Особенности структуры и семантики внутренней речи

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 2

Л. С. Выготский полностью отвергал взгляд на внутреннюю речь как на «речь минус звук». Он писал о совершенно особом строении и способе функционирования внутренней речи. Многие психологи считали, что внутренняя речь — это та же внешняя речь, но с усеченным концом, без речевой моторики. Ее представляли как «проговаривание про себя», строящееся по тем же законам синтаксиса и семантики, что и внешняя речь. Т. Н. Ушакова указывает на ошибочность этого мнения. Простое и убедительное доказательство этого — способность человеческого мышления за доли секунды решать сложные интеллектуальные задачи, принимать решения, выбирать нужный путь достижения намеченной цели.

Согласно теоретической концепции Л. С. Выготского, у внутренней речи «свой особый синтаксис», что находит свое выражение в кажущейся отрывочности, фрагментарности, сокращенности внутренней речи по сравнению с внешней. Записанная на фонографе, она «оказалась бы сокращенной, отрывочной, бессвязной, неузнаваемой и непонятной по сравнению с внешней речью». Основной синтаксической формой внутренней речи Л. С. Выготский считал «чистую и абсолютную предикативность». Такая особенность присуща диалогической форме внешней речи при наличии определенной психологической близости собеседников, когда возможно понимание «с полуслова», «с намека». При общении человека с самим собой возможна передача почти без слов самых сложных мыслей, что приводит к господству чистой предикативности во внутренней речи. Синтаксис ее максимально упрощен, следствием чего является «абсолютное сгущение мысли».

А. Р. Лурия- внутренняя речь никогда не обозначает предмет, не содержит подлежащего, она указывает, что именно нужно выполнить. «Иначе говоря, оставаясь свернутой и аморфной по своему строению, она всегда сохраняет свою предикативную функцию».

Выделяя эту особенность внутренней речи — «всегда опускать подлежащее и состоять из одних сказуемых» , Л. С. Выготский выдвинул положение о возможном несовпадении грамматического и психологического подлежащего и сказуемого в речевом высказывании. Он писал, что в сложной фразе «любой член предложения может стать психологическим сказуемым, и тогда он несет на себе логическое ударение, семантическая функция которого и заключается как раз в выделении психологического сказуемого» .

Сокращенность внутренней речи не исчерпывается ее предикативностью. Следующей важнейшей особенностью внутренней речи Л. С. Выготский называет «редуцирование фонетических моментов речи». Целое слово, как устойчивый звукокомплекс, во внутренней речи, по гипотезе Л. С. Выготского, никогда не воспроизводится полностью; его заменяет звуковой «каркас» слова в виде опорных согласных («кн» или «кг» — вместо «книга») или корневая морфема. «Внутренняя речь, — по Л. С. Выготскому, — есть в точном смысле речь почти без слов».

Третьим феноменом внутренней речи, вытекающем из первых двух, Л. С. Выготский считает особое соотношение семантической и фазической сторон речевого высказывания. «На первый план выступает значение слова. Внутренняя речь оперирует преимущественно семантикой, но не фонетикой речи». В результате создается совершенно особый семантический строй внутренней речи.

Л. С. Выготский в этой связи указывает на три основные особенности ее смысловой стороны:

1. Первая из них — это преобладание смысла слова над его значением. Смысл слова представляет собой совокупность всех психологических фактов, которые возникают в нашем сознании благодаря слову.

2. Значение слова — базовый компонент его семантики, отличающийся устойчивостью и точностью. Значение «константно» и неизменно при всех изменениях смысла в различном контексте речи.

3. Во внутренней речи преобладание смысла над значением «доведено до математического предела и представлено в абсолютной форме. Здесь превалирование смысла над значением, фразы над словом, всего контекста над фразой не исключение, но постоянное правило».

Отсюда вытекают две другие особенности семантики внутренней речи. Одну Л. С. Выготский называет слиянием, или «агглютинацией» слов. Это явление можно встретить в некоторых языках (во внешней форме их реализации), например, в немецком. Существительное при этом образуется из нескольких слов или целой фразы. Аналогичное явление наблюдается и в эгоцентрической речи ребенка. Агглютинация как способ образования единых сложных слов выступает все отчетливее по мере приближения этой формы речи к внутренней речи.

Еще одна особенность семантики внутренней речи состоит в следующем. «...Смыслы слов, более динамические и широкие, чем их значения, обнаруживают иные законы объединения и слияния друг с другом, чем те, которые могут наблюдаться при объединении и слиянии словесных значений». Л. С. Выготский называет это явление «влиянием и вливанием смысла».

Своеобразие внутренней речи определяется также спецификой ее смыслового строения. В условиях внутренней речи всегда возникает свой особый, «внутренний диалект». Каждое слово постепенно приобретает новые оттенки, смысловые нюансы, что приводит к рождению индивидуальных значений слов, понятных только в плане внутренней речи. Исходя из этого, «словесные значения во внутренней речи являются всегда идиомами, непереводимыми на язык внешней речи».

На основе экспериментального исследования эгоцентрической речи Л. С. Выготским были выделены следующие основные особенности внутренней речи:

1. максимальная («абсолютная») предикативность;

2. свернутость, сокращенность структуры и «семантики» речевого высказывания;

3. агглютинация структурных и семантических элементов; «сгущение» речи;

4. максимальная «семантическая насыщенность» внутриречевых высказываний;

5. трансформация, преобразование языка внешней речи (при переходе внешней эгоцентрической речи во внутреннюю);

6. преобладание «смысла» (речи) над «значением»;

7. идеоматичность (индивидуальная семантика) речи.

На основе анализа данных специальных психологических исследований, А. Р. Лурия сумел доказательно подтвердить тот факт, что речь ребенка, называемая эгоцентрической, при переходе во внутреннюю речь сохраняет свои анализирующие, планирующие и регулирующие функции. Ребенок, у которого уже сформирована внутренняя речь, способен сам регулировать сложные волевые действия. В исследованиях А. Р. Лурии было установлено, что при поражении «зоны Вернике» нарушенная в фонематическом или артикуляционном отношении речь не теряет свои регулирующие функции. То же можно сказать и о больных с афферентной моторной афазией при поражении корковых отделов двигательного анализатора. Такие больные продолжают активно регулировать свои действия в соответствии с возникшими мотивами.

Поражение зоны ТРО (нижнетеменные и теменно-затылочные отделы левого полушария головного мозга), обеспечивающей понимание сложных логико-грамматических конструкций, в результате которого возникают глубокие нарушения смысловой стороны речи, также не приводит к потере регулирующей функции речи. У таких больных внутренняя речь с ее предикативной функцией остается в значительной мере сохранной.

В то же время исследования показали, что сложными формами волевого акта, который опирается на опосредствующую функцию внутренней речи, управляют передние отделы коры головного мозга, а именно премоторная и префронтальная зоны передних отделов левого полушария. При поражении первой из них, наряду с нарушением двигательных навыков, в значительной мере страдает речь больного. Она становится «обрывистой», теряет предикативные элементы, в некоторых случаях остаются одни лишь номинативные элементы.

При поражении префронтальных отделов коры головного мозга движения и речь больного не обнаруживают таких резких изменений, однако «поражение лобных долей мозга нарушает внутреннюю динамику планомерного, организованного произвольного акта в целом и направленной речевой деятельности в частности».

Н.И.Жинкин (1982), изучавший психологические механизмы речи, на основе данных нейролингвистических исследований А. Р. Лурии, Т. В. Рябовой-Ахутиной и Т. Н. Ушаковой, приходит к следующему заключению: «Есть основания думать, что лобные доли коры головного мозга выполняют функции общего осмысления действий при ориентировке в действительности. Сам же процесс перехода речи на уровень интеллекта и наоборот («мост») происходит во внутренней речи, связанной с самыми различными областями коры».

Так, Т. Н. Ушакова выделяет в механизмах внутренней речи три иерархически организованных уровня.

Первый уровень — механизмы оперирования отдельными словами, обозначающими обычно явления внешнего мира. Он реализует номинативную функцию языка и речи.

Второй уровень — образование множественных связей между базовыми элементами. Формируется так называемая «вербальная сеть» — своего рода материализованная «лексика языка». Факт физиологической связанности следов словесных сигналов в головном мозге человека был впервые открыт в 1935 г. А. Я. Федоровым Т. Н. Ушакова определяет эти связи как «семантические поля» или «вербальные сети». Т. Н. Ушакова полагает, что единицей реализации внутренней речи являются не «квазислова» (агглютинированные звукосочетания, состоящие из «осколков» слов), а целые слова, несущие основную «семантическую» нагрузку в речевой деятельности.

Два названных уровня организации внутренней речи статичны и стандартны, тогда как человеческая речь динамична и индивидуальна. Поэтому «вербальная сеть» — лишь предпосылка, определяющая возможность речевого процесса. Т. Н. Ушакова предполагает существование третьего, динамического, уровня, по временным и содержательным характеристикам соответствующего продуцируемой речи. Динамический уровень внутренней речи с физиологической стороны состоит из быстро сменяющихся активаций отдельных узлов «вербальной сети» в их специальных интеграциях. Каждому произносимому человеком слову предшествует активация соответствующей структуры внутренней речи, которая затем перекодируется в команды артикулярным органам.

Помимо функционального механизма внутренней речи, Т. Н. Ушаковой изучалась и связь внутриречевых процессов с соответствующими мозговыми структурами. Ею был разработана экспериментальная методика исследования с использованием метода дистантной синхронизации биопотенциалов мозга (ДСБ) по М.Н.Ливанову. Метод основан на следующем явлении: области мозга, активно работающие в момент исследования, обнаруживают повышение синхронности ЭЭГ-колебаний. Это дает возможность выявить области мозга, активирующиеся по ходу реализации психического процесса. Метод оценки ДСБ открывает новые возможности в этой области; он может быть применен к здоровым людям, позволяет представить деятельность мозга не по частям, а системно, дает возможность выявить динамику включения мозговых областей в процессе психической деятельности.

В психолингвистике создано несколько научных концепций, определяющих специфические особенности внутренней речи как вида речевой деятельности. В отечественной психолингвистике наибольшее распространение получила теоретическая концепция, разработанная А. А. Леонтьевым совместно с Т. В. Рябовой-Ахутиной в конце 60-х — начале 70-х гг. прошедшего столетия (13, 140 и др.). Авторы этой концепции исходят из принятого в отечественной психологии достаточно широкого определения понятия «внутренняя речь», согласно которому к ней относятся все осознанные внутриречевые процессы. Авторы данной концепции четко противопоставляет друг другу такие понятия, как «собственно внутренняя речь» (внутренняя речь в трактовке Л. С. Выготского), «внутреннее проговаривание» и «внутреннее программирование речевого высказывания».

Внутреннее проговаривание, как форма внутренней речи, предполагает наличие скрытой речедвигательной активности органов артикуляции, имитирующей процессы, происходящие при внешней речи. П. Я. Гальперин определил это явление как скрытую внешнюю речь, или как «внешнюю речь про себя».

Собственно внутренняя речь — это речевое действие, перенесенное «вовнутрь», производимое в свернутой, редуцированной форме. В типичном случае она возникает при решении интеллектуальной задачи. Внутренняя речь может сопровождаться внутренним проговариванием при решении сложных заданий, но это не обязательное условие ее осуществления.

Таким образом, согласно данной концепции, у внутренней речи есть два «полюса». Один — это внутренняя речь, максимально приближенная к внешней, разговорной речи, чаще всего сопровождающаяся проговариванием. Второй «полюс» — «максимально свернутая внутренняя речь, менее всего связанная с проговариванием и стоящая на грани выпадения из интеллектуального акта и превращения его в простой рефлекторный акт». Третье понятие, ключевое для данной теории внутренней речи, — понятие «внутреннего программирования», которое А. А. Леонтьев трактует как «неосознаваемое построение некоторой схемы, на основе которой в дальнейшем порождается речевое высказывание». Соотношение внутренней речи и внутреннего программирования выступает как «соотношение конечного и промежуточного звена». Согласно А. А. Леонтьеву, внутреннее программирование может развертываться либо во внешнюю, либо во внутреннюю речь. А. А. Леонтьевым была предложена обобщенная схема соотношения внутреннего программирования и внутренней речи:

внутреннее программирование
правила грамматического и семантического развертывания	особые правила семантического развертывания
внешняя речь	собственно внутренняя речь

Все три компонента внутренней речи (в широком ее понимании) тесно взаимосвязаны и могут участвовать в одном и том же акте речемыслительной деятельности.

⇐ Предыдущая 12