Глава 20. ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО В XVII в.

⇐ ПредыдущаяСтр 40 из 46Следующая ⇒

Православие в XVII в. оставалось религиозной и духовной основой русского общества, определяло разные стороны бытия от государственной идеологии до семейного быта, проникая в повседневную жизнь и боярина, и посадского человека, и крестьянина. Церковь являлась важнейшим институтом феодального общества.

Во главе русской церкви с 1589 г. стоял патриарх. Первыми патриархами в России были Иов (1589—1605), Игнатий (1605—1606) и Гермоген (1606—1612). С 1619 по 1633 г. русскую церковь возглавлял Филарет, с 1634 по 1640 г. — Иоасаф I, с 1642 по 1652 г. — Иосиф, с 1652 по 1658 г. — Никон, с 1667 по 1672 г. — Иоасаф II, с 1672 по 1673 г. — Питирим, с 1674 по 1690 г. — Иоаким, с 1690 по 1700 г. — Адриан. В подчинении патриарха находились митрополиты, архиепископы, епископы, черное (монахи) и сельское и городское белое духовенство. Приходское духовенство по своему экономическому положению было близко к своим прихожанам, основным источником доходов была земля, которую приходилось обрабатывать своими силами. Священники находились в зависимости от епархиальных властей, которым были обязаны платить ежегодные налоги с прихода. Патриарх, монастыри и митрополичьи (епископские) кафедры имели обширные земельные владения, населенные крепостными крестьянами, отбывавшими разные виды повинностей (натуральные, отработочные и денежные) в пользу своих владельцев.

Светская власть пыталась регулировать рост церковного землевладения. Постановления церковных соборов 1580 и 1584 гг. ограничивали рост церковного землевладения, запрещая приобретать, принимать в заклад и получать «на помин души» родовые и выслуженные вотчины светских феодалов. Но сама государственная власть постоянно нарушала эти постановления, давала земельные вклады в монастыри. Церковное землевладение, хотя и гораздо медленнее, чем раньше, но продолжало расти. После Смутного времени правительство Михаила Романова, озабоченное пополнением казны и наделением землей дворянства, тем не менее поначалу подтвердило жалованные грамоты монастырям. Но в 1619 г. был создан Сыскной приказ, который производил пересмотр всех жалованных грамот и новое подтверждение их от имени царя Михаила Федоровича. Правительство не затронуло земельных владений церкви, но ограничило несколько податной иммунитет. Население монастырских и архиерейских вотчин теперь не освобождалось от таких важных прямых налогов, как ямские и стрелецкие деньги, а также от городового и острожного дела. С церковных владений позднее стали собирать и «полоняничные» деньги, даточных людей или деньги на них; отныне при необходимости производились сборы на военные нужды.

Церковь сохраняла ряд феодальных привилегий, придававших ей определенную независимость от светской власти. Так, само духовенство и зависимые от него люди подлежали суду церкви по всем гражданским и уголовным делам, кроме «разбойных и татиных». Одной из важнейших привилегий церкви было право иметь своих служилых людей. Дворяне и дети боярские занимались управлением церковными имениями и судом. Патриаршие и архиерейские служилые люди получали соответствующее жалованье и земельное испомещение (от 100 до 500 четвертей). Патриарх имел свои приказы, своеобразные аналоги государственным царским учреждениям. Важным центром патриаршего управления был Разряд — приказ, который ведал патриаршими служилыми людьми, определял им денежное и поместное содержание, следил за отбыванием военной повинности с патриарших земель. В этом приказе было объединено все церковное управление, ему подчинялись местные церковные органы, он был во главе судебной системы. Приказы, аналогичные патриаршим, были и у некоторых архиереев. Крупные монастыри имели царские жалованные грамоты, освобождавшие их от платы налогов в архиерейскую казну и архиерейского суда и передававшие их суду царя, а точнее — Приказу Большого Дворца.

Судебная функция оставалась важнейшей прерогативой церкви. Ее юрисдикция касалась всего населения России по так называемым духовным делам. Эти дела включали преступления против религии и церкви, а также все гражданские дела, касающиеся семьи и брака.

Патриарх Филарет как государственный и церковный деятель. Начало укрепления русской церкви после Смугь* связано с именем патриарха Филарета (в миру Федор Ншрггич Романов). Он был не только отцом первого представителя династии Романовых, но и главой русской церкви и политическим деятелем. Двоюродный брат царя Федора Иоанновича Федор Никитич Романов родился около 1556 г., чин боярина он получил в 1587 г., а в 1593 г. стал псковским наместником. Еще при жизни царя Федора Иоанновича Федор Никитич стал реальным конкурентом в борьбе за власть с Борисом Годуновым. В 1600 г. Федор Романов с братьями был обвинен в попытке отравления царя Бориса, а в 1601 г. был пострижен в монахи под именем Филарета. Под именем старицы Марфы была пострижена и его жена Ксения. При Лжедмитрии I Филарет стал митрополитом Ростовским и Ярославским, а в октябре 1608 г. после разгрома Ростова был захвачен «тушинцами» и оказался в лагере Лжедмитрия II, который сделал его патриархом в подвластных ему землях и городах. После падения Василия Шуйского Филарет оказался среди руководителей Великого посольства к Сигизмунду III, а затем фактически находился в польском плену до Деулинского перемирия. 14 июня 1619 г. митрополит Филарет был торжественно встречен в Москве, а 24 июня 1619 г. поставлен на патриаршество Иерусалимским патриархом Феофаном. Патриарху Филарету был присвоен, как и царю, титул «великого государя». В России сложилась ситуация, когда власть оказалась в руках двух соправителей — отца-патриарха и сына-царя. Патриарх Филарет с его жизненным опытом, умом и энергией играл в этом союзе ведущую роль, Михаил Федорович, даже если бы и захотел, вряд лй мог бы противостоять своему отцу. Это отмечают и современники, писавшие что Филарет «божественное писание отчасти разумел, нравом опальчив и мнителен, а владетелен таков был, яко и самому царю бояться его; бояр же всякого чина людей царского синклита зело томляше заключениями... и иными наказаниями; до духовного же чину милостлив был и не сребролюбив, всякими же царскими делами и ратными владел».

Во внешней политике правительства Филарета важнейшей задачей стала проблема возвращения Смоленска. Экономическое положение церкви в годы патриаршества Филарета неуклонно укреплялось. В 1622 г. был принят указ о закреплении за монастырями вотчин, купленных и данных им после 1580 г., но не позднее 1613 г. Вотчины, данные после этого срока, выкупались царской казной. В 1628 г. специальным указом был снят запрет на покупку вотчин. По приговору 1619 г. посадские люди, ушедшие из белых слобод, принадлежавших в том числе и монастырям, подлежали возвращению. Определенные льготы по налогообложению получили некоторые монастыри, пострадавшие в годы Смуты (например, Соловецкий монастырь). В 1625 г. Филарет получил несудимую грамоту на патриаршии владения, что означало исключительное право суда по всем делам, кроме тяжких уголовных преступлений, которому подлежало духовенство и все население патриарших вотчин. Функции управления ими при Филарете были возложены на вновь образованные патриаршие приказы — Дворцовый, Казенный и Разрядный. Не следует видеть в этом стремление к усилению самостоятельности церкви. Напротив, деятельность патриарха была направлена на то, чтобы создать единую систему управления, усиливающую царскую власть и государство.

Среди церковных дел, с которыми пришлось разбираться патриарху Филарету, было дело о книжных исправлениях, произведенных архимандритом Троице-Сергиева монастыря Дионисием Зобниновским (тем самым человеком, который руководил героической обороной монастыря), старцем Арсением Глухим и священником Иваном Наседкой. Им было поручено сверить русский текст Требника и других книг с греческими образцами и исправить погрешности в русских книгах. Ими и были выявлены ошибки в церковных книгах. Так, в чине великого освящения воды в молитве: «...и освети воду сию Духом Твоим святым» прибавлялось еще — «и огнем». Это прибавление было справщиками устранено с подробными обоснованиями. Однако Крутицкий митрополит Иона и его сторонники обвинили справщиков в еретичестве и подвергли церковным наказаниям. Патриарх Филарет на Церковном соборе после всестороннего рассмотрения оправдал архимандрита Дионисия и его сотрудников. В решении этого вопроса Филарет проявил большую осторожность. Не обладая фундаментальным богословским образованием, он передал рассмотрение спорного вопроса Иерусалимскому и Александрийскому патриархам. Последние не спешили с ответом. И только в 1625 году, заручившись их поддержкой, Филарет приказал вымарать в русских книгах фразу «и огнем».

В церковном вопросе о принятии в православие бывших католиков и униатов (повторном крещении), а также в разрешении ситуации, как поступать с православными из Белоруссии, Литвы, Малороссии и Польши, Филарет проявил себя решительным борцом против «латинства». Почти восьмилетнее пребывание его в польском плену сделало Филарета ярым противником польского влияния в любой форме.

Церковная деятельность патриарха Филарета была направлена и против пережитков язычества (игрищ и колядования), которые подрывали авторитет церкви. В 1629 г. Филарет издал указ, чтобы «с кобылками не ходити и на игрища мирские люди не сходились, тем бы смуты православным крестьянам не было». Неповиновение означало царскую опалу и наказание от церковных властей.

Большое внимание в годы патриаршества Филарета уделялось книжному делу; при нем было издано богослужебных книг больше, чем за всю предшествующую историю книгопечатания. Некоторые издания вызвали споры среди книжников из патриаршего окружения. В 1626 г. был напечатан Катехизис литовского протопопа Лаврентия Зизания (его брат Стефан был известным борцом против унии и католицизма в Вильно). «Прение» с игуменом Ильей и книжным справщиком Григорием Анисимовым показало арианские заблуждения, антитринитарную сущность воззрений Лаврентия Зизания. Его Катехизис был отвергнут, а напечатанные экземпляры сожжены. Такая же судьба постигла и «Евангелие учительное» монаха из Киева Кирилла Транквиллиона, в котором московские ревнители старины, вслед за киевскими, усмотрели еретические «уклонения». По указу царя и патриарха в 1628 г. был введен запрет на ввоз в Россию книг «литовской печати» (типографий Львовской, Виленской, Супрасльской и др.) и проведена конфискация их у церквей и населения. При патриархе Филарете уже обозначились будущие противоречия и богословские споры середины столетия.

Филарет действовал в первую очередь как политический деятель, в интересах государства и династии Романовых, укрепляя церковь как часть государственного механизма. Но ему не удалось преодолеть рост антицерковных настроений и религиозного индифферентизма, проникших в разные слои общества еще в Смутное время. Так, с критикой религиозных обрядов и догм выступал князь Иван Хворостинин, дважды наказанный за это ссылкой в монастыри. К 30-м гг. относятся сведения о монахе Капитоне и его последователях, в основном из крестьянской среды, которые проповедовали приход в мир Антихриста и скорый конец света. Они отрицали православную церковь и ее таинства, призывали к уходу от мира, считали аскезу (вплоть до самоубийства) единственным способом приобщения к Богу и путем спасения. В XVII в. появляется секта «хлыстов», которые также не признавали церкви, обрядов и духовенства. По их учению «второе пришествие» уже свершилось: их общины («корабли») — ячейки «царства Божия»; Христос, Богородица, апостолы провозглашались ими из своей среды. Хлыстовщине характерно было противопоставление духа и плоти, отрицание внешнего материального мира как мира Антихриста, умерщвление плоти, углубление в самого себя. Мистико-дуалистическая секта «хлыстов» имела своих сторонников среди зажиточного крестьянства и купечества.

Внутренняя жизнь церкви в 30—40-е гг. XVII в. Вопрос об исправлении церковных книг и обрядов. Падение авторитета церкви осознавалось и некоторыми представителями духовенства. В 1636 г. девять нижегородских священников подали патриарху Иоасафу грамоту, в которой указывалось на церковные беспорядки и предлагались способы их исправления. Челобитчики обличали духовенство в невежестве и пьянстве, что, по их мнению, являлось основной причиной того, что службы велись без соблюдения правил и устава. Во время службы в целях ее сокращения читали и пели одновременно на несколько голосов, поэтому в церкви царил невообразимый шум, что вело к дальнейшему падению благочестия в народе. Священники считали, что пережитки язычества, пьянство; безнравственность являлись результатом отсутствия христианского воспитания среди прихожан, которое они должны были получать во время литургии. Примечательно, что призыв к переменам в церковной жизни, обращенный к епископату, шел от провинциального приходского духовенства. Патриархом Иоасафом I в ответ на эту челобитную была разослана «память», в которой священникам указывалось на необходимость более внимательно относиться к церковной службе, литургию служить на два-три голоса.

В годы патриаршества Филарета и его ближайших преемников продолжалось развитие печатного дела: в 1620— 1640-х гг. московским Печатным двором было выпущено 190 изданий церковных книг. Тематика изданий расширилась, печатались не только богослужебные книги. Сложился и круг активных сотрудников, работавших на этом поприще: священник Иван Наседка, монах Арсений Глухой, протопоп Михаил Рогов, Шестак Мартемьянов, Захарий Афанасьев, инок Савватий. В 1640 г. вышло первое издание трудов Иоанна Златоуста «Маргарит». В развитии религиозных настроений, особенно эсхатологических ожиданий, большую роль сыграло издание «Сборника» 1644 г., известного под названием «Кирилловой книги». «Сборник» включал многочисленные статьи западнорусских и московских авторов, направленные в защиту православного учения от католичества и протестантизма. В сборнике развивалась тема критических дат в истории церкви, в том числе назывался и 1666 г. как время приближающегося церковного кризиса, который может увенчаться победой Антихриста.

Религиозные разногласия приобретали иногда политический резонанс. Именно религиозные споры помешали заключению брака царевны Ирины Михайловны с протестантом датским принцем Вальдемаром в 1644 г. Спор между пастором М. Фильхабером и русскими защитниками православия закончился полным разногласием сторон. Православные богословы были обвинены в незнании Священного Писания, греческого и латинского языков и вообще в недостатке образования. Не принимая подобных обвинений по существу, церковные и светские власти вынуждены были признать, что России необходимо глубокое усвоение православной греческой культуры, что невозможно без создания учебных заведений разного уровня.

В середине 40-х гг. в Москве образовался кружок «ревнителей благочестия», или «боголюбцев», во главе с царским духовником, настоятелем кремлевского Благовещенского собора протопопом Стефаном Вонифатьевым. Среди «ревнителей благочестия» оказались лица духовные и светские, столичные и провинциальные. Из московских членов кружка наиболее видными были окольничий Ф. М. Ртищев, архимандрит Новоспасского монастыря Никон, протопоп Казанского собора Иван Неронов, дьякон кремлевского Благовещенского собора Федор. Из провинциальных «боголюбцев» выделялись протопопы Аввакум из Юрьевца Поволжского, Даниил из Костромы, Лазарь из Романова, Логгин из Мурома. Молодой царь Алексей Михайлович, находившийся под большим влиянием Стефана Вонифатьева, явно благоволил «ревнителям». Их церковная программа имела своей целью упрочение православных ценностей (единогласие, литургическое единообразие, церковная проповедь, исправление ошибок и разночтений в книгах), борьбу с языческими обычаями, повышение религиозно-нравственного уровня как черного и белого духовенства, так и прихожан за счет оцерковления всех сторон жизни. Эти идеи они рассматривали сквозь призму особой роли и ответственности Москвы за судьбы православия в соответствии с представлениями о Москве как Третьем Риме.

Патриарх Никон. Начало церковной реформы. Среди «боголюбцев» были сильные личности, истинные подвижники, способные за идею идти до конца. Одной из таких ярких фигур был будущий патриарх Никон. Его путь к патриаршей кафедре — удивительное переплетение случайностей и закономерностей. Никон (в миру Никита Минич) родился в 1605 г. в селе Вельдеманове в крестьянской семье. Рано узнав горечь сиротства, проведя отроческие годы в Макарьевом Желтоводском монастыре, он стал священником вначале в нижегородских местах, а с 1627 г. в Москве. Потеряв троих малолетних детей, он решил уйти из мира. Уговорив и жену постричься в монастырь, он отправился в Анзерский скит, расположенный на Белом море, близ Соловецкого монастыря. Здесь в тридцать лет он принял постриг. Наставником Никона стал старец Елиазар, известный своей суровостью подвижник, от которого Никон в 1639 г. уйдет и найдет новое пристанище около небольшого Кожеозерского монастыря. Вначале он будет вести жизнь пустынника на острове, а в 1643 г. станет во главе этой обители. Когда Никон в 1646 г. по монастырским делам приехал в Москву, он близко познакомился с Вонифатьевым и другими «ревнителями благочестия», их программу он принял целиком. Его ум, энергия, взгляды на роль церкви и пастыря произвели сильное впечатление на юного царя, который способствовал поставлению Никона архимандритом придворной обители Романовых Новоспасского монастыря, одного из самых почитаемых в Москве. С этого времени Никон вступил на стезю учительства и наставничества в миру, что наиболее полно отвечало его характеру, темпераменту и желаниям. Дальнейшее восхождение по ступеням церковной иерархии будет стремительным: в 1649 г. он станет Новгородским митрополитом, а в 1652 г. «собинный друг» самого царя будет избран патриархом.

Никон относится к тем историческим фигурам, о которых невозможно писать беспристрастно. Таким примером может служить характеристика, данная Никону историком церкви Георгием Флоровским: «Никон принадлежит к числу тех странных людей, у которых словно нет лица, но только темперамент. А вместо лица идея или программа. Вся личная тайна Никона в его темпераменте. И отсюда всегдашняя узость его горизонта. У него не бьио не только исторической прозорливости, но часто даже простой житейской чуткости и осмотрительности. Но в'нем была историческая воля...» В. О. Ключевский оценивал Никона иначе: «... это — довольно сложный характер. В спокойное время, в ежедневном обиходе он был тяжел, капризен, вспыльчив и властолюбив, больше всего самолюбив. Он умел производить громадное нравственное впечатление. По своим умственным и нравственным силам он был большой делец, желавший и способный делать большие дела, но только большие...»

Во второй половине 40-х гг. были заложены основы разногласий, впоследствии потрясших разные слои русского общества. Поставив на церковном соборе 1649 г. вопрос о введении единогласия, Вонифатьев и его сторонники потерпели поражение. Не только патриарх Иосиф и большинство епископата, но и приходское духовенство опасались введения единогласия, считая, что эта мера оттолкнет верующих от церкви. С точки зрения современников, тому были причины. В записках дьякона Павла, сына Антиохийского патриарха, долгое время жившего в России, отмечалось, что патриаршие богослужения продолжались до семи часов кряду, выстоять их физически было невозможно. Такая служба, которая и в будний день занимала несколько часов в церкви, не считая чтения молитв дома, вряд ли могла быть доступна простым прихожанам, занятым заботой о хлебе насущном.

Используя свое влияние на Алексея Михайловича, «боголюбцы» добились от царя и патриарха ряда строгих указов, в которых обличалось скоморошество и другие «богомерзкие игры», запрещалось работать в воскресные и праздничные дни, требовалось неукоснительно соблюдать посты, исповедоваться и причащаться. Объединение усилий светской и церковной властей в деле воспитания благочестия у духовенства и прихожан не могло дать немедленного положительного результата. В 1651 г. (после обращения к Константинопольскому патриарху) Церковный собор принял решение о запрещении многогласия и введении единогласия: «Пети во святых Божиих церквах чинно и безмятежно... единогласно, Псалтирь и псалмы говорить в один голос, неспешно и тихо». Успехи, одержанные «боголюбцами», не вызвали поддержки прихожан. В 1652 г. в Юрьевце против действий протопопа Аввакума вспыхнули беспорядки среди местного населения, включая администрацию, горожан и духовенство. Бунт, направленный против протопопа Даниила, произошел в Костроме; столкновения с паствой были у Логгина Муромского и Даниила Темниковского.

Взгляд «ревнителей благочестия» на «нестроения» в современном им состоянии русской церкви наталкивался на отсутствие системы богословского образования и вообще богословски образованных людей в России. Своими силами решить этот вопрос было трудно. Одним источником учености было греческое духовенство, регулярно приезжавшее в Москву за материальной помощью. Их радушно принимали и помогали им) но относились к ним настороженно, считая, что их православие пострадало от «латинства». Поэтому более закономерным было обращение к украинской православной церкви, которая в борьбе с католицизмом и униатством опиралась на православные «братские школы», а с 1632 г. и Киевскую духовную академию. В создавшейся ситуации заезжие греки и выходцы из Малороссии начинают активно привлекаться к литературной, переводческой и преподавательской работе. Стараниями Ф. М. Ртищева в Андреевском монастыре была открыта школа, где украинские монахи обучали славянской и греческой грамматике, риторике и другим наукам. Среди справщиков Печатного двора в 1649 г. появились ученые монахи Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский, Евфимий Чудовский, Дамаскин Птицкий, Арсений Грек.

Кружок «ревнителей благочестия» к концу 40-х гг. потерял былое единомыслие. Одни (Неронов, Аввакум) стояли за верность традициям и святорусскому православию, правке книг по древнерусским рукописям, другие (Вонифатьев, Никон, Ртищев), грекофилы, считали возможным через украинское посредничество обращение к греческим (но не новогреческим) образцам и уставам. Спор только на первый взгляд имел обрядово-догматический характер, за ним стоял вопрос о главенстве в православном мире. Никон признавал, что Россия, чтобы осуществить свою мировую миссию, должна усвоить как можно скорее ценности православной греческой культуры. Его противник Аввакум полагал, что Россия — Третий Рим и не нуждается ни в каких внешних заимствованиях. Существо разногласий между прежними единомышленниками сводилось, по мнению историка русской церкви А. В. Карташова, к следующему: «Теократическая идеология «единого вселенского православного царя всех христиан» толкала московских царей на пути сближения с греками и всеми другими православными. А доморощенная Москва, загородившая свое православие стенами, не пускала своих царей на вселенское поприще». Вонифатьев и его сторонники в этом споре в конце концов одержали победу.

Поддерживая церковь, правительство тем не менее предпринимало решительные шаги по ликвидации ее феодальных привилегий. Во-первых, по Соборному уложению 1649 г. были конфискованы городские владения духовных феодалов, так называемые белые слободы, торгово-ремесленные слободы и дворы на посадах. Таких владений было не менее 3620 дворов, что составляло 80% всех городских владений крупных духовных вотчинников. Духовенству и церковным учреждениям было запрещено приобретение новых земельных владений, нарушение этого запрета влекло за собой конфискацию купленной или подаренной вотчины. Строго говоря, на практике это запрещение нарушалось. Рост церковного землевладения продолжался, в том числе и за счет царских пожалований. Соборное уложение лишило церковь привилегий в области суда и управления. Во-вторых, по Уложению только за патриархом в патриарших вотчинах сохранялись права управления и суда над патриаршими служилыми людьми и населением. Высшей апелляционной инстанцией по отношению к патриаршему суду был суд царя и Боярской думы. Патриаршие люди подлежали светскому суду только в том случае, если иск касался людей, живших не на патриарших землях. В-третьих, по Соборному уложению все церковные и монастырские земли были переданы в ведомство вновь созданного Монастырского приказа. В его ведение был отдан суд по гражданским делам над духовенством и зависимыми от него людьми. Кроме того, они должны были предъявлять свои иски к посторонним лицам в соответствующих приказах по подсудности ответчика, там же они отвечали на встречные иски. По мелким гражданским делам (до 20 руб.) эти люди были подсудны даже воеводскому суду. За церковью сохранялся суд по духовным делам и утверждение духовных завещаний. Монастырский приказ был государственным органом, независимым от церковных властей. Во главе приказа были поставлены царские окольничие и дьяки. Созданный как судебный орган, Монастырский приказ в дальнейшем сосредоточил и административные функции, касающиеся внутрицерковной и монастырской жизни. Прямое вмешательство светской власти в дела церкви и наступление государства на привилегии крупных духовных собственников не могло не вызвать с их стороны недовольства.

Если экономически церковь понесла некоторые потер» то идеологически ее позиции в середине века укреплялись. В 1652 г. произошли события, в которых церковные и светские власти были заинтересованными участниками и организаторами. Речь идет об обретении мощей Саввы Сторожевского и перенесении в Успенский собор праха патриархов Иова и Гермогена, а также мощей митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря. Особое значение Никон, который стоял за всем этим, придавал культу митрополита Филиппа. Как известно, митрополит не побоялся выступить против самого Ивана Грозного, отстаивая право на собственное мнение о делах светских правителей. Алексей Михайлович публично перед гробом митрополита просил прощения за вину своего прадеда. Покаяние светской власти было воспринято Никоном и его сторонниками как утверждение авторитета власти церковной.

После смерти патриарха Иосифа летом 1652 г. реальными кандидатами на патриаршую кафедру были Стефан Вонифатьев и новгородский митрополит Никон. Отказ Вонифатьева, поддержка «ревнителей благочестия», нескрываемое желание самого царя склонили чашу весов в пользу Никона. Новоизбранный патриарх поначалу отказывался, и только после того, как Алексей Михайлович просил его «быть в патриархах» в Успенском соборе, а все присутствующие, включая царя, пали на колени, Никон позволил себя уговорить. Но при этом он взял с просителей клятву слушаться его как главного архипастыря во всем, что касается «догматов Божиих» и дел церковных. Признание роли патриарха и в государственных делах отразилось в титуле «великий государь», которым он был наделен.

С патриархом Никоном связано начало реформирования церковной жизни, выразившееся в изменении обрядов и «книжной справе». Сам Никон воспринимал свою деятельность гораздо шире, как возвращение к основам христианского вероучения и утверждение истинного места священства в православном мире. Первые шаги Никона на патриаршем поприще были направлены на нравственное оздоровление общества. Патриарх выступил с инициативой издания указа, запрещающего продажу спиртных напитков в праздничные и постные дни в городах. Закрывались также питейные дома (разрешено было оставить лишь один питейный дом на весь город), строго воспрещалось продавать водку монахам и священникам. Никон обрушил свой гнев на иностранцев, видя в них носителей католицизма и протестантизма. Он добился выселения иноверцев в специальную Немецкую слободу, построенную на берегу Яузы.

Необходимость проведения реформы церковных обрядов была связана с расхождениями в обрядах восточной и Русской православных церквей. Вопрос имел не только внутрицерковное значение, но в условиях начавшейся борьбы с Речью Посполитой за присоединение Украины и роли России в объединении всех православных христиан он приобретал и политическое звучание.

Причины расхождений между восточной и Русской православными церквями имели исторические корни. Восточная церковь знала два сильно отличавшихся между собой устава: Иерусалимский, составленный в V в., и Студийский (Константинопольский). Русь восприняла из Византии Студийский устав, который преобладал в X в. на момент принятия Русью христианства. В XII—XIII вв. в Византии утверждается Иерусалимский устав. Некоторые попытки следовать за происходящими изменениями в греческой церкви делались при митрополитах Фотии и Киприане, но обрядовая реформа не была завершена. После завоевания Константинополя турками Москва стала считать себя хранительницей истинного православия, продолжая жить по старым обрядам, записанным в богослужебных книгах и утвержденным решениями Церковных соборов. В XVII в. при ближайшем рассмотрении церковной службы и обряда выявились многочисленные расхождения между русской и греческой церквами. Они касались вопросов о том, как креститься — двумя перстами или тремя, обходить священникам амвон «посолонь» (по солнцу) или против, писать Исус или Иисус, класть земные или поясные поклоны, петь аллилуйю два или три раза и т.д. В споре по каким книгам править: древнерусским, на чем настаивали Аввакум и другие провинциальные «боголюбцы», или греческим — вопрос был решен в пользу последних. Такое решение было принято Церковным собором, созванным Никоном в 1654 г. И хотя церковные обряды, основанные на древнерусской рукописной традиции, были старше современных им греческих, книжная правка и введение изменений в церковной практике пошли по пути подчинения русского обряда греческому.

Начало церковной реформы принято связывать с февралем 1653 г., когда перед началом Великого поста патриарх Никон разослал по московским приходам «память», из которой следовало, что во время молитвы «Господи и владыко живота моего» (молитва святого Ефрема Сирина) вместо шестнадцати нужно класть только четыре земных поклона, а остальные поклоны должны быть поясными, также рекомендовалось креститься не двумя, а тремя перстами. Изменения касались обрядовой стороны, но были восприняты многими верующими как посягательство на чистоту православия. Так, один, теперь уже из бывших сторонников Никона, протопоп Аввакум выразил настроение, охватившее многих «боголюбцев»: «Мы, сошедшиеся со отцы, задумалися; видим, яко зима хощет быть: сердце озябло и ноги задрожали». Выступления провинциальных «ревнителей благочестия» и протопопа Казанского собора Ивана Неронова против нововведений Никона привели к первым опалам и ссылкам. Так, был расстрижен и сослан Логгин из Мурома, отправлен в ссылку в Сибирь протопоп Аввакум, выслан в далекий Спасо-Каменный монастырь Неронов, принял постриг Стефан Вонифатьев, был лишен митрополичьей кафедры и замучен епископ Коломенский Павел.

Сопротивление, с которым столкнулся Никон, побуждало его к еще более решительным действиям. В 1654 г. патриарх приказал изъять из домов иконы, написанные на «фряжский манер», поступившие в Россию в основном через Украину и Литву. У таких икон патриаршие служители выкалывали глаза, а затем патриарх в Успенском соборе, назвав имя владельца, разбивал иконы о каменные плиты пола. Только вмешательство Алексея Михайловича спасло иконы от сожжения, их разрешено было зарыть (похоронить) в земле. В этом инциденте слились воедино, с одной стороны, особое иконопочитание, отношение к иконе как к живому существу, доходившее до фетишизации; с другой стороны, реакция церкви на начавшееся обмирщение культуры и желание Никона идти напролом, сметая все на своем пути. В 1656 г. решением Церковного собора было подтверждено отлучение от церкви всех, кто крестится двумя перстами. В церковный обиход вводился новый Служебник, в основание которого было положено греческое венецианское издание 1602 г., что вызвало множество разночтений по сравнению с прежними русскими богослужебными книгами. Итак, книжная «справа» на практике, несмотря на принятые рекомендации, не учитывала ни древнерусскую рукописную традицию, ни древние греческие рукописи, привезенные монахом Арсением Сухановым с Афона в начале 50-х годов. Объясняется это, по-видимому, тем, что штат редакторов Печатного двора, киевских монахов во главе с Епифанием Славинецким, просто не в состоянии был справиться с колоссальным объемом работы. Текстологическая сверка текстов в сотнях рукописей требовала многолетних трудов, а патриарх в условиях начавшейся реформы церкви требовал скорейшего результата. Из печатных предисловий видно, что справщики переводили сначала печатный греческий текст, беря его за основу, а затем пытались его сопоставлять с некоторыми древними греческими и древнерусскими рукописями. При каждом новом переиздании привлекалась к сравнению новая группа текстов, поэтому появлялись новые разночтения в Служебниках. Правка по новогреческим книгам была заведомо неприемлема для борцов за сохранение истинного православия.

Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон: от союза к противостоянию. Никон и начатая им церковная реформа пользовались поддержкой Алексея Михайловича. Царя и патриарха долгое время связывали отношения полного доверия и глубокого уважения. Начало 50-х гг. можно назвать (хотя и с оговорками) возвращением к известному положению «симфонии властей», нарушенному Иваном IV. Считая себя наследницей Константинополя, Москва усвоила и некоторые представления о взаимоотношении власти с церковью. Божественное происхождение царской власти предполагало обожествление ее носителя. Царская власть должна была заботиться не только о государственных делах, но и о процветании православной веры и церкви. Московские государи в XVII в. продолжали следовать доктрине «Москва — Третий Рим», одной из основополагающих идей которой была особая миссия Москвы — создание единой православной державы, которая объединит все православные народы. Стремление помочь православному населению Украины и Белоруссии, а в перспективе объединить православные народы, оказавшиеся под игом Османской империи, определило позицию Алексея Михайловича в отношении начавшейся реформы церкви. В исправлении русских обрядов и замене их греческими Алексей Михайлович усматривал облегчение непростого процесса перехода православного мира под власть «Третьего Рима». Приезжавшие в Россию за «милостыней» восточные патриархи подогревали честолюбивые замыслы царя, сравнивали его с Моисеем, который освободит православные народы от плена «нечестивых».

Светскую и духовную власть патриарх Никон рассматривал как «богоизбранную и богомудрую двоицу». В первые годы русско-польской войны, в 1654—1656 гг., во время продолжительного отсутствия в Москве царя, вся полнота власти сосредоточилась в руках патриарха. Титул «великого государя» фактически давал право на соправительство, которым патриарх Никон пользовался, решая дела не только церковные, но и государственные. В приговорах Боярской думы по гражданским и военным делам появилась такая формулировка: «...святейший патриарх указал и бояре приговорили». Не чуждый роскоши, Никон постоянно пополнял патриаршую ризницу (один из его саккосов из венецианской парчи, усыпанный жемчугом и драгоценными камнями, весил полтора пуда). При Никоне значительно расширились земельные владения патриаршей области, в которую входило 85 городов. Особым положением в патриаршем «домене» пользовались лично им созданные монастыри — Иверский, Крестный и Воскресенский (Новоиерусалимский).

⇐ Предыдущая 35 36 37 38 394041 42 43 44 Следующая ⇒