Новые акценты внешней политики России

 

Еще осенью 1999 года, а затем и в первые месяцы 2000 года Владимир Владимирович Путин провел много встреч в Белом доме и в Кремле с политиками разных стран. Однако это были, как правило, встречи не на высшем уровне, и главной целью иностранных государственных деятелей являлась не выработка каких‑либо новых соглашений, а изучение ситуации в России и знакомство с новым российским лидером. Это и понятно: в стране происходила смена как политического режима, так и политических поколений. В 1998 – 1999 годах ни один из аналитических центров Запада не предсказывал появления во главе России такого необычного политика, как Владимир Путин. Имелся список из 10 – 12 имен, но имени Путина в этом списке не было. Даже в ЦРУ, как оказалось, о Путине практически ничего не знали.

Теперь нового российского лидера внимательно изучали политики и бизнесмены, политологи и журналисты. В печати западных стран еще в октябре – декабре 1999 года были опубликованы сотни статей о Путине. Здесь нашлось место многочисленным критическим оценкам, связанным главным образом с работой Путина в «органах». Однако наряду с чувством раздражения и даже горечи встречались удивление и неподдельный интерес к новому российскому лидеру. «В борьбе за место преемника Ельцина, – писала газета „Вашингтон пост“, – неожиданно вышел на авансцену Путин, который сделал ставку на исход непредсказуемой войны. Профессиональный разведчик, который долгое время был агентом КГБ на линии фронта холодной войны в Восточной Германии, Путин ведет себя на публике сдержанно, сурово и сухо. Опираясь на имидж “крутого парня", он использует чувство оскорбленного самолюбия и раздражение, которые преобладают в настроении россиян. Он завоевал лояльность Вооруженных сил, чувствующих себя униженными. Ясно одно – у Путина большое политическое будущее»[156].

«За истекшие 100 дней, – писала парижская газета „Фигаро“, – Владимир Путин прочно обосновался у кормила власти. Этот прежде неизвестный деятель, на которого никто не стал бы делать ставку, теперь намного опережает всех других при всех опросах. Бывший агент КГБ стал знаменосцем войны в Чечне, полностью взяв на себя ответственность за военные операции. Поддерживаемый общественностью и генералами, он обеспечил себе широкое поле для маневра и невиданную популярность. Все представители либеральных партий собираются один за другим под его знамена. Даже коммунист Геннадий Зюганов, а также Евгений Примаков и мэр Москвы Юрий Лужков, считающиеся его самыми ярыми противниками, не исключают возможности сотрудничества с ним. Это ошеломляющее развитие событий позволило Путину предстать во всем своем блеске, обеспечивая ему все большую независимость от “семьи"»[157].

«У Путина нет харизмы, – отмечала швейцарская газета „Тагес‑Анцайгер“. – Он говорит тихо, но ясно и понятно и не любит жестикулировать. Иногда он шутит, но сразу становится серьезным. Путин не вызывает у населения того чувства неловкости, которое вызывал Ельцин. Несмотря на свою сдержанность, премьер олицетворяет собой решительность и достоинство русского народа, и населению это нравится. Его популярность удивительно высока и сравнима лишь с былой популярностью Ельцина, а чеченская война превратила Путина в национального героя»[158].

После добровольной отставки Бориса Ельцина и назначения досрочных выборов Президента Российской Федерации внимание западной печати к Путину, естественно, возросло, но усилились и сомнения. Путина называли «уравнением со многими неизвестными», «котом в мешке», «чистым листом», даже «волком в овечьей шкуре». Газеты писали о Путине как о «загадочном политике», который «поднялся вверх с головокружительной быстротой» и «цели которого не ясны». Одна немецкая газета писала с удивлением, что «Путин производит впечатление человека, способного ходить по поверхности воды»[159].

Тем более интересными были оценки Владимира Путина со стороны крупных западных политиков, которые в первые месяцы 2000 года встречались с Президентом РФ. Неоднократно и очень высоко оценивал нового российского лидера британский премьер Тони Блэр, который был первым из западных лидеров, встречавшимся с Путиным в начале года. «Путин в высшей степени разумен и точно знает, чего он хочет добиться в России», – сказал, в частности, Блэр. Французский министр иностранных дел Юбер Ведрин, который имел с Путиным в начале февраля довольно продолжительную и острую беседу, был более конкретен: «Этот человек наделен сильным характером. Я увидел в нем патриота, охваченного идеей величия его страны. Он желает, чтобы Россия заняла подобающее ей место и была уважаема в мире. Умный, сосредоточенный и острый собеседник, Путин не ведет записей. Он живо реагирует на беседу, прерывает говорящего и демонстрирует ясный, точный и быстрый ум и видение ситуации. Это одновременно хладнокровный и увлеченный человек»[160].

Вполне благоприятное впечатление произвел Владимир Владимирович Путин и на госсекретаря США Мадлен Олбрайт. «Это человек, с которым можно иметь дело», – сказала американская «железная леди». Общий смысл ее высказываний сводился к тому, что Владимир Путин – это хуже, чем хотелось бы американцам, но гораздо лучше, чем могло бы быть[161]. На Олбрайт, как и на Ведрина, произвело сильное впечатление то обстоятельство, что около трех часов (гораздо дольше, чем это планировалось) Путин обсуждал с ней самые разные и сложные темы, включая Чечню, контроль над вооружениями и проблемы нераспространения ядерного оружия, а также проблемы ПРО (противоракетной обороны), не заглядывая при этом ни в какие бумаги.

Победа В. Путина на президентских выборах 26 марта 2000 года также широко комментировалась в печати всех стран, которые в той или иной степени были связаны с Россией. Однако многие из оценок влиятельных западных газет оказались крайне поверхностными и неадекватными. «Российские толстосумы помогли Путину взобраться на вершину власти, – писала британская газета „Обсервер“. – С победой Путина Россия отправляется в путешествие в неизвестность, и вполне вероятно, что крупный капитал будет играть в этой стране все большую и большую роль. Путин дружит с Березовским и, может быть, находится в его руках», – замечала газета, ссылаясь на мнение Игоря Малашенко[162]. «Победа Путина – это победа, и очень большая победа, российской олигархии», – сообщала своим читателям испанская газета «Мундо»[163]. «Ни у кого не вызывает сомнений, – заявляла итальянская газета „Коррьере делла сера“, – что своим неудержимым взлетом Путин обязан безоговорочной поддержке со стороны своих „друзей“‑олигархов, контролирующих телевидение и газеты»[164].

Были, правда, и прямо противоположные суждения о том, что Путин быстро положит конец коррупции и власти олигархов, что он «незамысловат, как стакан чая», что это всего лишь «второй Андропов». Наиболее разумно, пожалуй, суждение американской газеты «Бостон глоб». «В ходе поразительной избирательной кампании, – писала эта газета, – Путину удалось показать каждой группе избирателей волшебное зеркало, в котором каждая из них увидела скрытого сторонника собственных устремлений. С философской точки зрения, три качества Путина стояли выше других: реализм, прагматизм и патриотизм. Ни один предыдущий российский лидер не говорил со своими гражданами с такой жестокой откровенностью. Все это предоставляет западным разработчикам политики прекрасную возможность для сотрудничества, и президент Клинтон не должен упустить этот шанс, хотя его администрация и вступает в последний год своей деятельности»[165].

После официального вступления в должность Президента Российской Федерации активность Владимира Путина во внешней политике стала возрастать. Уже в мае 2000 года Путин провел встречи и беседы почти со всеми лидерами государств СНГ. В Кремле готовились к визиту в Москву президента США Билла Клинтона, а также к большой поездке российского президента в страны Западной Европы. Одновременно шла разработка обновленной концепции внешней политики Российской Федерации.

Россия больше не ставила перед собой каких‑либо глобальных, а тем более идеологических задач супердержавы. Новая концепция явилась концепцией многополярной системы международных отношений, реально отражающей многоликость современного мира с многообразием его интересов. Однако положение России в мире определялось не только в качестве одного из европейских государств, но и как великой евразийской державы, которая несет ответственность за поддержание безопасности в мире по всем направлениям как на глобальном, так и на региональном уровне. «Являясь постоянным членом Совета Безопасности ООН, – говорилось в этом документе, – обладая значительным потенциалом и ресурсами во всех областях жизнедеятельности, поддерживая интенсивные отношения с ведущими государствами мира, Россия оказывает существенное влияние на формирование нового мироустройства»[166].

Вскоре после встреч и переговоров с Биллом Клинтоном в Москве, главной темой которых был новый американский проект развертывания национальной системы ПРО, проект, в который были вложены уже громадные средства и который нигде, пожалуй, кроме США, не встретил поддержки, Владимир Путин, как Президент России, совершил два своих первых официальных визита в страны Западной Европы – сначала в Италию, а через несколько дней в Испанию и Германию. Путин встречался с лидерами этих стран, с общественными деятелями и бизнесменами, участвовал в некоторых культурных мероприятиях, был принят в Ватикане папой римским. Обсуждались некоторые важные инициативы, например создание общей европейской системы ПРО – в ответ на сомнительный американский проект.

Сенсаций не наблюдалось, но общие результаты этих визитов были оценены всеми экспертами как хорошие. «Я буду долго и хорошо сотрудничать с Путиным. Это несомненно», – заявил в одном из своих интервью об итогах встречи с российским президентом канцлер ФРГ Герхард Шредер. Неплохими оказались результаты и экономических переговоров. Страны, в которых побывал российский президент, не являются членами ядерного клуба, хотя и входят в НАТО. Но именно поэтому все они с очень большим сомнением восприняли американские планы ограниченного национального ПРО, а к предложениям Путина отнеслись, по крайней мере, с явным интересом. Как говорили профессиональные дипломаты, Владимир Путин предпринял атаку с флангов на американский проект, вовлекая неядерные страны в обсуждение главных вопросов европейской безопасности.

Нет необходимости говорить здесь о всех деталях стремительного, но насыщенного визита В. Путина в страны Западной Европы. Европейские лидеры увидели настойчивого, уверенного в себе и компетентного политика, очень сильно отличающегося от Б. Ельцина и по стилю поведения, и по характеру ведения переговоров. Не было никакой фамильярности, встреч «без галстуков». Путин не стремился изображать из себя ни царствующую особу, ни супермена. Он не проявлял ни высокомерия, ни дешевых попыток обязательно понравиться собеседнику, он не нарушал принятый этикет. Как отмечал профессиональный дипломат и бывший министр иностранных дел СССР Александр Бессмертных: «Путин – скорее европейский, немного скучноватый тип современного политика, деловитого и прагматического, добивающегося своих целей. Для нынешней России это хорошо»[167]. Одна из статей в германской печати имела заголовок: «Путин – немец». И действительно, немцам очень понравилось, что Президент России говорил с ними на хорошем немецком языке.

Однако именно в этом для партнеров Владимира Путина были и трудности: у них уже сложился свой стереотип русского лидера – от Хрущева до Ельцина, и Путин этому стереотипу не соответствовал. Один из российских экспертов из Академии государственной службы при Президенте РФ, Екатерина Михайлова писала по этому поводу: «Все, что Путин демонстрирует мировому сообществу, для зарубежного политического истеблишмента неожиданно, странно и непривычно. Это идет вразрез с восприятием государственных деятелей СССР и России, выработанным за прошедшие десятилетия. Вместе с тем ясно, что перед ними политик нового типа, за которым при этом громадная, ядерная держава. Это и пугает, и настораживает, заставляет не только искать политические контакты, но и демонстрировать взаимопонимание и лояльность. У Запада нет опыта работы с государственными деятелями этого типа, все политические методики отработаны с учетом менталитета членов Политбюро, партхозактива, секретарей обкома и т. д. Даже Горбачев, который пытался проводить политику гласности и открытости, сам политиком нового типа не был»[168].

Однако бросалось в глаза, что западная печать и телевидение, которые уделяли много внимания главе российского государства в январе, марте или мае 2000 года, в июне говорили о нем мало, хотя теперь он был ближе. Сообщения о встречах и пресс‑конференциях Владимира Путина почти не излагались на первых страницах газет. Некоторые обозреватели связывали это показное равнодушие западных СМИ с войной в Чечне или с «делом Гусинского». Но война в Чечне шла давно, а «делу Гусинского» на Западе также не уделялось большого внимания. Еще по освещению событий 1999 года в Югославии мы могли убедиться, что западная печать достаточно хорошо управляема, и надо полагать, что она реагировала в июне 2000 года на какие‑то ясные для нее сигналы.

Поражала и тенденциозность многих материалов о В. Путине. Например, итальянский журналист Джульетте Кьеза, бывший коммунист, двадцать лет работавший в СССР и России, друживший с Михаилом Горбачевым, писал о визите Путина в Италию: «Сразу видно, что он шьет костюмы в старом советском стиле. Это заметно по длинным рукавам пиджака Путина, которые покрывают его вспотевшие на летнем солнцепеке руки. Это видно и по узлу его галстука. Так галстук уже не принято завязывать даже в самой России. Узлы на галстуке поменялись после того, как молодые реформаторы, вроде Чубайса, Авена, Березовского и Гайдара, стали заказывать себе одежду прямо из Лондона, Парижа и Рима. Нам, итальянцам, удалось рассмотреть вблизи человека, олицетворяющего собой результат самого невероятного, самого фантастического и самого циничного манипулирования целой страной. План манипуляторов, как известно, заключался в том, чтобы в течение шести месяцев привести к власти человека, который до этого был “никто”. Да и самому этому человеку никогда не могло прийти в голову, что он может оказаться на вершине политического Олимпа. Складывается впечатление, что его выбрали с помощью компьютера, дав задание отыскать человека, не имеющего ни прошлого, ни лица, ни харизмы. Не подлеца, но и не героя. Человека, имеющего обычные добродетели и пороки, со скромным и ограниченным мировоззрением. Операция удалась на славу, и 26 марта господин “Никто" стал Царем»[169].

Сходным образом писали и говорили о Путине и многие другие журналисты, но это было в декабре 1999 года или в январе – феврале 2000 года (хотя и без того высокомерия, которое странным образом возобладало в статьях Джульетте Кьезы). Но в июне 2000 года казалось неуместным публиковать все эти примитивные конспирологические рассуждения в духе теории заговора как главной движущей силы истории. Очень большой объем информации о Путине и его пути к вершинам власти в России уже не позволял говорить о нем как о господине «Никто», да и как о «Царе» тоже.

Впрочем, сам Путин спокойно отнесся ко всем обстоятельствам и комментариям, связанным с его поездкой в страны Европы, и, как мы убедились в июле, внес надлежащие коррективы.

В июле 2000 года восточное направление стало основным во внешней политике Президента России. Первым этапом здесь было участие Владимира Путина во встрече «Шанхайской пятерки» в Душанбе. В это объединение входили до сих пор Россия и Китай, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Туркмения давно уже объявила о своем полном нейтралитете в регионе и отказалась входить в какие‑либо объединения. Пытался дистанцироваться от России и Узбекистан – самая развитая в экономическом и культурном отношении страна в Средней Азии, претендовавшая на лидерство в регионе. Но на этот раз в Душанбе прилетел и президент Узбекистана Ислам Каримов, для чего были веские причины.

Именно летом 2000 года радикальное исламское движение «Талибан» одержало ряд побед на севере Афганистана, что позволило талибам приблизиться к границам государств постсоветской Средней Азии. Это воодушевило вооруженных фундаменталистов Таджикистана, Узбекистана и Киргизии, укрывшихся в труднодоступных горных районах обширного региона. При поддержке талибов одна из крупных банд радикалов начала наступление на Узбекистан. Конечной целью похода являлось, по мнению экспертов, создание исламского государства в плодородной и многонаселенной Ферганской долине. В регионе складывалась обстановка, потенциально более опасная, чем в Чечне в 1999 году.

Между тем ни одно из постсоветских государств, включая и Казахстан, не подготовилось к эффективному отпору мусульманским фанатикам: за десять лет после распада СССР здесь так и не было создано достаточно эффективных силовых структур – армии, разведки, пограничной охраны, спецподразделений по борьбе с терроризмом. Оставляли желать лучшего и взаимоотношения стран этого региона, и все это очень беспокоило не только Россию, но и Китай с его исламскими территориями. В Среднюю Азию хотели перебраться и некоторые наемники из Чечни, что позволяло сделать вывод о каком‑то общем руководстве, синхронизирующем военные акции афганских талибов, узбекских и таджикских моджахедов и чеченских террористов.

Встреча в Душанбе лишний раз показала, что именно от России и Китая в наибольшей степени зависит поддержание стабильности в огромном регионе Центральной Азии. Владимир Путин заявил на встрече, что Россия не только сохранит, но и увеличит свое военное присутствие в Таджикистане, а также окажет необходимое военно‑техническое содействие другим среднеазиатским государствам. Было решено также преобразовать «пятерку» в «Шанхайский форум», куда вошел и Узбекистан.

18 июля 2000 года с переговоров в Пекине началось дальневосточное турне президента Владимира Путина. Западные газеты писали, что визит Путина в Китай не принес сюрпризов и был выдержан в традиционной для российского президента «активной манере». Как и ожидалось, лидеры двух стран подписали не только общую «Пекинскую декларацию», но и специальное заявление с возражениями по поводу попыток развертывания в США «ограниченной» национальной системы ПРО. Россия и Китай подтвердили курс на стратегическое партнерство.

В данном случае речь шла не просто о дипломатии. Заявление России и Китая стало требованием двух ядерных держав, являющихся постоянными членами Совета Безопасности ООН. Лидеры КНР и РФ договорились о сотрудничестве по нескольким крупным экономическим проектам, об увеличении продажи Китаю продукции военно‑промышленного комплекса и о расширении приграничной торговли. Очень хорошее впечатление произвела и общая атмосфера встречи Цзян Цзэминя и Владимира Путина. Стороны демонстрировали не просто приветливость, а дружеское расположение, взаимное понимание и уважение, какого на встречах лидеров наших двух стран не приходилось наблюдать уже несколько десятилетий.

В. Путин был искренне тронут оказанным приемом и приятно удивлен тем, что некоторые из китайских руководителей знают русский язык. Эти люди, включая Цзян Цзэминя, в 1950‑е годы учились и работали в СССР, и они знают и любят Россию. «Москва – Пекин: ось или копье?» – задавалась вопросом британская радиостанция Би‑би‑си. На этот вопрос ответил Цзян Цзэминь. «Москва – Пекин, – сказал он, – это новый тип взаимоотношений двух стран, это союзнический альянс, который не направлен против третьих стран, это проведение в жизнь идей многополярного мира».

Встречи в Пекине подготовили и успех визита Владимира Путина в Корейскую Народно‑Демократическую Республику – визита, который в печати разных стран и разных направлений не без оснований называли сенсацией и прорывом. Ни советские, ни российские лидеры никогда не посещали Пхеньян. Никогда не посещали КНДР и лидеры западных стран. Поэтому визит Путина можно было считать успехом и для Северной Кореи – она начинала выходить из полной международной изоляции.

Масштабы почестей, которые оказали Президенту РФ, были беспрецедентными, радость сотен тысяч корейских граждан казалась совершенно искренней. Самым важным результатом проведенных переговоров стало согласие лидера КНДР Ким Чен Ира отказаться вообще от северокорейской ракетной программы, «если более развитые страны помогут КНДР провести запуски спутников для нужд связи и для исследования космоса». Рассказывая через день о своих встречах в Пхеньяне, Путин отметил, что Ким Чен Ир, которого он пригласил в Россию, показался ему хорошо информированным современным политиком и что Россия и КНДР могут существенно увеличить свое экономическое сотрудничество.

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: