Под вершиной. Испытание. « Буря мечей » .

 

Могучая сила Мортариона восстановилась. Столкнувшись с ней по-настоящему, Хан усомнился, чтобы кто-то из братьев, за исключением возможно Ферруса, мог сравниться с Повелителем Смерти. Тот выдерживал каждую атаку, впитывая, как пиявка, энергию полученных ударов.

Стойкость Гвардии Смерти была легендарной, как и их способность, не останавливаясь, переносить урон. Впервые увидев их в бою, Джагатай понял, насколько верными были рассказы о ней. Безмолвный Саван, безостановочно сражающийся с кешиком среди руин, был таким же непреклонным, как и их повелитель. С обеих сторон уже пали воины, их тела покрылись пылью, но ожесточенный и упорный бой продолжался.

Над бойцами возвышались огромные террасы пирамиды, затмевая тот слабый свет, который остался внутри почерневшего остова. Два примарха прорубили путь через помещения, которые ранее могли быть вестибюлями и приемными залами, отбрасывая в сторону попадавшиеся под ноги обгоревшие книги, старые инструменты и обугленные артефакты тысячи миров. Они оказались в сердце былого царства Магнуса – перед круглым обсидиановым ярусом, покрытом серебристыми спиралями и заполненном многочисленными иссохшими останками давно усопших. Повсюду возвышались рустованные колонны толщиной с бронетранспортер «Носорог», подобно часовым, устремляясь в полумрак. В самом центре, на покрытом пылью полу, находилось инкрустированное золотом Око Магнуса, слабо блестевшее, несмотря на слой грязи. Прямо над братьями на высоте сотен метров находилась сама вершина, открытая ярости небес.

Когда они вошли в круг, Хан наконец почувствовал, что устает. Ни разу за бессчетные годы войны ему не доводилось чувствовать ничего, кроме легких намеков на утомление. Он сражался с величайшими чемпионами ксенорас, повергал существ ростом с титанов «Пес войны», пробивался сквозь толпы зеленокожих, столь же яростных и бесконечных, как морские волны, и все же никогда не испытывал вызванной Мортарионом сильной утомленности.

«Только примархи могут уничтожить примархов»

Мортарион начал смеяться в свойственной ему грубой манере.

– Не думал, что будет так тяжело, а? – прохрипел он, по-прежнему уверенно орудуя Безмолвием. Примарху Четырнадцатого тоже досталось – щеки и лоб были забрызганы кровью, а дыхательная маска повелителя Барбаруса с каждым его хриплым вдохом издавала скрежет.

Хан начал очередную атаку, жонглируя дао, прежде чем выискать способ пробить каменную защиту Мортариона. Джагатай по-прежнему был быстрее, лучше владел клинком, но бой походил на схватку с самой энтропией.

– Как и ты, – отметил Хан, указав на дорожки красноватого пота, стекающего по пепельно-серым вискам Мортариона.

– Твоя правда.

Голос Мортариона выдал его сожаление. Даже годами копившиеся обида и горечь не смогли скрыть от Повелителя Смерти иронию сложившейся ситуации. Примархи были созданы сражаться, как элементы единой армии, в которой один брат компенсировал недостатки другого. Несмотря на ревность и соперничество, такая армия с точки зрения завоевания была идеальной. Мечта Императора – Великий крестовый поход во имя Единства, ведомый двадцатью бессмертными аватарами его собственной несравненной души – была безупречной.

И вот до чего они дошли: до драки посреди свидетельств вандализма Русса. Они глубоко пали и оба знали, будет только хуже.

– Ты мог отречься, – сказал Хан, уходя от свистящего взмаха косы, направленного в шлем. – Гор не твой хозяин.

Мортарион фыркнул.

– И никогда им не будет.

– Ты видел мощь нашего отца – никто из нас не сможет противостоять ему.

Мортарион перешел в наступление. На окружавших их колоннах мерцало и прыгало отражение пылающих расщепительных полей.

– Он скован собственными ошибками. Тронный зал стал вместилищем кошмаров, и Император не может покинуть его. Путь открыт, Империум наш.

Хан отбил удар косы и сделал выпад, целясь в горжет Мортариона. В последний миг Джагатай направил клинок вниз, миновал защиту и оставил длинный разрез на нагруднике примарха Четырнадцатого. В этот раз клинок вошел глубоко, разрубив уже искромсанный доспех и погрузившись в грудную клетку.

Поморщившись, Мортарион рванул и отбил вышедший из тела меч Хана рукоятью косы, одновременно отступив назад.

– Нечего захватывать, – прорычал Хан, преследуя его. – Кроме выжженной земли. Оглянись – ты можешь превратить в нее всю галактику.

Мортарион вызывающе зарычал и перешел в атаку. Используя косу, как алебарду, он врезал рукоятью в солнечное сплетение Хана. Тот отшатнулся, споткнувшись на неровном полу, и Мортарион тяжелой поступью последовал за ним, осыпая брата новыми ударами – сильными, тяжелыми, сотрясающими землю. Хан продолжал отступать, с трудом выдерживая обрушившуюся на него вспышку ярости.

Братья снова набросились друг на друга, с яростью обмениваясь ударами. Фрагменты брони разлетались, подобно шрапнели. Из разбитых сосудов Мортариона хлынул газ, едва не ослепив обоих примархов. Братья без устали рубили и кололи, не уступая ни пяди земли. Кровь брызгала во все стороны, пачкая доспехи и смешиваясь на лезвиях клинков, словно богатое темное вино.

Продолжая сражаться и ощущая привкус меди во рту и жжение в мышцах, Хан чувствовал, как ему не дают покоя степные традиции его родины. Он нуждался в пространстве, чтобы воспользоваться своей скоростью. Должен был воспользоваться своими сильными сторонами и избавиться от изматывающей хватки Мортариона.

Собравшись с силами, Джагатай отбил удар косы и отступил, увлекая противника за собой. Повелитель Смерти поднял над головой Безмолвие, отбросившее серповидную тень на узор глаза. Развевавшийся изорванный плащ Мортариона напомнил персонажа старых легенд – мифического жнеца тысяч человеческих миров, которого призвали на мир угасших душ.

Хан не двигался, тяжело дыша и пытаясь собраться с силами для последней атаки. Сердца глухо стучали, легкие горели. Он не отпускал дао, ожидая хода противника.

«Иди ко мне. Ты же видишь мою слабость».

Один выпад. Один идеальный, точно выверенный выпад, на который силы у Джагатая ещё были. Атака должна быть безупречной, в противном случае возможности защититься уже не будет. Менее искусный удар не сразит такого врага.

Но Мортарион не шевелился. Он застыл, словно прислушиваясь к чему-то. Его коса перешла в защитную позицию. Из-под маски раздался легкий кашель, и Хан догадался, что это был сдавленный от усталости смех.

– Итак, выбор сделан.

Хан не сходил с места, не зная, что брат имел в виду. Мортарион дал знак Савану, и его воины начали отступать к позиции повелителя.

– Наши корабли сражаются друг с другом, брат, – раздраженно прохрипел Мортарион и, прихрамывая, начал отходить. – Это не то, что нам обещали, но я не стану терять флот в таком бою.

Слова было трудно разобраться из-за наполнившей рот крови, ее струйки которой вытекали из-под краев маски.

– Но запомни вот что – теперь эта вражда навечно. Ты и я, наши судьбы переплелись в этом месте. Помни об этом. Именно здесь все началось.

Хан почувствовал, как вокруг ног зашевелилась пыль. Из открытой вершины пирамиды вниз заструились волны темно-зеленой энергии.

– И когда мы снова встретимся, – проскрежетал Повелитель Смерти, – обратного пути уже не будет.

Он насмешливо отдал честь, и вдруг сверху ударили лучи яркого света, пробив облачный покров и вонзившись в центр пирамиды.

Хан бросился вперед, слишком поздно осознав, что происходит. Как всегда дао в руках примарха был молниеносен. Если бы клинок достиг цели, то пронзил бы насквозь шею Мортариона, миновав его защиту и перерезав трубки дыхательной маски.

Но Повелитель Смерти и его свита в один миг исчезли, затянутые варп-вихрем. В оставшейся после них пустоте выл ветер, кружилась пыль, извивалась молния.

Хан, пошатнувшись, по инерции проскочил пустое пространство, где только что находился враг. Застигнутый врасплох примарх резко развернулся, по-прежнему готовый атаковать.

Перед ним стоял Цинь Са, целый, но с обнаженными клинками. Вместе с ним были легионер Тысячи Сынов и пятеро воинов кешика.

– Верни меня к нему! – прорычал Хан, в котором по-прежнему кипел гнев. Охота не завершилась, добыча сбежала.

Цинь Са опустил мечи. Минуту он молчал, но тихие щелчки из шлема говорили о попытках связаться с кораблями на орбите.

Затем магистр кешика покачал головой. Что бы Гвардия Смерти не использовала для прорыва через эфирный барьер, повторить это было невозможно.

Хан повернулся к Арвиде.

– Это твой мир, – прошипел примарх. – Вытащи меня отсюда.

Колдун нетвердо стоял на ногах.

– Ваши корабли все еще на орбите? – Арвида взглянул на Цинь Са. – Проблема в барьере?

– Думаю, да.

– Это будет трудно, – пробормотал Арвида, повернувшись к Хану. – Меня ненадолго хватит. Будем надеяться, что кто-нибудь внимательно наблюдает.

Хан кивнул.

– Действуй.

Белые Шрамы расступились, и Арвида сделал шаг назад. Он сконцентрировался и сжал руки вместе. Вокруг воина возник колдовской свет, притягиваемый к доспеху, словно вращающиеся звезды. Перчатки окутали серебристые вспышки, набирая силу. Через несколько мгновений руки легионера засияли столь сильным светом, что на него было трудно смотреть.

Затем Арвида поднял руки вверх и выпустил ослепительный и обжигающий столб света. Он пронзил центральную шахту пирамиды и устремился в небеса.

Легионер Тысячи Сынов пошатнулся, едва устояв на ногах, но луч эфирной энергии продолжал с ревом вырываться из него. На небе полыхнула серебристая цепь, раздались ответные могучие раскаты, напоминающие удары грома. Нижнюю поверхность облачного покрова оплела радужная сеть. Впервые сплошная блокирующая пелена распалась, за ней показались разноцветные пылающие тени, которые переливались и плясали, словно полярное сияние.

Сам Арвида в сияющем багровом доспехе начал мерцать. Свечение усилилось настолько, что стало ослепительным. На миг Хану показалось, что он смотрит прямо в Астрономикон, и должен отвернулся.

Примарх посмотрел вверх, где высвобожденная Арвидой энергия все еще пронзала бушующие небеса.

– Теперь все, что остается – это надеяться, – мрачно пробормотал он.

 

 

Радость Шибана от прибытия Джемулана была недолгой. Силы сравнялись, и поскольку каждая из сторон обладала опустошительной огневой мощью, то каждый последующий шаг эскалации конфликта приближал гибель Легиона. Оружие, созданное нести смерть врагам, теперь было обращено против себя.

Шибан не вставал, гуань дао была активирована и готова атаковать. Хасик и его воины по-прежнему контролировали район командного трона в дальнем конце мостика, а также высокую наблюдательную палубу и террасы. Отряды Джемулана телепортировались двумя группами на флангах, а главные силы в начале мостика, сосредоточившись среди постов сенсориума. Укрытий хватало для обеих сторон, но присутствие сотен смертных членов экипажа, застывших в нерешительности у своих пультов управления, увеличивало шансы превращения чистого боя в резню безоружных.

От такой перспективы Шибану стало тошно.

«Как мы дошли до этого? Как случилось это безумие?»

Отбросив подобные мысли, Шибан выскочил из укрытия.

– Ко мне, братья! – закричал он, увлекая их в битву.

Его воины снова хлынули на открытое пространство и, пригнувшись, бросились в атаку. Страшный, тяжелый бой в замкнутом пространстве возобновился. Разгоряченные и решительно настроенные космодесантники набросились друг на друга. Терминаторы Джемулана прорвались через ограждения балкона к своим противникам, уже поставившим из комбиболтеров завесу губительного огня. Украшенные колонны и опоры стремительно покрывались выбоинами и щербинами.

Смертные члены экипажа, беспомощные перед лицом подобной ярости, попрятались, где смогли.

За исключением седовласой женщины в мятой и рваной форме генерала Армии. Она бежала, сильно размахивая руками, прямо к атаковавшему сервиторские ямы Шибану.

Первой реакцией Шибана было отшвырнуть ее и добраться до врага. Перед ханом мчались Джучи и другие воины братства Бури, перепрыгивая через ступеньки и обходя препятствия, чтобы атаковать легионеров Торгуна.

Что-то в глазах смертной остановило Шибана.

Женщина отчаянно старалась не столько выжить, сколько привлечь его внимание.

Ее лицо было ему знакомо. Он где-то видел ее прежде.

– Стой! – закричала сквозь грохот битвы смертная. – У меня есть местоположение Кагана!

Шибан резко остановился. На открытом пространстве, без брони и лазгана она выглядела невероятно хрупкой для возвышающегося перед ней воина.

– Телепортационная платформа, – тяжело дыша, сказала она. – Отведи меня к ней.

Путь к площадке лежал через двести метров открытого, простреливаемого со всех сторон пространства. Уже и колонны получили повреждения, оказавшись посреди интенсивной перестрелки.

Женщина ни за что не смогла бы добраться до своей цели. Даже ему пришлось бы попотеть.

– Кто ты? – спросил Шибан, обойдя ее, чтобы прикрыть своим телом.

– Чтоб тебя! – закричала женщина, готовая ударить его. – Кто, по-твоему, открыл ворота стыковочного отсека? У меня есть координаты! Понимаешь? Отведи меня или твой Легион уничтожит себя!

Шибан снова взглянул на телепортационную платформу, затем на ее умоляющее лицо, и принял решение.

– Не сопротивляйся, – сказал он, сгребая ее левой рукой. Она почти ничего не весила. – Просто держись.

Затем, опустив голову, он бросился бежать.

Первый болт попал в него уже через несколько метров, срикошетировав от правого наплечника в грудь. Шибан пошатнулся и продолжил бег. Он преодолел половину пути, когда получил прямое попадание в ногу. Керамит наголенника не выдержал, и шрапнель прошла сквозь слои брони под ним.

Падая на колени, легионер изогнулся, чтобы прикрыть собой смертную, которая все еще цеплялась за него. Если она и кричала, то он не слышал: противники сцепились всерьез и грохот битвы становился все громче.

Шибан снова поднялся, не обращая внимания на пылающую боль в ноге. Он тащил себя к платформе, продолжая прикрывать женщину. Последовали новые попадания: болт разорвался в бронированном энергетическом ранце, другой попал в уже раненную ногу, от чего у воина потемнело в глазах. В поврежденный наплечник врезался плазменный разряд, скользнув по изгибу, но забрызгав рану расплавленным металлом.

Белый Шрам продолжал идти, стиснув от боли зубы. Когда над ним выросли колонны платформы, он, падая, толкнул женщину, чтобы не раздавить ее своим телом.

Она с трудом поднялась и бросилась к внутренним механизмам помещения, дающим относительную безопасность. Истекающий кровью Шибан поднял голову и увидел, что смертная добралась до пульта управления. Когда новые болты разорвались о кольцо колонн, женщина лихорадочно ввела серию команд, и приборы загудели нарастающей энергией.

Секунду спустя, между колоннами вспыхнул свет. По всему мостику пронеслась мощная звуковая волна, как при взрыве связки крак-гранат. Несколько секунд по колоннам плясали потрескивающие разряды электричества.

Шибан заметил, как женщина отшатнулась от яркой вспышки, закрыв глаза руками. Мгновение легионер ничего не видел в кипящем вихре энергии.

Затем внутри появились фигуры – Белые Шрамы в терминаторской броне и изможденный космодесантник в красном доспехе, стоявший на коленях.

Перед легионерами возвышался массивный силуэт в украшенном доспехе и изорванном плаще. Личину шлема отмечали многочисленные ожоги и глубокие зарубки.

Гигант шагнул из угасающей световой бури и бросил мрачный взгляд на мостик. Бой не стихал, братья вцепились друг другу в глотки, погрузившись в безумный мир боевых кличей и дульных вспышек.

Неспособный двигаться Шибан сплюнул кровь. Хан вышел из телепортационной площадки, сняв на ходу шлем. Он оглядел мостик, на суровом лице застыл ужас. Минуту примарх не шевелился, только наблюдая за бойней.

Память Шибана вернула его на Чондакс, где он в последний раз был так близко от повелителя. Тогда легионер готов был умереть ради такой чести, ведь это произошло во время славной битвы против ксеносов. Но в этот раз все было иначе: столь многое висело на волоске, а в содеянном ими не было никакой славы. Легионер попытался подняться.

Но боль вернулась, ослепляя его, наполняя голову мучительной пульсацией. Шибан попытался подползти, заговорить, но не смог. Он почувствовал, что органы сдаются, а затем в груди разлилась холодная волна оцепенения.

Шлем легионера лязгнул о палубу, и все погрузилось во тьму.

Хан сошел с платформы, за ним по пятам следовал кешик. В командном зале по-прежнему кипел бой. Воины, которые были достаточно близко, чтобы расслышать сквозь шум битвы грохот телепортации, прервали поединки, но другие продолжали биться посреди урагана болтов.

Один ужасающий миг Хан смотрел, как воины его Легиона вцепились друг другу в глотки. В ушах гремели слова Мортариона, такие же насмешливые, как и его прощальный салют.

«Половина твоего Легиона уже выступила на стороне Гора».

Джагатай посмотрел в сторону командного трона. Там шел самый тяжелый бой. Он вдруг увидел Хасика на платформе, яростно сражающийся с атакующими воинами Джемулана.

– Цинь Са, ко мне, – прорычал израненный Хан, направляясь в пекло битвы. Блестящий от крови Мортариона меч вдруг стал тяжелым. Кешик шел вместе с повелителем, окружив примарха защитным кольцом.

Один вид повелителя останавливал сражающихся Белых Шрамов. Воины забывали о своих дуэлях, видя иссеченный доспех шагающего к трону Хана, словно только сейчас осознав, как глубоко они пали в его отсутствие. Гулкая какофония болтерной стрельбы стихла.

Примарха ждал Хасик. На мостике наступила тишина. Воины замерли, не опуская оружия. Глаза всех присутствующих были обращены на командную платформу.

– Нойон-хан, – холодно обратился Хан, поднявшись по ступеням и взглянув сверху вниз на Хасика. – Что за безумие произошло здесь?

Хасик по-прежнему держал клинок в руке. Выражение глаз было скрыто за линзами терминаторского шлема.

– Это было ради всех нас, – ответил Хасик, но даже скрежет вокс-решетки не смог скрыть его неуверенность. – Ради Легиона.

– Ты знал, что я вернусь, – сказал Хан. – Или же ты планировал держать меня подальше, пока не приберешь к рукам флот? На это ты надеялся?

Рука, в которой Хасик держал оружие, дернулась.

– Я просто хотел снова увидеть вас и магистра войны вместе. Это было мое единственное желание. Мы не могли позволить взять вверх нашептываниям вероломных.

– Вероломных? – Хан окинул взором мостик. – Ты это натворил и называешь других вероломными?

Хасик ощетинился.

– Мы все еще можем прийти к согласию! – закричал он. – Мы совершили ошибки, но, несмотря на это, мы видим истину. Он призывает, мы должны ответить. Так было всегда.

– Тебе солгали.

– Но, повелитель, вы не давали приказа.

– Тебе было велено ждать.

– Не заканчивайте вот так, – взмолился Хасик, сделав шаг вперед. – Дайте мне время, позвольте объяснить.

– Больше времени нет.

– Повелитель, молю…

– Хватит! – заревел Хан, поднимая меч.

Возможно, неосознанно, может быть, не желая того, или же из-за ошибочной веры, что его убеждения дают ему повод так поступать, Хасик в ответ поднял свой.

Хан нанес удар, лезвия дао и талвара Хасика сцепились. Поворотом кисти примарх выбил меч из руки нойон-хана, а затем вонзил острие своего клинка чуть ниже сердец Хасика. Удар был нанесен с идеальной точностью, пронзив терминаторский доспех с резким треском расщепляющего поля.

Хасик застыл, не в состоянии ответить. По телу текла обжигающая энергия, парализовав воина.

Хан медленно, со скрипом оторвал одной рукой Хасика от палубы и потянул вверх, пока их лица не оказались на одном уровне. Клинок примарха, приняв на себя весь вес закованного в броню нойон-хана, не позволял тому и пальцем пошевелить.

Хан потянулся свободной рукой к шлему Хасика, сорвал с головы и презрительно швырнул на палубу. Мгновенье они смотрели друг другу в глаза – одно лицо было белым от шока, другое – суровым от гнева.

– Говоришь, что видишь истину, – прорычал Хан. – Ты ничего не знаешь о ней. Если бы ты выполнил мой приказ, я бы поделился ею. Вместо этого я скажу тебе только одно: Легион – это орду Джагатая, и все в нем носят клинки только по моему слову. Так было с момента нашего первого боя на Алтаке, и ни одна сила во вселенной, будь то Гор, Император или сами боги, никогда не изменят этого.

Глаза Хасика были широко раскрыты, в уголке рта пенилась кровь, а руки бессильно сжимались.

– Тебе была дана свобода, которую не одобрил бы ни один другой повелитель, – сказал Хан тяжелым от горечи голосом. – И вот как ты отплатил мне. За это я низвергну тебя.

Хан отшвырнул Хасика в сторону. Тот соскользнул с клинка и рухнул на трон, расколов его, а затем скатился по ступеням платформы. Цинь Са шагнул к нему с обнаженным оружием, но Хасик не поднялся.

Примарх отвернулся. В венах все еще пульсировала ярость, смешанная с тяжелой горечью от предательства. На миг разум Джагатая наполнили образы: как он дает выход гневу, как приносит кару всем сбившимся с пути генетическим потомкам, подобно мстительному богу забытого прошлого.

Но, в конце концов, его взгляд обратился на наблюдательную арку и дальше, через огромные иллюминаторы, на орбитальный космос Просперо. Далеко в пустоте полыхали безмолвные вспышки света. По крайней мере, в этом Мортарион оказался честен – корабли атаковали, лэнсы стреляли, щиты гнулись.

Времени не осталось. Хан сделал глубокий вдох.

– Расплата наступит! – выкрикнул он, обращаясь к сотням воинов, ждущим его приказов. – Но сейчас зовет битва. Свяжитесь с остальным флотом. Мы атакуем Гвардию Смерти, построение «гуань-ча», полный вперед.

Он обвел потемневшим взором своих воинов, и бремя его разочарования в них было сокрушительным.

– Враг известен. Мы снова охотимся.

 

«Серповидная луна» сближалась с врагом, щиты гнулись, лэнсы перегревались, двигатели грохотали. Над фрегатом менял курс линкор Гвардии Смерти, пылая от полученных попаданий и отвечая мощным лазерным огнем.

Где-то поблизости на центр вражеского строя мчался «Гесиод», его орудия сверкали, а пустотные щиты были охвачены огнем. Оба корабля шли полным ходом на эскадру XIV Легиона, зная, что только скорость поможет им продержаться как можно дольше. Враги, медленно выходящие на позицию атаки разделившегося и лишенного руководства флота, поначалу не были готовы к свирепому наскоку. Тем не менее, их шок быстро прошел.

– Разворот! – выкрикнул Лушан, прикладывая максимум усилий, чтобы вражеский огонь не превратил их в пустотный мусор. – Следите за тем крылом штурмовиков, перенаправьте на них бортовые антенны.

Есугэй безмолвно стоял на кренящейся палубе. Сражение в пустоте не доставляло ему удовольствия, у него просто не было возможности влиять на ход битвы. Некоторое успокоение давало то, что Лушан был грозным командиром. Он уже сберег корабль под яростным ответным залпом и теперь гнал его к верхней части линкора противника.

– Энергию на лэнсы, – приказал Лушан, сильно сжав подлокотники командного трона.

Как только слова покинули его уста, лазерный луч поразил правый борт «Серповидной луны». На перегруженных пустотных полях расплылось похожее на всплеск пятно. Весь корабль дернулся, словно на миг закашляли двигатели, а затем развернулся вниз к надиру сферы битвы.

Люмены мостика на миг потухли, а с многочисленных нижних палуб раздался раскатистый скрежет.

Лушан взглянул на Есугэя и криво улыбнулся.

– Возможно, это наша последняя атака, задьин арга.

Есугэй кивнул.

– Тогда постарайся, брат.

«Серповидная луна» выровнялась, и двигатели малой тяги вернули корабль на прежний курс. Всего в нескольких сотнях километрах перед ними выросли громадные очертания линкора Гвардии Смерти «Повелитель Гируса». Он более чем впятеро превосходил размерами корабль Белых Шрамов и был создан для затяжного штурма. Его пустотные щиты серьезно пострадали после первой атаки, но не настолько, чтобы отключиться.

Лушан направил «Серповидную луну» прямо на врага, и Есугэй почувствовал, как задрожала палуба, когда снова заревели двигатели.

– Лэнсы, – приказал Лушан. – Залп.

Батареи ответили, и белоснежные лучи энергии устремились к «Повелителю Гируса». Они поразили мидель корабля, пробили пустотные щиты и вонзились в корпус.

Экипаж «Серповидной луны» радостно закричал, наблюдая за быстро распространяющимися повреждениями. Взрывы пронеслись по линкору, разрывая обшивку и обнажая за ней палубную структуру.               

– Разворот! – приказал Лушан. – Они ответят…

Фрегат Белых Шрамов почти тут же был накрыт ослепительным залпом ответного огня. Торпеды пронзили облака вытекающей плазмы и поразили корабль, когда тот круто отвернул от врага. Далее последовал меткий и плотный лазерный обстрел.

Есугэй взглянул на экраны. Замыкающий из крупных боевых кораблей поворачивал к Белым Шрамам, заряжая орудия. У «Гесиода» проблемы были серьезнее: он опрометчиво мчался прямо в пасть к чудовищному флагману противника – «Стойкости». Хенрикос нанес ей повреждения, но ответный залп был опустошительным. Железнорукому повезет продержаться хотя бы несколько минут.

– Мы можем прикрыть «Гесиод»? – невозмутимо поинтересовался Есугэй.

Лушан рассмеялся.

– Нам бы пережить собственную атаку.

«Серповидная луна» не сбавляла хода, идя на трех четвертях полной тяги. Корабль преследовали многочисленные лазерные лучи, словно воронье, напавшее на орла. Куда-то в корму угодила очередная торпеда, от чего в очередной раз встряхнуло корпус фрегата. Он вышел из-под огня остроконечных башен «Повелителя Гируса» и на полной скорости стал удаляться от него.

Стоило Есугэю подумать, что Лушану удалось их спасти, как еще один линкор возник над ними с левого зенита, его орудия уже ярко пульсировали, а пустотные щиты были явно невредимыми. Есугэй увидел стилизованный череп на носу и понял, что они не смогут достаточно быстро нанести врагу повреждения.

– Разворот! – заревел Лушан.

Есугэй чуть крепче сжал посох. Вражеские канониры, несомненно, уже взяли их на прицел.

– Нет, – невозмутимо возразил задьин арга. – Сохраняйте позицию.

– Тогда мы окажемся, как на блюдечке, – предупредил Лушан.

Есугэй кивнул.

– Мы ведь не собирались выбраться из этой переделки, брат.

Лушан вздохнул и поклонился.

– Отставить. Главный канонир, дай мне, что у нас осталось.

Он мрачно улыбнулся Есугэю.

– По крайней мере, мы можем уязвить их гордыню.

«Серповидная луна» прервала резкий поворот и добавила больше мощности в двигатели. Носовые экраны заполнила огромная тень корабля Гвардии Смерти, ощетинившегося рядами огромных орудий. Из-под клиновидного носа выступали два громадных лэнса, украшенные вопящими черепами. Их дула засветились, как только активировались огромные силовые передачи.

Корабль Белых Шрамов выстрелил первым. Поток лазерных лучей и последний торпедный залп пронзил пустоту. Прицел был верным – враг получил шквал попаданий, накрывший нос адом пылающего света. Когда пламя погасло, им открылся почерневший и искореженный металл. Из скрученных останков переборок и обтекателей датчиков в пустоту сыпались искры.

– Мы уничтожили лэнсы? – спросил Есугэй, цепляясь за надежду.

Лушан, продолжая улыбаться, покачал головой.

– Боюсь, ты слишком много хочешь.

«Серповидная луна» все еще находилась на курсе перехвата и слишком сблизилась, чтобы вовремя выйти из зоны поражения. Лушан отдал приказ перейти в крутое пикирование, но даже Есугэй понимал, что оно не успеет дать результата. Лэнсы Гвардии Смерти пульсировали светом предзалповой готовности. Орудия казались необычно красивыми в бесконечной ночи, напоминая светящиеся на закате фонарики Кво.

Гордый Есугэй решил встретить смерть с открытыми глазами.

«Надеюсь, нашего примера будет достаточно», – подумал он, когда лэнсы открыли огонь.

Линкор Гвардии Смерти дал залп, и носовые обзорные экраны потемнели. Пикт-данные наполнил треск помех. Есугэй приготовился к реву врывающегося вакуума, к картине разваливающегося на куски мостика.

Смерть так и не пришла. Он вдруг понял, из-за чего потемнели экраны.

Корабль. Огромный, гордый и могучий корабль вклинился между ними, отбросив тень на экраны «Серповидной луны» и затмив свет солнца Просперо.

«Буря мечей».

Задьин арга уже и забыл, каким величественным был флагман. Маневр, с помощью которого такой громадный корабль прошел между линкором Гвардии Смерти и его добычей, был демонстрацией феноменального кораблевождения. «Буря мечей» плавно проплыла над «Серповидной луной», вдоль кинжаловидных бортов тянулись многочисленных ряды орудий. Двигатели малой тяги выбросили в пустоту красное пламя, сверкая подобно скоплению раскаленных звезд.

– Каган! – закричал Лушан, вскочив с трона.

В этот же миг «Буря мечей» дала залп всем бортом. Пустота растворилась в бушующем урагане света, вспыхнувшем, как рассвет над Алтаком, и окутавшем огненной пеленой корабль XIV Легиона. Вдоль его корпуса полыхали подпитывающие друг друга взрывы, расходясь от точек попаданий и вспучивая адамантиевую обшивку.

Есугэй вгляделся в экраны локаторов. Все больше кораблей выходило из летаргии и устремлялось к эскадре Гвардии Смерти. Задьин арга увидел в авангарде сигнатуру «Копья небес». Даже те суда, что выглядели безжизненными и дрейфующими, разворачивались. Новые энергетические лучи пронизывали пустоту, освещая космос новым пламенем.

Есугэй наклонил голову, позволив себе на секунду почувствовать облегчение.

– Задьин арга.

Раздавшийся по радиосвязи голос почему-то не исказился, как прочие. Последний раз Есугэй слышал его шесть лет назад. В голосе сохранилась прежняя сила, но добавились нотки чего-то еще – возможно, разочарования.

Провидец бури повернулся к гололиту, возникшему над колонной у его плеча. В мерцающем облаке материализовалось лицо Хана.

– Значит, это была уловка? – спросил Есугэй, стараясь не показывать слишком явно свою радость.

– Флот? К сожалению нет. В твое отсутствие мы разделились. Что задержало тебя?

Есугэй улыбнулся и ответил: «вселенная».

Лушан вывел «Серповидную луну» из эпицентра сражения. Экипаж старался изо всех сил, чтобы удержать щиты в функциональном состоянии, оружейные системы были выведены из строя, но фрегат избежал гибели. Все больше кораблей Белых Шрамов проносились мимо них, устремляясь в бой и прикрывая отход.

– Этот корабль Сынов Гора, – сказал Хан. – Он союзник? Если он продолжит бой, то погибнет.

– Прошу, сделайте все возможное, чтобы защитить его, – обратился Есугэй. – На нем Железнорукий, который заслуживает жить, как бы это не разозлило его, и Саламандры. И все они будут снова сражаться.

Пока они говорили, корабли Гвардии Смерти начали отступление. Уступая в численности и скорости, эскортные корабли XIV Легиона начали перестраиваться в защитное оцепление, подготавливая условия для прорыва капитальных кораблей к точкам прыжка. Белые Шрамы последовали за ними, изводя, обстреливая, выплескивая всю накопившуюся ярость в ураган энергии лэнсов.

На миг образ Хана исказился – это «Буря мечей» дала очередной воистину страшный залп.

– По тебе скучали, творец погоды, – произнес примарх, а затем исчез.

Есугэй снова поклонился, глядя, как удаляется сферы битвы, по мере того, как «Убывающая луна» уходила все дальше. Окутанная пламенем собственных залпов «Буря мечей» неслась вперед, словно брошенное в сердце битвы копье.

И затем, наконец, за ней последовали лучшие силы Легиона, мчась сквозь пустоту, как хищные птицы в открытом небе.

 

23.

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться: