Источники по истории Первой Камчатской экспедиции

В 1730 г. после окончания Первой Камчатской экспедиции Берингом были представлены отчетные материалы: вахтенный (шканечный) журнал бота «Св. Гавриил», Итоговая карта Первой Камчатской экспедиции, отчет о результатах деятельности экспедиции, «Каталог городам и знатным местам сибирским, положенным на карту...», «Табель, показующая растояния русскими верстами до городов и знатных мест...».

Кроме перечисленных документов, никаких других цельных источников, по которым можно судить о результатах плаваний бота «Св. Гавриил» во время Первой Камчатской экспедиции, не существует. На судне не было представителя Академии наук, который смог бы описать эти плавания, никто из членов экипажа корабля не вел никаких личных дневников. Первоочередное значение для освещения плаваний Беринга во время Первой Камчатской экспедиции имеет вахтенный журнал бота «Св. Гавриил».

На русские корабли XVIII-XIX вв., отправляющиеся в морские экспедиции, специальные экспедиционные журналы не выдавались - их заменяли вахтенные. Вахтенные журналы экспедиционных кораблей до начала XIX в. хранились как секретные документы и были недоступны даже ученым Академии наук. Именно поэтому многие открытия русских людей не стали достоянием мировой науки. Иностранные мореплаватели, плавая значительно позднее русских, давали уже открытым землям свои названия и, таким образом, увековечивали их.

В середине XIX в. обстановка изменилась и извлечения из вахтенных журналов даже стали публиковать в печати [Сопоцко, 1978б]. Однако это длилось недолго, и к концу XIX в. о вахтенных журналах как источниках научных знаний снова забыли. До сего времени не использованы для анализа плаваний русских морских экспедиций не только вахтенные журналы кораблей Беринга, но и многие другие журналы. В одном только РГАВМФ хранится более 100000 вахтенных журналов кораблей русского флота, из которых лишь два полностью использованы исследователями.

Как и другие вахтенные журналы, журнал бота «Св. Гавриил» в XVIII в. был засекречен. Академик Г. Ф. Миллер, первый историограф плавания Беринга, не был знаком с этим документом, когда в 1753-1758 гг. по поручению Петербургской академии наук составлял описание плаваний Первой Камчатской экспедиции. Известны воспроизведения ряда страниц журнала в XIX в., использование со значительными искажениями отдельных отрывков В.Н. Берхом [1823], Ф.П. Литке [1835], В.В. Вахтиным [1890]. Но в целом основной документ - вахтенный журнал бота «Св. Гавриил» - оставался малоизученным, что, несомненно, послужило одной из главных причин неполного, а в ряде случаев неверного описания плаваний, множества ошибок в анализе конкретных географических открытий 1728-1729 гг.

С 1890 г. до 1983 г. о вахтенном журнале экспедиции Беринга никаких публикаций не встречается. В историко-географической литературе сложилось мнение, что вахтенный журнал бота «Св. Гавриил» потерян. Некоторые исследователи даже высказывали сомнение, велся ли вообще вахтенный журнал во время плаваний Беринга в 1728-1729 гг.

Подлинный вахтенный журнал бота «Св. Гавриил» был обнаружен в 1973 г. в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота СССР (ныне РГА ВМФ) в Ленинграде А.А. Сопоцко [Сопоцко, 1975б; 1978а]. Вахтенный журнал в период плавания бота «Св. Гавриил» в 1728-1729 гг. заполнялся систематически, записи в нем делались ежечасно. Этот журнал добросовестно вели штурманы бота «Св. Гавриил» лейтенант А. Чириков и мичман П. Чаплин (рис. 2).

Некоторые исследователи высказывают мысль, что Беринг недооценивал тот факт, что его экспедиция была научной. Однако вахтенный журнал бота «Св. Гавриил» это мнение опровергает. Правила ведения вахтенных журналов требовали выполнять астрономические обсервации раз в сутки, записывая вычисленные широты и долготы с точностью до минуты. Беринг и его штурманы понимали, что их судно экспедиционное. Астрономические определения на корабле производились два, а иногда (когда позволяла метеообстановка) и три раза в сутки. Значения широт и долгот записывались в вахтенный журнал с точностью до сотой доли минуты. Пеленги (направления) на береговые ориентиры брали не в румбах (как это было принято в XVIII в.), а в градусах и записывали их показания с точностью до одной минуты. В XVIII в. время взятия пеленгов указывалось в часах, А. Чириков и П. Чаплин время пеленгования записывали в журнал с точностью до минуты.

Все наблюдения тщательно фиксировались в вахтенном журнале. За время плавания к Берингову проливу (1728 г.) и затем вдоль побережий Камчатки (1729 г.) командир корабля и его штурманы описывали побережье, ежесуточно совершая географические открытия. Опись производилась систематически, тщательно и добросовестно. В отдельные дни моряки пеленговали до 8 ориентиров. Записи пеленгов на виденные береговые объекты в вахтенном журнале настолько обстоятельны, что позволяют с достаточной точностью восстановить, какие географические открытия были сделаны.

Большинство из этих открытий оставались неизвестными, так же как и записи о плавании «Св. Гавриила» через пролив между Азией и Америкой.

Географические открытия и исследования всегда сопровождаются картографированием, поэтому карта - один из основных источников истории открытий. В материалах, касающихся Первой Камчатской экспедиции, упоминаются три карты, представленные Берингом.

О первой из них мы узнаем из протокола Конференции Академии наук от 17 января 1727 г., в котором говорится о рассмотрении Ж. Н. Делилем «карты о России капитана Беринга» [Гнучева, 1940, С.68]. Вторая карта, составленная В. Берингом и П. Чаплиным с изображением пути от Тобольска до Охотска, была послана из Охотска в июне 1727 г. [Греков, 1960, С.40]. Третья (итоговая) карта экспедиции была приложена к отчету Беринга.

О четвертой карте стало известно только в 1971 г. Подлинная карта В. Беринга и П. Чаплина по итогам экспедиции обнаружена А.И. Алексеевым в 1969 г. в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА), позднее она была опубликована А. В. Ефимовым [1971, С.244]. На этой карте приведены итоги Первой Камчатской экспедиции. Карта В. Беринга и П. Чаплина 1729 г. дала ценнейшие сведения о северо-восточной оконечности Сибири и легла в основу картографических работ, начиная с атласа И.К. Кириллова, и оказала огромное влияние на мировую картографию. Итоговая карта Первой Камчатской экспедиции стала известна исследователям в скором времени после окончания экспедиции. Этот документ доказывает, что во время Первой Камчатской экспедиции впервые было совершенно правильно положено на карту побережье северо-восточной Азии от устья р. Охота до м. Кекурный (п-ов Чукотский). Достаточно сравнить карту И. Гомана 1725 г. (см. рис. 1), отражающую достижения географической науки к началу Первой Камчатской экспедиции, с картой В. Беринга и П. Чаплина 1729 г. (рис. 3), чтобы убедиться, что Северо-Восток Азии впервые был исследован и нанесен на карту Берингом и его помощниками.

Итоговая карта Первой Камчатской экспедиции получила широкое распространение в России и за рубежом и была использована при составлении карт Ж.Н. Делилем (1731, 1733, 1750, 1752 гг.), И.К. Кирилловым (1733-1734 гг.), Ж. Дюгальдом (1735 г.), Ж. Б. Д'Анвилем (1737, 1753 гг.), И. Газиусом (1743г.), авторами Академического атласа (1745 г.), А.И. Чириковым (1746 г.), Г.Ф. Миллером (1754-1758 гг.) [Кушнарев, 1976, С.130-137]. На использовании Итоговой карты и вахтенного журнала основаны первые исторические карты плавания «Св. Гавриила», составленные А.И. Нагаевым [1767] и В.Н. Берхом [1823].

Береговая линия северо-восточной части Азиатского материка на Итоговой карте Первой Камчатской экспедиции и на современных картах во многом сходна. На карте показаны открытия, сделанные Берингом во время плавания 1728 г.: п-ова Озерной, Ильпинский, Олюторский, мысы Низкий, Камчатский, Опукинский и др. Хорошо показан Анадырский залив с его входными мысами Наварин и Чукотский. В этом заливе командир корабля и его штурман правильно нанесли зал. Креста, м. Фаддея, бух. Гавриила, м. Отвесный, бух. Преображения и др. Довольно точно на карте нанесены и очертания азиатских берегов к северу от Анадырского залива: мысы Чукотский, Кыгынин, Чаплина, бух. Ткачен и др.

На Итоговой карте показано, что Чукотский полуостров (его крайняя восточная точка - м. Дежнева) ни с какой землей не соединяется; в Беринговом проливе нанесены о-ва Диомида, правильно показан о. Св. Лаврентия. Огромные архипелаги, которые мы видим на Академических картах, на этой карте отсутствуют; правильно нанесены три северных Курильских острова, юго-восточное и юго-западное побережье Камчатки. Важным источником материалов об итоге плаваний является Генеральная карта Морской академии 1746 г., которая стала хорошо известна только в последние десятилетия. На карте Морской академии (рис. 4) северо-восточное побережье Азии от устья р. Охота до м. Кекурный положено по Итоговой карте Первой Камчатской экспедиции (см. рис. 3) и в целом довольно правильно подытожены достижения Первой и Второй Камчатских экспедиций.

Отчет Беринга Адмиралтейств-коллегий содержит очень краткое и схематичное описание работ экспедиции и, несомненно, является второстепенным источником, так же как и приложение к нему - «Каталог» и «Табель».

Существует ошибочное мнение, что Берингом, кроме отчета, в апреле 1730 г. была представлена в Адмиралтейств-коллегию еще и «Краткая реляция о Сибирской экспедиции...» [Греков, 1960, С.24]. Это недоразумение возникло потому, что подлинный отчет Беринга не имел названия и в копии отчета, снятого с подлинника, была сделана приписка: «Краткая реляция о Сибирской экспедиции...». Около ста лет со времени окончания экспедиции отчет Беринга полностью не публиковался. За это время отдельные авторы опубликовали в печати ряд извлечений как из подлинного отчета, так и из копии, давая указанному документу свои названия: краткий отчет, донесение, краткая реляция и т.п.. В. Беринг вместе с отчетом о результатах экспедиции представил в Адмиралтейств-коллегию еще и «Каталог городам и знатным местам Сибирским, положенным на карту, чрез которыя тракт имели, в какой ширине и длине оныя, а длина счисляется от Тоболска» [Экспедиция Беринга, 1941, с.57-68].

Кроме этих основных документов, имеются еще извлечения из вахтенного журнала бота «Св. Гавриил», письменные предложения Шпанберга и Чирикова и резолюция Беринга на эти предложения о дальнейшем плавании 13 августа 1728 г. Эти источники содержат в себе частичные сведения о Первой Камчатской экспедиции и не воспроизводят полной и объективной картины плаваний Беринга в 1728-1729 гг.

Необходимо учитывать, что ряд документов о плаваниях «Св. Гавриила» в 1728-1729 гг. не отражает истинного положения вещей. Это касается таких документов, как «Отчет о Камчатской экспедиции, составленный в Адмиралтейств-коллегии, 5 октября 1738 г.» [Экспедиция Беринга, 1941, С.85-120] и некоторых других. Такие документы требуют критического подхода, сопоставления с реальными фактами, другими документами и т. п.

Обзор документов и источников о плаваниях Беринга во время Первой Камчатской экспедиции показывает, что этим вопросом интересовались многие, но изучением и анализом основных документов - вахтенного журнала и карт - никто из исследователей основательно не занимался.

Одна из причин разного подхода к оценке Первой и Второй Камчатских экспедиций состоит в том, что о плаваниях Беринга во время этих экспедиций известно гораздо меньше, чем об экспедициях в целом [10]. О плавании В. Беринга в 1728 г. мы знаем лишь по сохранившимся немногочисленным источникам, которые не дают возможности полностью оценить его результаты. Отсутствие в распоряжении исследователей документов о плавании привело к тому, что оценка Камчатских экспедиций давалась не по результатам деятельности экспедиционных судов, а по источникам, раскрывающим подготовку к плаваниям.

Плавания Беринга занимали во всей экспедиции небольшой промежуток времени. Первая Камчатская экспедиция длилась 5 лет, а само плавание на боте «Св. Гавриил» - три месяца. Остальное время заняли подготовительные мероприятия: переход из Петербурга на Камчатку, заготовка провианта и строительных материалов, строительство кораблей, возвращение обратно.

Вторая Камчатская экспедиция длилась 10 лет, а само плавание пакетбота «Св. Петр» - шесть месяцев. Четыре года участники экспедиции добирались от Петербурга до Охотска через сибирские бездорожные таежные дебри; еще четыре года ушло на строительство экспедиционных кораблей, годных для плавания по океану, остальное время - плавание и возвращение в Петербург.

Вполне понятно, что за 4 года и девять месяцев было собрано гораздо больше источников, чем за 3 месяца; так же как за 9, 5 лет набралось документов значительно больше, чем за полгода.

Обзор источников по истории Камчатских экспедиций

Более чем за 250 лет накоплен значительный фонд фундаментальных исследований, обзоров, научных статей, публикаций о различных аспектах работы Первой и Второй Камчатских экспедиций и о великих русских географических открытиях в первой половине XVIII в.

Источники для истории Камчатских экспедиций довольно многочисленны. Они наиболее полно охарактеризованы А. И. Андреевым в «Обзоре материалов Первой и Второй Камчатских экспедиций» и в очерке «Труды и материалы академического отряда Второй Камчатской экспедиции» [Андреев, 1960, 1965].

Среди архивных источников значительное место занимают материалы текущего делопроизводства учреждений, связанных с подготовкой, организацией и проведением Камчатских экспедиций, в том числе переписка Беринга и других должностных лиц экспедиции с Верховным Тайным Советом, Сенатом, Адмиралтейств коллегией, Академией наук, Сибирским приказом, местными сибирскими канцеляриями. Чрезвычайно разнообразен характер документов: указы, должностные инструкции и другие официальные документы, рапорты и доношения, экстракты, отписки, ведомости, картографические материалы и т.п. Незначительная часть этих документов опубликована [Экспедиция Беринга, 1941] и использована учеными, но многие из них продолжают храниться в государственных архивах, главным образом в РГВИА, РГАДА, ААН. Часть документов хранится в РГАВМФ. Многие документы Камчатских экспедиций оставались в Тобольске, и судьба их до сего времени неизвестна.

В Российском государственном архиве Военно-Морского Флота документы о Камчатских экспедициях отложились преимущественно в архивных фондах Адмиралтейств-коллегии, В. Беринга, Н.Ф. Головина, Гидрографии, Воинской морской комиссии, Канцелярии Апраксина и Чернышева, Центрального картографического производства.

В фонде Адмиралтейств-коллегий хранятся материалы центрального военно-морского учреждения России 20-50-х гг. XVIII в. - Адмиралтейств-коллегии, касающиеся экспедиций первой и отчасти второй половины XVIII в. В фонде В. Беринга и Адмиралтейств коллегии сосредоточены прежде всего материалы обеих экспедиций Беринга. Часть документов хранится в фонде Н.Ф. Головина, который в годы Второй Камчатской экспедиции возглавлял Адмиралтейств-коллегию и находился в оживленной переписке со многими участниками этой экспедиции. В фондах РГАВМФ хранятся «Протоколы указам и инструкциям Сената и Адмиралтейств-коллегий кап. ком. Берингу...» (ф.216, оп.1, д.87, лл.1-286); «Журналы, отправленные капитаном Берингом с 12 февраля 1728 г. по 20 марта 1730 г.» (ф.216, оп.1, д.110, лл.1-211); «Протоколы рапортам, поданным кап. ком. Берингом в Адмиралтейств-коллегию за 1725-1727 гг.» (ф.216, оп.1, д.88); «Инструкция Сената кап. ком. Берингу...1738» (ф.216, оп.1, д.27); «Опись бумагам, делам и картам за 1732-1745 гг.» (ф.216, оп.1, д.105); «Журнал исходящих документов» (ф.216, оп.1, д.112); «Инвентарная опись дел капитан-командора Беринга» (ф.216, оп.1, д.118) и много других дел [Описание дел Архива Морского Министерства, Тт.5-10].

Фонд Военно-ученого архива Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) содержит главным образом картографические материалы о Камчатских экспедициях.

Много документов о подготовке к плаваниям Беринга, Чирикова и других участников Камчатских экспедиций хранится в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) в фондах Сената, Госархива, Миллера («портфели Миллера») и др. В этих фондах имеются «Дела о Камчатских экспедициях Беринга» (1725-1741 гг.)» (ф. 130, оп. 1, д. 34); «Об экспедициях Беринга (1725-1741 гг.)» (ф. 199, оп. 1, д. 3180); «Дела об участниках Второй Камчатской экспедиции Беринга...» (ф. 7, оп. 1, д. 9466) и др.

В Архиве Академии наук в фондах 3 и 21 хранятся дела, касающиеся Второй Камчатской экспедиции и ее участников; в фонде 3 хранятся рукописи, написанные Г.В. Стеллером.

Часть материалов Камчатских экспедиций хранится в других архивах: АВПР (фонд «Сибирских дел») и др. В работе использованы сведения о материалах, хранящихся в центральных архивах страны: РГАВМФ, ф. 216, оп. 1, дд. 1, 4, 14, 15, 20, 29, 34, 54, 87. 88, 110; ф.913, оп. 1, дд. 1, 2, 4, 5; РГВИА, ф. ВУА, дд. 20227, 20265, 20289, 23431, 23466, 23469, 23470. 23471. РГАДА, ф. 130, оп. 1, дд. 34, 36, 151, 192, 435; ф. «Сибирские дела», д. 1.

Многие архивные документы проливают свет на взаимоотношения Беринга с сибирскими властями, а также на непорядочные действия отдельных участников экспедиции, склонных к доносам, склочничеству и т. д.

Настойчиво требуя содействия от местных начальников, экспедиция становилась в очень трудные отношения с местными властями. Прежде всего появились нарекания на Беринга за вмешательство в не подлежащие якобы его ведению дела. Переписка по этому вопросу доходила до Сената. Число доносов с мест в адрес Беринга росло с каждым днем его пребывания в Якутске и Охотске. Следует назвать хотя бы часть дел по этому вопросу, хранящихся в РГАВМФ: «Об обвинении Скорняковым-Писаревым капитан-командора Беринга, капитана Шпанберга и Чирикова... 1737-1745 гг.», ф. 216, оп. 1, д. 29, л. 1-332; «О донесениях Скорнякова-Писарева на Беринга, Шпанберга и Чирикова... 1733-1753 гг.», ф. 216, оп. 1, д. 34, л. 1-269; «О пререканиях между Скорняковым-Писаревым и капитаном Шпанбергом... 1734-1737 гг.», ф. 216, оп. 1, д. 20, л. 1-595; «О рассмотрении жалоб и доносов на капитана Шпанберга и Чирикова... 1733-1737 гг.», ф. 216, оп. 1, д. 14, л. 1-132; «О производстве расследования жалоб лейтенанта Плаутина на кап. командора Беринга... 1735-1740 гг.». ф. 216, оп. 1, д. 15, л. 1-158; «Документы по следственной Камчатской комиссии.., 1740-1743 гг.», ф. 216, оп. 1, д. 54, л. 1-127.

Материалы о бесконечных доносах на Беринга и других руководителей экспедиции со стороны сибирских властей и отдельных участников экспедиции имеются и в других делах ф. 216 (дд. 58, 61, 62, 68, 69, 74 и др.). Каждое из этих дел по объему не меньше, чем перечисленные.

Эти доносы, как правило, не имеют никаких оснований, и большинство из них нельзя принимать во внимание, указанные материалы создают ложную и весьма неприглядную картину хода Камчатских экспедиций; они сыграли отрицательную роль при оценке Камчатских экспедиций и их руководителей: Беринга, Чирикова и др.

Многочисленные архивные источники в целом достаточно подробно и разносторонне раскрывают организационный и подготовительный периоды экспедиции. Число исторических источников, непосредственно касающихся плаваний на боте «Св. Гавриил» и пакетботе «Св. Петр», т. е. главного и конечного результата всей многолетней работы, весьма ограничено.

Диспропорция в составе и использовании опубликованных и архивных источников наложила глубокий отпечаток на аналитическую работу исследователей, большая часть которых давала научную оценку экспедициям по второстепенным источникам. По этой же причине в научную литературу проникло особенно много существенных ошибок, противоречивых мнений, тенденциозных оценок при описании плаваний экспедиций и анализе достоверности тех или иных русских географических открытий.

Оценка результатов Камчатских экспедиций правительственными органами

При изучении плаваний Беринга необходимо учитывать, что оценка результатов Первой и Второй Камчатских экспедиций со стороны часто сменявшихся правительственных кабинетов была необъективна.

Императрица Елизавета Петровна выступила против иностранцев, управлявших Россией при императрице Анне Иоанновне. Правительство Елизаветы Петровны было враждебно иностранцам, служившим на флоте, государственной службе или в Академии наук. Поскольку Беринг был иностранец, реакция против иностранцев распространилась и на него. Академик К.М. Бэр утверждает, что основная причина чрезмерной критики недостатков Беринга состоит в том, что он был иностранец, в этом же он обвиняет и А. П. Соколова [Бэр, 1849, с. 16].

В XVIII в. для опубликования результатов Камчатских экспедиций делалось очень мало. Императорский декрет от 23 сентября 1743 г. положил конец любым мероприятиям, связанным с научно-исследовательской деятельностью Камчатских экспедиций. В период правления Елизаветы ничего не предпринималось для публикации результатов обширных и дорогостоящих исследований, проведенных под руководством Беринга, или для упрочения репутации исследователей. Отчеты Беринга и его сотрудников, составившие гору рукописей, были похоронены в архивах мелких сибирских административных центров или в архивах Адмиралтейства. Лишь время от времени просачивались скудные и обычно неправильные известия, становившиеся достоянием широкой общественности.

Многие руководители Камчатских экспедиций умерли вскоре после ее окончания. В.И. Беринг умер еще до окончания экспедиции; А.И. Чирикова заставили ждать в Сибири четыре года, а затем он вернулся в столицу, чтобы предстать с отчетом, но через два года скончался.

Наряду со сменой правительств за время работы Камчатских экспедиций менялся и состав Адмиралтейств-коллегий, и среди ее членов с октября 1739 г. оказались лица, считавшие, что затраченные огромные средства не оправдываются той скромной пользой, которую принесла экспедиция до сих пор, что она работает очень медленно и т. д. Эти настроения существовали и в первые годы экспедиции, но только через пять лет они получили свое выражение в суждениях центрального государственного учреждения страны, в Кабинете.

К 1742 г. взгляды в правительственных кругах на значение Камчатских экспедиций совершенно изменились. А. И. Остерман был в ссылке, а Н. Ф. Головин, оставшийся во главе Адмиралтейств-коллегий, потерял прежнее влияние. Некоторые из врагов, приобретенные руководством экспедиции в Сибири и на Камчатке, были реабилитированы, возвращены из ссылки в Петербург и заняли высокие посты. Они, конечно, старались выставить экспедицию в черном цвете. В этом отношении характерна подробная записка, поданная в Сенат Г. Фиком, который свыше 10 лет находился в Якутии в ссылке. В ней он указывает на вред, приносимый экспедицией, на которую расходуется много средств и которая налагает непосильное бремя на местное население.

Появился также «Краткий экстракт о Камчатской экспедиции» без даты и указания фамилии автора, приписываемый Г.Г. Скорнякову-Писареву, в котором с большими искажениями подводятся итоги деятельности Первой и Второй Камчатских экспедиции и говорится о «разорении от Беринга с товарищи самаго лутчаго Сибирского края».

В РГАВМФ хранится несколько дел, начатых в результате доносов В. Казанцева, который все дела Второй Камчатской экспедиции преподносит в черном цвете. К их числу относится дело «О разборе пунктов бывшего капитан-поручика Казанцева об убыточности для государства экспедиции Беринга... 1736-1747гг.».

Сенат начал с конца 1742 г. настойчиво требовать от Адмиралтейств-коллегий сведений о деятельности экспедиций. Собранные данные показали, что результаты работ Камчатских экспедиции были весьма значительны. Несмотря на это, Сенат в докладе, представленном в сентябре 1743 г. императрице Елизавете Петровне, стал на сторону недоброжелателей экспедиции. К докладу был приложен упомянутый «Краткий экстракт».

Оценка результатов Камчатских экспедиций правительственными органами во времена Елизаветы Петровны была слишком близорука. История Камчатских экспедиций долгое время не привлекала к себе должного внимания.

При изучении Камчатских экспедиций Беринга важный материал содержат работы русских, советских и зарубежных историков и географов, в той или иной мере касающиеся проблемы плаваний Беринга во время этих экспедиций.

В описании плаваний кораблей Беринга наблюдается та же картина, о которой как о типической пишет А. Г. Тартаковский. «Очень часто при проведении исследования стираются грани между точно установленным и еще окончательно не выясненным или выясненным лишь в самых общих чертах и нуждающимся в дальнейшем обосновании. Знанию же, имеющему при данном состоянии науки предположительный характер, придается не свойственное ему значение неопровержимых истин, ...пробелы в фактических данных восполняются цепью его собственных умозаключений... малодостоверные и непроверенные сведения сосуществуют иногда на равных началах с истинным знанием. Иными словами, речь идет о логически несостоятельной подмене доказанного недоказанным. Именно с отсутствием должного уровня доказательности связан и потребительский подход к источнику...а в конечном счете, и нерешенность многих дискуссионных вопросов исторической науки» [Тартаковский, 1973, с. 55-56].

После окончания Первой Камчатской экспедиции Беринг представил в Адмиралтейств-коллегию документы о результатах работы экспедиции. Однако изучение основных документов (вахтенного журнала бота «Св. Гавриил» и Итоговой карты Первой Камчатской экспедиции) по неизвестным причинам сделано не было. В результате предварительного знакомства с документами о плавании Беринга был сделан вывод, что экспедиция Беринга доказала наличие Северо-Восточного прохода. На основании этого заключения было опубликовано краткое печатное сообщение о Первой Камчатской экспедиции в «Санкт-Петербургских ведомостях» от 16 марта 1730 г. В нем с достаточной определенностью говорилось, что Беринг дошел до 67°19' с.ш. «и тогда он изобрел, что тамо подлинно северо-восточный проезд имеется [13], таким образом, что из Лены, ежели бы в северной стране лед не препятствовал, водяным путем, до Камчатки и тако далее до Япона, Хины и Ост-Индии доехать возможно б было, а к тому же он и от тамошних жителей известился, что пред 50 или 60 летами некое судно из Лены к Камчатке прибыло» [Цит. по Сопоцко, 1983].

Сообщение Беринга надо считать первым в мире опубликованным в печати документом, утверждающим существование пролива между Северо-Востоком Азии и Северо-Западом Америки в результате фактического его прохода, осуществленного квалифицированными моряками, применявшими современные им научные методы наблюдения. В нем же передано и убеждение Беринга о возможности морского пути из Ледовитого океана в Тихий, базирующееся на бытовавших в Сибири известиях о походе 1648 г. Дежнева и Попова [15].

Сообщение об экспедиции Беринга было опубликовано в том же году и в копенгагенской газете «Муе Tidendег». Судя по содержанию этого сообщения в передаче П. Лауридсена, оно было сокращенным изложением заметки из «Санкт-Петербургских ведомостей». Эти газетные сведения стали достоянием образованного общества Европы.

Публикация в газете не могла появиться без ведома правительственных органов. Следовательно, мнение о том, что Беринг представил достаточные доказательства о наличии пролива между Азией и Америкой, было вначале распространено и в официальных кругах.

Кроме того, первоначальная положительная оценка результатов Первой Камчатской экспедиции со стороны официальных кругов усматривается и в том, что Адмиралтейств-коллегия и Сенат наградили Беринга и его помощников. Возвратившись из Первой Камчатской экспедиции в августе 1730 г., В.И. Беринг был по высочайшему повелению вне очереди произведен в капитан-командоры. Его помощники также получили повышения. М.П. Шпанберг получил звание капитана третьего ранга, А. И. Чириков - капитан-лейтенанта. Все они получили не очередное звание, а «за отличие». Кроме звания, Беринг «во уважение великой трудности и дальности экспедиции» по чину капитан-командора получил по представлению Адмиралтейств-коллегии двойное денежное вознаграждение, т.е. 1000 руб. [Берх, 1823, С.85]. Положительную оценку деятельности Беринга как начальника Первой Камчатской экспедиции следует видеть и в том, что в 1732 г. он был назначен начальником гораздо большей Второй Камчатской экспедиции.

После указанного сообщения в газетах, об открытии Берингова пролива о Первой Камчатской экспедиции в официальных кругах забыли. Экспедиционные материалы были погребены в архиве Адмиралтейства, где и оставались долгие годы практически недоступными для исследователей. В Западной Европе в течение 17 лет не появлялось никакой информации о Беринге, за исключением публикации в 1735 г. в Париже карты, составленной Берингом и Чаплиным в 1729 г.. Снова вопрос о результатах экспедиции 1725-1730 гг. был поднят в 1738 г. в связи с подготовкой ко Второй Камчатской экспедиции.

Повторная оценка результатам Первой Камчатской экспедиции выражена в ряде источников, в том числе и в документе, который называется так: «Отчет о Камчатской экспедиции, составленный в Адмиралтейств-коллегии, 5 октября 1738 г.» [Экспедиция Беринга, 1941, с. 85-120]. В отчете говорится, что Беринг во время Первой Камчатской экспедиции не выполнил возложенных на него задач, т.е. не доказал наличие пролива между Азией и Америкой. Составители отчета 1738 г. считают, что нельзя доверять документам, представленным Берингом. Причина этого, по их мнению, состоит в том, что экспедиция дошла только до 67° с.ш., а побережье от 67° с.ш. «он (Беринг) положил по прежним картам и по ведомостям, и тако о несоединении заподлинно утвердитца сумнительно и ненадежно...».

У сотрудников Адмиралтейств-коллегий, видимо, возникло сомнение, что «по прежним картам и по ведомостям» положено не только побережье к северу от 67° с.ш., но и южнее, от м. Дежнева до м. Чукотский. Второе обвинение, которое было предъявлено Берингу, состояло в том, что он не изучил возможности плавания в Северном Ледовитом океане от м. Дежнева до устьев Оби, Лены: «...к тому ж о пути подле земли морем от Оби реки до Лены и даляя будто частию подле того берега и невозможно, а о некоторых де местах и ничего неизвестно, и о том по тому ж утвердитца невозможно, ибо никаких достоверных не токмо карт, но и ведомостей нет» [Экспедиция Беринга, 1941, С.91].

Г. Ф. Миллер указывает, что Адмиралтейств-коллегия изменила свое мнение и поставила под сомнение существование Северо-Восточного прохода в 1736-1738 гг. [Миллер, 1758, с. 393]. Это соответствует времени составления отчета 1738 г.

Оба обвинения в адрес Беринга необоснованны. Оценка работы Первой Камчатской экспедиции в отчете 1738 г. была необъективной. Первая Камчатская экспедиция совершила великие географические открытия. Однако в отчете 1738 г. о результатах Первой Камчатской экспедиции указано всего на два географических открытия, сделанных участниками этой экспедиции: открытие 6 августа 1728 г. «малого залива» (бух. Преображения), а 16 августа 1728 г. - «острова» (один из о-вов Диомида).

Следует заметить, что Беринг в отчете, представленном в Адмиралтейств-коллегию 10 февраля 1730 г., слишком скромно перечисляет свои открытия, совершенные во время экспедиции.

В отчете Беринга перечислены те же географические открытия, о которых трактует отчет 1738 г.

Но Беринг представил в Адмиралтейств-коллегию в качестве доказательства своих открытий не только отчет, но и вахтенный журнал бота «Св. Гавриил» вместе с Итоговой картой 1729 г. По этим документам можно было составить более глубокое представление о результатах деятельности экспедиции.

Однако чиновники Адмиралтейств-коллегии, которые составляли доклад правительству о результатах Первой Камчатской экспедиции (отчет 1738 г.), не стали утруждать себя анализом вахтенного журнала бота «Св. Гавриил» и Итоговой карты Первой Камчатской экспедиции. Они почти дословно переписали отчет Беринга от 10 февраля 1730 г. и на этом свою работу по сбору материалов о результатах экспедиции закончили.

Адмиралтейств-коллегия, которая располагала картой и журналом Первой Камчатской экспедиции, анализа этих документов не сделала, и основные положительные результаты экспедиции 1725-1730 гг. не были опубликованы. Поэтому не должно вызывать удивления, что историки плаваний бота «Св Гавриил» (которые не имели в своем распоряжении даже полного текста отчета Беринга от 10 февраля 1730 г.) были далеки от истинного значения результатов Первой Камчатской экспедиции.

Литература XVIII в., посвященная описанию плаваний бота «Св. Гавриил» и пакетбота «Св. Петр», имеет весьма незначительную ценность, так как основные документы о плаваниях экспедиционных русских судов, как было отмечено выше, были в то время засекречены и недоступны исследователям [Гольденберг, 1966, С.131].

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: