Общая характеристика эстетической концепции В.С. Соловьёва

 

Выдающийся философ-систематик Владимир Сергеевич Соловьёв развивал идеалистическую линию в русской эстетике. На формирование его воззрений существенное влияние оказали Платон, Августин, Шеллинг, Гегель, из русских авторов - старшие славянофилы, П.Д Юркевич, отчасти Ф.М. Достоевский. Как христианский мыслитель В.С. Соловьёв явился создателем мистической концепции мирового процесса, осуществляющегося в борьбе божественного начала с косной материей и направленного, в конечном счёте, на её полное одухотворение, которое означает тем самым конец всемирной истории. Этот процесс полагался как смысл природы и культуры, истины и любви, искусства и красоты.

Будучи философом, поэтом и литературным критиком, Соловьёв много сторонне подходил к проблемам искусства: его эстетика начинает с постулирования красоты как образа абсолютного «положительного всеединства», рассматривает конкретные проявления её в неорганической и органической природе и отдельных видах искусства и заканчивает анализом частных сторон художественной образности. Архитектонически эстетика являлась очень важной частью соловьёвской системы в целом, однако философ не успел создать специального эстетического сочинения, сравнимого по детальности разработки, например, с его трактатами по этике. Вместе с тем многочисленные критические выступления мыслителя представляют собой конкретизацию его основных эстетических положений, которые в общем виде сформулированы прежде всего в статьях «Красота в природе» (1889) и «Общий смысл искусства» (1890).

Таким образом, несмотря на отсутствие монументального труда по эстетике, исследователи творчества В. С. Соловьёва располагают достаточным фактологическим материалом, исходя из которого, мы можем судить об эстетических воззрениях мыслителя.

Предмет и метод эстетики определяется у Соловьёва рациональной структурой и «сверхразумным» содержанием его теософского «цельного знания». Квалифицируя всякое человеческое дело как принадлежащее двум мирам - небесному и земному - мыслитель под эстетикой понимал философскую теорию красоты и искусства, обозревавшую наличные явления своего предмета с точки зрения их трансцендентной сущности, которая необходима больше и глубже явлений. Не случайно в качестве эпиграфа своего главного эстетического сочинения «Красота в природе» он избрал принадлежащий Достоевскому афоризм «красота спасёт мир».

Обсуждение проблемы красоты смыкается у Соловьёва с его натурфилософией и философией истории. Отрицая зависимость прекрасного от полезного, формально соглашаясь с тем, что красота есть предмет бескорыстного созерцания, философ-идеалист содержательно определял красоту как «преображение материи чрез воплощение в ней другого, сверхматериального начала». Вместе с тоем, будучи телесной формой, в которой выражаются свобода и полнота содержания всеединой идеи, красота является её законченным воплощением и тем самым становится действенной силой, преображающей, а не отражающей только (в отличие от субъективной истины или добра) действительность. «Отсутствие красоты есть бессилие идеи», а осуществление её совпадает с идеальным перерождением космического и исторического бытия (в этом и выражается - в терминологии Соловьёва - «теургическая» роль красоты).

Проблема красоты решается, таким образом, вначале как теологическая, а затем как онтологическая: победа красоты над безобразием косного вещества оказывается финалом мировой драмы.

Соответственно такому подходу, красота в природе квалифицируется в эстетике Соловьёва как объективный естественно-исторический факт. Отправляясь в анализе природной красоты от низших неорганических ступеней в «порядке бытия», философ разбирает проявления прекрасного сначала в растительном мире, а затем у низших и высших животных. Разбор этот полемически направлен против Гегеля, Эдуарда Гартмана и некоторых других теоретиков, недооценивавших или искажавших, по мнению Соловьёва, «зиждительное» значение красоты.

С его точки зрения, физический свет - это «первичная реальность идеи в противоположности весовому веществу», поэтому свет является первым началом прекрасного в природе. Восходящая к Плотину мистификация света связана у Соловьёва с иерархическим различением ступеней природного существования, каждая из которых представляет собой арену борьбы «мирового художника» и тёмного хаоса. Так, красота алмаза, просветлённого солнечным лучом, рождается от внешнего (механического) взаимодействия света и материи. Более совершенным является внутренне единство материи и света - жизнь. Среди организмов особенно отличаются красотой видимых форм растения, поскольку растительное дарство оформляется, прежде всего, как пространственная видовая организация (цветы). Красота высших животных (олени, серны, тигры), напротив, проявляется активно - в стройной силе и гармонической подвижности частей.

В отличие от бессознательной красоты природы искусство, по мнению Соловьёва, есть осмысленное и свободное достижение красоты как цели. Философии искусства посвящены его статьи «О лирической поэзии» (1890), «Первый шаг к положительной истории» (1894), «Общий смысл искусства» (1890) и другие. В этих работах мыслитель развернул свои художественно-эстетические взгляды на широком фоне актуальных для последней трети XIX века общественных и литературных тем. Согласно его «теургическому» пониманию, искусство не воспроизводит и не повторяет природу (действительность), а продолжает художественное дело, начатое ею.

С этой точки зрения, Соловьёв решительно отрицал «искусство для искусства»: апологеты «эстетического сепаратизма» подменяют относительную специфику художественных средств абсолютной самостоятельностью художественной цели.

Более того, именно в признании искусства средством служения общей жизненной цели человечества философ видел первый шаг к положительной эстетике, в России сделанный Чернышевским. Разумеется, понятие «общей жизненной цели» у обоих мыслителей было противоположным. «И Чернышевский и Соловьёв были утопистами, но их утопии - с разным знаком…».

Поясним, что идея Чернышевского, изложенная им в диссертации «Эстетическое отношение искусства к действительности», касалась превосходства красоты природной над красотой, созданной в произведениях искусства. Основным аргументом в пользу этого тезиса была «естественность» природной красоты, которая создаётся непреднамеренно, она органична. Иначе говоря, Чернышевский (в отличие от немецкой классической эстетики) утверждал приоритет природы над искусством. В свою очередь, концепция Соловьёва предполагала рассмотрение искусства как некоего «продолжения» природного «творчества». Мыслитель подчёркивал именно творящий характер природы.

Неразделённость религиозного и художественного, выдвинутая как идеал, раскрывается у Соловьёва в следующем определении искусства: «всякое ощутительное изображение какого бы то ни было предмета и явления с точки зрения его окончательного состояния или в свете будущего мира есть художественное произведение». В этой формуле явственно проступают черты позднего соловьёвского эсхатологизма.

Искусство даёт частные и отрывочные проблески (предварения) будущей нетленной красоты; в этом смысле совершенные создания искусства как бы вырываются из хода времени.

Называя вслед за Гёте художественную красоту «только символом», Соловьёв вместе с тем утверждает реальную причастность к абсолюту индивидуальных её произведений.

«Теургическим» ореолом окружена у Соловьёва и художественно-морфологическая проблематика. Виды искусства классифицируются им по принципу пригодности (податливости) их материала для выражения идеального смысла. Музыка и отчасти чистая лирика, например, прямо выражают в звуках и словах «глубочайшие внутренние состояния, связывающие нас с подлинной сущностью вещей». Архитектура, скульптура, живопись делают тоже самое косвенно, формируя материю и побеждая тем самым её тяжесть.

Диалектика реальности и идеала лежит также в основе соловьёвского различения родов и жанров искусства и типов художественной образности. В качестве примера: древний эпос (греческий и индийский) заключает в себе бессознательное и смутное несоответствие всеобщего духовного идеала по-своему прекрасной, но не адекватной ему действительности. Напротив, трагедия есть уже драматическая форма осознания этой неадекватности, а комедия - «отрицательное предварение жизненной красоты через типичное изображение антиидеальной действительности в её самодовольстве». Поэзия вообще, с точки зрения Соловьёва, не способна представить идеального героя, пока такого героя нет в действительности. В отличие от неё изобразительные искусства имеют дело с положительными типами телесной красоты, поскольку таковая уже реализована в природе и истории. В целом же, по Соловьёву, и то и другое соответствует «истинному глубокому реализму», не исключающему идеальный смысл фактов в их эмпирических подробностях.

Видимая связь морфологических и методолгических разделов соловьёвской эстетики с шеллингианской и гегелевской традициями носит формальный характер. Дело в том, что налично существующие виды искусства расценивались русским философом лишь как первоначальный этап, обещающий в дальнейшем полную перестановку тех реально-идеальных отношений, которыми определяется специфика художественной деятельности. Это связано с его представлениям о конечной задаче искусства, призванного «воплотить абсолютный идеал не в одном воображении, а и в самом деле…». Художество в последнем счёте должно стать жизненной практикой.

Этот постулат мыслитель применял к анализу творчества и личного пути Пушкина. Лермонтова, Достоевского. С одной стороны, художник творит по непостижимому вдохновению, с другой - обязан запечатлеть свой гений во всей своей нравственной судьбе. Элементы платонизма сочетаются здесь с христианской идеализацией долга и любви (в этой связи говорится даже об истине «платоническо-христианского» мировоззрения) и дают начало его философии эроса, связанной с символическим образом «вечной Женственности», которым фактически и завершается его эстетика.

В целом, эстетическая система Соловьёва сложна и противоречива. Поскольку красота в себе и для себя составляет принадлежность божественного абсолюта, постольку его теория красоты и искусства носит спекулятивно-финалистский характер. В то же время она методологически плодотворно схватывает искусство и красоту в единстве их онтологической и этической, реальной и идеальной, действенной и созерцательной сторон и свидетельствует о глубине эстетического мышления философа.

Эта система во многом отражает двойственную консервативно-топическую позицию автора. В дальнейшем подобная двойственность явилась характерной чертой теории и практики русского символизма, идейным истоком которого в немалой степени послужила философия и поэзия В.С. Соловьёва.

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться: