Помогаем неудачникам выигрывать

Если бы правительство предоставило многомиллиардные субсидии производителям зажимов для бумаги, и им уда­лось бы получить столько же дополнительной прибыли за счет того, что правительство ограничило бы импорт более дешевых зажимов для бумаги, то, как вы можете догадать­ся, они были бы очень довольны состоянием своего бизне­са. Им было бы еще лучше, если бы субсидии от налогопла­тельщиков поступали бы в форме гарантированной мини­мальной цены на зажимы для бумаги, которая превышала бы стоимость их изготовления. А если бы это означало, что горы нереализованных зажимов для бумаги заполонят за­воды по всей стране, и правительству придется платить про­изводителям за то, чтобы они не делали больше зажимы для бумаги, то было бы еще лучше получать деньги за безделье.

Конечно, применять такую политику в отношении про­изводителей зажимов для бумаги было бы безумием. Од­нако большинство из нас считает, что в случае с фермера­ми, это имеет смысл.

Немногие осознают масштабы поддержки сельского хо­зяйства и его практически полной защиты от международ­ной конкуренции. В Европейском союзе прямые субсидии сельскому хозяйству от налогоплательщиков составляют примерно 60 млрд. евро в год, кроме того, фермеры полу­чают дополнительное скрытое финансирование от потребителей, в размере более чем 60 млрд. евро в год, потому что ограничения на импорт позволяют фермерам держать цены на треть выше мировых. Этих денег было бы доста­точно, чтобы купить для каждой из 45 млн. европейских коров билет первого класса на рейс вокруг света. В США размеры государственной поддержки равны 100 млрд. долл. в год, или примерно 370 долл. на человека. Общая сумма финансирования сельского хозяйства Организацией эконо­мического сотрудничества и развития (ОЭСР) равняется 300 млрд. долл. в год. Это больше, чем ВВП всей Африки. Эта сумма превышает ежегодные прибыли 25 крупнейших ми­ровых компаний, начиная с General Electric, Home Depot и кончая Philip Morris. Ни одна другая отрасль не финанси­руется в таких объемах. По сути, все прочие отрасли, вмес­те взятые, не получают такую государственную поддержку, как сельское хозяйство.

Не удивительно, что искусственно поднятые, поддержи­ваемые государством цены на сельскохозяйственные про­дукты, привели к перепроизводству — это довольно зако­номерный экономический результат. Рыночная цена любого продукта определяется стоимостью или соотношением спроса и предложения, но если правительство готово пла­тить по ценам выше рыночных, то производители будут по­ставлять продукции больше, чем потребители захотят ку­пить по такой высокой цене,

Результатом перепроизводства в сельском хозяйстве ста­новится избыток различных продовольственных товаров, начиная от овец и кончая сахарной свеклой. Например, по­головье овец в Великобритании до последней эпидемии ящура достигало 21 млн. овец, т. е. на трех человек прихо­дилась одна овца. В Новой Зеландии недавно полностью отменили финансирование овцеводов, но в стране соотно­шение овец и людей все равно было больше, чем 1: 1. Стра­ны Европейского союза больше не производят масло, общий вес которого превышает, суммарный вес населения Авст­рии, как это было в начале 1980-х годов, но это лишь потому, что по условиям Общей сельскохозяйственной полити­ки страны начали платить фермерам за то, чтобы они вмес­то производства слишком большого количества, не произ­водили вообще ничего.

Другими словами, сельское хозяйство, которое составля­ет 1% ВВП Великобритании и 3% — Италии (т. е. не так много) поглощает денежные субсидии, равные 38% от об­щего объема своей продукции в Европе. В США, где сред­ние прибыли выше, потому что фермерские хозяйства боль­ше и могут пользоваться преимуществами экономии от масштаба, сельское хозяйство все равно получает субсидии в размере 22%.

Из чьего кармана выплачиваются эти субсидии? Из на­шего, т. е. налогоплательщиков и покупателей продоволь­ствия. По сути, цены на продовольственные товары обла­гаются 25-35% налогом именно из-за государственных схем поддержки цен и ограничений импорта. Поясню: без спе­циальной протекционистской политики в отношении сель­ского хозяйства одна семья платила бы за бакалею не 100 долл., а 75-80 долл.

Так почему же фермеры постоянно жалуются» что они находятся на грани банкротства? И если многие из них дей­ствительно испытывают трудности, то, что нужно для того, чтобы поставить этих неудачников на ноги?

Ответ на первый вопрос состоит в том, что сельское хо­зяйство представляет собой сложный бизнес по одной про­стой причине: слишком много фермеров. Шахтеры, стале­вары и работники судостроительных верфей также прошли через этот мучительный опыт: в последние десятилетия их было слишком много. Кроме того, сельское хозяйство в США и Европейском союзе разделено на большие агробизнесы, которые процветают благодаря экономииот масштаба и огромным субсидиям, и небольшие фермы, которые не могу конкурировать на тех же условиях, несмотря на все субсидии. Крупные фермы не нуждаются в подаяниях, а не­большие фермы они не спасут.

Отрасли приходят в упадок из-за изменений спроса и предложения. С точки зрения предложения изменились сельскохозяйственные технологии, появились новые более интенсивные методы ведения хозяйства и новые более про­дуктивные сорта культур (генетически измененные: рань­ше — старым способом гибридизации, а в будущем — с применением высоких технологий). Увеличение продуктив­ности в сельском хозяйстве означает, что то же количество зерна или свинины или какой-нибудь другой продукции можно будет получить, затратив меньше усилий, меньше земли. Вот почему сейчас на земле в странах ОЭСР работа­ет лишь 1-5% населения, по сравнению с 25-50%, — в про­шлом веке. Кроме того, технический прогресс и сокращение затрат на перевозки привели к тому, что недорогие то­вары из других стран могут конкурировать с продукцией местных производителей — если им не мешают торговые ограничения.

С точки зрения спроса следует отметить, что в значитель­ной мере изменились вкусы потребителей. У покупателей по всему миру появились более разнообразные вкусы, они привыкли к тому, что почти все товары доступны круглый год. Немногим понравится идея есть только то, что выра­щено рядом с домом и в прилегающей местности, как пред­лагают некоторые защитники окружающей среды. В дово­енные годы даже бананы считались экзотической роскошью, а сейчас всевозможные тропические фрукты можно встре­тить повсюду. Приготовление суши превратилось в миро­вую отрасль, а модифицированная индийская кухня стала главной в Великобритании, для чего потребовался импорт специй и овощей. Разве кому-нибудь в Великобритании за­хочется вернуть печально известные национальные блюда из пережаренного мяса и вареной капусты? Или перестать есть бананы и лимоны? Думаю, что нет. Теперь потребите­ли привыкли к более разнообразным продуктам, несмотря на искусственно высокие цены на ввозимые продоволь­ственные товары.

Все эти изменения произошли на фоне слабой либера­лизации сельскохозяйственной торговли. В странах ОЭСР десятилетиями не смягчались ограничения на импорт сель­скохозяйственной продукций. Это было настоящим ябло­ком раздора для развивающихся стран, которые все упор­нее настаивали на том, чтобы либерализация торговли в будущем затронула и сельское хозяйство. Их протесты вы­нудили участников торговых переговоров, проходивших в рамках саммита ВТО в ноябре 2001 г. в Дохе, Катар, внести в список обсуждаемых вопросов тему о снижении уровня протекционизма. Споры по поводу продовольственной про­дукции разгораются часто, в особенности между США и Ев­ропейским союзом — двумя сторонами, правительства ко­торых больше всех используют политику протекционизма в отношении сельского хозяйства.

Спад в сельском хозяйстве Европы и Северной Амери­ки продолжается так долго из-за того, что в этих странах все еще высоки уровень государственной защиты от им­порта и потенциальные объемы внутреннего избыточно­го производства. Конечно, тому есть политические причи­ны. После Второй мировой войны принцип самообеспе­ченности продовольствием стал практически аксиомой, по крайней мере для голодавших сразу после 1945 г. европей­ских государств. Еда, кроме того, занимает важное место в культуре каждой страны. Это может быть вопрос разных вкусов, глубоких религиозных верований или обществен­ных ритуалов. И даже ресторанам McDonald's приходится приспосабливать свое меню к традициям разных стран.

Во всех странах фермеры являются еще и влиятельной политической силой, продвигающей свои интересы разны­ми методами, начиная с эмоционального шантажа при проведении различных кампаний и кончая сбрасыванием навоза на Елисейских полях. Небольшие объединения и фокус-группы часто являются самыми эффективными лоббистами, особенно если их символом на телевидении становятся симпатичные ягнята или золотые степи. Подоб­ные картины находят отклик в сердцах гораздо лучше, чем седовласый экономист в очках, где-то в облаках стучащий на компьютере. Так они добиваются большего успеха, по­тому что каждый искренне восхищается тем, как неболь­шие фермерские хозяйства пытаются сохранить наше сель­ское наследие, в то же время производя высококачествен­ную еду. Однако это не должно помешать нам понять, что прибыльное индустриальное сельское хозяйство совер­шенно не нуждается в налоговых поступлениях из нашего кармана.

Более того, государственные субсидии оказывают боль­шое влияние на фермеров, потому что эти преимущества не исчезают с появлением конкурентов. Если бы произво­дители зажимов для бумаг получали государственные суб­сидии, то в этот бизнес пришло бы много новых компаний, и они сбили бы цены. Но при более или менее постоянном количестве сельскохозяйственных угодий и фермеров, но­вичков в сельское хозяйство не привлечет даже щедрость налогоплательщиков.

Однако сложно поверить в то, что соответствующая государственная политика так мало изменилась за последние полвека. Рекомендации экономистов по сельскохозяйствен­ной политике 21 века просты, но радикальны. Либерализо­вать торговлю; отменить абсурдно огромные субсидии; и, если все-таки приходится обеспечивать работников сельс­кого хозяйства, пока они, как и все в стране, не привыкнут к коммерческой действительности, то выплачивать им суб­сидии с тем, чтобы они делали что-то, что на самом деле не­обходимо потребителям, например, управляли заповедни­ками или проводили занятия по гольфу.

На первом месте должна быть торговля. То, как эконо­мисты относятся к торговле, кажется большинству людей странным и нелогичным. Здравый смысл подсказывает, что экспорт лучше, чем импорт. Экономисты говорят, что это неверно: прибыли от международной торговли возникают благодаря возможности импортировать больше продукции по меньшим ценам. Здравый смысл гласит, что страны со­ревнуются между собой за увеличение объема экспорта. Эта же идея подкрепляется разнообразными «круглыми стола­ми» по вопросу конкуренции. Экономисты говорят, что от торговли выигрывают все страны, проигравших здесь не бывает. По сути, даже хорошо быть единственной страной, ослабляющей торговые ограничения, потому что при более дешевом импорте вырастет благосостояние потребителей. Если вам придется сравнивать страны «круглого стола», то критерием сравнения в лучшем случае будет что-то вроде дохода на душу населения или индекса развития человечес­кого потенциала.

Подобные противоречивые мнения возникают в резуль­тате того, что экономика все больше занимается вопросами благосостояния отдельных людей, а не, скажем, развития большой автомобильной индустрии или самых богатых в мире фермеров.

Как отметил в своей книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» (The Wealth of Nations) Адам Смит, было бы совершенно реально выращивать виноград в парниках и делать вполне приличное бургунское вино в Шотландии, но никто не видит смысла в запрете или об­ложении налогом ввоза в Великобританию вина из Фран­ции, потому что производить его дома была бы слишком дорого. Так что шотландцы экспортируют виски, а фран­цузы — вино.

Основной принцип международной торговли состоит в том, что страны должны экспортировать ту продукцию, в которой они обладают сравнительным преимуществом. Это еще одно из фундаментальных понятий экономики. Если стране А лучше удается делать обувь, а не одежду, а стране Б — одежду, а не обувь (даже если страна А делает и то, и дру­гое лучше страны Б), то страна А должна экспортировать обувь, а страна Б — одежду. Международная специализация гарантирует эффективность мирового производства и низ­кие цены, что выгодно для потребителей обеих стран.

Международная торговля — это просто средство для получения доступа к технологиям и ресурсам другой стра­ны в наиболее выгодном сочетании с вашими. Торговля — это практически беспроигрышная сделка для потребителей, т. е. для людей. Для нас с вами.

Конечно, внутренние производители продукции, в которой другие страны обладают сравнительным преимуще­ством, относятся к этому по-другому. Часто они говорят о том, что их отрасли для сохранения рабочих мест необхо­дима защита от «несправедливо» дешевого импорта, ведь они не могут снизить цены до уровня продукции, произве­денной в кустарных мастерских или выращенной на план­тациях за границей.

Однако именно дешевая рабочая сила, имеющаяся в больших количествах, и является сравнительным преиму­ществом многих развивающихся стран. Они должны специ­ализироваться на экспорте такой трудоемкой продукции, как ткани или свежие овощи, так же как богатые страны дол­жны специализироваться на продукции и услугах, требую­щих больших капиталовложений и квалификации. Если развивающиеся страны не разовьют свою экономику, они навсегда останутся на уровне доходов от дешевой рабочей силы. Им очень будет не хватать волшебной закономерно­сти: чем больше они экспортируют, тем быстрее растут, и тем быстрее в будущем поднимется уровень заработной платы.

Небольшие европейские страны, в которых мало земли и велика численность населения, конечно, не имеют срав­нительного преимущества в сельском хозяйстве. Совсем другое дело — выращивать хлеб в Северной Америке, но американцы и канадцы тоже получили бы больше прибы­ли, если бы условия импорта многих сельскохозяйственных продуктов были бы облегчены.

Если в промышленно развитых странах спор выигра­ют сторонники протекционизма, то они действительно со­хранят рабочие места на заводах и фермах, которые могли бы закрытья, но за это заплатит каждый потребитель, по­купающий их продукцию. Кроме того, это помешает со­зданию новых рабочих мест. Наложение ограничений на торговлю защищает одних граждан в ущерб другим. Из-за них поднимаются цены, люди покупают меньше това­ров, у потребителей остается меньше средств на другие расходы, а темпы роста экономики замедляются. Издерж­ки могут быть значительными — в зависимости о того, что именно защищают, но они обычно рассеяны и почти не­доступны простому взгляду, в то время как увидеть 5 тыс. рабочих мест, которые могут исчезнуть, если некая ком­пания обанкротится из-за конкуренции с иностранными коллегами, или небольшие фермы, которые пойдут ко дну, очень просто. Общие аргументы о преимуществах торговли и привле­кательности протекционизма можно применить к сельско­хозяйственной продукции, как и к любой другой. Замените сельскохозяйственные продукты, скажем, на виски и вино или на обувь и одежду, рассуждения останутся прежними. Чем зерно или масло отличаются от обуви или машин? Единственно возможным аргументом могла бы быть про­довольственная безопасность, но современный мир давно прошел стадию самообеспеченности продовольствием. Это было особенно важно для таких стран, как Англия, когда вражеские немецкие подводные лодки блокировали вход в порт. Но, кажется, подобная морская война вряд ли по­вторится.

Таким образом, фермеров надо отучать от государствен­ных ограничений на импорт. Мы бы меньше платили за наше продовольствие — это особо оценили бы семьи с низ­кими доходами, в которых затраты на продукты составля­ют половину их бюджета, — и могли бы больше тратить на услуги и продукцию, производимую в других странах. А как же прямые сельскохозяйственные субсидии? Почему фер­меры должны получать государственной помощи больше, чем все другие отрасли вместе взятые, особенно когда ти­пичный фермер — это обеспеченный бизнесмен, а не голо­дающий крестьянин?

Ответ — «нет», и не только потому, что эти средства мож­но использовать с большей пользой. Фиксированные цены вредят и самим фермерам. Они позволили сохранить неко­торые менее прибыльные фермы и обеспечили перепроиз­водство многих сельскохозяйственных продуктов. В своей отчаянной попытке получить прибыль в условиях гипер­конкуренции фермеры пришли к интенсивным способам ведения хозяйства, наносящим огромный ущерб окружаю­щей среде. В особенности, это касается Западной Европы, где не доступен эффект экономии от масштаба в его геогра­фическом понимании, которым пользуются фермы на Среднем Западе США и некоторых странах Латинской Аме­рики и Восточной Европы.

Безнадежный поиск новых конкурентных преимуществ в отрасли, где слишком большое количество производите­лей живут благодаря средствам налогоплательщиков, при­вел к усиленному использованию сильнодействующих хи­мических удобрений. Возможно, именно это стало причи­ной эпидемии коровьего бешенства (губчатой энцефалопатии), которое распространилось из-за того, что фермеры настояли на использовании дешевых кормов для скота. Спрос на такие корма был удовлетворен за счет изготовле­ния костной муки из инфицированных туш погибших овец. Аналогичным образом эпидемия ящура в Англии осложни­лась из-затого, что фермеры сгоняли тысячи животных со всей страны на централизованные оптовые базы и скотобой­ни и на другие фермы, чтобы их хозяева могли заявить, что у них большие стада, а значит, они могут рассчитывать на большие государственные субсидии.

Отмена субсидий для фермеров, безусловно, приведет к тому, что многие выйдут из агробизнеса. Но именно это и требуется.

Чтобы облегчить людям переходный период, связанный с бесконечной реструктуризацией отрасли, которая происходит сейчас в экономике, следует воспользоваться государ­ственными фондами. Поэтому нет сомнения в том, что на­логовые поступления, которые раньше использовали для поддержки фермеров, потребуются для того, чтобы убедить фермеров по-другому использовать свои земли или, напри­мер, продать их лесничествам и национальным паркам, а также для того, чтобы организовать переобучение тех, кого затронут эти изменения, и помочь им найти другую рабо­ту. Цены на землю упадут сразу после отмены субсидий, и, возможно, благодаря этому станет выгодно выплачивать одноразовую компенсацию, хотя бы просто в качестве по­литического хода. Правительства, возможно, захотят фи­нансировать различные мероприятия в сельской местнос­ти — например, сохранение дикой природы по экологичес­ким соображениям. Безусловно, при использовании госу­дарственных фондов будут совершены ошибки, но они бу­дут гораздо менее дорогостоящими.

Есть надежда, что фермеры и другие покупатели земли займутся действительно прибыльным бизнесом, а не будут просто «доить» государство. Другими словами, сельскую местность будут использовать для таких видов деятельнос­ти, которые связаны с предпочтениями людей и за которые они будут готовы платить деньги. Доля туризма в ВВП, по­мимо всего прочего, превышает долю сельского хозяйства (в Великобритании это более 6%, по сравнению с 1% сельс­кого хозяйства) и продолжает быстро расти.

В итоге, если вы считаете, что сельское хозяйство нуж­дается в такой серьезной финансовой поддержке от налого­плательщиков и потребителей, в то время как производство стали, судостроение или горная промышленность нуждают­ся в меньшей поддержке, вам придется привести неэконо­мические аргументы для того, чтобы отстоять свое мнение. Национальная безопасность здесь вряд ли подойдет, пото­му что многие страны позволили себе потерять накоплен­ный запас знаний в судостроении, и, если в будущем им по­требуется новый военный корабль, им придется покупать его у других государств. (Двадцать лет назад сами фермеры не слишком поддерживали закат горной промышленности или судостроительной отрасли.)

В заключение хочу сказать, что дальнейшая поддержка фермеров сводится к банальному удовлетворению интере­сов определенной группы. И к незнанию. Немногие пони­мают, насколько поднимается цена на выращенное ими про­довольствие из-за сельскохозяйственных субсидий. Разве нам и правда так приятно платить фермерам за наши про­дукты на треть больше их реальной цены? Подумайте, что­бы вы сделали с 25-50 долл. в неделю. Посмотрим, измени­те ли вы свое мнение относительно того, насколько велики должны быть субсидии сельскому хозяйству.

 

Часть II

 

Зачем нужны правительства

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. БЕЗОСТАНОВОЧНЫЕ ЯВЛЯЮТСЯ ЕДИНСТВЕННЫМИ НЕУДАЧНИКАМИ
2. Продовольственные «войны»: помогаем неудачникам выигрывать