Почему друзей Литвиненко не очень хотели впускать к нему в палату?

 

Как мы уже увидели выше – Литвиненко почему‑то не так уж горел желанием видеть своих бывших друзей у своей больничной постели. Оказывается, в этом он не был одинок! Следователи тоже, видимо, изначально полагали, что друзей больного стоит подержать в некотором удалении от него. Причем об этом рассказывает никто иной, как сам Гольдфарб. Снова простите нас за длинную цитату…

 

Я в это время мчался на такси в Юстон, но приехав в клинику, обнаружил, что Саша, доставленный на скорой помощи с полицейским эскортом, уже в палате, и к нему не пускают. Двери на этаже были заперты, через стекло в конце коридора были видны полицейские. Я замахал руками, чтобы привлечь их внимание, но в этот момент раскрылась дверь лифта, и на площадке появились два подтянутых джентльмена в штатском. Было ясно, что они идут к тому же пациенту, что и я.

– Хотелось бы узнать, кто вы такой? – обратился один из них ко мне, не представившись.

– А вы кто такие?

Один дал мне визитку и переписал мои данные. Это был старший следователь антитеррористического управления Скотланд‑Ярда, как выяснилось впоследствии, одна из наиболее светлых личностей в этой сфере. Полисмены попросили отменить на сутки все визиты друзей и родственников, чтобы дать им время получить Сашины показания. Я стал звонить Марине, но ее телефон был выключен. Больше делать было нечего, и я отправился в ближайший бар.

Не успел я расположиться за стойкой, как позвонил Ахмед: "Они задержали Марину !"

– Как это задержали?

– Она позвонила с больничного телефона. У нее отобрали мобильник, выгнали из Сашиной палаты, приставили полицейского и никуда не пускают. У Толика мобильник тоже молчит. Когда его уводили, сказали, что повезут к Марине, но его там нет. Я на пути к вам.

Мы поспели к дверям отделения одновременно. Вход преградил полицейский.

– Мы хотим видеть г‑жу Литвиненко.

– Она занята.

– Она что, взята под стражу?  

– Нет, она занята.

Менты и в Африке менты, подумал я. Есть только один способ на них воздействовать.

– Если через пять минут ее здесь не будет, то я сообщаю прессе, что госпожа Литвиненко и ее двенадцатилетний сын задержаны полицией.  

– Подождите, я доложу начальству, – сказал полисмен.

Через минуту в дверях появился мой знакомый из антитеррористического управления. Он явно был здесь самый главный.

– Прошу извинения, – сказал он миролюбиво. – Ребята перестарались. Это районная полиция, и они не знают, что происходит. У них приказ взять под охрану свидетелей.  

– Зачем задержали ребенка?

– Он был в полицейском участке, а сейчас его уже везут обратно к г‑ну Закаеву. Я еще раз извиняюсь.

Через минуту привели Марину.

– Спасибо, мальчики, за освобождение. Вот, вернули телефон.

Она была сильно бледна, но старалась улыбаться. Было уже за полночь. Ахмед повез ее домой.

 

В общем‑то, вполне логично, что жертву предполагаемого отравления начинают усиленно охранять. Вот только в данном случае – охраняют жертву почему‑то не только от предполагаемых убийц, но и от его друзей (и даже от ближайших родственников). С чего бы вдруг? Может быть, они считают, что любой из них вполне может быть причастен к отравлению Литвиненко?? Были ли у них основания такое предполагать???

Впрочем, это не единственная странность в рассказанной истории. Обратим особое внимание и на эти интересные слова:

Это был старший следователь антитеррористического управления Скотланд‑Ярда, как выяснилось впоследствии, одна из наиболее светлых личностей в этой сфере.

По официальной версии – в тот момент еще никому точно не известно, что Литвиненко отравлен полонием! Ведь это (якобы) было точно установлено лишь за считанные часы до его смерти! Но, тем не менее, к делу почему‑то уже вовсю подключилось антитеррористическое управление Скотланд‑Ярда. Которое по определению не занимается отравлениями и отравителями. Оно занимается исключительно террористами.

Еще одна странность в этом деле??

 

Лондонские полицейские у дома Литвиненко

 

 

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: