000 года: «В минувшем году хозяевами страны перестали быть те, кто давно уже считал ее своей неотъемлемой собственностью, – олигархи. Олигархии больше не существует ни в варианте 1996 года, когда Кремль балансировал между интересами нескольких крупнейших бизнес‑структур, ни в варианте 1999 года, когда Кремль рука об руку с дружественными олигархами боролся против недружественных. Ее больше вообще не существует – во всяком случае, в привычном понимании этого слова. На то, чтобы отобрать страну у олигархов, ушло гораздо меньше времени, чем у них в свое время на то, чтобы ее заполучить»[138]. Примерно то же самое говорил и Владимир Путин, отвечая на вопрос главного редактора «Независимой газеты», которая также считалась еще недавно частью медиаимперии Бориса Березовского. «У нас в стране, – сказал Путин, – под олигархами понимали представителей крупного бизнеса, которые из тени, за спиной общества стараются влиять на принятие политических решений. Вот такой группы людей быть не должно. Но представители крупного бизнеса, российского капитала не только имеют право существовать, они вправе рассчитывать на поддержку государства. А вот те, которые влияют из тени, я таких вокруг себя не вижу. Я думаю, что это тоже плюс»[139].

Вряд ли эти слова надо как‑то комментировать.

 

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться: