Средства психологической характеристики действующих лиц

 

Для создания цельных, психологически полнокровных социальных типов Островский использует, прежде всего, их речевую характеристику.

Правда социального характера с необыкновенной яркостью проявляется у него в верности речевого выражения. Первым условием художественности в изображении того или иного типа он считает верную передачу его образа выражения, т. е. языка и даже склада речи, которым определяется самый тон роли.

Языку его действующих лиц чужда и социально-диалектная фотографичность, и та нарочито чрезмерная насыщенность характерными словечками, свойственными определенному общественно-бытовому кругу, которую Достоевский называл «эссенцией» и относил к разряду не художественной, а «вывескной, малярной» работы.

Типизируя речь своих персонажей как представителей социальных групп, Островский обращался ко всей совокупности ее средств: лексических, морфологических, фонетических, синтаксических и иных. Этим он достигал максимальной социально-бытовой колоритности. Его купцы, дворяне, чиновники, представители демократической интеллигенции, люди из народа говорят подлинным языком своей среды.

Островский, редкий знаток русского языка, заслуженно считается непревзойденным мастером социально-диалектной речи. Но он никогда не ограничивался лишь этой задачей. Он подчинял речевые средства раскрытию социальной и индивидуальной сущности действующих лиц своих пьес, раскрытию их психологических особенностей. В связи с этим в речи персонажей он усиливал, сгущал, подчеркивал именно те черты, которые способствовали наиболее яркому выражению их ведущих свойств.

Так оформился вульгарный, манерно-претенциозный стиль речи Робинзона, приказной тон «хозяина жизни» Вожеватова, притворно-простодушный и в то же время бескомпромиссный стиль Паратова, глубоко-эмоциональный, поэтический стиль речи Ларисы Огудаловой.

Усиливая комизм речи Робинзона, драматург дает своеобразную мозаику слов и выражений, грамматически и синтаксически неправильных («в ихнем», «пяток»), иностранных (смесь английского с французским) и реплик из театральных постановок.

Характеристика Робинзона довольно точно передана словами Паратова: «...Робинзон - натура выдержанная на заграничных винах ярославского производства».

Поэтичность Ларисы наиболее отчетливо проявляется образностью ее речи. Ее выражения, мысли всегда простые, ясные, предельно конкретные, весьма близки другим героиням Островского, например Катерине. Вспомним: «Меня так и манит за Волгу, в лес», «Меня манит скромная семейная жизнь, она мне кажется каким-то раем», «Как хорошо умереть... пока еще упрекнуть себя не в чем».

Привлекая уменьшительные суффиксы, повторения, вводные слова, и другие словесно-изобразительные средства, Островский придает речи Катерины лирическую задушевность и плавность.

Нет сомнения в том, что язык Ларисы нехарактерен для «барышень» времен Островского. Но именно эта нехарактерность и содействует пластической ощутимости образа. Речевой стиль Ларисы с особой убедительностью воссоздает глубоко психологический строй цельного решительного характера.

В диалогах пьесы Островского действующие лица затрагивают друг в друге именно те струны, которые наиболее наглядно раскрывают их характеры, ставят их в новые отношения, обостряют психологическую борьбу и продвигают действие вперед.

Вот вернувшись с прогулки по Волге, Лариса начинает решительный разговор с Паратовым. На этот разговор она получила неоспоримое право и недвусмысленными обещаниями Паратова, и тем, что она, отвечая на просьбу Паратова, вверяясь ему, бросила жениха чуть ли не накануне свадьбы. На благодарность Паратова за доставленное ее присутствием удовольствие и счастье, она произносит: «Нет, нет, Сергей Сергеич, вы мне фраз не говорите! Вы мне скажите только: что я - жена ваша или нет? »

В продолжающемся между Ларисой и Паратовым диалоге со всей полнотой раскрывается моральная чистота, благородство, цельность, принципиальность, прямота Ларисы и отрицательная сущность Паратова - жалкого раба рубля, холодного, расчетливого эгоиста.

Этот диалог-поединок не только до конца обнажил психологическую сущность каждого партнера, поставил их в совершенно новые отношения друг к другу, но и придал развитию действия пьесы коренной поворот. Лариса горько обманулась в Паратове. Она бесконечно одинока среди окружающих ее бездушных, жестоких людей, рассматривающих ее лишь как вещь, как товар. Что же ждет ее впереди?

Создавая речевые стили действующих лиц своей пьесы, Островский творчески преображал, домысливал речь их социальных прототипов, но с глубоким эстетическим тактом, соблюдая меру. Драматург не нарушал, не изменял речевого своеобразия определенного социального типа, а лишь художественно сгущал, подчеркивал его. Социальные прототипы Паратова, Кнурова, Хариты Игнатьевны Огудаловой, Ларисы пользовались именно теми речевыми средствами, к которым обратился писатель, но он их творчески обобщил и дал в более заостренной форме. Это же мы видим в речевом стиле любого иного персонажа.

В пьесе Островского своеобразно говорят не только представители различных классов, но и представители одного и того же класса - в силу их социально-групповых, типических и индивидуальных различий, а также и того времени, к которому они относятся. Так, например, язык купцов Большова («Свои люди - сочтемся! »), Гордея Торцова («Бедность не порок»), Тита Брускова («В чужом пиру похмелье»), Дикого («Гроза») резко отличается от языка промышленников Кнурова и Вожеватова. Для языка первых характерна просторечная основа, морфологическая и фонетическая неправильность, элементарность словосочетаний, а язык вторых - литературный. Но при этом для каждого из них свойственны индивидуальные речевые особенности.

Речь миллионера Кнурова, этого замкнувшегося в своей надменности «идола», крайне сдержанна, немногословна, бесстрастна, суха, почти лишена просторечности и образности. Речь Вожеватова, выражая присущую ему живость, более широкую связь с простыми людьми, отличается непосредственностью, обилием просторечных, образных выражений, поговорок, пословиц.

Речевые средства используются Островским не только для объемного выражения психологической сущности воспроизводимых им социальных характеров, но и для повышения сценичности пьес.

Кроме особенностей языка, Островский использует и манеру поведения своих персонажей, чтобы передать их психологическую характеристику.

Кнуров и Вожеватов - персонажи, представляющие вариации амплуа влюбленного богача (их можно сравнить, например, с Флором Федулычем или многими деловыми людьми из предыдущих и последующих пьес Островского), причем богача «нового», внешне цивилизованного, читающего иностранные газеты, потенциального поклонника театра или еще какого-нибудь вида искусства. Традиционное для этого типа противоречие между стремлением к настоящему чувству, тягой к прекрасному, благородному и рассудочным стремлением к выгоде, холодностью и рациональностью натуры говорит об отсутствии у таких людей способности к глубокому эмоциональному восприятию мира. Богатство, по Островскому, делая жизнь человека более легкой, одновременно лишает ее глубины и подлинности.

Кнуров («из крупных дельцов последнего времени, пожилой человек, с громадным состоянием; по костюму европеец») воплощает власть денег, спокойную, хладнокровную и необычайно расчетливую силу, представляет человека, чье богатство делает его как бы прирожденным хозяином жизни. Кнуров - настоящий делец, внешне наименее эмоциональный из всех героев, наиболее рационально понимает ситуацию и видит ее выгодность для себя. Его меньше других претендентов раздражает связь Ларисы с Карандышевым. Он понимает, что после того как брак с этим самозванцем приведет ее к разочарованию, можно будет безопасно овладеть ею с помощью денег, и он уже до свадьбы говорит с матерью Ларисы о своих видах на ее дочь после замужества.

В характере Кнурова показано сочетание любви, желания обладать с отсутствием душевного внимания к объекту страсти. Ценящий утонченность, изящество и поэтичность внутреннего мира Ларисы, Кнуров в минуту ее отчаяния прямо обращается к ней с предложением стать содержанкой, аргументируя свой поступок безвыходностью ее положения и тем, что никто не решится публично порицать ее («...я могу предложить вам такое громадное содержание, что самые злые критики чужой нрав-ствености должны будут замолчать и разинуть рты от удивления»). Это страсть, не способная преодолеть эгоизм самоуверенности и веру в расчет.

Молчание Кнурова - признак высокомерия и замкнутости. Заслоняясь газетой, он не подглядывает краешком глаза и не скрывает тем самым каких-либо чувств. Кнуров демонстрирует свое положение, закрывая возможность обращения к нему какого-нибудь человека, недостойного такой чести.

Паратов - персонаж психологически намного более примитивный, чем Лариса, Карандышев и даже Кнуров с Вожеватовым. Этот герой тесно связан с амплуа шикарного прожигателя жизни, красавца-мужчины, барина, оказывающегося в финале искателем приданого, претендентом на руку богатой невесты. Все его действия поданы Островским как некая поза. Маска стала второй натурой Паратова, при этом в нем легко сочетаются барская иррациональность (способность сорить деньгами, рискованное пари со стрельбой в любимую женщину и т.д.) и простой неприглядный расчет. Однако умение театрализовать, сделать эффектным и загадочным любой свой поступок, основанное на точном ощущении требований той маски богатого барина и одновременно «рокового героя», которую носит Паратов, дает ему способность даже откровенную низость преподнести как что-то необычайно благородное.

За эффектной позой Паратова ничего нет. Он пустое место, человек, ведущий эфемерное, иллюзорное существование, что хорошо понимают Кнуров и Вожеватов, противопоставленные ему как подлинные хозяева жизни. Например, они, люди по-настоящему богатые, пьют шампанское из чашек, чтобы не привлекать внимания, в то время как его, промотавшегося барина, встречают пушечными залпами и цыганским пением.

В разговоре с Паратовым Лариса легко угрожала ему самоубийством («Для несчастных людей много простора в божьем мире: вот сад, вот Волга. Здесь на каждом сучке удавиться можно, на Волге - выбирай любое место. Везде утопиться легко, если желания да сил достанет»), то теперь ее отношение к такому поступку меняется. И хотя выстрел Карандышева все-таки ставит точку в судьбе Ларисы, заменяя самоубийство убийством, ее отказ покончить с собой, парадоксальное желание жить тогда, когда «жить невозможно и незачем», внезапно, в самом конце действия поднимает проблему, совершенно чуждую смыслу всей пьесы.

Этот волнение живого существа, казалось бы решившегося на все перед ужасом смерти, ведет читательское внимание дальше роли Ларисы в сюжете «Бесприданницы» - к проблеме человеческой личности вообще, к сочетанию в ней силы и слабости. В этом основной момент психологизма.

Образ Ларисы оказывается шире просто вариации устойчивого амплуа, показывая его недостаточность, неспособность справиться, подчинить себе цельную и невероятно сложную человеческую личность. Для того чтобы соединить все элементы поведения героини, создать целостную картину ее внутреннего мира, необходимо понять сущность человека вообще. Именно ощущение абсолютно живой жизни, взятой во всей ее проблематичности и нерациональности, усиливает ощущение трагизма изображенной на сцене судьбы, враждебность холодного мира подлинно живому, одновременно слабому и мужественному человеческому сердцу, жаждущему любви и сострадания.

Таким образом, основными средствами психологической характеристики действующих лиц являются их речь (лексика, диалоги, монологи, интонации) и действия.

 

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: